Да будет свет

Да будет свет

Пока мы рассказывали хранительнице о подлинном значении колонн и голов с ранами на лбу, а также о том, при каких обстоятельствах был утрачен подлинный смысл этих символов, туман, застилавший нам глаза, медленно, но верно рассеивался. Мы что, ослепли? Внезапно перед нами вспыхнул свет истины, и все сразу встало на свои места. Росслинская часовня вовсе не была часовней; более того, она не имела никакого отношения к христианству! Прежде всего, здесь не было алтаря. Чтобы проводить здесь богослужения, пришлось поставить в центре здания стол, поскольку место у восточной стены было занято колоннами. Позади Воаза и Иахина стояли пристроенные к стене три каменных пьедестала, но алтарь отсутствовал.

Это здание не было предназначено для того, чтобы в нем молились христианскому богу!

Мы знали, что очередной Уильям Сент-Клер, который в 1736 г. был избран первым Великим Мастером Великой Ложи Шотландии, имел трения с церковью из-за того, что крестил здесь своих детей, но до сих пор не придавали значения этому важнейшему факту. (Year Book of Grand Lodge of Ancient Free and Accepted Masons of Scotland, 1995). Сверившись с официальными источниками, мы обнаружили, что Росслин пришлось повторно освятить в 1862 г.; вопрос о том, был ли он освящен до этого, покрыт мраком. Достоверно известно лишь то, что одним из возражений, которые король Яков VI высказывал против избрания графа Росслинского на пост Великого Мастера ложи, заключалось в том, что он крестил своих детей в Росслине, не предназначенном для отправления христианских обрядов.

Чем внимательнее мы осматривали часовню, тем яснее это становилось. Изобилие египетских, кельтских, иудейских, тамплиерских и масонских символов. Расписанный звездами потолок, растения, выползающие изо ртов кельтских “зеленых человечков”, вписанные в сложные узоры пирамиды, изображения Моисея, башни Небесного Иерусалима, зубчатые кресты, циркули и наугольники... Единственные по-настоящему христианские символы находились лишь в пристройке эпохи королевы Виктории: цветные витражи, омерзительный баптистерий и статуя Мадонны с младенцем. Некоторые элементы декора англиканская церковь скрепя сердце признала христианскими, но при более тщательном рассмотрении становится ясно, что они таковыми не являются.

Северную стену украшает небольшой фриз с изображением сцены распятия. Но есть все основания полагать, что это не распятие Иисуса Христа, а пытка последнего Великого Магистра рыцарей-тамплиеров Жака де Моле. Во-первых, все персонажи здесь облачены в средневековые одежды (включая инквизиторов в капюшонах). Во-вторых, крест имеет форму буквы “тау” или Т, а гвозди вбиты в запястья; эти две детали были камнем преткновения для всех средневековых художников. Видимо, тот, кто писал это распятие, прекрасно знал, что случилось с де Моле. На другой части фриза рядом с тамплиерами изображен палач. Самое интересное, что мы обнаружили резное изображение людей, держащих “туринскую плащаницу”, на которой ясно видно лицо де Моле. Мы подозревали, что шотландские тамплиеры знали о страданиях своего Великого Магистра, но теперь убедились, что им была известна и история того, каким “чудесным” образом изображение де Моле проступило на его собственном ритуальном покрове.

Новое подтверждение того, что это здание было совсем не тем, чем представлялось непосвященным, мы получили, узнав, что даже после завершения строительства оно никогда не использовалось в качестве часовни, потому что в замке Сент-Клеров, находящемся в двух шагах отсюда, уже была личная часовня для членов семьи. Нынешние хранители признались, что очень странно тратить бешеные деньги и сорок пять лет на возведение часовни, а потом ни разу ею не воспользоваться. Они сами теряются в догадках, но ничего не могут придумать.

Когда до нас начало медленно доходить очевидное, по нашим спинам одновременно побежали мурашки. Росслин был вовсе не часовней, а гробницей, построенной прямыми потомками тамплиеров для того, чтобы сохранить свитки, найденные Гуго де Пейном и его отрядом под Святым святых последнего иерусалимского Храма! Под нашими ногами находилось самое большое сокровище христианского мира. По сравнению с ним свитки Мертвого моря - пустое место. Назореям-кумранцам в “Успении Моисея” было велено спрятать под Святым святых только самые ценные свитки, что и было сделано в 69 г. Тайники, в которых хранились менее значительные рукописи вроде устава общины, были разбросаны по всей Иудее и представляли собой не бросающиеся в глаза места вроде пещер Кумрана. С учетом этих соображений росслинскую часовню следовало признать специально сооруженной копией места последнего захоронения тайных свитков! Вспомнив о сенсации, которую вызвала находка свитков Мертвого моря, мы не могли не подумать о том, какой шум поднимется в мире после этого открытия.

Мы уверены, что в этих свитках идет речь о движении назореев: в них излагается подлинная история Иисуса Христа, тайная церемония прижизненного воскресения и учение о необходимости строить человеческий дух по образцу Храма. Наверняка они описывают жизнь Иисуса; возможно, среди них обнаружится и потерянное евангелие “Q”, которое послужило источником для Матфея, Марка, Луки и Иоанна.

Гордые и взволнованные, мы сели на церковную скамью и уставились в тяжелый каменный потолок. Внезапно стало до боли ясно, что мы находимся в шаге от того, что так долго искали: от причины и цели создания масонства.

На то, чтобы более-менее прийти в себя, понадобилось десять минут. Мы начали искать документальные источники, которые бы подтверждали нашу догадку. Далеко ходить за ними не понадобилось. Через полчаса после того, как нас озарило, что назорейские свитки зарыты в подвалах Росслина, мы точно знали, что они хранились в четырех сундуках! Это выяснилось, когда мы прочитали отчет о пожаре, случившемся здесь в 1447 г., через год после закладки каменного фундамента.

У Уильяма Сент-Клера было много титулов - в частности, принц Оркнейский. Именно этот титул фигурирует в данном отчете.

“В то время [97] в квадратной башне [98] случился пожар. Ее обитатели были вынуждены бежать. Увидев это, капеллан принца вспомнил, что все письменные документы его хозяина, хранившиеся в четырех огромных сундуках, были перенесены в верхнюю часть донжона [99]. Принц догадался о случившемся по жалобным крикам дам и благородных женщин. Увидев пожар с высоты Общинного холма, где в этот момент находился принц, он ни о чем так не сокрушался как о потере своих дворянских грамот и других документов. Но когда капеллан (который спасся, спустившись с вершины башни по привязанному к балке колокольному канату), заявил, что все грамоты и документы целы, принц очень обрадовался и пошел утешать свою принцессу и знатных дам”. (Wallace-Murphy T. An illustrated guide to Rosslyn chapel).

Что такого могло храниться в этих четырех сундуках, если Уильям Сент-Клер забыл про жену и других женщин и думал только о своем архиве? Едва ли он был так жесток и бессердечен, чтобы в первую очередь заботиться о простых бумажках, подтверждавших его права на титулы и земли. Как бы там ни было, в средние века сундуки делали на совесть; сколько бы ни было у Сент-Клера дворянских грамот, они не заняли бы и четверти одного из них, не говоря о четырех. Нет, в этих сундуках хранились иерусалимские свитки, привезенные в Шотландию рыцарями-тамплиерами и доверенные ему как величайшее сокровище в мире. Если бы эти свитки погибли до того, как сэр Уильям достроил предназначенное для них убежище, он был бы в отчаянии.

Уильям Сент-Клер посвятил свою жизнь возведению склепа для бесценных свитков, и мы были уверены, что эти четыре сундука все еще хранятся здесь, под метровым слоем каменистой почвы.

Чем больше мы смотрели по сторонам и вчитывались в книги, посвященные истории Росслина, тем больше подтверждений находили. Во всех источниках говорилось, что само здание было возведено очень быстро, но зато фундамент клали очень долго. С начала работ до завершения фундамента прошло четыре года - срок поразительный для “часовни”, которая представляла собой относительно небольшое помещение в виде зала, с крошечным подземным склепом в восточной части. Это сбивало историков с толку, но мы теперь твердо знали, почему так произошло.

Миссия Уильяма Сент-Клера заключалась в скрупулезном воссоздании тех подземных сводов храма Ирода, в которых Гуго де Пейн и его восемь рыцарей нашли свитки больше трехсот лет назад. Мы заподозрили, что подземная часть часовни была намного больше надземной и что свитки нашли покой в месте, которое очень напоминало их первый дом. Одна из главных нерешенных загадок, лишавших нас сна, решилась сама собой: теперь мы знали, почему в ритуале Королевской Арки говорится о раскопках храма Зоровавеля, а не храма Ирода.

Те, кто создал Королевскую Арку - будь то постаревшие тамплиеры, лишенные политических прав, или их шотландские наследники - опирались на передававшийся из уст в уста рассказ Гуго де Пейна о том, что раскопки велись в храме Зоровавеля. Ныне известно, что крестоносцы считали замком Ирода Мечеть-на-Скале (Аль-Акса), сооруженную в седьмом веке, а руины под ней - храмом Зоровавеля.

Снаружи Росслин представляет собой копию Небесного Иерусалима, изображенного на гравюре Ламбера; башни поддерживают огромную каменную арку. Внутреннее же убранство часовни подражает убранству храма Ирода, украшенного назорейскими и тамплиерскими символами. В северо-восточном углу мы обнаружили часть стены с вырезанными на ней башнями Небесного Иерусалима, завершающимися масонскими циркулями - то есть точь-в-точь такими, как они изображены на гравюре Ламбера. После более тщательно осмотра оснований, которые когда-то служили постаментами статуй, мы поняли, что образ Небесного Иерусалима встречается в декоре Росслина на каждом шагу.

Стоя на хорах, мы подняли головы к потолку и увидели, что сводчатая крыша опирается на дугу, сложенную из замкОвых камней - именно такую, которая, согласно описанию ритуала Королевской Арки, была найдена в развалинах храма Ирода! Эти камни, вырубленные из твердой скальной породы, имели в толщину около метра, и смыкались собственной огромной тяжестью. Резной купол представлял собой звездный небосвод, как в египетских пирамидах и масонских ложах; между звездами были изображены солнце, луна, рог изобилия, голубь и четыре ангела.

Благодаря знакомству с уставом Королевской Арки мы поняли, что если Росслин является копией разрушенного храма Ирода, то и план постройки должен соответствовать приведенному в ритуале описанию. Мы хорошо помнили эти слова:

“Сегодня рано утром, едва приступив к работе, мы обнаружили пару колонн необыкновенной красоты и соразмерности; продолжив работу, мы нашли еще шесть пар колонн такой же красоты, которые, судя по их положению, были остатками подземной галереи, ведущей к Самому Священному Месту”.

Всего четырнадцать колонн; именно столько стояло перед нашими глазами! Уильям Сент-Клер тщательно следовал описанию. Мы заново сверились с ритуалом Королевской Арки и проверили, нет ли там других деталей, совпадающих с внутренним убранством росслинского святилища. Там говорилось о каких-то “огнях” Ордена, которые явно указывали на определенную систему.

“Эти огни образуют равнобедренный треугольник, каждую сторону которого пересекают две линии, разделяющие большой треугольник на три малых, находящиеся у вершин, которые при их объединении создают четвертый треугольник в центре; все они являются равносторонними и равнобедренными, символизируя собой четыре степени Масонства. Эта символическая фигура соответствует мистическому Тройному Тау...”

Мы тут же вспомнили, про знак “тау”, который носили на лбу кенеи во время знакомства с Моисеем, а также про форму креста, на котором были распяты и Иисус, и де Моле. Из четырнадцати росслинских колонн восемь (включая Воаз и Иахин) были расставлены так, что образовывали Тройное Тау. Их расположение и расстояние друг от друга полностью соответствовали современному описанию.

Совпадение исключалось - местоположение всех колонн Росслина идеально совпадало с древним планом!

Другим моментом, удивлявшим историков, было то, что “часовня” явно являлась “лишь первой частью некоего намного более значительного здания - а именно кафедрального собора”, который, однако, так и не был построен. Тому, что род Сент-Клеров внезапно забросил строительство, которое продолжалось сорок пять лет и должно было закончиться возведением коллегиальной церкви [100], не было никакого разумного объяснения. И верно, огромная западная стена была совершенно несовместима со стилем часовни и хранила следы явной незаконченности. Складывалось впечатление, что нынешняя внешняя стена часовни должна была стать внутренней стеной некоего несуществующего более обширного здания. Создавалась полная видимость того, что часовня является остатками весьма значительной постройки... которой никогда не было.

Но мы понимали, что это значит. Было бы странно пристраивать к маленькой часовне огромную средневековую церковь посреди пустоши. При виде незаконченной западной стены всякий подумал бы, что стройка навсегда осталась незавершенной. Однако причина заключалась в другом: остатки стены были символом разрушенного собора - точнее, разрушенного храма. Разве можно забыть, что Гуго де Пейн и его отряд нашли свитки, исследуя развалины, если об этом ясно напоминает ритуал Королевской Арки?

“...очистив проход от осколков и мусора, мешавшего продвижению вперед, мы достигли того, что напоминало твердую скалу; но когда этой скалы случайно коснулись киркой, она издала полый звук. Затем мы удалили лишнюю землю и мусор...”

Росслинский мавзолей был завершен согласно плану; у его хозяев не было и не могло быть намерения продолжать строительство, потому что западная стена представляет собой тщательно восстановленные руины храма Ирода, в которых рыцари-тамплиеры начали вести раскопки сразу же после прибытия в Иерусалим в 1118 г. от Рождества Христова.

Затем мы вспомнили продолжение ритуала:

“...и обнаружили вместо твердой скалы каменное сооружение в виде арки. Зная, что строитель предыдущего Храма ничего не делал понапрасну...”

Как и “строитель предыдущего Храма”, Уильям Сент-Клер тоже “ничего не делал понапрасну”. За каждой мельчайшей деталью этого поразительного сооружения стояла легенда. Ныне первоначальный западный фасад потерял свое драматическое сходство с развалинами храма Ирода, потому что чопорные викторианцы пристроили к нему свой отвратительный баптистерий. Этот омерзительный фурункул на прекрасном теле мавзолея надо удалить, и чем скорее, тем лучше!