Внимание сновидения как максимальное «противостояние природе»

Внимание сновидения как максимальное «противостояние природе»

Уже было сказано, что в определенном смысле феномен человеческого внимания идет против природного процесса. Природа манифестирует себя как непрерывная изменчивость и подвижность, внимание же направлено на то, чтобы остановить движение и превратить изменчивость в повторение. Философы могут усмотреть здесь еще одно проявление свойства живого как системы, противостоящей энтропии.

Действительно, всякий организм собирает себя и поддерживает гомеостазис внутренними, биологическими силами. Подвижная и изменчивая энергия внешних полей преобразуется в стабильность и репликацию. Эта особенность живой стихии, которая сама по себе является продолжением тенденции к самоорганизации бытия, видимо, является фундаментом психической активности.

Но между человеческой и животной психикой существует принципиальная разница. Она заключена в качестве и интенсивности негэнтропийных процессов. Если внимание животного, по большей части, пассивно отражает и «обслуживает» его биофизику, само по себе не являясь стабилизирующим и организующим фактором, то внимание человека активно влияет на биофизику и приводит ее в соответствие с надбиологическими контурами — семантикой и синтаксисом описания мира.

Это — новый уровень сборки, новый уровень интенсивности осознания.

Соответственно, следующим шагом в развитии психики является победа над описанием. Когда мы открываем независимость активного внимания не только от движения сенсорных стимулов и стоящих за ними энергетических полей, но и от законов, приводивших эти стимулы в порядок согласно выученному шаблону, наша произвольность (которая соответствует уровню экзистенциальной Свободы) возрастает на порядок.

Где же мы можем совершить подобное открытие? Если не рассматривать уникальные случаи спонтанных откровений, то вполне очевидно, что победа над описанием требует максимальной удаленности внимания от текущей сенсорики. В той или иной степени все психотехнические процедуры, используемые для «самосовершенствования духа» включают в себя этот момент. Какие бы мистические идеи религиозного или философско-метафизического порядка ни привлекались для того, чтобы наделить высшим смыслом психотехническую практику, везде требуется уединение, «погружение в себя», тот или иной вид сенсорной депривации.

Колоссальные трудности, которые вынуждены преодолевать адепты этих учений, связаны с поиском идеального рабочего состояния. Оно не достигается только внешними способами, о чем всем искателям хорошо известно. Мало обеспечить себе уединение и тишину, надо выработать ряд внутренних навыков, новых способностей самого внимания.

В большинстве случаев религиозные и мистические учения обращаются к тренировке в концентрации. Так как рабочее состояние нового вида внимания радикально отличается от всего, что доступно обычному опыту, и трудно достижимо, его превращают в идеал и высшую цель. Метафизики чаще всего не отдают себе отчета в том, что искомое состояние — это лишь инструмент. Они приписывают ему самоценность и даже сакральный смысл. Типичную модель такого подхода мы находим в классической йоге, где формы концентрации внимания становятся стадиями просветления, или освобождения метафизического субъекта — Пуруши. Максимальная интенсивность внимания, отвлеченного от «чувственных форм» (т. е. описания мира), — самадхи — становится окончательной целью дисциплины и завершением йогического пути. Подобное понимание «цели» широко распространено в мистических доктринах.

С точки зрения нагуализма, это выглядит несколько странно. Выходит, что многолетний и кропотливый труд искателя направлен только на то, чтобы освоить новый инструмент сознания. Получив его, практик останавливается, поскольку учение говорит ему, что цель достигнута, и неясно, как и куда двигаться дальше. Что делать с новым состоянием внимания? Созерцание Брахмана в индуизме или Пустоты в буддизме — это лишь переживание свободы, ни к чему не приложенной. Дальнейшее сводится к культивированию Единства, т. е. к устранению всех напряженностей между субъектом и объектом, что в энергетическом смысле означает пассивность и апатию.

В толтекской дисциплине новое состояние внимания, где текущая сенсорика максимально удалена, а законы описания остановлены, называется вниманием сновидения. Крайне важно, что это состояние сохраняет свой исключительно инструментальный характер. Внимание сновидения направлено не только на освобождение от описания, но и на поиск новых типов организации сенсорных пучков, на освоение новых энергетических полей, то есть на переход от внимания сновидения ко второму вниманию.

Процесс достижения внимания сновидения — это самый прямой путь к новому уровню интенсивности осознания, поскольку он воплощает в себе главный психоэнергетический импульс, побеждающий природную энтропию. Если природный процесс условно считать центробежным, это усилие осознания, направленного на внимание сновидения, — центростремительно.

Многие психофизиологи, как известно, выделяют пять стадий бодрствования: глубокий сон, дремотное состояние, спокойное бодрствование, активное (настороженное) бодрствование, чрезмерное бодрствование. Каждый из этих уровней имеет свои естественные характеристики, касающиеся, в том числе, работы внимания. Они соответствуют очевидному закону: внимание возможно только во время активной обработки сигналов. (Здесь следует иметь в виду, что ментальные конструкции и иные плоды рефлексии также являются сигналами, хотя могут не содержать чувственного компонента.) Из этого закона следует вывод, что чем выше уровень бодрствования, тем интенсивнее работает внимание.

Исключением является только состояние так называемого «чрезмерного бодрствования», да и то потому, что здесь развиваются многочисленные возбуждения, которые не способствуют обработке сигналов, а препятствуют ей. Хаотичная ажитация, своего рода сенсорная и мыслительная паника, — все это затрудняет последовательную сборку, прерывая ее на полпути.

Остальные стадии бодрствования полностью коррелируют с уровнями внимания. Наиболее эффективно внимание работает на активной стадии бодрствования, вполне удовлетворительно — на спокойной стадии, но дальше дела обстоят все хуже и хуже. Погружаясь в дремотное состояние, организм последовательно теряет сенсорный материал, пока не наступает момент дремотного торможения, где реакция возможна только на один-два наиболее значимых раздражителя. На стадии сна без сновидений внимание отключается полностью.

Физиологическая сторона процесса, казалось бы, понятна, и сводится к последовательно развивающемуся торможению нервных процессов головного мозга. Однако если мы говорим о человеке, а не о животном, то неясным остается крайне важный момент. А именно: торможение нервных процессов приводит к ослаблению внимания или ослабление внимания — к торможению нервных процессов?

Мы знаем, что активизация мозга осуществляется неспецифическими системами, среди которых особую роль играет ретикулярная формация — структура, интегрирующая, прежде всего, сигналы извне — из окружающей среды, а также от органов и тканей тела. Чем меньше сигналов, тем меньше возбуждения в ретикулярной формации. У животных все определяет ориентировочный рефлекс — именно он отвечает за активизацию ретикулярной формации, когда изменяется состояние окружающей среды. Человек же постоянно вносит путаницу в этот природный механизм.

Поскольку мы научились произвольному вниманию и создали описание мира, в ряде случаев именно мы определяем, должен ли включиться ориентировочный рефлекс и насколько возбуждены должны быть неспецифические системы, активизирующие наш мозг. Здесь и заключена наша потенциальная возможность пойти против природных процессов.

Определенным образом преобразовав семантику описания, выбрав некоторые значения и смыслы, которые не используются обычным человеком, культивируя определенные идеи и вызывая непривычные режимы работы внимания, практик может добиться парадоксального положения. В дремотном состоянии он способен сохранить и даже повысить силу своего произвольного внимания. (Практические методы см. ниже, в соответствующем разделе.) Это повлечет за собой ряд весьма странных переживаний, которые в толтекской магии используются для прохождения первых врат сновидения.

Во многих смыслах внимание сновидения можно рассматривать как силовой центр, в котором сосредоточены все потенции будущего распространения осознания на поля второго и, в конце концов, третьего внимания (см. рис. 2).

Не имея собственного содержания — диапазона энергетических полей, которые служили бы объектом приложения для его перцептивных сил, этот особый режим осознания приводит полевые структуры кокона в состояние готовности к любой перестройке и трансформации. Можно сказать, что внимание сновидения — это колыбель всевозможных перцептивных миров и начало следующего этапа энергетического развития человека. По этой причине внимание сновидения редко дано в «чистом» виде. Обычно это колеблющееся, пульсирующее состояние, где сновидец то обращается вглубь себя, то собирает и интерпретирует пучки внешних сигналов.

В соответствующей главе мы рассмотрим отличия между вниманием сновидения и вторым вниманием, взаимную специфику и динамику развития этих перцептивных режимов.

Рис. 2. Внимание сновидения в системе полей первого, второго и третьего внимания