Егор: избрание избранного
Егор: избрание избранного
«Весьёгонская волчица» полярного капитана Бориса Воробьёва — самое сильное, на мой взгляд, произведение второй половины XX века. Уверен, придёт время, и его ещё признают Священным писанием русских.
Ясно, что волхвами становятся. Ясно и то, что к становлению есть путь. «Весьёгонская волчица» и есть описание этого пути. Причём человеком, который на логическом уровне Варгу не осмыслил.
«…Логово — неглубокая яма, оборудованная, по-волчьему обыкновению, без всякой подстилки и боковых ходов, было вырыто среди корневищ двух сросшихся между собой сосен. Вокруг валялись обглоданные кости, и остро пахло волчьей мочой.
Волчата, сбившись в тесную кучу, поглядывали на Егора скорее с любопытством, чем со страхом. Страх ещё сидел в самой глубине звериных душ, высвободить его оттуда мог только опыт, а какой опыт у волчат, которые ещё недавно были голыми и слепыми?
И всё-таки они почувствовали опасность и, когда Егор стал вытаскивать их из ямы, огрызались и норовили вцепиться острыми зубами в руку. Егор отвлекал их внимание и, хватая за шиворот, тут же совал в мешок. Волчата ползали по его дну, тыкались носами в углы и потихоньку скулили.
На всё ушло не больше десяти минут, и, завязывая мешок, в который уже раз подивился странному свойству волков, которые даже и не думали спасать потомство. Все звери и птицы защищают свои выводки, на что уж клуша — и та глаза выклюет за цыплят, а волки нет. Убегают и смотрят на всё издали, и Егор не мог объяснить себе, в чём тут дело.
Но коли речь зашла о странностях, то и сам Егор слыл среди остальных охотников человеком с причудами. А как сказать по-другому, когда все, кто занимался добыванием волчьих выводков, всегда убивали волчат — палкой, прикладом, кто как умел, а Егор не убивал? Он без всяких раздумий стрелял взрослых волков, ловил их капканами, но волчат приносил живыми…»
В повести «Весьёгонская волчица», к тексту которой мы ещё не раз вернёмся, сосуществуют два параллельных описания происходящего. Одно основано на эмпирическом опыте (волки людей не трогают). Другое же — искусственное построение, проповедуемое стаей цивилизаторов (ужас перед волками, фантомное ощущение их клыков на горле и якобы «смрадного дыхания»). Егор — на границе, как человек не осмысливающий Воргу, он спотыкается, поэтому, несмотря на опыт, страх забрасывает его под внушения стаи цивилизаторов.
Стая цивилизаторов постоянно внушает Егору, что странное поведение волков объяснимо только мотивом мести — каждый, вообще говоря, в состоянии приписать другому только те чувства, которые перечувствовал сам. Егор, увидев волков, залез на дерево, веруя, что внизу желудки на ножках, мстительные желудки, хотят его сожрать, хотя сам же на варгу (логово на болоте) за волчатами ходил без оружия. Опыт, казалось бы, должен ему подсказывать, что не желание сожрать движет волками.
Итак, на дереве свой страх Егор объясняет себе мнимой на себя охотой, дескать, мстят ему за похищенный выводок. Но, может, волк-спаситель и Хозяйка Егора избрали? Потому избрали, что у Егора, в отличие от остальных, убить волчат рука не поднималась. Да, относил в контору, но не убивал. А прежде Егор даже не поленился вызволить из трясины утопавшего там лося — и его отпустить…
Гений, скованный в каждом из нас, будет как-то прорываться наружу, и милосердие к животным при охотничьих возможностях это, безусловно, знак.