Доктор-призрак Столешников переулок, № 14, улица Рождественка, № 13/9, район Трубной площади, улица Малая Молчановка, № 8 и другие адреса
Доктор-призрак
Столешников переулок, № 14, улица Рождественка, № 13/9, район Трубной площади, улица Малая Молчановка, № 8 и другие адреса
Не обрывайте васильков!
Не будьте алчны и ревнивы;
Свое зерно дадут вам нивы,
И хватит места для гробов.
Мы не единым хлебом живы,
Не обрывайте васильков!
Мирра Лохвицкая.
Не убивайте голубей
Ну а когда еще жизненно необходим помощник? Правильно – когда заболеешь! Надо, чтобы хоть кто-то рядом был, добрые слова надежды говорил. Забавно, но доказано: люди в любящих семьях выздоравливают быстрее. Да ведь простой приход врача обнадеживает, и больному становится легче. Ну а если это будет врач, который ни разу не ошибался в диагнозе и всегда твердо знал, чем лечить и как быстрее поставить больного на ноги? Тут уж от одного имени такого врача наступит улучшение!
И знающие люди говорят, что звать надо доктора Ове?ра. Московские предания гласят, что сей доктор всенепременно поможет. Хотя никто и не сумеет объяснить: как он это сделает – ведь Александр Иванович Овер жил и лечил пациентов в Москве еще в середине XIX века. Но вот надо же – помогает и два века спустя! Особенно тем, кто живет в местах, где сам доктор жил в Москве. Откуда узнать те места? Так почитайте об Овере, вот и узнаете.
И, между прочим, лечит сей врач весьма своеобразно – то после обращения к призрачному доктору у самого пациента вдруг появляется твердое убеждение, какое лекарство ему следует взять, то больному в руки попадает статья с нужным рассказом о болезни, то в Интернете находятся нужные сведения. Иногда доктор и сам является пациентам или их лечащим врачам. Имя Овера я слышала даже от нашего участкового врача. Но чаще всего Александр Иванович является страждущим во… сне. Это и понятно – сны в судьбе и врачебной практике доктора Овера занимали особое место.
А началось все с раннего детства…
Во сне голос был женский. Тихий, но какой-то пугающий: «Помни: синие васильки – к радости, алые тюльпаны – к несчастью!»
Маленький Саша Овер закрыл уши руками и бросился бежать. Голос стих. Наверное, не поспел за мальчиком. Саша облегченно заулыбался и начал напевать песенку по-французски. В свои четыре года он уже бегло болтал по-немецки, как его матушка, и по-русски, как няня Акулина. А теперь сможет говорить с отцом на его родном французском языке. Жан Овер когда-то бежал в Россию из революционной Франции, где его ждала гильотина за верность королю. Счастье, что русский помещик Глебов предложил Жану Оверу место гувернера для своих чад в имении Панино Тульской губернии. Там 18 сентября 1804 года и родился Саша.
Весело напевая, мальчик перескочил через канавку и вдруг застыл в изумлении: перед ним расстилалось огромное поле тюльпанов – алых, как кровь, и влажных, как свежее мясо. Саша в испуге вскрикнул и… проснулся.
За перегородкой звучали резкие голоса. Хлопнула дверь. Вбежала няня и кинулась к кроватке мальчика:
– Осиротел, соколик! Помер твой батюшка!
Со смертью отца легкая жизнь закончилась. Мать и няня переселились в Москву в дешевую квартиру хоть и в центре – Столешниковом переулке, но под самой крышей с вечно сырыми стенами. (Сейчас, дорогие читатели, того дома давно уже нет. На его месте в 1900 году купец-миллионщик А. Карзинкин выстроил доходный дом № 14, сохранившийся до сих пор.) Когда-то в Столешниках жили мастера-столяры, делавшие мебель и резавшие деревянные доски и плитки – столешницы. Район разбогател, обустроился. Со времен Романовых тут уже жила сплошь знать – бояре да князья: Трубецкие, Долгоруковы. Но уже в начале XIX века богатое купечество перекупило их усадьбы, переделало-перестроило. После пожара 1812 года все сгоревшие деревянные дома заменились каменными. Столешники наполнились купеческим гамом, дорогими лавками и радостными лицами покупателей. Правда, семье Овер «разбегаться с покупками», как говорили тогда, было не на что. Деньги тратились только на самое необходимейшее.
В 6 утра в любую погоду мальчик ходил к учителю через всю Москву, ведь без знания греческой грамматики даже самого способного ученика не возьмут на казенное обучение. Но однажды, вернувшись после урока под проливным дождем, Саша слег. Вот тогда-то и приснилось ему снова кровавое поле тюльпанов. А через два дня Ивашковский умер.
В другой раз Александр увидел проклятые цветы, когда ему стукнуло двадцать пять лет. Он уже с блеском закончил медицинский факультет Московского университета и Медико-хирургическую академию, где получил степень доктора медицины. А ведь Александру исполнился тогда всего двадцать один год! Молодого вундеркинда послали на стажировку за границу. Четыре года он проработал в клиниках Страсбурга, Парижа, Рима, Лондона. В мае 1829 года вернулся в Москву. К тому времени мать Александра переселилась на родину в Германию, так что в Москве новоявленного доктора медицины ждала одна няня. Овер снял дешевый мезонин на Трубной площади, и надо же – в первую ночь на новом месте увидел во сне красные тюльпаны. А через несколько дней узнал – в далекой Германии умерла мать.
И вот опять! Александр вскочил в холодном поту:
– Няня! Снова во сне проклятые тюльпаны! Опять мертвечина…
Акулина Тихоновна обняла воспитанника. Хоть и взрослый уже, а для нее – малыш:
– Что делать, соколик... В Москву индийская гостья пожаловала – холера!
Наутро Овера разбудил громкий стук в дверь. Кто бы так рано? У молодого доктора еще и клиентов-то нет. Заходили только монах из Симонова монастыря да разорившийся купчик из Марьиной Рощи. У обоих в карманах пусто, так что заплатили по полтине за визит. На что тут жить?!
Но и унывать грех! Есть и добрые души. Вот приятель, Кувшинов, разрешил пожить в своей квартире бесплатно, пока сам подался в деревенское имение. Конечно, место не больно хорошее, можно даже сказать, разбойное, лихое – на Трубе, как говорят москвичи, то есть в районе Трубной площади. Для сведения современных читателей – сейчас на эту площадь выходят Петровский, Рождественский и Цветной бульвары, Трубная и Неглинная улицы. Словом, центр города. Тогда же это был, как сказали бы мы, бандитский район. Так что Овер ничуть не удивился, открыв дверь и увидев пристава. Вот только оказалось, что полицейский посланец прибыл с явно не полицейской целью.
– Вы доктор Овер? – осведомился он. И, получив подтверждение, проговорил: – Вам приказано явиться завтра с утра в Басманную больницу!
Овер горько усмехнулся – судьба-индейка: кому болезнь, а доктору заработок…
В Басманной больнице (Новая Басманная, № 26, ныне Городская клиническая больница скорой помощи № 6, работает до сих пор в том же здании) Овер пропадал целыми днями. Холерных больных везли штабелями. Пришлось срочно возводить временные корпуса. Но вот чудеса – весь корпус доктора Овера выжил. И пациенты и их родственники теперь кланялись Александру Ивановичу в пояс, а начальство назначило его старшим врачом больницы.
Больница на Новой Басманной улице, № 26
Однажды привезли безнадежную женщину. Овер провозился с ней до поздней ночи. Еле добрел до ординаторской да и рухнул. Заснул прямо на полу и увидел свой сон. Опять бежал он по дороге, да свернул не налево, как раньше, а направо. Там тоже поле, да только все синими васильками усеяно. Проснулся, кинулся к безнадежной больной. А та ровно дышит. А наутро на поправку пошла. Вот вам и васильки! А выписываться стала – всей больнице объявила: «Не доктор – московский спаситель!»
Овер стал самым известным, модным и соответственно дорогим врачом Москвы. Больные на деле уверились в непогрешимости его диагноза и способности вылечить. Говорили, что он дерет с пациентов по три шкуры – назначает за посещение по пятнадцать рублей (огромнейшие деньги!). По Москве ходил анекдот:
«Один врач спрашивает у Овера:
– Почему вы, коллега, так подробно расспрашиваете пациентов об образе жизни? Разве это имеет значение для диагноза?
– Для диагноза – нет, – отвечает Овер. – А для того, чтобы я понял, сколько можно с пациента взять, – да!»
Но не все так однозначно. Бравший с какой-нибудь капризной дамочки по пятнадцать рубликов за визит, доктор Овер совершенно бесплатно посещал больных в нищих кварталах. Еще и лекарства оставлял.
Кучер помог доктору Оверу усесться в карету: «Не извольте беспокоиться, Александр Иванович, адреса всех важных визитов я помню». Овер удовлетворенно крякнул: счастье, что кучер расторопный попался, сам доктор в визитах вечно путается. Да и не любит он всех этих знатнейших и богатейших пациентов. У них все болезни выдуманные. Куда интересней простых людей лечить, пусть даже бесплатно. Овер никогда не гнушается даже по трущобам ездить, коли случай интересный. Хотя времени все меньше. Ведь теперь он – старший врач московской 1-й Градской больницы на Большой Калужской улице (ныне Ленинский проспект, № 8 – ныне ГКБ № 1 имени Н. Пирогова). Больница построена в 1833 году на средства города, и в уставе ее прямо сказано: «Все бедные и неимущие люди обоего пола принимаемы и лечены будут безденежно, кроме достаток имущих». Кроме того, Овер – профессор Медико-хирургической академии и терапевтической кафедры Московского университета (обе находились на Рождественке, № 9/13, там, где сейчас стоит бывший доходный дом меценатов Третьяковых, который сейчас перестраивается). Каждый день – то операция, то случай наисложнейший. От правильного диагноза жизнь зависит. И ведь «московский спаситель» ни разу не ошибся! Что только коллеги-завистники ему не приписывали. Шептались, будто у доктора жена-красавица – колдунья. Иначе почему доктор с ней все свободное время проводит, мужские клубы да рестораны не посещает, цыганок не привечает и даже в картишки не балуется?
Доктор хмыкнул – вот идиоты-завистники! Да лучше б они сами, как Овер, после операции ночами у постелей пациентов сидели, течение болезней наблюдали. И новейшие медицинские труды штудировали. Глядишь, реже ошибались бы! Хотя, конечно… Овер усмехнулся – есть у него мистические подсказчики – алые тюльпаны да синие васильки. Иногда даже, увидев красное поле во сне, доктор выкладывается вовсю, сам чуть не заболевает, да ничего не помогает – умирает больной. Зато уж если приснятся васильки, точно выздоровеет человек. Это ли не счастье?
Кучер с гиком подкатил к особняку на Моховой. Овер удивился:
– Куда ты меня привез?! Я только вчера осматривал графиню!
Кучер почесал в затылке:
– Может, я чего спутал… Ну раз уж приехали…
Овер нехотя выбрался из кареты. А то он не понимает, что творится! Небось предприимчивая графиня щедро подмазала плута кучера, чтоб привез к ней «московского кудесника». Кажется, все московские истерические дамочки и барышни с ума сходят от посещения врачебного светила. Готовы платить любые деньги. Еще бы! Во-первых, он красив и обходителен, во-вторых – француз. Ну как объяснишь всем этим аристократкам да богачкам, что ему о развитии русской медицины думать должно?! А тут они со своими «нервами»! Послать бы этих изнеженных дамочек на полевые работы, как крестьянок помещика Глебова, вся хворь отпала бы!
Графиня, улыбаясь, встретила доктора в гостиной:
– Ах, какой модный у вас парфюм!
Рассказать бы ей, отчего после казенной больницы духами поливаться приходится – там ведь не розами пахнет. Да нельзя – этикет соблюдать надобно. Графиня ведь за визит пачку ассигнаций в карман сунет, а на них сколько лекарства для бедняков накупить можно!
Так что Овер приветливо улыбнулся графине, а та вдруг задышала часто-часто и вплотную придвинулась к доктору. Овер отскочил – только обвинения в распущенности ему не хватает!
– Я выпишу вам, графиня, секретный рецепт! – бархатным голосом произнес он. – Это изобретенный мною волшебный эликсир. И делать его я дозволяю только самому верному аптекарю. Так что пошлите горничную по адресу на рецепте!
Через час горничная графини прибежала к «верному аптекарю». Тот прочел рецепт на латыни и важно выдал пузырек с темно-розовой жидкостью. После ухода горничной аптекарша подмигнула мужу:
– Что прописывает доктор Овер на этот раз?
Аптекарь хохотнул:
– Волшебный эликсир для притворщиц – дистиллированную воду с малиновым сиропом!
А Овер уже торопился к настоящим больным. Сколько операций он провел – не счесть. Сколько диагнозов поставил и вылечил – вообще не упомнить. Но завистники-сплетники посчитали: каждому второму москвичу. И вывод сделали: Овер – миллионы заработал. Только вот где они? Доктор вздохнул. Завтра подходит срок его ежемесячных выплат. Он ведь многим своим беднякам больным положил от себя пенсион, а выдает его за государственный. Стыдно признаться, что государству на простых больных наплевать. Вот и платит доктор из своего кармана. Да еще так, чтобы никто не прознал – стыдно ведь быть богатым, когда у твоих пациентов часто и крыши над головой нет. Вот и снимает им доктор Овер крошечные комнатушки. На квартиры для всех и у него, даже с его заработками, не хватит. А завистники все твердят о его гонорарах!..
Да, он берет – с богатых! – и не морщится! За это ему не стыдно, ведь деньги от этих зажравшихся переходят на лечение бедняков. А как иначе, если Овер стал медицинским инспектором благотворительных учреждений? Да и практика сузилась, ведь Александр Иванович начал писать огромный труд по хирургии на латинском языке – чтобы все медики мира смогли прочесть его без перевода.
Однажды Овер заснул прямо над рукописью. И увидел не поле, а большую гору, буквально усыпанную различными орденами и медалями. Александр Иванович вгляделся и различил среди них не только орден Святой Анны 3-й степени, который уже успел получить за свои труды на медицинском поприще, но также знак камергерского отличия и еще какие-то неизвестные иностранные ордена.
«Вот что тебе суждено получить в награду! – послышался тихий шепот. – А последней будет звезда Владимира».
«Это не вещий сон! Иностранным орденам у меня взяться неоткуда!» – успокоил себя Овер и проснулся.
Однако едва его научный труд вышел из типографии, медицинская общественность признала его огромную значимость. По настоянию самого Николая I профессор Овер стал камергером императорского двора. И из-за границы тоже посыпались ордена. Больше десятка стран отметили выдающийся научный вклад российского доктора.
В 1864 году Александр Иванович отметил свое шестидесятилетие и тридцатипятилетие врачебной практики. Сам император Александр II прислал поздравительное послание. Овер прочел и ахнул – император награждал его орденом Владимира 2-й степени.
С того дня доктор потерял покой. Жене и дочери сказал горестно:
– Я получил все причитающиеся награды…
Настоятелю Введенского кладбища, где заранее прикупил себе место и выстроил часовенку, заявил:
– Скоро стану вашим вечным пациентом.
И опять не ошибся. В ночь на 23 декабря 1864 года лег спать да и не проснулся – видать, остался посреди своих алых тюльпанов. Или это были васильки? Что ж, в райском саду много цветов…
Похоронили Овера на Введенском кладбище, в часовенке, построенной еще при его жизни. Между прочим, там же на Введенском упокоился и еще один легендарный московский врач – Федор Петрович Гааз, умерший на одиннадцать лет ранее. Гааз работал тюремным врачом, но имел столь щедрое сердце, что и осужденные, и их родственники, и простые москвичи, давно знавшие, что от тюрьмы да от сумы не уйти, звали его не иначе как спасителем и заступником. Это доктор Гааз придумал и всегда повторял фразу, ставшую крылатой и совершенно забывшуюся в наши дни: «Спешите делать добро!»
Раздававший все беднякам, Гааз умер и сам почти в нищете. Доктор Овер, конечно, по сравнению с ним был «богачом». Вот только, когда и его не стало, выяснилось, что никаких богатств, кроме дома на Молчановке (Малая Молчановка, № 8), где жила семья, и дачи в Петровском парке, жене и дочке он не оставил.
Сегодня нет и их. Дом на Молчановке давно снесли, вместо скромного трехэтажного строения в 1913 году возник шикарный бело-красный дом-замок со львами у подъезда, выстроенный как доходный дом Г.А. Гордона. Ну а Петровского парка вообще давно нет. На его месте теперь стадион «Динамо» на Ленинградском проспекте.
А вот сам доктор Овер живет не только в памяти города, но и на улицах, площадях, переулках. Став доктором-призраком, он незримо посещает больных и по-прежнему дает советы и ставит диагнозы. Говорят, надо просто позвать: «Доктор Овер!»
И больной получит помощь свыше.
Лучше всего доктор слышит тех, кто живет по адресам, где он жил и работал сам. Но если вы находитесь совсем в иной части города, просто вспомните мысленно те дома и места, где он обитал. Вспомнили? Тогда смело зовите. Овер поможет. Уж не знаю, как и откуда, но помощь придет.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.