Глава 7 САРМАТИЯ — ЗНАЧИТ, РОССИЯ

Глава 7

САРМАТИЯ — ЗНАЧИТ, РОССИЯ

Рысья шапка и глаза косые,

Уходите, скройтесь от беды!

Вихрь железный на степях России

Заметет поблекшие следы…

Сергей МАРКОВ

Долгое время с легкой руки знаменитого античного ученого-энциклопедиста II века н. э. Клавдия Птоломея, составившего подробную карту мира и начертавшего на месте современной России — «Сарматия», русских — особенно их западные соседи — именовали «сарматами». Еще в начале XVI века один из основоположников польской историографии Мацей Меховский (1457–1523) следующим образом излагал географию России в популярном «Трактате о двух Сарматиях»:

«Древние различали две Сарматии, соседние и смежные друг с другом, одну — в Европе, другую — в Азии. В Европейской есть области: руссов, или рутенов, литовцев, москов [так именовались жители Москвы и подданные Московского князя — по имени Ноева внука Моска, якобы первым основавшего нынешнюю столицу России. — В.Д.] и другие прилегающие к ним между рекой Вислой на западе и Танаисом [Доном] на востоке, население которых некогда называлось гетами. В Азиатской же Сарматии от реки Дона, или Танаиса, на западе до Каспийского моря на востоке, ныне живет много татарских племен».

Далматинский историк XVII века Мавро Орбини, родоначальник южнославянской исторической мысли, опираясь на ныне утраченные летописи, в своем фундаментальном труде «Славянское царство» (1601), написанном по-итальянски, сообщает: «Когда все остальные славяне оставили Сарматию и направились кто к Немецкому морю, кто, избрав иной путь, к Дунаю, московиты остались на своих исконных землях. <……> Сейчас, как и в прежние времена, живут они в Европейской Сарматии, значительно раздвинув силой оружия границы своей империи». (Кстати, хроника Мавро Орбини была переведена на русский язык и издана в 1722 году по личному указанию Петра I под названием «Книга Историография початия имене, славы и расширения народа славянского…».) С подобного же утверждения начинается и очень любопытная в фактологическом отношении, хотя и поздняя (XVII век), Густинская летопись: «Розшедшуся Словенскому народу в Сармации седешу комуждо на своем месте…» Аналогичным образом высказывался и М.В. Ломоносов в «Кратком российском летописце»:

«Славяне и чудь по нашим, сарматы и скифы по внешним писателям были древние обитатели России. Единородство славян с сарматами, чуди со скифами для многих ясных доказательств неоспоримо. Народ славенский усилясь притеснил чудь к сторонам восточным и северным и часть оные присовокупил в свое соединение».

Античные авторы дают двоякое написание этого народа — «сарматы» и «савроматы». Современные исследователи истолковывают такое разночтение по-всякому: одни считают, что речь идет о разных народах; другие — что об одном и том же народе, но на разных стадиях развития; третьи же видят в различной вокализации этнонима всего лишь непонимание греческими и римскими писателями смысла и этимологии автохтонного названия и передачу его понаслышке.

Безусловный интерес представляют корневые основы данного слова — «cap» и «мат»: обе они наидревнейшего происхождения. Например, корень «cap» является базисным во множестве географических понятий: Сарды (столица древней Лидии), Саркел (столица Хазарского каганата), Сарай (столица Золотой Орды), города Сараево и Сарагоса, Саар — река во Франции (отсюда Саарский угольный бассейн), Саргассово море, Саронический залив в Эгейском море, эстонский остров Сааремаа в Балтийском море, в России — города Саров, Саратов, Саранск, Сарапул и т. п. Тот же корень положен в основу личных имен: Саргон и Сарданапал (библейская вокализация царских имен правителей Ассирии), Сардури (царь в Урарту), Саркис (древнеармянское Божество), Сарра (распространенное еврейское женское имя; дословно — «знатная», «княгиня»); названий древних племен: помимо сарматов, еще и сарацины, сарды (от последнего — современное название Сардинии); других понятий: сарыч (птица из семейства ястребиных), сарафан, сари (женская одежда в Индии), саранча и др.

Несомненное внимание привлекает и древнее карело-финское название Лапландии — Сариола (известное по «Калевале»), и имена архаичных индоарийских женских божеств — Сарасвати и Саранью. Сарасвати — священная река древних ариев, ставшая богиней и женой бога-Творца Брахмы. Ее речная и шире — водная — сущность (имя Сарасвати так и переводится — «относящаяся к воде») сопрягается с лапландскими мифологическими и реальными реками. Так, река Сара, которая фигурирует в карело-финском эпосе «Калевала», относится именно к Лапландии-Сариоле. Порожистая река точно с таким же названием Сара известна и сегодня в Русской Лапландии, где она впадает в Ловозеро (здесь же находится и Саранчозеро). Есть все основания полагать, что и в данном случае гидронимы Кольского полуострова сохранили следы древнейшего мировоззрения и взаимодействия пракультур, впоследствии сделавшихся самостоятельными. Значение другой ведийской богини — Саранью — в структуре индоарийского пантеона не меньшее чем у Сарасвати. Саранью — дочь одного из космических демиургов — Тваштара, жена первосоздателя людей — Вивасвата, мать бога подземного царства Ямы, его сестры Ями и светлоликих близнецов Ашвинов. Она тесно связана с архаичным солярным культом, и поэтому неудивительно, что именно ее следы обнаруживаются в краю древнего Солнечного божества — Колы, по имени которого названы и река Кола, и сам Кольский полуостров.

В хронике средневекового историка Иордана «О происхождении и деяниях гетов» рассказывается об эпохе, когда славянские племена в преддверии нашествия гуннов попали под германское иго. Последний властитель готской оккупационной империи — Германарих — был смертельно ранен (мечом — в бок) двумя русскими витязями, которые мстили за поруганную честь и смерть сестры (Германарих вскоре скончался от полученной раны, а его лоскутная держава распалась под ударами восставших славянских племен и гуннской орды). Имя одного из мстителей было Сар. Считается, что данное имя собственное породило русское слово «царь». Как уже говорилось, в некоторых северных диалектах (и соответственно — в фольклоре) «царь», собственно, так и произносится — «cap» (например, некоторыми сказителями-старообрядцами Русского Устья на Индигирке): «Жил-был cap. У сара три дочери». И т. д.

Возможно, это поможет разгадать и значение этнонима «сарматы», приблизить его к общеиндоевропейскому и общемировому лингвистическому первоисточнику. В главе 4 части I мы уже рассматривали лексемы «cap» и «мат»: если «cap» означает «царь», а «мат» — «мать», то «cap» + «мат» означает «царская мать». Напомню в данной связи еще раз и верного слугу Индры из собачьего тотема — Сараму, чье имя также можно интерпретировать в указанном смысле. Не лишено вероятности, что оно напрямую связано с индоевропейским этнонимом «сарматы». Такая семантика вполне соответствует стойким матриархальным традициям, бытовавшим в этом племени, где верховодили женщины, нося одинаковую с мужчинами одежду и наравне с ними участвуя в боевых действиях. Об этом в один голос сообщают многие античные авторы:

«…Их женщины ездят верхом, стреляют из луков и мечут дротики, сидя на конях, и сражаются с врагами, пока они в девушках; а замуж они не выходят, пока не убьют трех неприятелей, и поселяются на жительство с мужьями не прежде, чем совершат обычные жертвоприношения. Та, которая выйдет замуж, перестает ездить верхом, пока не явится необходимость поголовно выступить в поход…»

О решительности, мужественности и воинственности сарматских женщин свидетельствует рассказ историка II века н. э. Полиена, помещенный в его сборнике «Военные хитрости». Царица Амага, жена Медосакка, царя сарматов, живших в то время на Понтийском побережье, видя, что супруг предается необузданному пьянству, взяла власть в свои руки и стала во главе войска, сражавшегося со скифами. Дабы остановить беспрестанные скифские набеги на союзный Херсонес, она послала скифскому царю ультиматум. Но царь не внял голосу разума и отверг предложения о мире. Тогда Амага самолично отобрала 120 человек, «сильнейших душой и телом» (как отмечает рассказчик), дала каждому по три лошади и, проскакав с ними в одни сутки 1200 стадиев (более 200 километров), внезапно появилась в ставке скифского царя и перебила всех охранявших его стражников. Скифы опешили, решив, что на них напало огромное войско, а Амага тем временем стремительно ворвалась во дворец, убила царя вместе со всеми родственниками и друзьями за исключением одного сына, которого немедленно заставила подписать договор о «вечном мире» с эллинами и сарматами.

Но не одна лишь беспредельная храбрость явилась причиной впечатляющих побед сарматов над противниками. Моральный фактор они не менее успешно подкрепляли материальным, обогатив историю военного искусства созданием тяжеловооруженной конницы. Себя и коней они облекали в чешуйчатые панцири, сделанные из распиленных на пластины лошадиных копыт. Такой панцирь легко выдерживал прямые удары мечей и копий даже в ближнем бою. Тяжелая же панцирная конница, собранная в наступательные отряды, представляла собой практически несокрушимую силу. Построенная клином в тесно сомкнутом строю, она прорывала любое построение и при массированном кавалерийском ударе не знала себе равных. Сарматский воин в панцирных доспехах с длинным мечом и невероятных размеров пикой получил название катафрактария. При этом конь у сарматов не всегда закрывался панцирем (рис. 53). В дальнейшем их тактику переняли парфяне и союзные с ними армяне, успешно громившие римские легионы. К тому времени панцирные пластины были заменены на металлические, что еще больше усилило мощь броненосной конницы. Античные авторы оставили впечатляющие описания неотразимых ударов катафрактариев:

Рис. 53. Катафорактарий (современная реконструкция)

«…Все они сидели на своих лошадях, как статуи, к их конечностям были подогнаны доспехи, которые точно соответствовали формам человеческого тела. Они покрывали руку от запястья до локтя, а оттуда до плеча, в то время как пластинчатая броня защищала плечи, спину и грудь. Голова и лицо были покрыты шлемом с металлической маской, которые делают их носителя выглядящим, как статуя, потому что даже бедра и ноги и самые кончики ног покрыты доспехом. Он соединен с панцирем прекрасным кольчужным плетением, наподобие ткани, так что ни одна часть тела не остается видимой и непокрытой, потому что это плетеное покрытие защищает руки и является таким гибким, что носители его могут даже сгибать пальцы».

Особенно поражали пики, достигавшие в длину четырех с половиной метров. Широким ремнем они крепились к шее лошади, и всадники держали их обеими руками, свободно направляя в нужную сторону. На скаку подобная боевая конструкция приобретала невероятную убойную силу, запросто пробивая насквозь сразу двух человек со щитами и в латах. По существу, каждый катафрактарий представлял собой мчащийся таран, тысяча катафрактариев — летящую стену из тысячи таранов:

«Когда наступает время битвы, то, ослабив поводья, он [катафрактарий. — В.Д.] мчится на противника, подобный какому-то железному человеку или движущейся кованой статуе. Острие копья сильно выдается вперед, само копье ремнем прикреплено к шее коня; нижний его конец при помощи петли держится на крупе копя, в схватках копье не поддается, но, помогая руке всадника, всего лишь направляющей удар, само напрягается и твердо упирается, нанося сильное ранение, и в своем стремительном натиске колет кого ни попало, одним ударом часто пронзая двоих. <…> Вся сила этой броненосной конницы — в копьях, у нее нет никаких других средств защитить себя или нанести вред врагу, так как она словно замурована в свою тяжелую негнущуюся броню».

Не правда ли, некоторые виды сарматского вооружения и доспехов во многом напоминают воинское снаряжение русских богатырей, какими мы их представляем по былинам или картинам Виктора Васнецова или Ивана Билибина? Удивляться не приходится: мы — прямые наследники сарматов, в том числе и по воинским доспехам (сказанное, правда, не относится к тактике конного боя катафрактариев — ее славяне не переняли).

Одним из сарматских племен были роксоланы, известные более под именем росолан или же росалан. В первом слоге данного этнонима многие видят название проторусских племен. Думается, такое предположение близко к истине. В «Географии» Страбона росоланы описываются как кочевники, перемещающиеся по степи в кибитках из войлока, пасущие скот и собирающие дань с подвластных народов. В «Велесовой книге» они поименованы русколанами, а Русская земля — Русколанью.

Основным врагом сарматов с самого момента их появления в придонских и причерноморских степях были скифы. Превосходство в организации, численности, вооружении и боевой тактике быстро привели к тому, что скифы оказались вскоре вытесненными со своих исконных территорий. При этом сарматы действовали безжалостно, нередко истребляя на своем пути все живое. Диодор Сицилийский свидетельствует, что сарматы «опустошили значительную часть Скифии и, поголовно истребляя побежденных, превратили большую часть страны в пустыню». Беллетризированное свидетельство самих скифов о своем противоборстве с сарматами вложил в уста героя одного из своих диалогов Лукиан. Как рассказывает скиф Токсарид, сарматы, напав на скифов, ведут себя, как и любые захватчики: хватают пленных, угоняют скот, грабят жилища, насилуют женщин, убивают безвинных.

Естественно, при такой ситуации Скифия стала называться по имени новых властителей и хозяев Сарматией. Затем это название было перенесено на всю Россию и сохранялось таковым особенно на Западе до Нового времени. Римляне (в отличие от эллинов) также предпочитали именовать северные от Черного моря территории Сарматией, хотя прекрасно понимали отличие скифов от сарматов, одинаково ненавидя и презирая тех и других. Не избежал этого и Овидий: в одной из «скорбных элегий» он ожесточенно обрушивается на сарматов — «народ дикарей», лишающий одним видом своим его, Овидия, творческого вдохновения. С ужасом описывает он и «сарматские реалии»: тяжелые телеги, которые медленно тянут волы по льду замерзшего Дуная (Истра), вино, обратившееся в куски льда, сарматские стрелы, наконечники которых смазаны красящим ядом, и т. д.

* * *

Неудивительно, что именно с сарматами, у которых сохранились наиболее четко выраженные матриархальные отношения, связано и популярное античное предание об амазонках. Смысл данного романтического этнонима далеко не романтический. Амазонки — значит, «безгрудые» (a — «без»; mazos — «грудь»): матери выжигали каленым железом малолетним дочерям правую грудь, чтобы, когда те вырастут, им было удобнее натягивать тетиву и стрелять из лука (рис. 54). Аналогичный обычай существовал и у сарматов. Считалось, что именно они являются прямыми потомками амазонок. Геродот, пытаясь освободиться от мифологического тумана, всю историю излагает следующим образом:

Рис. 54. Амазонки. С греческой вазы. V век до н. э.

«Эллины вели войну с амазонками (скифы называют амазонок „эорпата“, что по-эллински означает мужеубийцы; „эор“ ведь значит муж, а „пата“ — убивать). После победоносного сражения при Фермодонте эллины (так гласит сказание) возвращались домой на трех кораблях, везя с собой амазонок, сколько им удалось захватить живыми. В открытом море амазонки напали на эллинов и перебили [всех] мужчин. Однако амазонки не были знакомы с кораблевождением и не умели обращаться с рулем, парусами и веслами. После убиения мужчин они носились по волнам и, гонимые ветром, пристали наконец к Кремнам на озере Меотида. Кремны же находятся в земле свободных скифов. Здесь амазонки сошли с кораблей на берег и стали бродить по окрестностям. Затем они встретили табун лошадей и захватили его. Разъезжая на этих лошадях, они принялись грабить Скифскую землю.

Скифы не могли понять, в чем дело, так как язык, одеяние и племя амазонок были им незнакомы. И скифы недоумевали, откуда амазонки явились, и, приняв их за молодых мужчин, вступили с ними в схватку. После битвы несколько трупов попало в руки скифов, и таким образом те поняли, что это женщины. Тогда скифы решили на совете больше совсем не убивать женщин, а послать к ним приблизительно столько молодых людей, сколько было амазонок. Юношам нужно было разбить стан поблизости от амазонок и делать все, что будут делать те, если амазонки начнут их преследовать, то они не должны вступать в бой, а бежать. Когда же преследование кончится, то юноши должны опять приблизиться и вновь разбить стан. Скифы решили так, потому что желали иметь детей от амазонок.

Отправленные скифами юноши принялись выполнять эти приказания. Лишь только женщины заметили, что юноши пришли без всяких враждебных намерений, они оставили их в покое. Со дня на день оба стана все больше приближались один к другому. У юношей, как и у амазонок, не было ничего, кроме оружия и коней, и они вели одинаковый с ними образ жизни, занимаясь охотой и разбоем. В полдень амазонки делали вот что: они расходились поодиночке или по двое, чтобы в стороне отправлять естественные потребности. Скифы, приметив это, начали поступать так же. И когда кто-нибудь из юношей заставал амазонку одну, женщина не прогоняла юношу, но позволяла вступить с ней в сношение. Разговаривать между собой, конечно, они не могли, так как не понимали друг друга. Движением руки амазонка указывала юноше, что он может на следующий день прийти на то же место и привести товарища, знаком объясняя, что их будет также двое и она явится с подругой. Юноша возвратился и рассказал об этом остальным. На следующий день этот юноша явился на то же место вместе с товарищем и застал там уже ожидающих его двух амазонок. Когда прочие юноши узнали об этом, они укротили и остальных амазонок.

После этого оба стана объединились и жили вместе, причем каждый получил в жены ту женщину, с которой он впервые сошелся. Мужья, однако, не могли выучиться языку своих жен, тогда как жены усвоили язык мужей. Когда наконец они стали понимать друг друга, мужчины сказали амазонкам следующее: „У нас есть родители, есть и имущество. Мы не можем больше вести такую жизнь и поэтому хотим возвратиться к своим и снова жить с нашим народом. Вы одни будете нашими женами и других у нас не будет“. На это амазонки ответили так: „Мы не можем жить с вашими женщинами. Ведь обычаи у нас не такие, как у них: мы стреляем из лука, метаем дротики и скачем верхом на конях; напротив, к женской работе мы не привыкли. Ваши же женщины не занимаются ничем из упомянутого, они выполняют женскую работу, оставаясь в своих кибитках, не охотятся и вообще никуда не выходят. Поэтому-то мы не сможем с ними поладить. Если вы хотите, чтобы мы были вашими женами и желаете показать себя честными, то отправляйтесь к вашим родителям и получите вашу долю наследства. Когда вы возвратитесь, давайте будем жить сами по себе“.

Юноши послушались жен и так и поступили: они возвратились к амазонкам, получив свою долю наследства. Тогда женщины сказали им: „Мы в ужасе от мысли, что нам придется жить в этой стране: ведь ради нас вы лишились ваших отцов, и мы причинили великое зло вашей стране. Но так как вы хотите взять нас в жены, то давайте вместе сделаем так: выселимся из этой страны и будем жить за рекой Танаисом“. Юноши согласились и на это. Они переправились через Танаис и затем три дня шли на восток от Танаиса и три дня на север от озера Меотида. Прибыв в местность, где обитают и поныне, они поселились там. С тех пор савроматские женщины сохраняют свои стародавние обычаи: вместе с мужьями и даже без них они верхом выезжают на охоту, выступают в поход и носят одинаковую одежду с мужчинами».

Предания об амазонках распространены по всему миру. Естественно, в разных странах они именуются по-разному. Но дошедшие до нас и, к счастью, записанные сказания — несомненный отголосок древнейшей эпохи, когда миром правили женщины. В одном из старинных русских Азбуковников, опубликованном Иваном Петровичем Сахаровым во 2-м томе «Сказаний русского народа» (1836–1837), поясняется: «Амазонки: есть в Мурских странах земля, наричемая Амазоницкая, в ней же царствуют едины девы чистыя, нарицаемые Амазонки, иже храбростью и умом всех одолевают». Исследователи данного текста предположили, что «мурские» здесь означает «мурманские», и речь в Азбуковнике идет о Кольском полуострове.

Память о тех временах сохранилась и в других районах Крайнего Севера — от Лапландии до Чукотки. Матриархальные традиции лопарей-саамов общеизвестны. Что касается чукчей, то еще в прошлом веке в петербургской немецкоязычной газете (выходила и такая — «Petersburgische deutsche Zeitung». 1876. № 126) была опубликована архивная запись почти столетней давности, сделанная на Чукотке: «На берегу Ледовитого океана есть страна, где живут только одни женщины, оплодотворяемые волнами моря, и родят только девочек…»

Данный текст является ознакомительным фрагментом.