Письмо 25 Мир, лишённый тени

Письмо 25

Мир, лишённый тени

Я не сразу заметил одну из самых ярких особенностей этого мира. Однажды вечером, медленно продвигаясь вперёд, я увидел группу людей, направлявшихся ко мне. Там, где они находились, было очень светло, — ведь их было так много. Внезапно, глядя на этот свет, я вспомнил изречение из одной герметической книги: «Где свет наиболее силён, там тени наиболее глубоки», — но, взглянув на эту группу людей, увидел, что они не отбрасывают тени. Я окликнул ближайшего из них — это было вскоре после моего перехода сюда — и обратил его внимание на это странное явление. Он улыбнулся и сказал:

— Вы, вероятно, здесь недавно?

— Да, недавно.

— И вы ещё не знаете, что мы сами освещаем то пространство, где находимся? Субстанция, из которой состоят наши тела, светится. Как же мы можем отбрасывать тени, если свет излучается из нас самих по всем направлениям?

— А при солнечном свете? — спросил я.

— О, — ответил он, — при солнечном свете мы полностью невидимы. Свет солнца слишком резок, и он угашает свет, исходящий из духов.

Может быть, вас удивит, что я чувствую сейчас тепло от горящих дров в вашем камине? В горящем дереве есть магия. Горение каменного угля производит совершенно иное влияние на психическую атмосферу. Если бы человек, не имевший никаких видений и обыкновенно нечувствительный к более тонким ощущениям и сообщениям Невидимого Мира, попробовал ежедневно медитировать в течение одного или двух часов перед горящими дровами, его внутреннее зрение стало бы раскрываться для вещей, о которых до того он не имел ни малейшего представления.

Жители Востока, которые, поклоняясь своему Богу, зажигают огни, делают мудро, и перед ними открывается многое, иначе не видимое. Огонь горящего воска также имеет магическое влияние, хотя и не такое, как горящее дерево. Попробуйте посидеть вечером только при свете восковой свечи, и посмотрите, какие видения появятся из «пустоты».

Я давно вам не говорил о Лайонеле. Его теперь больше всего занимает мысль о подыскании семьи инженера, в которой он мог бы родиться вновь.

— Почему ты так спешишь покинуть меня? — спросил я его, когда он впервые заговорил об этом.

— Но я и не думаю покидать вас навсегда, — ответил он, — я буду приходить к вам во сне.

— Только не в самом начале, — сказал я ему, — ведь ты будешь как бы в тюрьме: слепой и глухой — в течение долгого времени и сможешь приходить ко мне сюда, может быть, уже после того, как я снова вернусь на Землю.

— В таком случае, почему бы вам не вернуться вместе со мной? — спросил он. — Скажите, отец, почему бы нам не родиться близнецами?

Эта мысль показалась мне до того забавной, что я от души рассмеялся, но Лайонел возразил с полной серьёзностью:

— Но ведь существуют же близнецы! Я сам знал двух братьев-близнецов, когда жил в Бостоне.

Но в мой план совсем не входит быть — по возвращении на Землю — чьим-нибудь близнецом, и поэтому я сказал Лайонелу, что если он желает располагать моим обществом, то должен спокойно оставаться там, где находится сейчас.

— Но отчего бы нам не вернуться вместе и не стать двоюродными братьями или, по крайней мере, соседями? — настаивал он.

— Может быть, это и возможно, — сказал я ему, — если ты не всё испортишь излишней поспешностью.

Меня удивляет этот мальчик. В нашем мире — безграничные возможности работать с тонкой материей, изобретать и производить опыты, но ему хочется во что бы то ни стало приложить руки к железу и стали. Странно!

Когда-нибудь я попробую привести мальчика к вам перед тем, как вы заснете. Это самое лучшее время для истинных видений. Те, что появляются во время сна, могут легко смешаться и прийти в беспорядок из-за вибраций физической материи, через которые вы проходите, пробуждаясь. Не забудьте мальчика. Я говорил ему, как я пишу посредством вашей руки, и он очень заинтересовался.

— Почему бы мне не использовать тот же принцип в телеграфе? — спросил он.

Но я посоветовал ему не делать этого, чтобы не подвергать себя риску прервать земную телеграмму, за которую было уплачено.

Время от времени я беру его с собой в Мир Первообразов. У него там есть своя собственная маленькая модель, которой он забавляется, пока я исследую другие вещи. Это модель колеса, которое он приводит в движение электричеством, испуская его из собственных пальцев. Нет, конечно, колесо не из стали, в вашем понимании этого слова.

Вам нужно понять, что оба мира состоят из материи не только обладающей различной скоростью вибраций, но и заряженной различным магнетизмом. Вы знаете, что два твёрдых предмета одновременно не могут занимать одно и то же пространство, но этот закон не относится к двум предметам, один из которых принадлежит к нашему, а другой — к вашему миру. Как вода может быть горячей и влажной одновременно, так же и квадратный метр пространства может содержать квадратный метр земной материи и одновременно столько же материи нашего мира.

Нет, не придирайтесь к выражениям! У вас нет названия для той материи, которая существует здесь, потому что вы ничего не знаете о ней. Лайонел и его электрическое колесо остались бы невидимыми для вас, если бы их поставить в эту минуту перед вашим камином. Даже и магия горящего дерева не сделала бы их видимыми, по крайней мере, пока светит дневной свет.

А теперь я должен уйти.