10. Политика Артура и Авалон

10. Политика Артура и Авалон

Генрих И, король Англии, с явной скукой на лице сидел во главе стола в Великой Палате, рассеянно подперев главу правым кулаком. Боже, как он ненавидел Уэльс! В Палате суетились слуги, выполнявшие поручения его приспешников, шумели лорды, как всегда перебравшие и хвастливые. Вечер выдался достаточно скучным и похожим на все остальные, монотонное течение его нарушали лишь два валлийских сказителя, исполнявшие какое-то предание о короле Артуре. Вынырнув из темного уголка Великой Палаты, они продолжали развлекать собравшихся спором о месте последнего упокоения этого короля. Странная была история, однако, в соответствии с валлийским преданием получалось, что могила Артура находилась в Гластонбери. Когда барды направились к выходу, Генрих заметил, что они обменялись многозначительным взглядом, а на самом выходе из Палаты недавние противники переглянулись с улыбкой на лицах. Однако это ничего не значило, семя идеи успело проникнуть в душу короля, выражение досады на его лице сменилось самодовольной улыбкой.

Холодным зимним утром 1191 г. участок земли возле южной двери недавно перестроенной церкви аббатства Гластонбери в Сомерсете обнесли веревками и завесили¹. Раскопки, проводившиеся на могильном дворе аббатства между двумя высокими столбами, очевидно, были непосредственным результатом того, что Генрих II услышал от валлийского барда во время путешествия в Уэльс. И теперь они намеревались выкопать короля Артура! Хотя точные слова валлийского сказителя, сказанные им в тот вечер в Великой Палате, навсегда останутся неизвестными, они запустили в ход один из величайших исторических обманов. По сути дела, названное сказителем место последнего упокоения Артура не имело существенного значения, поскольку Генрих понял его — или, быть может, преднамеренно изменил — как Гластонбери. Весьма маловероятно, более того, немыслимо, чтобы валлийский бард выдал английскому королю такой секрет, как место погребения легендарного Артура. Возможно, история эта была сочинена впоследствии, чтобы подкрепить собой факт раскопок в Гластонбери и объяснить, почему они состоялись только через несколько лет после смерти Генриха. Однако что можно было получить из факта похорон Артура в Гластонбери?

Некоторые источники утверждают, что могила Артура была открыта случайно, когда начали копать могилу для монаха, в то время как Гиральд Камбрийский сообщает, что Генрих II пожелал, чтобы монахи Гластонбери открыли могилу Артура ². Одним из мотивов, возможно, побудивших Генриха к поискам могилы Артура в Англии, являлось желание подкрепить извращенную версию ранней британской истории, выдвинутую в Истории Гальфрида Монмутского, и принятие Артура в качестве символа новой политической сущности анжуйского государства. Другим потенциальным объяснением может послужить то, что один из самых существенных мотивов артурианской легенды утверждал, что Артур спит в легенде и однажды выйдет оттуда, чтобы помочь своей стране в час нужды³, поэтому обнаружение его могилы должно было не только установить факт его смерти, но и уничтожить легенду о его возвращении к своему народу, тем самым сделав бесполезными надежды мятежного валлийского народа. Утверждение Гиральда о том, что информацию Генриху предоставил валлийский бард, придает его рассказу аромат подлинности, поскольку, называя место погребения Артура, бард тем самым признавал его смерть, следуя традиции, всегда поддерживавшейся валлийскими бардами. Так, профессор Т. Гвинн Джонс утверждает, что в произведениях валлийских бардов (Гогинвейрдд) нет ни одного упоминания о будущем возвращении Артура или свидетельства того, что они видели в нем былого и будущего короля⁴. Былыми и будущими королями Уэльса были Кинан и Кадваладр, а не Артур, и хотя в ранней валлийской литературе нет ни одного упоминания о грядущем возвращении Артура в час нужды, в 1187 г. Генрих II окрестил своего внука Артуром, чтобы идентифицировать его с легендарным бриттским королем, вернувшимся на помощь своему народу⁵. Наделе абсолютное большинство записей о предполагаемом возвращении Артура было сделано перьями хроникеров, трудившихся на службе англо-норманнской монархии. И в итоге они попросту создали самореализующееся пророчество, поскольку валлийцы идею подхватили, приспособили к собственным нуждами и обратили против создателей. Они сделали это настолько эффективно, что уверенность англичан в том, что валлийцы склонны верить в скорое возвращение Артура, зафиксирована еще в 1530 г.⁶

Однако вернемся к предполагаемой эксгумации Артура, точная дата которой остается предметом обсуждения. Некоторые из источников называют 1191 г., другие 1190 г., а Гиральд утверждает, что эксгумация была произведена при жизни короля Генриха, что еще более увеличивает путаницу, поскольку Генрих II скончался в июле 1189 г.⁷. В настоящее время ученые предпочитают 1191 г., и эта дата кажется наиболее вероятной⁸. Гиральд сообщает нам о том, что был найден свинцовый крест, прикрепленный к каменной плите надписью вниз. Текст надписи гласил:

Hie iacet sepultus inclytus rex Arthurus cum Wenneveria uxore sua secunda in insula Avallonia.

(Здесь лежит погребенным знаменитый король Артурус с Венневери ей, своей второй женой на острове Авалония.)⁹

Текст надписи был заново интерпретирован поздними хроникерами, такими как Ральф из Коггешаля, который по прошествии 30 лет после упомянутого события привел такой вариант: «Здесь лежит знаменитый король Артурус, похороненный на острове Авалон»¹⁰. Изложение, сделанное Ральфом из Коггешаля, отлично согласуется с записями, впоследствии оставленными Леландом и Кемденом¹¹, однако смысл их заметно различается. Хотя Леланд и Кемден, вероятно, точно переписали надпись, нанесенную на существовавший в их время крест, однако Гиральд явно имел в виду другой крест, поскольку зафиксированный им первоначальный текст исключителен в том смысле, что называет Гвиневеру второй женой Артура, о чем молчат позднейшие хроникеры ¹². К сожалению, ни крест, ни выкопанные в Аббатстве Гластонбери кости ныне не существуют, что на самом деле неудивительно, поскольку сейчас общепризнано, что якобы обнаруженная гробница Артура на самом деле являлась средневековой подделкой. Поскольку аргументы в пользу этого предположения подробно рассматривали многие специалисты, мы не будем задерживаться на них¹³. Гиральд Камбрийский (1145–1223), которого можно считать непосредственным свидетелем событий, рассказывает нам, что в его время, когда Англией правил Генрих II, предпринимались старательные попытки обнаружить в Гластонбери могилу знаменитого короля Артура. Наконец какие-то останки все-таки были найдены, глубоко под землей, точнее в шестнадцати футах от поверхности, в выдолбленной дубовой колоде. Далее останки переместили в церковь аббатства, в мраморную гробницу, после чего могучий Артур сделался собственностью ныне знаменитого Сомерсетского монастыря.

Другой возможной причиной чудесного обретения останков Артура может стать величайший кризис, перенесенный Гластонберийским аббатством со времени основания его Уэссекским королем Ине (688–726)¹⁴. 25 мая 1184 г., в день праздника св. Урбана, пожар почти полностью уничтожил все аббатство. В ту пору оно принадлежало Короне, и поэтому Генрих II поручил восстановление собственному управителю Ральфу Фиц-Стефену. Чтобы профинансировать воссоздание своей обители, монахи вполне могли прибегнуть к практике, обычной среди нуждающихся церковных учреждений — то есть к эксплуатации наиболее ходового в средневековье религиозного товара — святых мощей. Дело в том, что как раз после пожара из чуланов Гластонбери чудесным образом появились многочисленные мощи святых, в особенности кельтских, таких как св. Патрик, св. Индракт, св. Бридгит и св. Гильда, оказавшихся похороненными в Гластонбери, невзирая на то что многие были преданы земле в других местах. Вне сомнения, пропаганда, окружавшая открытие могилы короля Артура, еще более увеличила престиж Гластонбери, пополнила казну монастыря и привлекла паломников, однако этот мотив не был первым среди тех, которые определяли ход событий в Сомерсете в 1190–1191 гг.

Политическая подоплека

Когда Вильям, герцог Нормандии, вторгся в Англию в 1066 г., он привез с собой значительное количество бретонцев, потомков валлийских эмигрантов, не испытывавших дружеских чувств к саксам и получивших саксонские земли в награду за службу. Уже в качестве Вильгельма I Английского он основательно потрудился, чтобы доказать, что именно он являлся законным наследником Эдуарда Исповедника, а не побежденный им Гарольд. Чтобы закрепить результаты недавнего завоевания, он избрал проницательную политику приспособления и слияния, которую продолжили сын Вильяма Генрих I, женившийся на внучке Эдуарда Исповедника, чтобы еще прочнее связать новую династию с ее саксонскими предшественниками, а потом и внук Генриха, Генрих Анжуйский, под именем Генриха II основавший англо-анжуйскую династию, вошедшую в историю под именем Плантагенетов¹⁵. Англо-нормандские короли нуждались в укреплении своего божественного права на власть, подобным образом легализируя свои претензии на Английский престол. Добившись королевской власти силой оружия, они считали необходимым несколько переписать историю, чтобы оправдать свои претензии, посему новая монархия и ее союзники всячески поощряли своих писцов возводить происхождение англонорманской династии к таким легендарным предшественникам как Артур.

В том, что победитель переписывает историю, нет ничего нового, однако Генрих I явным образом весьма преуспел в этом занятии, поскольку Вильям из Мальмсбери отмечал, что «они не писали ничего, кроме того, что было угодно ему, и не делали ничего другого, кроме того, что он повелевал»¹⁶. Именно на таком историческом фоне возникла Historia Regum Britanniae Гальфрида Монмутского. Вопреки мнению некоторых специалистов по Артуру, Гальфрид ничего не изобретал и просто исполнил то, о чем его просили, переводя на латынь древний валлийский манускрипт. Вероятно, что Роберт Глостер, которому посвящено большинство копий Истории, отлично знал о существовании источника произведения Гальфрида. Незаконный сын Генриха I, практически возведший на престол Генриха II, Роберт правил в Валлийском Марче и западных графствах Англии. Король Запада во всем, кроме титула, жил по собственным законам. Более того, поскольку и мать, и жена Роберта были валлийками, вполне возможно, что древняя книга, которую Вальтер из Оксфорда передал Гальфриду для перевода, на самом деле была получена от валлийской родни Роберта.

Англо-норманская монархия существенно уступала своим континентальным соперникам, королям Франции, не только потому что последние были их сюзеренами, но и потому что недавно основанная английская династия не имела за собой среди своих предков такой благородной и героической фигуры как Карл Великий и божественных прав священной королевской власти, полученных от Хлодвига. Чтобы выйти из затруднительного положения, английским королям следовало изобрести собственный миф, и по всей видимости, по инициативе Роберта Глостера, История Гальфрида легла в основу новой англо-нормандской политической мифологии. Блестящим пропагандистским ходом они присвоили себе историю бриттских королей. Обратившись к истории ограниченной пределами Уэльса истинной бриттской монархии, Гальфрид в своей хронике легитимизировал претензии нормандских завоевателей, проследив их происхождение к выходцам из Трои, на что всегда претендовали настоящие короли бриттов. Распространив географию древней Британнии за пределы ее отечества, История включила подвластные новой монархи домены в историю бриттских королей. Она также оторвала Артура от его валлийских корней и превратила в символическую фигуру, пытавшуюся объединить в один народ бриттов, саксов и норманнов. Латинская История Гальфрида настолько эффективно преобразовала ход истории, что «сделалась фундаментом великого исторического мифа, в течение более чем пяти столетий поддерживавшего расовые и династические устремления»¹⁷.

Некоторые ученые предполагают, что артуровский роман процветал в основном благодаря усилиям троих людей, пользовавшихся покровительством Роберта Глостера, — Вальтера из Оксфорда, Гальфрида Монмутского и Карадока из Лланкаварна (продолжившего историю Британнии с того места, на котором ее оставил Гальфрид). Предполагалось даже, что авторы XII столетия изобрели артуровскую легенду, чтобы польстить этим англо-норманнской монархии. Однако если не существует сомнений в том, что именно История Гальфрида решительным образом поместила Артура в область литературы, равным образом не существует и никаких сомнений в том, что Генрих II воспользовался романами Артурианы в чисто политических целях¹⁸; используя их растущую славу, оперяющаяся династия делалась наследницей королей бриттов и приобретала историю, способную соперничать с историей континентальных Капетингов¹⁹. Изложенная в Истории цепь событий, особенно связи между Британнией и Бретанью — где в соответствии с трудом Гальфрида правил Артур, — предоставляла королям династии Плантагенетов право воспользоваться собственными связями с Бретанью для объединения материковой и островной частей своего королевства в единое целое. Для этого Генрих II устроил собственное избрание Верховным королем Ирландии и женил своего сына Джеффри на дочери герцога Бретани, укрепляя тем самым бретонско-бриттскую связь. Политические соображения требовали от Генриха II установления прочной основы для новой анжуйской династии, которой угрожали французские Капетинги, видевшие в себе наследников Меровингов и Каролингов и неоднократно предъявлявших претензии на английский трон. Тем не менее артурианской легендой в большей степени, чем его предшественники, воспользовался Эдвард I, которому История Гальфрида Монмутского послужила оружием для отражения политических врагов. Окружив себя артуровским мифом, он преобразился в Артура настолько, что даже называл себя Arthurus Redivivus (Артур Возвратившийся)²⁰.

Повесть о погребении Артура в Гластонбери не закончилась пропагандистской акцией первой эксгумации; по прошествии 90 лет политическая необходимость потребовала, чтобы Артура извлекли из Гластонберийского чулана и отряхнули пыль. В 1277 г. Эдвард провел успешную кампанию в Северном Уэльсе, и в ноябре того же года Ллевелин, принц Уэльский, вынужден был признать собственную зависимость; последствия кампании потребовали подтверждения того, что Артур был похоронен в Гластонбери. Посему 19 апреля 1278 г. Эдуард I вместе с королевой Элеанор посетил аббатство и потребовал, чтобы могилу Артура вскрыли, чтобы закрепить связь его королевского дома с большинством бриттских королей²¹. Событие это нашло отражение в Анналах Уэйверли:

«Лорд Эдуард… леди Элеанор, прибыли в Гластонбери… чтобы отпраздновать Пасху… На следующий вторник… в сумерках, лорд король приказал вскрыть гробницу знаменитого короля Артура. В чем, в двух шкатулках, расписанных их изображениями и гербами, были отдельно найдены кости реченного короля, бывшие великой величины, и королевы Гвиневеры, имевшие чудную красоту… на следующий день… лорд король опустил кости короля, а королева опустила кости королевы, в их шкатулки, обернув их дорогим шелком. Запечатав шкатулки, они потребовали, чтобы гробницу немедленно разместили перед высоким алтарем, удалив черепа для поклонения народа».

Давно считалось, что поступок этот предназначался затем, чтобы напомнить уэльсцам о том, что Артур мертв, словно бы они могли верить во что-то еще. Реальное значение этой второй эксгумации заключается в том, что она была произведена на Пасху, в праздник Воскресения. А не хотел ли Эдуард просто показать этим жестом, что он — второй Артур? ²²

В качестве коронационной присяги Эдуард I поклялся охранять права Короны, к которым относилась власть английской монархии над завоеванными областями. Таким отчасти было оправдание проведенной Эдуардом аннексии Уэльса, атакже утверждения Короной прав на управление Шотландией ²³. Шотландцы, однако, обратились к Римскому двору с протестом против ущерба, непрестанно наносимого им англичанами. Отвечая на их просьбу, в 1299 г. папа написал Эдуарду, выдвигая собственные аргументы в пользу независимости Шотландии. Эдуард приказал своим писцам собрать материалы, доказывающие его право на владение Шотландией, и работа их в 1301 г. завершилась написанием письма папе Бонифацию VIII, к которому приложили свои печати более 100 английских баронов. Претензии, высказанные в ответе Эдуарда I, были переписаны со страниц Истории Гальфрида, разумно отредактированных в соответствии с целями короля. Особое внимание было уделено тому, что в Истории Артур передал власть над королевством скоттов Ангуселу; при этом был опущен тот факт, что Артур просто вернул его законному правителю.

Эдуард I, истинный крест и корона Артура

«Своей великой силой мы творим неправды и насилие этому народу [валлийцам]; и все же всякий знает, что они обладают наследственным правом на свою землю. Генрих I»²⁴.

Должно быть, наиболее важное событие артурианского толка в правление Эдуарда произошло в июне 1283 г. в Абер Конвей, Гвинедд. Эдуард I надменно глядел на толпу, находившуюся перед ним

в зале, и победная улыбка играла на его лице. Наконец он добился невозможного. Он победил Гвинедд, последний бастион бриттов, и уже отчасти был готов исполнить данный в 114 г. Генрихом I обет «истребить всех бриттов так полно, чтобы имя Британнии исчезло из памяти»²⁵. Более того, он был готов принять другую награду — увидеть перед собой священнейшие предметы валлийцев.

Внезапно нудный шум голосов сановников стих и воцарилось почти полное молчание, которое нарушало лишь случайное шарканье ног и редкие реплики. Дворецкий три раза ударил жезлом в пол, высокие двери распахнулись, пропуская внутрь зала с другой стороны небольшую группу людей. Когда они вошли в зал, Эдуард I, ни слова не говоря, поднялся с места и окинул победоносным взглядом семь приближающихся фигур. От группы отделился один человек и приблизился к королю, склонив голову, но не в жесте покорности, как полагали собравшиеся англичане, а от стыда. Человек этот представился королю Эдуарду как Эйнион ап Инор и поведал, что, как и обещал, принес собой защиту своего народа, реликвии, к которым Уэльс издавна прибегал в час нужды, вещи, которые носили перед принцами страны, возвеличенные ее бардами и стрепетом почитаемые народом. Регалии Дома Гвинедда, которые Эйнион принес с собой, были проданы не за 30 серебреников, а за «привилегии», дарованные им и их наследникам²⁶. «Так, говорит летописец, слава валлийцев, хотя и против их воли, была передана англичанам»²⁷.

Отнюдь не случайно, что после захвата Гвинедда Эдуард потребовал королевские регалии Дома Гвинедда, состоявшие из личной печати Ллевелина, печати его жены Элеанор де Монфор, и две наиболее драгоценные реликвии Уэльс — Кроес Найдд и, как наиболее важную из всех, корону Артура. Как утверждали, Кроес Найдд содержал в себе частицу Истинного Креста, на котором был распят Господь Иисус Христос, хранившуюся в реликварии, имевшем форму кельтского креста, именуемого Крестом Избавления²⁸. Очевидно, Ллевелин, последний истинный принц Уэльса, имел при себе Кроес Найдд, когда был обманом захвачен и хладнокровно убит возле Буилта. Отрубленная голова принца была доставлена в Абер Конвей, где ее презентовали Эдуарду I, который приказал доставить ее в Лондон и провезти в торжественной процессии к Тауэру, где ее выставили на пике для всеобщего обозрения. К этому мрачному трофею скоро присоединился второй: отрубленная голова Давидда, брата Ллевелина, также доставленная в Тауэр на последнее свидание с братом… безжизненные глаза их были обращены к чужой столице. Однако еще большее значение для Эдуарда I и английской монархии имел последний кусочек головоломки, которую они собирали поколение за поколением. Наконец в их распоряжении оказалась реликвия, принадлежавшая персонажу, который сами они сделали символом британской королевской власти: корона Артура²⁹.

Эдуард I, «Долгие Ноги», как его звали, был умным пропагандистом и понимал, что для того, чтобы овладеть Северным Уэльсом, ему будет мало простого уничтожения Ллевелина и его наследников. Он убрал со своего пути наследников Ллевелина, заточив в тюрьму его сыновей и отправив дочь в Семпрингэмский монастырь, где она в итоге и скончалась. Но что еще более важно, он одержал внушительную психологическую победу, получив в свое распоряжение священные реликвии страны, и нажил на ней крупный политический капитал. Чтобы отпраздновать завоевание Уэльса, Эдуард учредил Круглый Стол в Невине, Карнарвоншир, после 27–29 июля 1284 г.

В первую пятницу после Пасхи 1285 г. в Лондоне произошло странное событие. В обществе 14 епископов Джон Пичэм, архиепископ Кентерберийский во всем великолепии торжественных облачений вышел к лондонскому Тауэру. В руках его была одна из самых священных реликвий валлийцев, Кроес Найдд, Истинный Крест. По мере продвижения к Вестминстерскому Аббатству стал ясен и истинный облик процессии. За архиепископом следовали Эдуард I и его королева, Элеанор Кастильская; чуть опережал их Альфонсо, 12-летний сын Эдуарда, которому не было суждено пережить этот год. На вышитой золотом подушке Альфонсо крепко держал в руках наиболее трепетно почитаемую реликвию, корону Артура, специально позолоченную ради такой оказии. Позади особ королевской крови и приближенных шествовали все магнаты и сановники двора Плантагенетов, и шествовали они по улицам, вселяя трепет в собравшихся зевак все своим видом. Когда процессия приблизилась к великому аббатству, Корона Артура была возложена на надгробие Эдуарда Исповедника. Эдуард I вне сомнения осознавал символический характер одержанной им победы, поскольку в той короне, которая находилась сейчас в его власти, была воплощена свобода Уэльса и национальная сущность последних бриттов, остатка народа Артура. После этой церемонии эта важнейшая из валлийских реликвий исчезла, и участь Короны Артура покрыта тайной.

Начиная с этого времени Эдуард хранил Кроэс Найдд при себе и не расставался с ним, в том числе в своих шотландских походах. При его сыне Эдуарде II Кроес Найдц находился в Королевской Капелле внутри лондонского Тауэра, где сделался объектом паломничества. В правление Эдуарда III, после неудачной попытки воссоздания Круглого Стола, король в 1348 г. учредил Орден Подвязки, и Кроес Найдд был подарен капелле ордена — капелле Св. Георгия в Виндзорском замке. Орден считал Кроес Найдд своим основным сокровищем, и он снова сделался объектом поклонения. Увы, во время Реформации Кроес Найдд исчез, считается, что он был разломан ради драгоценных камней и металлов. Сегодня единственным существующим остатком Кроес Найдд, былой славы Уэльса и основной реликвии Ордена Подвязки, является изображение на потолке капеллы Св. Георгия³⁰.

Эдвард I ограбил Уэльс не только в чисто материальном отношении, лишив его наиболее важных реликвий. В соответствии с преданием бардов он также начал казни и гонения на бардов, хранителей истории, генеалогии и устных преданий Уэльса. Ко времени правления Ллевеллина, последнего принца Уэльского, барды успели перенести заметную часть своих познаний в письменную форму. Стихи поздних бардов, таких как Гуто’р Глин, утверждают, что после завоевания Уэльса Эдвард I велел перевезти все великие книги валлийской истории в Лондон и сжечь³¹. О сожжении книг в Тауэре упоминает и Вильям Сэлисбери, добавляя, что уцелевшие книги были уничтожены аналогичным образом во время восстания Оуэна Глиндора, и что уцелели только безвозвратно искалеченные, порванные и помятые. Это полное уничтожение валлийской истории может объяснить утрату оригинала, который Гальфрид Монмутский перевел как Historia Regum Britanniae. Но зачем потребовалось английскому королю уничтожать предания бардов? Бесспорно, лица, профессионально воспевавшие хвалу подлинным британским королям, представляли собой угрозу для Эдварда и его политических амбиций. Более того, сохраненное бардами предание сохранило в более чистой форме историческую традицию, заимствованную Плантагенетами в качестве своей собственной. Несмотря на завоевание Эдвардом Уэльса, бардическия традиция продолжала существовать и в последующие столетия, как связанная с цистерцианскими церквями Северного Уэльса, такими как аббатства Валле Круцис и Абер Конвей; многое из того, что уцелело несмотря на английскую оккупацию, сохранилось под их покровительством.

Не было ли только совпадением, что национальные реликвии Уэльса были оставлены в Абер Конвей, который Эдуард I использовал в качестве своей базы во время завершения покорения Гвинедда? Основанное в 1198 г. Ллевелином Великим Гвинеддским, аббатство Абер Конвей являлось одним из наиболее важных среди аббатств Северного Уэльса и считалось большим покровителем валлийских бардов. После покорения Гвинедда примерно в 1284 г. оно было перенесено с первоначального места, чтобы освободить его для сооружения впечатляющей крепости, которую Эдуард построил в качестве постоянного символа английской власти. Именно отсюда происходит текст, известный под названием Vera Historia de Morte Arthuri. Как уже объяснялось, Vera Historia повествует о событиях, окружающих смерть Артура и его последнее путешествие в Авалон, помещающийся в Гвинедде. Хотя сама рукопись датируется концом XIII столетия, свидетельства ее указывают на существование манускриптов, являющихся копиями раннего текста, запечатлевшего подлинное валлийское предание, касающееся смерти и похорон Артура. Как любитель всякой Артурианы, Эдуард I безусловно знал о существовании такого предания в начале своей войны с Уэльсом, и на наш взгляд, именно предание, отраженное в тексте, который известен теперь как Vera Historia, скорее всего явилось определяющим фактором при проведении спектакля второй эксгумации останков Артура в Гластонбери. Она не только доказала, что Артур не может возвратиться, чтобы спасти свой народ, но и оторвала его от валлийского отечества, подкрепив тем самым претензии Гластонбери на место его последнего упокоения, таинственного Авалона.

Артур и Гластонбери

Обоснованность связи Артура с Гластонбери давно подвергалась сомнению, однако ученые, в общем, сходились на том, что не существует веских причин связывать Артура или Авалона с этим расположенным в Сомерсете городом. Короче говоря, претензии Гластонбери на бытие Авалоном из артурианской легенды основываются на двух пунктах: отождествлении в ранних источниках с Авалоном, как с местом погребения Артура, и предположительной эксгумации останков Артура в конце XII века. Однако эти ранние источники не утверждают определенным образом, что Артур был похоронен в Гластонбери; он был предан земле в Авалоне. Тем не менее благодаря эффективной англо-нормандской пропаганде Гластонбери остается прочно связанным с Артуром и Авалоном. Кроме того, ученые дебаты вращались вокруг Гластонбери во многом потому, что серьезной альтернативы этом городу не было.

Преображение Артура в политическую пешку, участвующую в розыгрыше «Гластонберийской» партии, представляет собой сложный и лишь отчасти известный нам процесс, однако документы все же позволяют нам установить некоторые факты. Когда Гальфрид писал свою Историю — примерно в 1135 г., — он не только не стал ассоциировать Гластонбери с Авалоном/Инис Аваллах, но даже вовсе не упомянул Гластонбери. Вильям из Мальмсбери, изучавший гластонберийские анналы в 1120-х гг., не усматривает никакой связи между Авалоном и Гластонбери, но не потому что Артур не был известен ему или другим англо-нормандским писателям; дело было в другом — в том, что Артуру еще предстояло добиться у них признания. Не располагал Вильям и сведениями о том, что Гластонбери является местом погребения Артура, поскольку он утверждает, что «гробница Артура нигде неизвестна». Даже саксонские хронисты не упоминают о Гластонбери, не говоря уже о валлийских бардах. Как могло случиться тогда, что монастырь, едва упоминающийся в ранних исторических анналах, сумел приобрести подобное место в артурианском мифе?

Самым ранним материалом, предположительно связывающим Артура с Гластонбери, является Житие св. Гильды( 1150), написанное Карадоком из Лланкарвана (Llancarfan), текст которого сохранился в более позднем дархэмском манускрипте. В этом труде Карадок упоминает о некой Гластонии, которая толкуется как расположенный в Сомерсете Гластонбери, однако эта интерпретация является таким же предположением, как и все прочее. Следует также учитывать, что покровителем Карадока был Роберт Глостер, чьи политические мотивы уже были объяснены нами. Тем не менее Карадоково Житие св. Гильды использовалось для того, чтобы связать Артура, Гвиневеру, св. Гильду и Мельваса с Сомерсетом. В связи с этим Мелвас приобретал облик мифического персонажа, а история о похищении им Гвиневеры толковалась, как не имеющая под собой исторической основы, однако, — как мы покажем в главе 12, — если поместить его в нужное географическое место, Мелвас становится вполне достоверной исторической фигурой, пределы земли которого очерчены валлийскими бардами.

Еще одно повествование, предположительно связывающее Артура с Гластонбери, можно найти в принадлежащей перу Вильяма из Мальмсбери книге De Antiquitate Glastoniensis Ecclesiae (древности Церкви Гластонбери), однако оно представляет собой отрывки, вставленные в текст по отдельности через сотню или более лет после смерти Вильяма. Как отметил Е.К. Чемберс, «процесс интерполирования De Antiquitate являлся постепенным, он существенно зашел в тринадцатое столетие»³². Отсюда вполне может показаться, что разрабатывавшие Гластонбери пропагандисты воспользовались Вильямовым De Antiquitate в качестве основы, способной придать древность их построениям. Не удовлетворившись своими претензиями на Артура, они заявили притязания на титул Авалона, личность Св. Иосифа Аримафейского и происхождение христианства в Британнии. В ходе процесса подлинный Авалон окончательно отделился от обоих своих первоначальных географических локализаций в Северном Уэльсе и от своей истинной сущности удела Аваллаха, иначе известного под названием Аннун, кельтская преисподняя. Откровение, содержавшееся в принадлежащей к XIII веку Vera Historia, называвшей местом погребения Артура Авалон, расположенный в пределах древнего края Гвинедд, называлось ударом по претензиям Гластонбери — и действительно является им³³.

После того как стало ясным местоположение настоящего Авалона, оказалось вполне очевидно, что в Гластонбери не изобретали те мифы, которые мы теперь считаем связанными с этим местом, но воспользовались существующим преданием, попросту добавленным в плавильный тигель гластонберийской науки. Подозрения вызывает даже легенда об основании монастыря, объясняющая его имя. В соответствии со словами Р.Ф. Трехарна, автора гластонберийских легенд: «Сколь ни горестна будет потеря, но нам придется отказаться от любой доказанной исторической связи Артура, как героя или короля, с Гластонбери»³⁴.