«Суфизм» — не просто книга

«Суфизм» — не просто книга

Основную работу своей жизни Идрис Шах написал в 1963 году (она была издана Джонатаном Капом в 1964 году). Именно книга «Суфизм» (иногда ее название переводят как «Суфии») стала программным пособием для студентов Оксфорда и многих других учебных заведений.

Он часто просиживал целые дни над чистым листом бумаги, а потом начинал писать беспрерывно, с невыразимым вдохновением, набело. Он спал по четыре-пять часов в сутки и работал, работал...

Идрис рассказывал, что во время работы над книгой ему было видение, словно какой-то благообразный суфий, лица которого он не узнал, подошел к нему и благословил на труд над этой книгой, сказав слова, которые и стали первыми ее строчками.

В своей работе Идрис Шах прослеживает распространение суфийской мысли примерно с VII века нашей эры и ее взаимосвязь со многими шедеврами европейской литературы и культуры, связывая с суфизмом такие полярные явления, как масонские ложи и основатель ордена францисканцев святой Франциск Ассизский, Рыцарский круг и священные мистические иудейские тексты, алхимия и Сервантес.

Во вступлении к этой книге Роберт Грейвз писал, что по английской академической традиции «рыба — не самый лучший учитель по ихтиологии, а ангел — по теологии». Вероятно, в силу этого, самые полные и авторитетные современные издания и публикации о суфизме были написаны блестящими европейскими или американскими профессорами, которые скорее исследовали все-таки исторический, а не религиозный или мистический аспект суфизма. И почти никто из них не был практикующим суфием, то есть не проходил обучение у суфиев, не выполнял специальных духовных упражнений, не испытывал религиозного экстаза и не всегда точно мог разобрать причудливую поэтическую игру персидско-арабского стихосложения.

Грейвз убеждал Шаха в необходимости подобной публикации хотя бы для того, чтобы открыть людям с склонностями к этой традиции, но живущими в западных странах, что их образ мысли и устремления разделяет еще множество людей, гораздо более продвинувшихся на этом пути, и что «их интуитивные знания могут быть отточены опытом других». Шах выразил свое согласие с

Грейвзом, хотя и предполагал, что, возможно, написание подобной книги будет связано с определенными трудностями.

Шаху удалось показать, какими неразрывными нитями связаны с суфизмом средневековое христианство, каббала, дервиши и классическая европейская и персидская литература. Он приводит совершенно неожиданные аналогии, например то, что четки, по его мнению, придумали мусульмане или что Чосер испытал значительное влияние известных суфийских поэтов и множество другой информации. «Эта книга будет полезна, по меньшей мере, большому количеству людей, разделяющих этот образ мышления с одним-двумя близкими друзьями, которых она, несомненно, поразит так же, как поразила меня» (из вступления Роберта Грейвза к книге «Суфизм»).

Новаторством было утверждение Идриса Шаха: древняя традиция жива, она развивается, дышит и видоизменяется. В ряду «мистических откровений», заполонивших книжные стенды, эта книга была как глоток свежего воздуха.

Но, конечно, о работе Шаха было множество и критических высказываний: так сейед Хоссейн Наср, написавший «Исламские космогонические доктрины», критиковал его за ложное представление о суфизме и «солянку» из цитат Руми и Хафиза, перемешанных с кусками текста о мистических тайнах, а также за такие неточности, как прямое влияние суфизма на дзен-буддизм, хотя дзен в классической истории предшествует зарождению суфизма на несколько столетий.

Однако Роберт Грейвз напрасно беспокоился о востребованности этой книги и о том, что «экономические факторы, связанные с публикацией книги, несомненно, приведут к тому, что большая часть тиража окажется в руках тех, от кого ускользнет большая часть того, что хотел сказать автор». «Суфизм» стал бестселлером, массовый читатель принял книгу восторженно. Да и многие западные интеллектуалы после выхода этой книги на долгие годы стали учениками или яростными сторонниками суфия Идриса Шаха.