Глава VIII

Глава VIII

Ежедневные духовные упражнения

В то время, когда ученик тибетских мастеров является простым новичком или уже прошел определенные виды посвящения, он ежедневно выполняет различные упражнения в соответствии с программой, составленной для него ламой, которого он хотел бы видеть своим духовным наставником. Только те, кто достиг конца пути, пройдя различные стадии посвящения, считаются освобожденными от подобных упражнений. Из этого не следует, что все ученики затем полностью отказываются от них, но они становятся свободными принять те правила, которые, по их мнению, подходят им больше всего, и изменяют программу по своему разумению. Действительно, большинство мистиков — и живущие в монастыре, и отшельники — составляют для себя своего рода личную «программу», сопоставляя определенные моменты дня или ночи с различными духовными практиками. Те, кто перестал опираться на программу, — в большинстве своем отшельники, поглощенные непрерывной мистической медитацией, которая не прерывается действиями, относящимися к повседневной жизни.

Методы, рекомендуемые ученикам, сильно разнятся. Они зависят от характера новичка, от его уровня интеллекта, его способностей, его духовных потребностей и даже от его физической конституции. Они также зависят от дамнгага (традиционное тайное обучение), которому он следует при обучении, и, что еще важнее, от личных идей его мастера относительно эффективности различных упражнений.

Следует опасаться рассматривать последние с западной точки зрения. Эти методы не были изобретены для того, чтобы их использовали европейцы или американцы, ментальная наследственность которых, а также способ мышления сильно отличаются от азиатских.

В качестве примера я приведу программу упражнений, предназначенных для посвященных учеников, используемую в дамнгаг лана мед-па (damnag lana med pa) [100].

Она разбита на четыре периода, известные как «тхун » (thune), оставленные для медитации: первый — на восходе солнца, второй — в полдень, третий — в сумерках, четвертый — перед отходом ко сну.

Мы последовательно рассмотрим их.

I. На восходе. Тема медитации: как действует цепочка причин и следствий, представляющая собой наш мир, и Нирвана, находящаяся вне его, и как они оба возникают из Пустоты?

II. В полдень. Тема медитации состоит из трех загадочных фраз, подобных тем, которые так любят китайские и японские ученики Бодхидхармы (школы Чань и Дзэн ).

Мое тело подобно горе.

Мои глаза подобны океану.

Мое сознание подобно небу.

Ученик не получает никакого указания на то, как следует использовать эти три фразы и что с ними делать. Считается, что они могут привести к размышлениям и ввести ученика в состояние ментальной концентрации, граничащей с экстазом, или позволят ему предчувствовать определенные аспекты реальности.

Так что же в действительности скрыто под этими странными сравнениями? Некоторые люди притязают на знание смысла этих фраз, и отрицать это априорно, не проверив это в том же самом месте, где медитируют тибетские ученики, не пройдя при этом их подготовку, предписанную им, возможно, было бы слишком опрометчиво.

Хотя природа экстатических состояний, вызванных этими тремя фразами, остается тайной для тех, кто пробовал это упражнение, вполне возможно открыть, какие образы они вызывают у новичков. Ниже я приведу некоторые из этих образов, о которых мне сообщили молодые новички с разрешения — и в присутствии — их духовных наставников. Я постараюсь перевести их на язык западной культуры как можно точнее.

«Мое тело подобно горе»

«В гору ударяется буря. В мое тело ударяет водоворот внешних воздействий. Как гора остается бесстрастной и устойчивой посреди бури, так и мое тело закрывает врата чувств и может не реагировать на проявления активности, когда восприятие и ощущения атакуют его, как ураган», — сказал один ученик.

«Гора дает почву лесу, который пускает в нее свои корни. Бесчисленные растения кормят гору… Это — символ милосердия, дарения самого себя», — думает другой ученик.

«Независимость… — говорит третий. — Времена года сменяют друг друга, покрывая гору мантией зелени или снега; она следит за этим с полным безразличием».

Мастер улыбается; все это слишком мелкое рассуждение, на которое не следовало обращать никакого внимания.

Еще один ученик объясняет: «Вздымаясь из огромной поверхности земли, с которой она образует единство, гора не должна считаться чем-то отдельным. Все формы — включая мое собственное тело — появились из общей основы всего сущего (Кунгджи) и остаются связанными с ним. Они не что иное, как Кунгджи»[101].

Мастер снова улыбается. Я чувствую огромное желание сказать, что этот ученик, скорее всего, на верном пути, но лама уже говорит: «Медитируйте, вы должны найти не теории. Нужно видеть и понимать…»

«Мои глаза подобны океану»

Молодой монах заявляет: «Океан отражает свет солнца и луны, по нему двигаются тени, отбрасываемые облаками. В нем множество образов. Они касаются только его поверхности, не каждый проникает в его глубины. Точно так же изображения предметов, которые отражают мои глаза, не должны затронуть мое сознание».

Мастер замечает: «Это превосходно как правило поведения, но необходимо нечто большее, чем просто создание правил поведения для себя. Медитируй!»

Другой отвечает своему соученику, медленно произнося отстраненным голосом спящего: «Если океан должен был впитать все изображения, которые отражаются на его поверхности, поглотив их всех, ни один образ не мог нарушить чистоту его прозрачной поверхности. Позволяя образам, отраженным глазами, опускаться в глубины сознания, пока все формы не утонут в нем и тени их больше не будут беспокоить наше зрение, мы можем увидеть то, что скрыто за ними».

Мастер молчит; он смотрит на учеников, сидящих у него в ногах.

Ни один не отвечает на его немое приглашение. Может ли так быть, что те, кто молчит, понимают загадку лучше, чем два новичка, которые осмелились говорить? Я чувствую, что последние так же далеки от решения задачи, как и первые.

«Мое сознание подобно небу»

«В огромном пространстве неба, — сказали мне в другом случае, — возникают облака. Они не возникают из ниоткуда и не исчезают в никуда. Нигде не существует склада облаков. Они возникают в пустоте небес и распадаются там, как мысли в человеческом сознании».

Говоривший отступает от доктрины примитивного буддизма, которая не признает существования «сознания», отличного от мыслей, своего рода сосуда для прохождения ментальных процессов. Я рискую ответить на манер ученых лам, указывая на текст канонических Священных писаний, но за эту несвоевременную демонстрацию эрудиции получаю мягкий упрек.

«Противоречие находится в его положении в чода (cheuda)[102], — говорит лама. — Здесь не идет речь о повторении слов или мнения других людей. Знание приходит из личного контакта».

Этого ученика, как и его предшественников, отсылают назад, заниматься медитациями.

I. Считается, что за медитацией на три фазы должна следовать другая в следующем порядке: «Я отбрасываю прошлое: все, чем я был или что делал, что любил или ненавидел, мое горе и мои радости. Я отбрасываю будущее: планы, желания, надежды, опасения и т. д.».

Остается преходящая совокупность, которая составляет мое «я» в данный конкретный момент. Я исследую его, анализируя каждую из составляющих его частей.

Откуда возникает это ощущение? — Куда оно уйдет, когда это прекращается? — Откуда возникает эта идея? — Куда она уйдет, когда это прекращается?

То же самое исследование применяется к каждому из пяти элементов, которые, согласно представлениям буддистов, составляют личность, а именно: форма, восприятие, ощущения, ментальные формации и сознание.

Цель этих самосозерцательных исследований — принудить ученика убедиться в том, что элементы так называемого «я» непостоянны, что невозможно приписать некий первоначальный первоисточник этому постоянно движущемуся и меняющемуся процессу ощущения, восприятия и идей или дать любому из них некую фиксированную форму. Все сущее лишено субстанциальной реальности, своего «я».

Продолжая действовать подобным образом, ученик приближается к пониманию той из восемнадцати форм Пустоты, признаваемых ламаистами, которую называют ранг-дзин-тонг-па-нид (djine tong-pa-gnid)[103], «пустота сама по себе».

Таким образом, медитация возвращается к отправной точке. «Все — пустота», и в этой Пустоте явления, составляющие вселенную, так называемую личность и так называемое существование, возникают из самих себя.

II. На закате каждый из учеников наблюдает вдохи и выдохи и занимается различными упражнениями дыхательной гимнастики. Мысль снова направляется к очевидному противопоставлению между Пустотой и различными явлениями. Выдыхая, ученик думает: «Возникает неведение, оно существует». Вдыхая, ученик думает: «Оно не существует; оно растворяется в Пустоте». Затем, делая новый выдох, ученик думает: «Возникает знание, оно существует», после вдоха возникает мысль: «Оно не существует, оно растворяется в Пустоте».

III. Упражнение, связанное со знанием, выполняется буддистскими монахами Бирмы и острова Цейлон во время ходьбы. Делая шаг, они думают: «Сознание и тело рождаются». При следующем шаге они думают: «Они исчезли». И так далее. Нередко в Пали эту формулу бормочут при ходьбе, чтобы закрепить свое внимание. Цель этой практики заключается в том, чтобы закрепить в сознании факт непостоянства вселенной, непрерывного изменения и зарождения.

IV. Когда ученик собирается спать, он ложится в «позе льва», как у них это называется, то есть на правый бок, и опирает голову на ладонь правой руки[104].

Новичку предписывается следующая медитация.

Новичок воображает, что в его сердце стоит восьмиугольная хрустальная ваза, в которой плавает лотос с лепестками пяти мистических цветов: белый, красный, синий, зеленый, желтый. В центре лотоса стоит крупная буква A, окруженная полосами ослепительного света.

Он представляет на своей макушке другую букву, белого цвета. Из этой буквы появляются бесчисленные маленькие белые буковки А, которые мчатся стремительным потоком к светящейся букве А, стоящей в хрустальной вазе, проходят сквозь нее и возвращаются на голову, образуя бесконечную цепочку.

Другая буква A, красного цвета (некоторые говорят, что она коричневато-красная), появляется в области промежности. Из этой буквы появляются бесчисленные маленькие буковки А того же цвета, которые мчатся стремительным потоком к светящейся букве А, которую воображение помещает в сердце, и возвращаются в красное А, из которого они вышли, образуя круг в нижней части тела, так же как круг из белых букв А в верхней части тела.

Когда внимание ослабляется и сон одолевает ученика, он проверяет оба процесса и поглощает все буковки А в центральной букве A. Эта последняя растворяется в лотосе, который закрывает свои лепестки. Затем из цветка вырывается поток света. В этот момент у ученика должна остаться только одна мысль: «Все — пустота».

Затем он престает ощущать окружающую среду. Уходит представление о комнате и доме, в котором он находится, о мире и о собственном «я».

Если ученик ночью проснется, он должен удерживать мысль «о свете», видение «света», исключая все остальное и не вводя никаких мыслей относительно «формы».

Самый важный результат этого упражнения состоит в том, чтобы подготовить сознание к пониманию Пустоты.

Обычно этот результат приходит в три ступени. На высшей ступени человек более не спит. На средней ступени, когда человек спит, он осознает события и действия, происходящие в то время, пока он спит. На самой низшей ступени все сны — приятные.

При этом следует отметить, что некоторые люди утверждают, что спящий пробуждается, когда начинает подозревать, что он спит, или, скорее, что полубессознательное состояние, которое позволяет ему понять, что он спит, отмечает приближение его пробуждения. Это ни в коем случае не происходит с обучаемыми практикам самосозерцательной медитации.

Налджорпы, которые еще не достигли достаточного спокойствия духа, чтобы спать совсем без сновидений, знают в своих снах о том, что они спят и видят нереальные образы.

Таким образом, получается, что они, не пробуждаясь, с удовольствием медитируют на объектах своих снов. Иногда они смотрят на это так, как если бы это было театральное представление, последовательность приключений, которые они переживают во сне. Я слышала, как они говорили, что некоторые ученики порой колебались совершать в своих снах те поступки, которые они не хотели бы совершить в период бодрствования, но решали подавить свою щепетильность, потому что знали, что это нереально.

Жители Тибета не одиноки в подобной казуистике. Если мне позволительно будет небольшое отклонение, я хотела бы рассказать странный случай, о котором поведала мне одна леди. Она говорила о сне, который, приснись он ей несколькими веками ранее, мог бы привести ее на костер.

Эта леди видела во сне дьявола. Удивительно, но дьявол был влюблен в нее. Он стремился заключить ее в свои объятия, и отвратительное искушение овладело спящей. Она была набожной католичкой, и мысль о том, чтобы уступить искушению, наполнила ее ужасом, и все же ее покорило все усиливающееся чувственное любопытство. Любовь Сатаны! Какая глубина чувственности, неизвестной целомудренной супруге!.. Какое невероятное переживание! Однако религиозные чувства уже одерживали победу в этой борьбе, когда в сознании спящей леди внезапно вспыхнул свет. Она поняла, что все это — сон. И так как это был только сон…

Я не знаю, признала ли моя юная собеседница свой «грех» и что сказал об этом ее отец-исповедник, но — факт, что ламы не выказывают никакой снисходительности к грехам, совершенным при подобных обстоятельствах. Согласно их мнению, ментальные последствия действия, хорошего или злого, совершенного во сне, идентичны тем, которые то же самое действие произвело бы в состоянии бодрствования. Я еще вернусь к этому позднее.

В этот период обучения новичок может спать всю ночь, не пробуждаясь, чтобы медитировать в полночь, как и более продвинутые отшельники. Он должен, однако, уже бодрствовать на рассвете или, что лучше, незадолго до рассвета.

Его первая мысль должна быть о букве А в сердце.

Есть два метода, позволяющих это сделать: самый обычный, используемый новичками, состоит в том, чтобы видеть, как буква А выходит из сердца и повисает в воздухе. Она рассматривается как символ Пустоты, и ученики предпринимают усилия для того, чтобы полностью сконцентрироваться на ней.

Во втором методе, который применяют более продвинутые ученики, буква А мгновенно выскакивает в пространство и исчезает, как если бы была поглощена бесконечностью. Затем ученик остается, поглощенный мыслью о Пустоте.

Когда солнце поднимается над горизонтом, он продолжает медитацию, описанную в разделе I.

Это очень сжатое, сокращенное описание методов не может показать их во всей полноте и не позволяет дать им взвешенную оценку, демонстрируя только их странную, даже легкомысленную, сторону.

Я не слишком квалифицирована, чтобы выступить в их защиту, но считаю своим долгом объявить, что, если смотреть на них в свете объяснений опытного ламы, они выглядят совершенно иначе.

Например, А рассматривается не просто как буква алфавита, а скорее как символ неразрушимости бытия, не имеющего ни начала, ни конца, универсального закона. Сосредотачивая внимание на буквах, текущих как речная вода, ученик наконец постигает мысль о потоках энергии, протекающей через него, идею непрерывного и взаимного обмена между ним и внешним миром, идею единства этой универсальной деятельности, которая здесь создала человека, там — дерево, в другом месте — гальку. К тем, кто занимается подобными упражнениями, приходит очень много интересных идей.

Идея пустоты, соединенной с подобными разнообразными методами, связана с постоянным несоставным «я», чье существование, согласно фундаментальной доктрине буддизма, отрицается во всех существах и вещах. Тибетцы выражают эту идею словами канзаг-даг-мед-па, чой-даг-мед-па (kanzag dag med pa, tchos dag med pa) — «человек пуст, он не содержит «я» — все вещи пусты, они не содержат «я».

Это перевод ортодоксальной буддистской формулы: все совокупности непостоянны; все совокупности — мучительны, все вещи пусты, они не содержат «я» (Дхаммапада) [105].

Ламаисты особенно настаивали на этой доктрине не-я, разделяя третий род на два. Они говорят, что на более низкой ступени просветления человек ощущает, что его личность — это водоворот постоянно меняющихся форм, но при этом сохраняется идея о том, что его «я» существует повсюду. Понимание того, что любое существование подобно отсутствию «я», указывает на полное просветление.

Ежедневные упражнения, описанные здесь, пусть и достаточно поверхностно, а также другие подобные методы используются для того чтобы привлечь и зафиксировать внимание новичка, хотя он не сможет сразу понять их смысл или цель.

Медитация, описанная во II разделе, имеет целью выработать хладнокровие. Учителя надеются, что ее выполнение позволит ученику глубоко погрузиться внутрь себя, в область удивительного спокойствия, из которой он сможет беспристрастно рассматривать свои действия, чувства и мысли.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.