Глава 34

Глава 34

Уже светло, а я все еще тут! С этой мыслью я вынырнула из-под тяжелой воды сна, прорвавшись наконец с беспросветной глубины навстречу солнцу. Руки, ноги двигаются, я опять владею собой и ситуацией. Утренний свет разнес вдребезги все страхи. Как я могла бояться? А вдруг из-за моих страхов это больше никогда не повторится? Надо обязательно рассказать обо всем Сарту и Каму, я хочу знать, что это было, и есть ли какая-то стратегия действий в таком опыте… Блин, вот дура, чуть ли не молилась ночью, чтобы все кончилось быстрее. Вот так всегда — залезаю во все мыслимые и немыслимые дыры, чтобы стать другим существом, «сбросить с себя все оковы человеческого», а как дело доходит до реального опыта, так я бегу от него прочь. Как такое может быть?

Что такое страх? Это негативная эмоция или нет?

Как преодолеть этот страх?

Какие эксперименты можно поставить в том опыте, который был сегодня ночью?

Как много вопросов!

На ходу составляя список того, что хочу спросить у Сарта, быстро оделась, похерив умывание и чистку зубов, и вылетела из номера, чуть не снеся неповоротливого портье, без дела ошивающегося в коридоре.

Что-то странное… странное ощущение от того, как воспринимается окружающее… Я остановилась и прислушалась — что-то совсем лежащее на поверхности… да, конечно, вот оно что! Никогда такого не было. Раньше, когда я просыпалась и начиналось утро, не было такого удивления от того, что я вижу все именно так, как вижу… Сколько прошло времени с тех пор, как я легла спать? Неужели всего одна ночь? Кажется, что прожила во сне целую неделю, неужели этот новый опыт дал такой эффект?

На этот раз компания была разбита на две группы. В одной я увидела Кама, а другая группа была метрах в тридцати, и мне не удалось отчетливо понять — кто там, разве что оживленно жестикулирующую белокурую девчонку нельзя было не узнать. Надо будет спросить, как ее зовут.

Сарт тоже там!

Нетерпение от предстоящей встречи с тем человеком в сиренево-фиолетовом круге достигло апогея, даже пот выступил на лбу. Пока что я его не вижу… Вот он, сидит рядом с Камом… Может это не он? Сама не знаю, чего хочу сейчас — чтобы это был он или чтобы это был не он… Я застыла на месте в странном оцепенении. Вроде бы страха нет, но не могу сделать ни шагу, — прямо как в сновидении… Собрав все силы в едином рывке, я прорвала пелену ступора и пошла прямо к этому человеку, села напротив и вцепилась взглядом в его лицо.

Дрожь нетерпения и волнения перешла во что-то другое — это был он. Именно это лицо я видела в круге, именно эти глаза поймали меня, как змея кролика.

Сдержав судорожный спазм напряжения от того, что сдержалась и ни с кем не поздоровалась, я задала самый дурацкий вопрос, который только можно было задать этому человеку.

— Как тебя зовут?

Первые несколько секунд ничего не произошло — он как сидел, смотря себе под ноги, так и остался сидеть.

— Как тебя зовут? Меня зовут Майя, — все-таки я безнадежна, не видать мне ни магии, ни просветления… И почему я никогда не останавливаюсь вовремя? И несет меня, и несет…

Взгляд поднялся и уперся в меня. Черт… такое ощущение, что он выворотил всю меня до кишок, взвесил и разложил по полочкам… Какое смешанное ощущение… Да нет, это не он меня выворотил, это я сама раскрылась его взгляду помимо своих желаний, я даже не поняла, как это произошло. Любопытство, напряженность, недовольство, нарастающая экзальтация, и непонятно, где кончается одно и заканчивается другое.

— Я не хочу иметь такое бремя, как имя, и не имею его.

Треск сучьев, горящих в костре, — какой у него голос… Смутные воспоминания… В нем нет той глубины обертонов, которая так очаровала меня в голосе Сарта… Завораживающие звуки природы, это не голос человека.

— Почему имя — это бремя?

— Сколько секунд ты потратила на то, чтобы попробовать самостоятельно ответить на свой вопрос?

— Я…

— Какие предположения у тебя возникли? Что показал первичный анализ этих предположений? Не прошло и двух секунд после моего ответа, как ты задала вопрос, а это означает только одно — либо ты обладаешь феноменальным интеллектом, либо ты ленивая дура. На обладателя феноменального интеллекта ты не похожа, а на ленивую дуру — даже очень.

— Я… Я???

— Ленивая — потому что задала вопрос, не потрудившись самостоятельно обдумать его, значит не имеешь привычки думать, не любишь это занятие, ленишься. А дура потому, что поскольку не любишь думать, то, соответственно, и не умеешь это делать. В любом случае такая ты мне не интересна, и даже говоря тебе то, что ты мне не интересна, я делаю тебе большое одолжение.

У меня попросту отвисла челюсть. Я рассчитывала на более конструктивное общение, а вот так, чтобы сразу, за глаза, не потрудившись и разобраться в человеке, только взглянув на него, поставить диагноз «ленивая дура»… ну просто даже не знаю… Что его так задело? Неужели то, что я не приняла вслепую его заявление о том, что у него нет имени?

— Вообще-то меня никто не называл ленивой дурой… наоборот — мне часто говорили, что я чрезмерно активна и слишком умна…

— Кто?

— Что «кто»?

— Кто конкретно называет тебя активной и умной? Впрочем, можешь не отвечать, я и так скажу — тебя так называют такие же дебилы, как ты.

Дебилы как я??? Ничего себе разговор у нас получается… Так мы скоро друг другу морды начнем бить…

— Ну я бы не сказала, что они дебилы…

— Разумеется, потому что ты такая же, как и они.

Сглотнув, я проглотила заодно и нарастающий ком ответных нелестных слов, постаралась взять себя в руки и продолжить.

— …я бы не сказала, что они дебилы. Я понимаю, что довольно мало умных и чувственных людей, что много людей недалеких, и все-таки среди них попадаются…

— Тогда что ты делаешь здесь? — он снова перебил меня. — Иди обратно к своим умным друзьям.

— Ты очень категоричен. Мне нравится общаться с разными людьми, наблюдать, исследовать, и именно потому я и здесь, что познакомилась среди прочих людей с Сартом, с Камом, и я общаюсь с ними и хочу общаться с тобой…

Он махнул рукой и перебил меня:

— Со мной ты общаться не будешь, потому что такая ты мне не интересна.

— Интересно, как же ты смог сделать такой вывод по одному единственному моему вопросу?

Он молчал и выглядел так, будто меня и нет.

— Ну хорошо, я ведь согласна с тем, что сделала ошибку, задав тебе вопрос, не подумав, но почему теперь вот так за единственную ошибку можно пригвоздить человека к столбу «дебил»?

Молчание, похоже я исчезла из его внимания навсегда.

— Хорошо, значит я ничего не могу уже тут изменить. Значит я тут, чтобы общаться с Камом. — Я отодвинулась от него, подсела к Каму. В голове хаос, что делать дальше — непонятно.

— Ты что, общаешься с этой ленивой дурой?? — Он обратился к Каму с недоуменной физиономией.

Он и Кама хочет настроить против меня!

Кам фыркнул и отрицательно покачал головой.

— Ну вот, — довольно осклабился этот… (как его называть то, блин… «этот»?), — Кам не идиот.

Я посмотрела на Кама, и мне показалось, что он то ли стесняется, то ли не решается поступать в противовес давлению «этого». Я посмотрела ему в глаза, но взгляд Кама равнодушно проходил сквозь меня. Вот этого я уже никак не ожидала…

— Кам!! Как же ты можешь?? Ты ведь сам вчера предложил встретиться сегодня утром и продолжить наш разговор о стихиях! А сейчас ты делаешь вид, будто вообще тут не при чем, будто я сама пришла и мешаю тут вам… как же так, Кам??

Все те же безучастные лица… ну, ребята, это не по мне, чтобы вот так вот… я понимаю, вы мудрые и все такое, но где же элементарная человечность, да бог с ней с человечностью, где элементарная честность?? Я встала.

— Я не понимаю ни тебя, — я кивнула «этому», — ни тебя, Кам. Я не понимаю, почему ты так внезапно стал отстраненным. Я считаю, что ты, Кам, неискренен, нечестен, потому что делаешь вид, что ты тут не при чем, ты просто взял да и отвернулся от меня лишь потому, что вот этому человеку я не понравилась. Ты… ты предал меня, Кам. Я ждала от тебя помощи, потому что от кого еще мне ее ждать? А ты меня предал, вот так. Вот ты говорил про свободу от негативных эмоций, а разве сам сейчас не испытываешь ко мне отчуждения? Разве твой друг не выражает мне открытым текстом свою неприязнь, возникшую на пустом месте? Как же так? В чем же тогда ваша пресловутая практика? Ты мне очень нравишься, Кам, но я не могу, как ты, быть такой скользкой, я хочу говорить правду, хоть мне и больно это сейчас говорить, потому что я понимаю, что теперь ты окончательно отвернешься от меня, но у меня нет выбора, я не хочу лгать. Ну… значит, не судьба.

Да, про судьбу — это уже наверное, лишнее, но надо же как-то расшевелить его, не могу же я просто взять и уйти! Кажется, я сейчас зарыдаю от бессилия и безысходности…

Я до последнего ждала хоть какой-то реакции… но ее не было. Отвернувшись, я пошла прочь, пытаясь выглядеть уверенно и твердо, хотя слезы застилали глаза, а комок в горле становился все более болезненным. Никогда меня еще так не предавали… тупая боль пульсировала в груди, отдаваясь эхом на каждом шагу. Зачем жить дальше, если самые близкие люди не поняли тебя и отвернулись? Смысл жизни таял, как снежок в руке — медленно, но неотвратимо, и чем дальше я уходила, тем больнее становилось. Может, вернуться? Куда??

Выйдя на улицу, я замерла. Мне НЕКУДА идти… Было ли когда еще такое убийственно ясное понимание окончательного тупика? Любая мысль вызывала такой взрыв отчаяния, что еще чуть-чуть, и я разрыдаюсь прямо тут. Идти в свой отель? Ну нет… невозможно… слишком страшно остаться одной, совсем одной, запертой в душной комнате обрыдлой гостиницы. Бродить по улицам? Толпы индусов впервые показались родными, близкими. Нежно улыбнулась нищему. Его приставания даже облегчили боль, дала десять рупий…

Я думала, что они любят меня, я в это верила. Почему они не сказали чистую правду — что только и хотят, чтобы я отвалилась? У меня нет никакой опоры под ногами, все, что я вижу — это безразличные глаза Кама, жестокость этого, подминающего все и всех под себя. Какие-то гениальные машины создались благодаря чертовой практике — ведь теперь они могут так идеально управлять людьми. А я верила в то, что они просветленные… Я не хочу стать такой, не хочу к такому прийти, я боюсь, лучше умереть. Я боюсь их, я боюсь и не хочу с ними общаться. Я понимаю, что теперь дорога с ними куда бы то ни было мне закрыта, так как и я им не нужна, да и они такие мне тем более не нужны, так что я в любом случае отпадаю.

Сарт! Как же я могла о нем забыть… Он точно меня не бросит! Сейчас я все расскажу ему, я докажу, что ничего такого не сделала. Почему я решила, что и он с ними заодно? Он совсем не такой, я точно это знаю. Почти бегом возвращаюсь на полянку. Как же так… при первом удобном случае я отвернулась от Сарта, ничего не спросила, не подошла, я ведь фактически предала его…

— Привет, Сарт:), я так рада тебя видеть… Здравствуй, Сарт!

Нежность напополам со слезами переполняла меня, я подсела к нему поближе и … чуть ли не физически наткнулась на совершенно холодный взгляд — чужой, официальный.

— Этого не может быть! Сарт… Сарт!

— Девушка, Вы нам мешаете, будьте добры, прекратите здесь кричать и оставьте нас, пожалуйста.

Вау!!! Вот это да… вот это пинок… Я встала, и как оплеванная побрела прочь, успев заметить, что пухлая блондинка, кажется, вполне довольна тем, что меня вот так отшили… Какое предательство… Что делать? Как жить дальше?

Нет сил даже на то, чтобы изобразить уверенную походку… Пройдя несколько шагов ватной походкой, завалилась в траву и заплакала… Это как удар с размаха… за что?? За что они делают мне так больно?? «Как же так», «как же так» — как заевшая пластинка, крутится в голове. «Как же так»… словно ухнула в яму, ледяную и темную… я даже не думала, что так привязалась к этим людям, и даже не столько к ним, сколько к мечте о них, о том, что где-то есть просветленные существа, которые не смогут не увидеть мое стремление к истине, которые не могут послать меня куда подальше только потому, что я что-то не так сделала… Не так, не так все было у Кастанеды с Дон Хуаном!

Может это вообще никакие не практикующие практику прямого пути? Может надо искать Лобсанга? Но ведь Дэни говорил, что испытывал ненависть, исходящую от него… что если Дэни просто поддался на какие-то объяснения, принял желаемое за действительное? Неужели во всем этом ВООБЩЕ ничего нет? Очередной обман, очередная утка, а то и похуже — коммерческое предприятие, ведь путешествует Сарт не где-то, а в вагоне первого класса — откуда у него на это деньги? Что-то я не видела богатых монахов, богатых искателей истины. Неужели просто одно большое вранье?… Да… И куда теперь? До сих пор у меня даже не возникало вопроса о том — что делать дальше, все было ясно — хвататься за ниточки, ведущие к практике прямого пути, начать работу по устранению негативных эмоций… а что делать теперь? Я просто сидела, тупо уставившись в землю, и вообще перестала о чем-либо думать, о чем тут можно было думать в такой ситуации… Вспомнилась Москва, всплыл уже почти забытый запах дома, Макс… конечно, он недалекий человек, но по крайней мере он меня не бросил, а я вот его бросила, между прочим… да нет, ну что, Макс… к той жизни возврата нет… сейчас там наступает зима, скоро все покроется пушистым снегом… как клёво было бы сейчас пробежаться по снегу… надоела мне Индия, я вообще не понимаю, что тут делать, в этой жаре и помойке… ну я ехала за впечатлениями, думая, что тут на каждом шагу йоги, монахи, искренне ищущие истину, а они-то зачем сюда едут, все эти практикующие? Может как раз затем, что перенимают опыт коммерциализации и ловят свой кусок хлеба среди таких же дур, как я?…

Я встала, потянулась. Первый шок прошел, голова слегка прояснилась. Нет уж, не надо мне этих слащавых воспоминаний о семейном счастье. Допустим, тут я напоролась на грабли, но это ничего не меняет в остальном. И ведь вот как получается — когда мне хреново, тут же всплывает сладкий запах кондового домашнего счастья в халате, тапочках, с хрусталем в серванте, с родственниками, которые тебя и утешат, и помогут, и уж конечно не бросят ни за что… а когда я чувствую себя сильной, активной, ищущей, радостно предвкушающей, то меня просто воротит от всей этой мертвечины. О! Стоп.

От нахлынувшего возбуждения я аж снова села на траву. Быстрый взгляд — они еще там? Там. Хорошо. Сейчас главное не сплавиться в сторону, не потерять нить, отчетливое ощущение важности момента. Для этого лучше взять тетрадь и коротко записывать основные моменты… Так… Значит первое — это совершенно определенный факт, что чем мне хуже, чем больше я погружена в отчаяние, в одиночество, в жалость к себе… да наверное во многие негативные эмоции, тем сильнее меня тянет домой, к родственникам, к той самой жизни, которая мне кажется хуже смерти в те моменты, когда я испытываю творческий подъем, радость от ощущения себя живой. Второе: не менее определенный факт состоит в том, что как раз сейчас меня тянуло к этой мертвечине. Это значит только одно — что я сейчас в полной заднице. Ну сейчас уже нет, а вот все это время была. Так… Раз я была в такой заднице, что меня тянуло к жизни, которую сама же считаю хуже смерти, то могла ли я быть объективна? Могла ли здраво оценивать, судить, воспринимать? Конечно нет. Значит, у меня появляется шанс… А ведь он может быть единственный, последний… Как же легко его потерять, я уже почти упустила его! …Но ведь я была радостной, настроенной на интересные разговоры, когда пришла к ним, и стало быть я могла оценивать адекватно в меру своих возможностей, а это все, на что я могу опираться… значит нет шанса?… Нет, но я ведь не помню, в какой именно момент мое состояние изменилось и я перестала быть адекватной, так что очень может быть, и это вполне осмысленное предположение, что со мной это произошло сразу же, как только «этот» стал на меня наезжать… ладно, нечего тут гадать — я должна все еще раз проверить. Значит, план такой — сейчас я сажусь, настраиваюсь на полное доверие, на ту симпатию, которую испытывала к Сарту, Каму, возвращаю колесо назад, попросту забываю о своей обиде, о том, как они со мной поступили… стоп… я ведь сейчас исхожу из того, что не знаю, как они со мной поступили, и тут же рассуждаю так, будто все-таки уверена в том, что они поступили со мной плохо… да, это то же самое, о чем мне говорил Кам насчет концепций… Стоп! Вот это да, как же я этого могла не заметить это? Ну точно сумасшедшей была… если даже эти люди никакие не практикующие, то что это меняет в моем опыте??!! Что это меняет хотя бы в том, что свобода от негативных эмоций мне нужна как воздух? Ничего не меняет. И ничто не мешает мне самостоятельно начать свои исследования в этой области, тем более, что уже есть ряд очень интересных опытов, а может потом все-таки я и смогу найти настоящих практикующих, ведь сама идея практики прямого пути возникла не на пустом месте… так, кажется, я опять вернулась к тому, что эти люди — не настоящие практикующие… вот зараза-то… да… а ведь концепции — чертовски сложный фронт работ… не просто порассуждал и готово. Итак, возвращаюсь к плану — настраиваюсь на симпатию, которую я ИСПЫТЫВАЮ, да, испытываю прямо сейчас к Каму, Сарту, к тому существу, которого видела «во сне», после чего снова иду к ним и начинаю все снова, и вот что у меня к ним родится, из того и буду исходить, потому что это все, что я могу — сформировать свою позицию исходя из наиболее яркого, светлого состояния, которое мне сейчас доступно.

Я испытывала настоящую радость от того, что осознала полную независимость своего поиска от кого бы то ни было. Как гармонично это перекликается с тем моим открытием, что не важно — было что-то или не было, а важно то — что во мне это изменило, какой след оставило. Я испытывала радость от того, что увидела, насколько прилипчивы точки зрения, порожденные из негативных эмоций, от того, что приняла решение, о котором уж точно никогда не буду жалеть, потому что это самое искреннее, что я сейчас могу сделать. И от того, что я все это поняла, я испытала реальную симпатию к этим людям, ведь кем бы они ни были — без них не было бы этой ситуации, которая привела к тому, что теперь я наконец-то нащупала настоящую опору. Я встала и пошла к Каму, который продолжал сидеть рядом с «этим», подошла, села прямо напротив «этого», в упор посмотрела ему в глаза.

— Как тебя зовут?

Это было наверное совершенно некстати (да пошла ты, оценщица нашлась, кстати, некстати…), но я испытывала бурный прилив радости, хотелось смеяться, и что бы сейчас ни случилось, мне уж точно не светит снова броситься в омут жалости к себе… нет уж, хрен.

— Я не хочу иметь такое бремя, как имя, и не имею его.

Голос оказался несколько суховатым, лишенным той глубины обертонов, которая так очаровала меня в голосе Сарта. Он был похож на треск сучьев, горящих в костре — приятно, уютно, завораживающе, но это звуки природы, а не человека. Так и в его голосе было что-то от звуков природы… но это было не чуждо, нет, совсем нет.

…Фантастика… день сурка… НИЧТО не изменилось. Мне хотелось протереть уши, глаза, руки, голову, мозги… ничто не изменилось — ни в его словах, ни в интонации, ни во взгляде. Как будто НИЧЕГО НЕ БЫЛО. Так… это я все обдумаю после, а сейчас я задам себе вопрос, следуя плану — как сейчас я отношусь к Каму, к «этому»? Ничего не было! Ни обиды, ни жалости, ни разочарования, — симпатия, предвкушение, полная открытость.

Имя — бремя. Минуты две-три исправно пытаюсь найти что-либо осмысленное, но бесполезно, и в конце концов останавливаюсь на том, что слышала теорию, что имя определяет в некоторой степени характер человека, и наверное потому он и не хочет иметь имя, чтобы не быть зависимым от его влияния… и тем не менее раз в его паспорте имя есть, то у него все-таки есть имя! Здесь я ни на йоту не отступила, потому что это была правда — такая, какой я ее понимала.

Все это я и изложила вслух.

В костер подбросили хвороста, причем разношерстного — разнообразие обертонов увеличилось:)

— Поскольку практика прямого пути предполагает овладение искусством произвольной замены нежелаемых восприятий на желаемые, то было бы странно предположить, что я пытаюсь избежать таким образом какого-то влияния имени на «характер», ведь если бы это влияние меня не устраивало, я бы его изменил или полностью устранил, а в случае невозможности это сделать или нежелания это делать — полностью сосредоточился бы на второй части дела: я устранил бы то, что хочу устранить в «своем характере». Так что причина в другом. Когда человек соглашается с тем, что у него есть имя, он тем самым соглашается и с выполнением тех функций, которые связаны с наличием имени, иначе зачем иметь имя, если ты не собираешься им пользоваться? А что это за функции? Например, по имени тебя «зовут», и ты, принимая имя, сознательно сам выбираешь поддерживать связь между словом «мое имя» и отвлечением внимания на того, кто это слово произносит — НЕЗАВИСИМО от того, хочешь ты этого или нет, интересен тебе тот человек или нет, потому что если ты каждый раз будешь выбирать — обращать внимание или нет, когда тебя «зовут», то сам факт осуществления этого выбора уже и означает то, что твое внимание ушло, оно украдено тобой же созданной привычкой реагировать на имя. Таким образом, принимая свое имя, я сам, своими руками формирую механизм, с помощью которого любой человек в любой момент может украсть мое внимание, отвлечь его, а для меня это нежелательно, я не хочу этого — в том числе и потому, что задачи, которые я решаю в своей практике, решаются эффективнее при максимально возможном сосредоточении. Ну а то, что у меня что-то написано в паспорте… так мало ли что-то где-то написано, имеет значение — как я это использую. Когда я прохожу таможню, то я предъявляю свой паспорт и реагирую на имя, которое там написано, с таким же успехом я мог бы откликаться на порядковый номер, который мне присваивали бы на время прохождения таможни, но в остальной жизни я останусь равнодушен к этому номеру, как остаюсь равнодушен и к тому, что написано у меня в паспорте.

— Но ведь имя в паспорте — не случайный номер, который каждый раз разный, а постоянное слово, так что наверное все-таки создается привычка?

— Что значит «создается»? Ты говоришь так, как будто это какой-то процесс, не зависящий от тебя. Этот процесс ЗАВИСИТ от тебя, и если у меня начнет создаваться какая-то нежелательная привычка — то я ее устраняю, вот и все.

— Наверное, это довольно сложно… мне трудно представить, что я…

— Нечего тут представлять. Все твои представления исходят из твоего предыдущего опыта, который ничтожен, поскольку не является опытом вырабатывания искусства произвольного формирования привычки, а является опытом безвольного подчинения внешним влияниям. Возьми да и потренируйся! Ты в Индии, между прочим, и тут есть интересные возможности, которых ты не найдешь больше нигде. Выйди на улицу, где погуще народ, и гуляй там. С частотой примерно раз в пять секунд твое внимание будут пытаться украсть криками «Хэлло», «Мисс», «Май френд», «Гуд хотель», «Чип прайс», «Рикша?». Кроме этого нищие будут трогать и даже хватать за руки, за ноги, заглядывать в глаза, перегораживать дорогу. Все эти бесчисленные индусы разом навалятся на тебя, вот и тренируйся оставаться сосредоточенной на своей задаче — у тебя ведь есть свой фронт работ, своя актуальная задача? Вот и решай ее, веди записи в дневнике прямо на ходу — это создаст дополнительный стимул индусам проявлять любопытство, а для тебя это станет твердым основанием судить об успешности своих усилий. Если в дневнике видишь только обрывки слов и кляксы — значит твое внимание украдено, ничего не вышло.

— Боюсь, так оно и будет. Прекрасно помню, какой постоянный фоновый шок я испытывала, гуляя по Варанаси, по Дели… а если еще и «подставиться» им всем!

— Когда эксперимент начинается с результата «вообще ничего не получается», прибегай к помощи цифр.

— То есть?

— Занимайся практикой ограниченного контроля. Засеки десять минут и проводи опыт. Каждый раз, когда ты поддалась давлению, и в ответ на очередное влияние не просто отдала туда свое внимание, а еще и сделала что-то — даже если это легчайший кивок головы — ставь галочку. А потом подсчитывай — сколько галочек накопилось за эти десять минут. Если работать упорно, то несмотря на то, что общее ощущение останется прежним: «полный провал», ты заметишь, что цифры неумолимо показывают снижение твоей механичности, нарастание твоей способности удерживаться от действий, обусловленных похищением твоего внимания. Разве ты не знакома с основами практики прямого пути?

— Да мне просто в голову не пришло, что устранять можно не только негативные эмоции, а и привычки! Как здорово! Цифры, десятиминутки… Я так все смогу в себе заменить! …А ты в самом деле считаешь меня ленивой дурой?

— С чего ты взяла?

— ??

Я уже было открыла рот, но вовремя захлопнула его обратно. Это выглядело, наверное, смешно, но мне было наплевать. Даже холодный пот прошиб от того, что я снова чуть не влипла… плевать, главное — поймала себя вовремя… этот человек уж на дурака точно не похож, а надо быть либо полной тупицей, чтобы спросить «с чего ты взяла» после всего того, что было, либо в этом вопросе есть смысл. Да, в этом вопросе наверняка есть смысл, и если бы я сейчас автоматически выплюнула свое недоумение, то это как раз и означало бы, что я ленивая дура — поленилась искать смысл, который тут очевидно есть. Тут должен быть смысл.

Мне нравится думать в присутствии этих людей. Совершенно нет никакого ощущения, что я «торможу» — некого тормозить, никто никуда не едет, никто спазматически не хватается за разговор, не испытывает недовольства от того, что я замолчала — совершенно отчетливо видно, что жизнь этих людей наполнена до краев, и когда в разговоре наступает пауза, то им не становится скучно — они просто продолжают жить другой стороной своей жизни.

На меня неожиданно напал смех, и я залилась им по самые уши. Выглядела, наверное, по-идиотски!

— Слушай, а ведь я и есть ленивая дура, ведь ты совершенно прав!:)) — ты ведь видел, что я сейчас себя схватила за язык, ты ведь все понял, да?

— Это не имеет никакого значения — ленивая ты дура или нет.

Этот человек умеет удивить!:)

— Почему?? Разве ты не выбираешь себе для общения интересных тебе людей?

— Конечно выбираю, вот я тебе и говорю, что для меня это не имеет значения — ленивая ты дура или активная интеллектуалка — это никаким образом не влияет на мой интерес к человеку.

— Странно… да, для меня это звучит странно, поскольку… хотя… хотя да… тут есть кое какие зацепки, ведь и мое отношение к человеку… я же смотрю не на его одежду, или его кошелек, а на какого-то «внутреннего него», и если он мне нравится, то он мне нравится независимо от того, очень он умен или не очень… хотя про себя я должна сказать, что конечно у меня будет предубеждение против человека, если я увижу, что он ленив и глуп. У тебя такого не будет?

— Нет, потому что я понял, что для этого нет оснований, а затем устранил и саму привычку возникновения такого предубеждения. Что же тут удивительного, что один человек туп, другой — ленив, третий душу продаст за шоколадку, а четвертый — жизнь отдаст за Родину… нет ничего удивительного в этом, и каждый, кто пришел к практике, каждый пришел к ней со своим набором глупостей. Для меня имеет значение другое — не то, какие омрачения у тебя есть, а то — что ты с ними делаешь. Вот где пролегает водораздел. Один человек свои омрачения не признает, оправдывает, поощряет, занимает оборонительную позицию, а другой — замечает, признает, испытывает желание освободиться от них, начинает совершать усилия к их устранению.

— Значит, ты назвал меня ленивой дурой, потому что я испытала к тебе отчуждение, обиду, вместо того, чтобы признать свое омрачение?

— Нет, я назвал тебя ленивой дурой, потому что это так и есть, — он сделал паузу. — Ну что, возникла обида прямо в этот момент?

— Нет… Да, да.

У меня было огромное искушение сказать «нет», но к счастью я не поддалась защитному рефлексу, ведь и в самом деле в первое мгновенье обида снова возникла. Мне стало снова необычайно легко от того, что я смогла пощупать руками эту позицию — позицию человека, не закрывающего глаза на свои омрачения, не прячущего их, а признающего их как тот материал, с которым он будет работать.

— А отказался я с тобой общаться потому, что у меня не возникло такого желания, а если поискать предположения — почему оно не возникло, то скорее всего это связано именно с тем, что в ответ на мою фразу ты не только испытала негативные эмоции, а еще и утвердилась в них. Это предположение тем более достоверно, что сейчас у меня есть желание продолжить тот опыт, который мы начали вчера ночью.

— !! Так значит ты в самом деле за мной наблюдал?!!

— Не только наблюдал, но об этом мы поговорим как-нибудь позже, сейчас нет желания говорить об этом.

И снова у меня хватило ума заткнуться, вернуться к предыдущей его фразе и понять разницу между словами «продолжить опыт» и «говорить».

— Кам, а ты отказался со мной разговаривать тоже потому, что я уперлась в негативные эмоции? И Сарт… он тоже ведь меня отшил — именно поэтому?

— Разумеется. — Взгляд Кама был серьезен. — Для меня нет никакой такой «Майи» как чего-то, стоящего где-то позади тех восприятий, которые есть в твоем месте — не потому, что я думаю, что «ее» нет, а потому, что я «ее» не воспринимаю и не додумываю. Для меня «ты» — это как раз и есть совокупность восприятий, проявляющихся в твоем месте, и поскольку в том месте я увидел лишь кучу негативных эмоций, и не увидел восприятий, которые мне симпатичны, то разумеется я с этой совокупностью восприятий и не хотел общаться, а как только я вижу симпатичные мне восприятия — усилия по устранению омрачений, озаренные восприятия — тогда желание общаться может возникать.

— Кам, а если бы я так и ушла… ты бы так ничего и не предпринял? Не остановил, не попытался объяснить… мы бы так и расстались навсегда?

— Нет. Не остановил бы, не разъяснил — я же говорю, у меня нет желания общаться с тем набором восприятий, который я в тебе видел. А что было бы дальше — так откуда же я знаю… в любом случае тебе надо понять, что ответственность за те восприятия, которые проявляются в твоем месте, ответственность за свою жизнь несешь ты сама и никто другой. А этот опыт дает тебе возможность почувствовать — что такое безупречность во взаимоотношениях с людьми, что такое безупречная свобода от додумывания какой-то субстанции «я» по какую-то додуманную «ту сторону» восприятий, что такое безупречная искренность. Настоящее сотрудничество, настоящая дружба возможна только с тем, кто не будет обманывать тебя притворной дружелюбностью, не станет тебя жалеть, не станет закрывать глаза на твои омрачения, кто вместо этого искренне будет проявлять свое отношение к тому, что он в тебе видит, испытывая при этом, конечно же, озаренные восприятия и исходя из них, а не из желания уязвить, наказать и так далее.

Я испытывала огромную благодарность к ним за этот опыт, хотя меня не отпускал вопрос — «как можно испытывать благодарность к тем, кто проявил к тебе абсолютную безжалостность». Я пошла в Сарту, просто молча села подле него, взяла его руку и держала в своих руках. Он сжал мои руки в ответ и собственно что тут было говорить? Мне было все ясно. Хотя…

— Сарт, как можно испытывать благодарность к тем, кто проявил к тебе абсолютную безжалостность?

— Важна мотивация, а не внешняя ткань поступка. Если я поступаю как-то в отношении тебя, и этот поступок вызван озаренным желанием, то есть желанием, резонирующим с Переживаниями, выросшим из симпатии, из нежности — тогда ничего странного, что и у тебя в ответ проявляются схожие восприятия несмотря на то, что все мои действия безжалостны и могут как угодно интерпретироваться твоим рассудком. Тут еще примешивается привычная негативная окраска слова «безжалостность», с которым ассоциируется враждебность, отстраненность, жесткость, между тем как я понимаю под безжалостностью именно состояние без жалости, без других негативных эмоций, и когда всего этого мусора нет, тогда проявляются совершенно особые восприятия, которые мы называем Переживания. Только тот, кто свободен от жалости, может испытывать настоящую симпатию и нежность.