Глава  VIII.

Глава VIII.

Я былъ приведенъ обратно въ свою келью, куда молодые жрецы принесли мн? завтракъ, такъ какъ я съ утра еще не ?лъ. Я былъ голоденъ, и принесенныя явства показались мн? очень вкусными. Молодые жрецы, принесшіе ихъ, подавали мн? кушанья не иначе, какъ преклонивши одно кол?но; я съ недоум?ніемъ сл?дилъ за этими церемоніями, не понимая, зач?мъ он? прод?лывались. Одни принесли плодовъ, вкусныхъ лакомствъ и какой-то благоухающій напитокъ; другіе пришли съ цв?тами и съ ц?лыми снопами, которые были положены около меня, и съ растеніями въ полномъ цв?ту, которыя были разставлены вдоль ст?нъ. При вид? ихъ я испустилъ крикъ радости и въ то же мгновеніе зам?тилъ Агмахда, стоявшаго въ т?ни занав?си; онъ смотр?лъ на меня холодно, не улыбаясь. И, несмотря на это, я не испугался его: я былъ весь охваченъ какимъ-то новымъ радостнымъ чувствомъ, придававшимъ мн? см?лость, и переходилъ отъ цв?тка къ цв?тку, осыпая ихъ поц?луями. Чудное благоуханіе разлилось по комнат?. Сердце мое радостно билось отъ горделиваго сознанія, что мн? больше нечего было страшиться этого холоднаго жреца, который стоялъ зд?сь неподвижно, будто выс?ченный изъ мрамора. Это ощущеніе см?лости сняло съ моей д?тской души тяжесть, давившей ее тоски. Агмахдъ повернулся и пошелъ, а когда онъ скрылся за занав?сью, я увид?лъ возл? себя д?вочку.

— Видишь, — проговорила она. — Эти цв?ты достала для тебя я.

— Ты! — воскликнулъ я.

— Да. Я сказала имъ, что ты цв?ты любишь. А эти цв?ты — роскошные, благоухающіе; они растутъ въ земл?. Ты усталъ? Можетъ быть, мы играть пойдемъ? В ты знаешь, что тотъ садъ принадлежитъ намъ съ тобою, и что мячъ — въ немъ? Кто-то принесъ теб? его обратно.

— Скажи, почему жрецы стояли сегодня на кол?няхъ предо мною?

— Разв? ты не знаешь, почему? — спросила она, съ любопытствомъ глядя на меня. — А потому, что ты училъ съ трона, говорилъ мудрыя р?чи, которыя они понимали, а мы — н?тъ. Но мы вид?ли, что ты выигралъ большую награду. Ты вс? награды берешь.

Я с?лъ на ложе, обхватилъ свою голову руками и въ изумленіи уставился на нее глазами.

— Да какъ же я могъ учить ихъ, самъ ничего объ этомъ не зная?[2]

— Ты станешь великъ, если только перестанешь сопротивляться; и тогда-то вотъ и будешъ вс? награды выигрывать, когда меньше всего будешь знать объ этомъ. Будь покоенъ и доволенъ вс?мъ, и вс? жрецы, даже самые гордые, преклонятся передъ тобою!

Я он?м?лъ отъ изумленія; зат?мъ, черезъ н?сколько мгновеній проговорилъ:

— Ты еще такая маленькая: откуда ты все это знаешь?

— Это цв?т? мн? все говорятъ, — сказала она со см?хомъ: они — твои друзья. Только все это — правда. Ну, а теперь, поиграй со мною!

— Н?тъ, подожди. — Я никакъ не могъ понять ея р?чей. На самомъ д?л?, я былъ до крайности озадаченъ, и кром? того чувствовалъ, что голова у меня отяжел?ла и горитъ.

— Не можетъ быть, чтобы я училъ ихъ съ трона! — воскликнулъ я еще разъ.

— Училъ! И высшіе жрецы благогов?йно склонили головы передъ тобой, потому что ты имъ объяснилъ, какъ устроить какую-то церемонію, центральнымъ лицомъ которой будешь ты самъ.

— Я!?

— Да! И ты сказалъ имъ, изъ чего должно быть сд?лано твое од?яніе, какъ его сшить и какія произносить слова, облекая тебя въ него.

Я вслушивался въ ея слова все съ большимъ интересомъ; когда она кончила, я закричалъ:

— Можешь ты мн? еще что-нибудь разсказать?

— Отнын?, ты будешь жить среди земныхъ цв?товъ и станешь часто съ д?тьми танцовать. О, тамъ многое было сказано тобой! Но насчетъ церемоніи я что-то не припомню. Впрочемъ самъ скоро увидишь: она, в?дь, произойдетъ сегодня ночью.

Я вскочилъ съ ложа, охваченный внезапнымъ порывомъ безумнаго ужаса.

— Не бойся — произнесла она, см?ясь: в?дь я же буду при теб?. Я очень рада этому, потому что, хотя и принадлежу къ храму, но ни разу еще мн? не приходилось присутствовать ни на одной изъ священныхъ церемоній.

— Ты, принадлежишь къ храму! Да в?дь они даже голоса-то твоего слышать не могутъ!

— А иногда они и меня самое не могутъ вид?ть! — проговорила она со см?хомъ. — Только одинъ Агмахдъ всегда меня видитъ, потому что я принадлежу ему. Но говорить съ нимъ мн? нельзя… А тебя я люблю, потому что могу бес?довать съ тобою… Пойдемъ играть, выйдемъ на воздухъ. Цв?ты въ саду не хуже этихъ, да и мячъ — тамъ. Пойдемъ!

Взявши меня за руку, она проворно пошла впередъ; погруженный въ размышленія, я не сталъ сопротивляться ей. Но въ саду воздухъ былъ напоенъ такимъ чуднымъ, н?жнымъ благоуханіемъ, цв?ты были такъ дивно хороши, а солнце такъ тепло, что я скоро совершенно забылъ, среди своего счастья, о всякихъ думахъ.