ГЛАВА XVIII

ГЛАВА XVIII

(80) После этого расскажем о том, как он разделил отобранных им соответственно достоинству каждого. Ведь он не считал правильным участие всех учеников во всех его беседах ввиду неодинаковости их природных данных. С другой стороны [считал он], было бы несправедливо, если бы одни присутствовали на всех самых важных занятиях, другие же не были бы ни на одном из них, так как это было бы нарушением принципа равенства и жизни сообща. Однако, передавая каждой отдельной группе ту часть своего учения, которая ей следовала, он уделял приличествующую долю и предоставлял помощь в освоении своего учения по возможности всем, потому что каждой отдельной группе предлагался курс наук, более всего соответствующий ее достоинству. Поэтому, назвав одних пифагорейцами, других — пифагористами¹³⁵, как мы называем одних аттическими авторами, а других — аттикистами¹³⁶, и так разграничив подобающим образом учеников, первых он сделал своими ближайшими учениками, вторым же определил быть ревностными их подражателями.¹³⁷ (81) Поэтому пифагорейцам он предписал иметь общее имущество и проводить все время вместе, живя бок о бок, остальным же — имущество иметь каждому отдельное, заниматься же в одном месте сообща.¹³⁸ Таким образом, эта преемственность двух способов обучения была установлена самим Пифагором.

Согласно другому толкованию, существовало два вида пифагорейской философии, потому что было два вида воспринимающих ее: одни назывались "акусматики", другие — "математики"¹³⁹. Исходя из этого деления, иные признавали математиков пифагорейцами, акусматиков же — нет, и науку их считали наукой не Пифагора, а Гиппаса. О Гиппасе же одни говорят, что он был из Кротона, другие — из Метапонта.¹⁴⁰ (83) Философия акусматиков представляет собой изречения без доказательств и без объяснений, почему именно так нужно делать, и остальное, поскольку оно было изречено "Тем"¹⁴¹, они пытаются сохранять как божественные предписания и стараются показать, что сами от себя они ничего не говорят и не должны говорить, а самыми мудрыми среди них считаются те, которые знают наизусть больше всего подобных изречений. Все так называемые акусмы¹⁴² делятся на три вида: одни отвечают на вопрос, что это такое, другие — что есть самое, третьи — что следует делать или не делать. Примеры первого вида: "Что такое острова блаженных?" — "Солнце и луна". "Что такое прорицалище в Дельфах?" — "Тетрактида, то есть гармония, в которой заключены сирены".¹⁴³ Примеры того, что есть самое: "Что самое праведное?" — "Жертвовать". "Что самое мудрое?" — "Число. Второе по достоинству — давать имена вещам".¹⁴⁴ "Что самое мудрое у наших соотечественников?" — "Искусство врачевания".¹⁴⁵ "Что самое прекрасное?" — "Гармония".¹⁴⁶ "Что самое сильное?" — "Мысль". "Что самое лучшее?" — "Счастье". "Какое высказывание можно считать самым правдивым?" — "Что люди злы". Поэтому, говорят, Пифагор и хвалил стихи поэта Гипподаманта с острова Саламин:

Боги, откуда такое, скажите, откуда случилось?

Люди, откуда, скажите, откуда злыми вы стали?

(83) Вот что представляют собой акусмы этого второго рода. Каждая из них решает вопрос, что есть самое. Мудрость этих акусм — та же самая, что и мудрость, приписываемая семи мудрецам¹⁴⁷. Ведь и те исследовали не что такое благо ["хорошее"], но что является лучшим, не что трудно, но что самое трудное (а самое трудное — познать себя самого), не что легко, а что самое легкое (самое легкое — жить по привычке). Итак, акусмы этого рода, вероятно, подражают мудрости семи мудрецов, ведь эти последние жили раньше Пифагора. А вот примеры акусм, которые решают вопрос, что следует делать или не делать, например: "Следует обзавестись потомством (ибо следует оставить после себя тех, кто будет вместо тебя служить богу)". Или: "Первой подвязывать правую сандалию".¹⁴⁸ Или: "Не следует ходить торными дорогами, не следует окунать руку в сосуд с водой для освящения, не следует мыться в общей бане", (84) так как во всех этих случаях неизвестно, чисты ли те, вместе с кем ты это делаешь. А вот другая: "Ни с кого не снимать его ношу (ибо не нужно становиться причиной чужого безделья), но, напротив, помогать ее взваливать". "С женщиной, имеющей на себе золото, для детопроизводства не сходиться".¹⁴⁹ "Не говорить без света".¹⁵⁰ "Ради хорошей приметы совершать возлияние богам через ушко сосуда, и чтобы никто не пил с этой стороны".¹⁵¹ "На перстне в качестве печати изображения божества не носить, чтобы не осквернять его, так как это образ, который нужно хранить в жилище".¹⁵² "Свою жену не нужно преследовать, потому что она — просительница, поэтому и от очага отца уводим ее к своему очагу, и правой рукой берем".¹⁵³ "Не приносить в жертву белого петуха, так как он — проситель и посвящен Месяцу, вследствие чего и указывают время петухи".¹⁵⁴ "Спрашивающему совета давать самый лучший, ибо совет священен". "Благом являются труды, наслаждения же во всех отношениях — зло, потому что пришедшие для наказания должны быть наказаны".¹⁵⁵ "Приносить жертву и подходить к алтарю нужно необутым". "В храм не следует заходить по пути, ибо не нужно рассматривать службу божеству как нечто второстепенное". "Если стойко сражаешься и получил рану спереди, смерть — благо, если поступаешь наоборот, она позорна". "Только в тех животных, которые предназначены для жертвы, не входит душа человека. Поэтому тем, кому это приличествует, следует есть лишь жертвенных животных, других же животных не трогать".¹⁵⁶ Таково содержание одних акусм, другие подробно рассказывают о жертвоприношениях — как нужно совершать их в то или иное время, и о других почестях богам, о переселении из земной жизни¹⁵⁷, о погребении, как нужно предавать земле. (86) В некоторых акусмах поясняется, почему нужно так делать, например, нужно производить потомство, чтобы оставить после себя тех, кто будет служить богам вместо тебя, в других же нет никаких дополнительных пояснений. И, по-видимому, некоторые пояснения возникли изначально, другие же прибавлены позже, как, например, пояснение, что не нужно преломлять хлеб потому, что это не приносит пользы человеку на суде в Аиде. Прибавленные же к акусмам предположительные объяснения вещей такого рода принадлежат не пифагорейцам, а некоторым чуждым их учению людям, которые изощряются в выдумках и приспосабливают к акусмам предположительные объяснения вроде того, о котором только что шла речь: почему не следует преломлять хлеб. Ибо одни говорят, что не следует потому, что не нужно делить то, что объединяет людей (в древности по обычаю варваров все друзья ели от одного хлеба), другие — что не следует потому, что не нужно производить зловещего предзнаменования преломлением и поеданием того, что служит началом единства.¹⁵⁸

Но все, что у них разделяется на то, что нужно делать или не нужно делать, нацелено на божественное, и таков был их принцип, и вся жизнь у них сводилась к следованию богу, и таков же был смысл их философии. (87) Ведь смешно поступают люди, ищущие источник блага где-то в другом месте, а не у богов, и это похоже на то, как если бы какой-нибудь человек в стране, где правит царь, стал служить какому-нибудь начальнику из граждан, подчиняющемуся царю, пренебрегая тем, кто начальствует над всеми. Ибо именно так, по мнению пифагорейцев, и поступают люди. Ведь если есть бог и он — господин над всеми, нужно, по их единодушному мнению, просить добра у господина, потому что Всех тех, кого любят и кому рады, наделяют благами, а с Теми, к кому относятся противоположным образом, поступают наоборот.

Такова мудрость акусматиков. Был среди них некто пифагореец Гиппомедон из Асины Арголидской, который утверждал, что Пифагор приводил пояснения и доказательства всех их акусм, но так как их передавали друг другу многие и притом все менее и менее, чем их предшественники, понимавшие смысл, то изречения в конце концов лишились его и стались лишь одни трудные для понимания слова. Те же из пифагорейцев, которые относятся к математикам, не только оглашаются, что эти изречения — пифагорейские, но и сами прибавляют к ним еще больше и то, что добавляют от себя, считают истинным. Причина же расхождений, по их мнению, такова. (88) Пифагор прибыл из Ионии и Самоса в то время, когда тираном там был Поликрат, во времена расцвета Италии, и сблизился с влиятельными людьми полисов. А так как люди были преклонного возраста и не могли посещать школу из-за того, что были заняты общественными делами, то, поскольку ему было затруднительно давать им уроки и разъяснения, он излагал им свои положения бездоказательно, полагая, что ничуть не менее полезно и без выяснения причины знать, что следует делать, подобно тому как, например, больные, хотя им и не объясняют, почему с ними обращаются так или иначе, тем не менее выздоравливают. Когда же Пифагор общался с людьми помоложе и теми, которые были способны к труду и учению, он давал таким уроки и разъяснения. Поэтому непонятные изречения исходят от старших, а понятные — от более молодых учеников Пифагора. Что касается специально Гиппаса, то он, поскольку был из числа пифагорейцев и поскольку разгласил тайну и первым изобразил шар, состоящий из двенадцати пятиугольников, погиб в море как нечестивец, хотя и приобрел славу первооткрывателя,¹⁵⁹ однако все это изобретено "тем человеком" (так пифагорейцы указывают на Пифагора, не называя его по имени). (89) Пифагорейцы рассказывают, что тайна геометрии вышла наружу следующим образом. Один из пифагорейцев лишился имущества, и так как для него это было несчастьем, ему позволили заниматься землемерием. Геометрия же называлась у них "наукой от Пифагора"¹⁶⁰. Итак, вот что мы выяснили о различии обоих родов занятий и обоего рода слушателей Пифагора. Действительно, тех, которые слушали его за завесой, и тех, которые слушали его, отделенные ею от него, тех, которые слушали, видя его, или тех, которые слушали его без лицезрения, тех, которые подразделялись на "находящихся внутри" и "находящихся вовне", должно воспринимать не иначе, как две описанные нами разновидности¹⁶¹, а политиков, и экономов, и законодателей следует поместить среди них же.¹⁶²

Данный текст является ознакомительным фрагментом.