Письмо 9 Невидимые стражи

Письмо 9

Невидимые стражи

29 марта 1915 г.

В опустошённой нашествием части Бельгии — а большая часть Бельгии опустошена — один маленький домик остался таким же спокойным и не потревоженным, как и до войны, а вокруг — разрушенные стены, чёрные от дыма и серые от пламени взрывов.

В нём жили две женщины средних лет. Когда война пришла к их порогу, они предпочли остаться. Разумеется, они были очень напуганы, но всё-таки не убежали. Они видели, как горят соседние дома, слышали, как вокруг рвутся снаряды; и всё же, вверив себя защите тонких стен своего дома, ждали и молились. Они молились четырём богам — Богу-Отцу, Богу-Сыну и ещё двум другим — своим отцу и матери, несколько лет тому назад ушедшим в мир иной, своему отцу-бельгийцу и своей матери-немке!

Их вера была так сильна, что они нисколько не сомневались в том, что уцелеют, и они уцелели. Это может показаться невероятным, но их дом остался целым и невредимым среди развалин.

Любовь — это сила, которая может спасти. Отец и мать этих двух уже немолодых женщин нежно любили друг друга. И расовые различия не были препятствием для их любви. Эта женщина-немка и этот мужчина-бельгиец приучили их думать, что Германия для них — мать, а Бельгия — отец.

Их кости покоятся рядом на церковном дворе одной деревеньки, а их души внимательно следили за продвижением немецких армий. Они оберегали своих детей, которых очень любили.

Звучит невероятно, не правда ли? Однако я знаю, что это факт. Я встречался с их отцом и матерью, и встречусь с ними ещё. Это люди редкостной веры и редкостной любви, потому они и получили столь редкостную награду.

Спасать маленький домик намного легче, чем передвигать горы, а ведь сказано, что вера величиной с горчичное зерно способна сдвинуть гору с места.

Эти две души ещё не покинули сферы Земли; они решили дождаться своих детей. И когда пришла война, они встали, как стражи, на пороге их дома. Души тех, кто спокойно умер своей смертью, очень не любят разрывов снарядов, но эти двое не убежали. Если бы страх согнал их со своего поста, этот маленький домик, возможно, выглядел бы сейчас таким же, как и соседние.

Я слишком доверчив? А помните, как однажды, много лет назад, я сказал вам, что вы недостаточно доверчивы? Вижу, что помните.

Эти двое — отец-бельгиец и мать-немка — тоже были доверчивыми в общепринятом значении этого слова, и их дети — тоже. Если бы народы так же верили в силу любви, как они, то и войны никакой бы не было, поскольку не было бы даже армий для ведения этой войны.

Нет, я не призываю распустить все армии, я лишь призываю любить и верить. Чем больше будет веры и любви, тем меньше будут армии, и войны со временем совершенно исчезнут.

Я спросил отца-бельгийца, что он думает о войне, и тот посмотрел на свою жену-немку; я спросил мать-немку, что она думает о войне, и та посмотрела на своего мужа-бельгийца. И никто из них не сказал ни слова, чтобы не оскорбить чувств другого.

Вы подумали о том, как бы чувствовал себя сейчас я, если бы мой народ участвовал в этой войне? Теперь, когда глаза моей памяти открылись и я увидел свои прошлые жизни и узнал, что жил среди многих народов, сражался во многих армиях, лежал на коленях многих матерей из самых разных стран, мой дух совершенно преобразился.

Я присоединился к великому Белому Братству, члены которого считают всех мужчин своими братьями и всех женщин — своими сёстрами. Вам трудно будет взглянуть на мир моими глазами. Я просто смотрю и жду, подобно родителям тех двух бельгийских старых дев, и до сих пор дом моей веры стоит целым и невредимым, несмотря на бушующий вокруг пожар войны.

В великом Белом Братстве есть представители разных рас, в том числе и тех, кто сейчас ведут войну. Не думаете же вы, что они начали смотреть друг на друга косо из-за того, что мир сошёл с ума? Ничего подобного не произошло. Но каждый из них начал действовать там, где он мог принести наибольшую пользу. Каждый старался смягчить удар, пришедшийся на долю братьев своего брата, и каждый старался смягчить сердца своих собственных братьев по крови. Но коль скоро эта война была предначертана звёздами, Учителя Мира не могли её предотвратить, когда пробил её час.

Знаете ли вы, что значит быть членом великого Белого Братства? Это значит — трудиться на благо человеческой расы, на благо всей планеты в целом.

И вот ещё что я хочу сказать вам. Вы слышали о Чёрном братстве. Но это неверное определение. Братство не может быть чёрным.

Не бывает Чёрного Братства. Есть много чёрных Учителей, поскольку учительство, подобно одеянию, может быть как белым, так и чёрным. В этой войне чёрные силы, пробуждающие в людях жестокость, преследовали одну общую цель, что уже само по себе ограничивало их способность творить зло в течение долгого времени после того, как их труды дали желаемые результаты.

Вы понимаете, о чем я говорю? Само по себе объединение тёмных сил ослабляет индивидуальные способности каждого из его членов, поскольку главная сила зла — в его индивидуализме.

Если два человека трудятся во имя любви, они приобретают силу четырёх человек, но если двое объединяют свои усилия ради зла, я бы сказал, что при них остаётся сила всего лишь полутора человек. А что такое полтора человека против четырёх?! Если вы любите силу, используйте её на благие цели и тем самым умножайте её.

Не единство, но многочисленность элементарных[19] злых сил, каждая из которых старается выплеснуть на мир свою злобу, сделала возможным это безумие.

Ненависть — разрушительная сила. Те, кто проникся этим чувством, после войны сами себя уничтожат. Те же, кто сохранил в себе любовь, станут после войны ещё сильнее. Особенно сильной станет Франция, потому что любви в ней гораздо больше, чем ненависти. В ней так много любви, что даже враги не могут её ненавидеть. И дело здесь не только в том, что ей несвойственна та грубая сила, которая отличает её могучего врага.

Возлюбите врагов своих. Это самый верный способ победить их.