Глава  VIII.

Глава VIII.

Пока я взиралъ на блескъ небесной славы, молодой красавецъ-жрецъ стоялъ неподвижно рядомъ со мной. Зат?мъ, онъ обратился ко мн? и сказалъ:

— Теперь, братъ мой, выслушай меня. Есть три в?чныя абсолютныя истины, которыя никогда не могутъ ни исчезнуть, ни погибнуть, хотя бы люди не слышали о нихъ, потому что некому провозглашать ихъ; вотъ он?:

— Душа челов?ка — безсмертна, а ростъ и слава ея — безпред?льны.

— Животворящее начало, источникъ жизни, лежитъ, какъ въ челов?к?, такъ и вн? его; оно — безначально и безконечно, неумирающее, в?чно благое; оно — недоступно челов?ческимъ чувствамъ, хотя и доступно воспріятію стремящагося къ единенію съ нимъ.

— Каждый челов?къ — самъ себ? законодатель, устроитель своихъ судебъ, онъ самъ предназначаетъ себ? славу и счастье, позоръ и горе; онъ же награждаетъ или наказываетъ себя.

— Эти истины — велики, какъ само бытіе, просты, какъ умъ первобытнаго челов?ка. Насыщай ими голодающія души.

А теперь, — прощай, солнце садится, и они сейчасъ придутъ за тобой. Приготовься ко всему!

Онъ ушелъ. Но я продолжалъ лицезр?ть истину, и св?тъ славы ея не скрылся изъ моихъ очей. Жаднымъ взглядомъ ловилъ я чудное вид?ніе, стараясь удержать его въ своей душ?…

Меня разбудило чье-то прикосновеніе; я вскочилъ, озираясь, и увид?лъ Агмахда, стоявшаго у моего изголовья. При вид? его меня мгновенно охватило тревожное чувство: я понялъ, что часъ борьбы насталъ.

Жрецъ смотр?лъ на меня серьезнымъ, сосредоточеннымъ взглядомъ, глаза его гор?ли огнемъ, котораго я раньше никогда еще не видалъ въ нихъ; но лицо его было не такъ холодно, какъ обыкновенно.

— Сенса, готовъ-ли ты? — спросилъ онъ тихимъ, но яснымъ и р?жущимъ, какъ сталь, голосомъ. — Наступающая ночь — посл?дняя ночь Великаго Праздника. Когда ты былъ съ нами въ посл?дній разъ, на тебя нашло безуміе; и нел?пыя измышленія твоего разстроеннаго мозга довели тебя до изступленія. Сегодня-же я требую отъ тебя безусловнаго повиновенія, какое ты оказывалъ мн? до сихъ поръ; ты намъ необходимъ, такъ какъ сегодня должно совершиться великое чудо, и ты долженъ остаться совершенно пассивнымъ, иначе будешь жестоко страдать. Если же не будешь покоренъ по старому, то умрешь: такъ положилъ сов?тъ десяти. Ты слишкомъ глубоко проникъ въ тайны жреческаго знанія, чтобы мы тебя оставили въ живыхъ, если только ты не присоединишься къ намъ. Предстоящій теб? выборъ не представляетъ затрудненій и такъ, р?шай скор?е!

— Мой выборъ — сд?ланъ, — отв?тилъ я.

Онъ пристально, внимательно гляд?лъ на меня. Я прочелъ мысли, занимавшія его въ эту минуту: онъ ожидалъ найти меня истощеннымъ продолжительнымъ постомъ, измученнымъ полнымъ одиночествомъ, разбитымъ душой и т?ломъ; а вм?сто того, онъ вид?лъ меня непреклоннымъ, бодрымъ, безстрашнымъ. На самомъ д?л?, я чувствовалъ въ своей душ? жаръ небеснаго огня, а за своей спиной — всю силу великаго воинства славы.

— Смерть мн? — не страшна, — продолжалъ я: — Я не хочу больше служить орудіемъ въ рукахъ горсти честолюбивыхъ людей, ради достиженія своихъ низменныхъ ц?лей губящихъ царственную религію Египта, единственно великую религію истины. Я понялъ ученіе, которое вы преподаете народу, вид?лъ чудеса, которыми вы его одурачиваете, и больше я вамъ не помощникъ! Я сказалъ.

Агмахдъ продолжалъ стоять неподвижно, не сводя съ меня проницательныхъ глазъ своихъ; только лицо его стало еще холодн?е, а выраженіе его — непреклонн?е, точно это была изъ мрамора выс?ченная статуя, а не челов?къ. Мн? пришли на память произнесенныя имъ въ роковую ночь въ святилищ? слова: — Я отрекаюсь отъ того, что д?лаетъ меня челов?комъ — и въ эту минуту я понялъ что отреченіе было, на самомъ д?л?, полное. Мн? было ясно, что мн? не будетъ пощады, что я им?ю д?ло не съ челов?комъ, а съ безусловно себялюбивой и жел?зной волей, облеченной въ челов?ческую форму.

Посл? небольшой паузы онъ произнесъ невозмутимо:

— Пусть будетъ по твоему. Я передамъ твой отв?тъ сов?ту Десяти, который и сд?лаетъ соотв?тствующее постановленіе; такъ какъ твое положеніе въ храм? не уступаетъ моему, то ты по праву будешь присутствовать на общемъ сов?щаніи. Это будетъ борьба между нашими соединенными силами и твоей одинокой силой, между нашей общей волей и твоей обособленной волей. Но предупреждаю тебя: тебя ждутъ страданія. — Онъ повернулся и удалился из? моей комнаты т?мъ медленнымъ, величественнымъ шагомъ, который такъ очаровывалъ меня въ д?тств?.

Я не испугался, но почему-то не могъ ни думать, ни соображать, а потому, въ ожиданіи грядущихъ событій, с?лъ на свое ложе; сознавая, что наступаетъ часъ, когда мн? потребуется вся моя духовная мощь и физическія силы, я сид?лъ, не шевелясь и не думая, чтобы не расходовать по пусту накопившуюся во мн? за это время энергію.

Вдругъ передо мной блеснула яркая зв?зда, формой своей напоминавшая цв?токъ лотоса. Пораженный этимъ страннымъ явленіемъ и прельщенный красотой зв?зды, я вскочилъ на ноги и бросился къ ней; она стала удаляться отъ меня и вдругъ исчезла, словно прошла сквозь дверь, ведшую изъ моей комнаты въ коридоръ; боясь потерять ее изъ вида, я поб?жалъ всл?дъ за ней и толкнулъ дверь, которая сейчасъ-же поддалась и отворилась. Очутившись на вол?, я не сталъ ломать себ? головы надъ вопросомъ, почему дверь оказалась не на запор?, а пустился вдогонку за зв?здой, св?тъ которой все разгорался; вм?ст? съ этимъ очертанія ея становились все р?зче, такъ что я ужъ различалъ б?лые лепестки царственнаго цв?тка, въ золотисто желтомъ центр? котораго сверкалъ ведшій меня св?тъ.

Охваченный какимъ-то непонятнымъ нетерп?ніемъ, я быстро спускался по большому, темному проходу, направляясь къ центральнымъ храмовымъ дверямъ, стоявшимъ настежь раскрытыми; зв?зда скользнула черезъ нихъ наружу, я посл?довалъ за ней и очутился въ алле? изъ загадочныхъ изваяній.

Я почувствовалъ внезапно, но ясно, что у наружныхъ воротъ храма кто-то стоитъ и зоветъ меня къ себ?, и я поб?жалъ по алле?, самъ не зная, куда и зач?мъ, но въ то-же время отчетливо сознавая, что обязанъ идти на этотъ зовъ.

У большихъ запертыхъ воротъ т?снилась громадная толпа народа въ ожиданіи заключительной церемоніи Великаго праздника, которая должна была им?ть м?сто въ эту ночь въ пред?лахъ самого храма. Люди такъ жались къ воротамъ, что мн? казалось, будто я — среди нихъ. Ища глазами приведшую меня сюда зв?зду, я увид?лъ Царицу Мать, стоявшую рядомъ со мной съ горящимъ факеломъ въ рук?, и понялъ, что его то пламя я и принялъ за зв?зду. Итакъ, привела меня сюда она, св?тъ жизни. Она улыбнулась и моментально скрылась; я остался одинъ передъ столпившимся у воротъ народомъ; я, обладавшій безц?ннымъ сокровищемъ истиннаго знанія, стоялъ передъ погруженнымъ въ мракъ нев?д?нія народомъ, пришедшимъ учиться у своихъ жрецовъ…

Тутъ мн? вспомнились слова моего брата, вручившаго мн? три великія истины, которыя я долженъ былъ провозгласить передъ міромъ, и, возвысивъ голосъ, я заговорилъ…

Волненіе охватило меня и разлилось безбрежнымъ моремъ вокругъ; слова мои, какъ могучія волны бушующаго моря, поднимали меня и уносили куда-то въ даль и въ высь. Я взглянулъ на затаившую дыханіе толпу и при вид? гор?вшихъ восторгомъ глазъ и одухотворенныхъ сознательной мыслью лицъ слушателей я понялъ, что и ихъ подхватилъ и унесъ далеко отъ земли бурный потокъ вдохновеннаго слова. Казалось, сердце во мн? росло и ширилось, охваченное божественнымъ огнемъ вдохновенія, которое заставляло меня д?литься съ людьми великими истинами, ставшими моими. Зат?мь, я перешелъ къ тому, какъ искра, упавшая съ факела святости, зажгла мою душу, посл? чего я твердо р?шилъ вступить на путь служенія истин? и мудрости, отказаться отъ роскошной жизни жрецовъ храма и навсегда отречься отъ вс?хъ желаній, кром? т?хъ, которыя им?ютъ отношеніе къ духовной жизни, Я громко призывалъ т?хъ, кто чувствовалъ, какъ загорался въ нихъ тотъ же огонь, сд?лать первый шагъ на пути самоотреченія теперь-же, живя въ город? или деревн?; ибо, говорилъ я, изъ того, что люди живутъ на улиц?, занимаются куплей и продажей, еще не сл?дуетъ, что они должны поэтому забыть о тл?ющей въ нихъ божественной искр?, или погасить ее. Я горячо уб?ждалъ своихъ слушателей зажечь костеръ духовнаго подвига и сжечь на немъ низменныя страсти и плотскія желанія, отвращающія ихъ отъ св?та истиннаго ученія и толпами приводящія ихъ къ алтарямъ Царицы всяческой похоти…

Тутъ я почувствовалъ, что больше не могу говорить, и замолкъ, охваченный ощущеніемъ какой-то давящей усталости и полнаго изнеможенія; при этомъ я ясно сознавалъ около себя чье то враждебное мн? присутствіе, а черезъ н?сколько мгновеній я ужъ увид?лъ себя окруженнымъ со вс?хъ сторонъ десятью высшими жрецами, впереди которыхъ стоялъ Каменбака, устремивъ на меня гор?вшіе фосфорическимъ блескомъ глаза.

Я все понялъ сразу; стоя среди этого т?снаго кольца, я собралъ посл?днія силы и крикнулъ звучнымъ голосомъ:

— Запомни мои слова, народъ Египта! Можетъ быть, никогда ужъ больше теб? не внимать голосу пророка матери бога истины. Я исполнилъ порученіе, возложенное на меня богиней, источникомъ твоей жизни. Возвращайтесь теперь по своимъ домамъ, запишите ея слова на долгов?чныхъ скрижаляхъ, запечатл?йте ихъ на камн?, дабы грядущія покол?нія со временемъ могли ихъ прочесть; повторяйте ихъ безъ устали своимъ д?тямъ, чтобы и они знали истину. Идите! Пусть ни одинъ изъ васъ не будетъ свид?телемъ богохульства; им?ющаго совершиться сегодня ночью въ храм?! Жрецы оскверняютъ храмъ богини непорочности безумствами похоти и растл?нія, предаваясь низменнымъ желаніямъ, не останавливаясь ни передъ ч?мъ для удовлетворенія ихъ. Ступайте вс? къ себ? домой; не преклоняйте слуха ко лживымъ и богохульнымъ р?чамъ жрецовъ духа тьмы. Въ сокровенныхъ глубинахъ каждаго челов?ческаго сердца тихо журчитъ источникъ в?чной истины; заставьте его бить ключемъ и припадите къ нему!

Тутъ силы окончательно мн? изм?нили: я ни слова больше не могъ произнести, и покорился грозному кольцу жрецовъ, сомкнувшемуся вокругъ меня; чувствуя себя физически разбитымъ, съ опущенной головой, я медленными шагами направился къ храму.

Мы въ полномъ молчаніи поднялись по алле? къ центральнымъ дверямъ храма, гд? и остановились; Каменбака обернулся назадъ къ алле? и сталъ прислушиваться къ чему-то, глядя по направленію къ воротамъ.

— Народъ ропчетъ, — проговорилъ онъ, посл? небольшой паузы, и мы вступили въ большой коридоръ. Агмахдъ вышелъ изъ боковой двери и остановился передъ нами.

— Да, такъ вотъ какъ? — произнесъ онъ какимъ-то страннымъ изм?нившимся голосомъ: очевидно, при одномъ взгляд? на остановившуюся передъ нимъ группу онъ сразу понялъ, что случилось. — Что же намъ теперь д?лать? — обратился къ нему Каменбака: — В?дь, онъ выдаетъ тайны храма и возбуждаетъ народъ противъ насъ.

— Онъ долженъ умереть! — отв?тилъ Агмахдъ: — это будетъ, несомн?нно, крупная потеря для храма; но онъ становится слишкомъ опасенъ для насъ. Такъ-ли я говорю, братья?

Негромкій гулъ, въ которомъ слышалось одобреніе, перешелъ отъ устъ къ устамъ и показалъ Агмахду, что вс? голоса были за него.

— Народъ ропчетъ, — повторилъ Каменбака съ безпокойствомъ. — Иди къ нему, — приказалъ Агмахдъ — и заяви, что сегодня ночью будетъ принесена великая жертва богин?, которая посл? этого лично обратится къ своимъ поклонникамъ, и они услышатъ ея голосъ.

Каменбака тотчасъ отд?лился отъ группы и направился къ воротамъ, а златобородый жрецъ занялъ его м?сто.

Я стоялъ молча, неподвижно, смутно сознавая, что участь моя р?шена, хотя еще не зналъ, да и не хот?лъ спрашивать объ этомъ, къ какому роду смерти меня приговорили. Одно мн? было ясно, что ничто не можетъ спасти меня и вырвать изъ рукъ высшихъ жрецовъ: на судъ ихъ не было апелляціи, а толпа жрецовъ низшихъ чиновъ была имъ рабски покорна, и я, одинокій среди этой т?сно сплоченной толпы, былъ совершенно беззащитенъ, въ полной ихъ власти. И однако, неминуемая смерть не наводила на меня ужаса: я находилъ, что в?рные слуги Матери-Царицы обязаны съ радостью исполнять всякое желаніе ея, хотя бы повиновеніе ея вол? вело ихъ къ смерти.

Это должно было быть посл?днимъ доказательствомъ на земл? моей преданности ей.