Вход Господень в Иерусалим

Вход Господень в Иерусалим

Иконы Входа Господня в Иерусалим обычно отличаются большой торжественностью и праздничностью, что вполне соответствует характеру самого праздника, который, преодолевая сосредоточенно-строгое настроение Великого поста, является предварением пасхальной радости. Праздничный вид иконе придают и нарядный Иерусалим (зачастую красный или белый), и яркие пятна постилаемых на пути шествия одежд. Группа апостолов и встречающая толпа, слитые каждая в одну многоликую фигуру с величественным Спасителем между ними, придают композиции строгую уравновешенность. Подчеркнутая отвесной стеной города статичность толпы, текучая линия очертаний горы и дерева, повторяющих и как бы сливающихся с движением Спасителя и апостолов, придают композиции большую живость.

Ближайшим поводом к народному торжеству, которым сопровождался вход Господень в Иерусалим, было, по Евангелию от Иоанна, воскрешение Лазаря, когда множество народа <…> услышав, что Иисус идет в Иерусалим, взяли пальмовые ветви, вышли навстречу Ему (Ин. 12:12–13). Пальмовая ветвь – символ веселия и торжества. С ней евреи встречали знатных людей; она же, как символ мужества, давалась в награду победителям. Поэтому как Победителя смерти и встречает у ворот города шествующего на осле Спасителя толпа с пальмовыми ветвями в руках[314]. Спаситель сидит боком, слегка повернув голову либо в сторону идущих за Ним апостолов, либо в сторону Иерусалима, движением правой руки благословляя или указывая на толпу и город. Как правило, на иконах Входа в Иерусалим большую роль играют дети. Обычно они режут ветви, сидя на дереве, постилают одежды на пути Спасителя и, так же как и взрослые, встречают Его с пальмовыми ветвями в руках. Хотя трудно представить себе толпу, особенно праздничную, без детей, евангелисты не упоминают об их присутствии. Описывая вход в Иерусалим, они говорят, что множество же народа (Мф. 21: 8) постилало одежды свои по дороге, но не говорят, что это были дети. Однако на иконах мы видим, что одежды постилают не взрослые[315], а именно дети[316]. Евангелист Матфей, упоминая о детях, приветствовавших Спасителя уже после входа Его в Иерусалим, когда Он изгнал торговцев из храма и исцелил больных, словами Самого Спасителя поясняет их роль: Из уст младенец и ссущих совершил ecu хвалу (Пс. 8:3). Ту же роль Церковь на основании предания приписывает им и при самом входе[317]. Роль эта подчеркивается как иконами, так и богослужением праздника, которое придает ей глубочайший смысл и значение.

Вход Господень в Иерусалим. Рисунок Л. А. Успенского

Вход Господень в Иерусалим. Россия. XVI в.

Торжественный вход в Иерусалим является исполнением пророчества о Христе как о грядущем Царе: Радуйся зело, дщи Сионя, проповедуй, дщи Иерусалимля: се, Царь твой грядет тебе праведен и спасаяй, Той кроток и всед на подъяремника и жребца юна (Зах. 9:9)[318]. Для иудеев это – недоразумение: встречая всемогущего Победителя смерти, «Иисуса Пророка», они ожидали от Него как исполнение пророчеств устроения земного царства Израилева, т. е. победы над врагами через их физическое уничтожение. На самом же деле происходило обратное: готовилась победа над врагами Израиля через их духовное спасение. Чтения ветхозаветные и новозаветные в день праздника вскрывают это недоразумение, и более: они предупреждают о нем. Так, после чтений на вечерне пророчеств о Христе как о грядущем Царе на утрене читается Евангелие от Матфея, где словами Самого Спасителя раскрывается подлинный смысл пророческих предвозвещаний: Вся Мне предана суть Отцем Моим (Мф. 11:27), т. е. неограниченная власть. Далее идет разъяснение смысла этой власти (откровение Отца) и подлинного ее характера: Возьмите иго Мое на себе и научитеся от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем: и обрящете покой душам вашим (Мф. 11:29). На литургии же читается Евангелие от Иоанна: символическое предуготовление Спасителя к погребению (эпизод с Марией, помазавшей ноги Его миром) и описание самого входа в Иерусалим (см.: Ин. 12:1-18). Таким образом постепенно раскрывается смысл события. Иудеи, встречавшие Спасителя с пальмовыми ветками в руках, не получив того, чего ожидали, отказались от того, что им предлагалось, и уже несколько дней спустя кричали Пилату: «Распни Его!» Поэтому торжество и радость детей, которые принимали Спасителя бескорыстно, без мысли о земном могуществе, противополагаются в службе праздника торжеству «сонмища иудейского», ожидавшего именно земной власти: «…и дети Тя воспеваху боголепно, иудеи же хуляху беззаконно…» (Вечерня недели Ваий, стихира, глас 8-й). «Сонмице лукавая и прелюбодейная, своему мужу не сохраншая веру, что держиши завет, егоже не была еси наследница? <…> Поне своих чад усрамися, сице вопиющих: осанна Сыну Давидову, благословен Грядый во имя Господне» (Там же, стихира, глас 7-й)[319]. На иконах мысль эта передается не только встречей детьми с пальмовыми ветвями, но особенно подчеркивается постиланием одежд. Согласно Библии (см.: 4 Цар. 9:13) постилание одежд – атрибут помазанного царя. А так как Спаситель – Помазанник на Царство не от мира сего (Ин. 18:36), то и одежды постилают Ему дети, а не взрослые, которые встречали Его как помазанника на царство земное.

Таким образом, торжественный вход в Иерусалим, который в то же время есть шествие Спасителя на вольные страдания и смерть, – это образ водворения Царя Славы в Царствии Его. Сам же Иерусалим – образ благодатного Царствия Божия, Иерусалима горнего. Поэтому на иконе он и изображается таким праздничным и нарядным.

Распятие. Россия. XVI в. Национальный музей. Париж