ЗНАЧЕНИЕ РЕЛИГИОЗНОГО ИНСТИНКТА

ЗНАЧЕНИЕ РЕЛИГИОЗНОГО ИНСТИНКТА

Если в человеческом сердце рождается неукротимое желание обрести неоспоримую, самоочевидную реальность, стоящую за всеми мимолетными повторяющимися феноменами; если это сердце стремится к источнику того потока любви, что бьет в нем ключом при виде какого-то лица или от прикосновения чьей-то руки, – тому источнику, который, подобно живительному ручейку воды, украшает любое невозделанное поле и дает жизнь сокрытому ростку каждого полезного и прекрасного свойства человеческой природы; если при виде горного пейзажа или восхитительного заката это сердце испытывает невыразимый, лишающий дара речи трепет; если человека охватывает желание буквально испить аромат необыкновенного цветка, когда вся его природа восстает, не желая довольствоваться одним лишь видом и запахом; но главное, если в нас живет неутолимая жажда к признанию какой-то внешней силою или существом какого-либо качества или труднодостижимого свойства, которые кажутся нам достойными того, или же к заглаживанию следствий какого-нибудь недостойного поступка, который, как мы интуитивно осознаем, препятствует проявлению наших идеалов совершенства, – если все эти сверхчувственные действия сил внутри нас, выходящие за пределы нашего понимания, рождаются в нас лишь для того, чтобы умереть от истощения просто потому, что ни за, ни над ними нет ничего, что могло бы питать и поддерживать их постоянно, тогда вся жизнь есть лишь обман и галлюцинация, а Вселенная – сумасшедший бред безумного человечества. Ибо, оглянувшись вокруг, мы нигде не увидим проявления желания, для которого так и не нашлось бы чего-то такого, что бы могло его удовлетворить. И это было бы выше всякого разумения, если бы одни лишь самые высшие, утонченные и священные желания человеческой расы остались лишенными средств для их удовлетворения.

Наиболее веским доказательством истины, лежащей в основе любой религиозной системы, есть сама потребность ее последователей в том, что эта система может им предоставить. Мы можем на некоторое время насытить наш рассудок разными научными гипотезами; можем перегрузить или усыпить свой ум правдоподобными аргументами против какой бы то ни было реальности, стоящей за традиционными догмами и верованиями, от которых мы отказались или которые так никогда и не приняли, но факт остается фактом: когда на нашу долю выпадает тяжелая болезнь, одиночество, великое страдание или, напротив, великая радость или удовольствие, то мы снова устремляемся к отвергнутым нами идеалам или представлениям о возможной Божественной реальности.

Лишь на уровне той посредственной жизни, когда мы теряем или сами отбрасываем способность глубоко чувствовать и страстно желать, мы можем удовлетвориться результатами рассудочного процесса и умственной гимнастики. Но на обоих полюсах – как при высочайшей, так и при наинижайшей вибрации ключа жизни, – все, что способно в нас коснуться края одежды Беспредельной Любви, вопиет о более близком контакте с Нею, пусть даже ценою жертвы. И только в таких крайних состояниях и может быть достигнут подобный контакт – неважно, путем ли какой-нибудь общепринятой религиозной веры или путем перерождения души, прошедшей через муки ее личного желания и устремления.

Возглас «Благодарение Богу!» срывается с уст пессимиста или материалиста, когда он спасает своего любимого от неминуемой опасности. И один этот возглас является более несомненным доказательством существования Бога – Бога, которого можно было бы отблагодарить, – чем годы аргументированного Его отрицания. Чистый и ясный, вырывается он из глубин божественной природы человека как результат мгновенного признания возможности Беспредельной Любви и защиты. Он выражает одно из самых прекрасных качеств в жизни – Благодарность. Все остальное в его жизни есть лишь временное иллюзорное действие немногих поверхностных волн великого Космического Океана, таких же преходящих по своей природе, как и причудливое сияние луча света (как, впрочем, и все действия рассудка, не затронутого интуицией). Рассудок этот пригоден для решения сиюминутных дел, но крайне несостоятелен, если речь идет о душе, которая ввергается в бездну какого-нибудь низшего желания и не может выбраться из нее без чьей-либо помощи.