27. ПРОСТО БЫТЬ

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

27. ПРОСТО БЫТЬ

Возлюбленный Мастер,

Кто там на пути?

Когда мастер Жуй Ень постоянно пребывал в своей комнате, он обычно звал себя: «Хозяин!»

И сам себе же отвечал: «Да?»

«Будь бдительным!»

«Буду».

«Впредь не попадайся на обманы людей».

«Не попадусь».

Разбудите себя прямо здесь и посмотрите, что это такое. Пробуждающий — это не кто-нибудь другой, он именно тот, кто может узнать серость и тупость. Он — ваша собственная подлинная индивидуальность. Это дает мне лекарство в соответствии с заболеванием, не имеющее другой альтернативы; кратко указывающее вам дорогу, чтобы вернуться домой и успокоиться, вот и все. Если же вы застреваете на мертвых словах и говорите, что это и есть на самом деле ваша подлинная индивидуальность, тогда вы подтверждаете сознательный дух как свое «я», — а у всего этого еще меньше общего с ним. Это и есть то, что я говорил прежде по поводу зависимости от входящих серости и тупости. Просто рассмотрите, кто же тот, кто может познать серость и тупость так, как это есть на самом деле. Взгляните прямо сюда, не разыскивайте трансцендентное просветление. Наблюдайте и наблюдайте; внезапно вы громко рассмеетесь. За пределами этого нет ничего, что можно сказать.

***

Кто там на пути? Никого больше, кроме вас самих. Вы сами блокируете, стоите на пути своего собственного просветления. Никто больше не может блокировать путь, потому что путь внутри. Он доступен только вам и единственно вам. Но как же вы блокируете путь?

Это не ваша истинная индивидуальность — ведь это и есть цель, — а ваша ложная личность, в которую вы начали верить как в реальную... Вы верите, что имеете определенное имя, вы верите, что имеете определенную касту, определенную профессию, определенную религию, определенную национальность, — но когда вы родились, было у вас что-нибудь из этих вещей? Вы просто были, без всякой личности. Вы были, но не было идеи «я», не было эго.

Эго и блокирует путь.

Вся наука медитации — это как убрать эго, — и тогда вам даже не нужно путешествовать по пути. Коль скоро эго больше нет, — не только эго пропало, но и путь исчезает тоже.

Неожиданно вы узнаете... вы — это оно; вы и есть сокровище, которое вы разыскивали прежде. Но вы утратили свое сокровище, забыли о нем из-за того, что так сильно увлеклись поисками, исследованиями, открытиями. Естественно, всякий поиск, всякое исследование, всякое открытие бывает снаружи.

Внутри нет пространства для перемещения; там достаточно пространства только для того, чтобы быть неподвижным, непоколебимым, безмолвным.

Такова ваша реальность.

Поэтому первое, что Да Хуэй говорит в этой сутре, — это никогда не попадаться на обман священников, религиозных систем и теологии, которые рассказывают вам, как обрести просветление, как обрести осознавание, — ведь это самое как и есть проблема. Чем больше вы пробуете разные техники и методы, тем больше вы питаете свое эго. Это очень ясно, когда касается слов, писаний, философских систем. Это самое ясное, — а чем больше вы питаете эго, тем больше вы блокируете путь.

Вы должны быть так же невинны, как новорожденное дитя, у которого есть сознание, но нет эго. Оно не знает, что оно есть. Хоть мы и знаем, что оно есть, и оно само чувствует, что оно есть, однако концептуальная идея эго, «я есмь» — далеко. Его сознание подобно чистому небу без облаков.

Коль скоро вы начинаете собирать вещи снаружи, чтобы создать себе личность... любая созданная личность фальшива, поскольку вы не есть то, что вы делаете: вы — это не ваша профессия; вы — это не ваши эмоции, не ваши мысли; вы — это не ваш престиж, не ваша власть, не ваша респектабельность. Все это компоненты вашей ложной личности — потому-то ваше эго и стремится постоянно к все большему и большему. Его желание все большего и большего нескончаемо. Из-за того, что это ложный феномен, вы вынуждены постоянно заботиться о его подпитывании, так что у вас не остается времени даже взглянуть, кого же вы питаете. Вы питаете своего величайшего врага.

Все это общество — поддержка для эго. Тогда проблема становится огромной: ваш отец требует от вас быть кем-то в мире, ваша мать требует от вас быть кем-то в мире, ваши учителя требуют от вас быть кем-то в мире. Все уводит вас прочь от себя, в направлении ложной личности.

Очень редко сталкиваешься с человеком, который не требует от вас быть кем-то в мире. Если вы можете найти человека, который не требует, чтобы вы были кем-то в мире, он ваш мастер.

Вы должны понимать ясно, что вам нужно возродиться. Последнее время вы были слишком малы, слишком беспомощны. Вы не ведали путей мира, и вы верили в своих родителей, своих учителей, своих священников и любили их, нисколько не сомневаясь, поэтому они и сумели устроить фальшивую личность для вас.

Я остановился в доме у друга. У него был один-единственный сын; он был очень богат, и сын очень подружился со мной, потому что я обычно выслушивал весь его вздор, его болтовню. Все говорили ему: «Замолчи, выйди и поиграй!»

Мы с ним очень сблизились, и я спросил его однажды: «Кем ты собираешься стать в жизни?»

Он сказал: «Думаю, я сойду с ума».

Я спросил: «Кто подал тебе такую идею?»

Он сказал: «Это проще простого: моя мама требует от меня стать врачом, мой отец требует от меня стать инженером, один дядя хочет, чтобы я был политиком, другой дядя хочет, чтобы я продолжил в нашей семье бизнес... И если я должен стать всем этим, естественно, я думаю, произойдет только одна вещь: я сойду с ума. Никто и не спрашивает у меня; вы — первый, кто спрашивает: «Кем ты хочешь стать?» У них есть свои идеи, а они навязывают свои идеи мне. У всех у них власть; они ссорятся между собой, никому нет дела до меня. Я даже не участник обсуждения, — а они решают мою судьбу».

Я сказал: «Если ты так бдителен, никто не может свести тебя с ума. Запомни одну вещь: кем бы ты ни хотел стать, не сходи с этой позиции — никакого компромисса. Настаивай, что это и есть то, кем ты хочешь стать».

И он задал фундаментальный вопрос: «Но я не знаю, кем именно я хочу стать».

Я сказал: «Это очень легко найти, потому что на самом деле вся идея становления кем-то — это идея создания ложной личности. Ты — сущность, ты уже там, где ты хочешь быть. Это время — время детства — самое драгоценное, когда ты можешь быть безмолвным, когда ты можешь быть внутри себя более легко, поскольку нет множества препятствий, множества мыслей, дел, проблем, тревог, забот».

Ребенку так легко двигаться в медитацию, но никакое общество до сих пор не ставило себе правилом, что вначале каждого ребенка следует ознакомить с медитацией, а потом предоставить ему его собственное понимание того, что он начинает чувствовать, — того, что он есть. Тогда такая бытийность, такая сущность продолжает расти, цвести, становиться плодоносной.

Но странное бедствие произошло с человечеством, и бедствие состоит в том, что люди, которые любят вас, не понимая этого, — но с самыми добрыми намерениями, — пытаются делать что-то, не считаясь с вами. Они не видят, что вы уже сущность, сами по себе, и ваша сущность должна расти согласно своей собственной спонтанности.

Если они действительно любят осознанно и алертно, тогда они будут поддерживать вас в том, кем вы хотите стать, — даже если вы хотите просто стать музыкантом, или художником, или танцором, или флейтистом — без большого шанса стать мировой известностью, без большого шанса оставить свое имя вписанным золотыми буквами в книги по истории. Я просто уже слышал об этом... Я заглядывал во многие исторические книги, и я не встречал ничьего имени, записанного золотыми буквами. Раз человек умер, кому заботиться? Конечно, если бы историю писали мертвые, они бы вписали, по крайней мере, свои имена золотыми буквами.

Подумайте, сколько миллионов людей жили до вас и растворились в воздухе, не оставив никакого следа. Все они упорно старались быть кем-то, и все они были несчастными; все они жили жизнью, полной огромных мучений. Коль скоро вы хотите стать кем-то... что неестественно для вас, — вы вызываете к жизни огромное напряжение, которое будет следовать за вами всю вашу жизнь, подобно тени. И по мере того как дни проходят, напряжение будет становиться все больше и больше.

Люди спрашивают меня: «Как нам жить без напряжений?» Один из министров по образованию когда-то пришел ко мне, потому что был до того напряжен, до того встревожен... и кто-то предложил ему увидеться со мной. Он сказал мне: «Я хочу избавиться от всех этих тревог и напряжений».

Я ответил: «Это нетрудно. Но запомните, тогда вы не сможете быть главным министром».

Он спросил: «Почему?»

Я сказал: «Вы не понимаете простую арифметику жизни. Все ваши тревоги о том, как стать главным министром. Я знаю вас: сперва вы были просто рядовым сотрудником, и ваши тревоги были о том, как стать заместителем министра. Вы стали заместителем министра, тогда ваши тревоги были — как стать министром. Теперь вы стали министром, ваши тревоги — как стать главным министром. Вы думаете, что это конец дороги?»

Он сказал: «Нет, это не конец дороги. Я могу видеть и дальше этого. Коль скоро я главный министр, мне хотелось бы войти в центральный кабинет».

Я сказал: «Тогда вначале проделайте все эти вещи. Когда вы станете премьер-министром, вы или сойдете с ума... Самое вероятное, - к тому времени, как вы станете премьер-министром, вы будете глубоким стариком.

Но с этими амбициями вы не сможете быть без напряжений; а если вы действительно хотите быть без напряжений, без тревог, без мучений, тогда избавьтесь от этой безумной гонки стать кем-то более важным, более могущественным. Тогда будьте всем тем, чем вы являетесь, и расслабление придет очень легко».

Напряжения — это наши гости, мы сами пригласили их. Расслабление — это наша природа. Мы не должны приглашать его. Вам не нужно расслабляться; вы должны просто перестать приглашать напряжения, и расслабление начнется само собой. В самом вашем существе, в каждой клеточке вашего существа будет расслабление. Это расслабление — начало медитации.

В этом расслабленном состоянии никто не препятствует пути. Вы стоите перед храмом своего существа, и двери открыты. Они никогда не были закрытыми — сущее не может быть так жестоко. Коль скоро вы не стоите на пути...

Рабийя аль-Адабийя была женщиной-суфи, самой уникальной. Мужчина не предоставлял женщинам никакой возможности, расти в духовном измерении. Лишь немногие женщины бежали из-под рабства мужчины, очень немногие; их можно сосчитать на десяти пальцах, и Рабийя должна быть на самой вершине. Она отправилась на базар за овощами и увидела знаменитого религиозного человека, Хасана, стоящего на коленях перед мечетью — снаружи, там, где люди оставляют обувь, поскольку он говорил, что не был достойным войти в храм Божий. Годами он молился пять раз в день перед мечетью, и его единственная молитва была: «Отец, открой двери, впусти меня! Сколько мне ждать?»

Рабийя слыхала это уже много раз, когда приходила и уходила, и она не смогла противиться искушению: она крепко стукнула Хасана по голове. Это очень нерелигиозно. Когда кто-то молится, вы не должны беспокоить его, — а это не было обычным нарушением.

Хасан прямо подскочил и воскликнул: «Рабийя, ты что, рехнулась?!» Она сказала: «Я не рехнулась. Двери всегда открыты! Что за вздор ты постоянно вымаливаешь у Бога? Открой двери, впусти меня... кто тебе мешает? И кто дал тебе идею, что двери закрыты? Я говорю тебе, двери открыты! Ты сам и есть тот, кто стоит на пути. Если ты действительно хочешь войти, ты можешь войти в этот же миг. Единственное предварительное условие состоит в том, что ты должен быть как невинное дитя, — и прямо сейчас ты можешь войти в храм. Но как религиозный святой, с огромным религиозным эго, благочестивым эго...»

Благочестивое эго — это самое отравленное эго. Кто-то эгоистичен из-за того, что у него так много денег — но все же он знает, что смерть отберет все это. Кто-то хвалится тем, что он президент страны. Он знает, что к следующим выборам уже будет истощен, — если еще останется в живых, потому что, самое вероятное, его убьют до того.

В Америке двадцать процентов президентов были убиты — и это самая цивилизованная страна. Либо их убивают, либо бросают в уборную и сливают воду. Так что, даже если вы президент или премьер-министр, это не имеет значения; в глубине души вы знаете, что скоро будете сброшены со своего трона. Я всегда удивлялся, почему трон назван троном, — возможно, это и есть то место, откуда людей можно турнуть [Игра слов: по-английски Tron«трон»; trown«сбросить». — Прим. перев.]. Кто бы ни назвал его так, это, очевидно, был человек большого понимания.

Но человек, который имеет религиозное эго, — самый отравленный, потому что он полагает себя святее-чем-вы, выше всех остальных, у него есть духовность, которая пойдет с ним за пределы смерти. Эго всех остальных и личности останутся позади, по эту сторону смерти; только святой может заявить: «Мое эго отправится за пределы самой смерти». Он и не называет это эго; он называет это смирением, скромностью, религиозностью. Он дает этому красивые названия, наряжает это как можно красивей.

Но даже если у вас есть идея о самом себе как духовном, вы не невинны. У ребенка нет идеи, что он духовен. Возьмем ребенка, новорожденное дитя за критерий: он есть — и, однако же, у него нет идеи никакого эго. Это даст вам понимание того, что вы тоже можете просто быть: если ребенок может делать это, что за проблема для вас?

Без любого эго вы тоже можете просто быть.

Это «просто быть» — и есть то, что я зову медитацией.

Не декламирование какого-то дурацкого имени или какой-то глупой мантры... это не медитация. Это хорошо для обезьян, но не для человека. Обезьяны не могут усидеть, не жуя что-то; если они не смогут достать ничего другого, то возьмут жевательную резинку. Люди, которые беспрерывно повторяют мантру, делают не что иное, как используют слово, язык в качестве жевательной резинки — и по дешевке, поскольку за жевательную резинку вам надо что-то уплатить. Жевательная резинка продолжается долго, но все же приходит к концу, а ваша мантра всегда тут — когда бы вы ни пожелали жевать, вы начнете жевать.

Медитация не имеет ничего общего с мантрами и декламированиями. Медитация — это просто чистое сознание вернувшегося ребенка — рай вернулся снова. Он был однажды вашим, но вы утратили его, вы забыли его.

Из-за того, что он был вашим, вы стали разыскивать его по всему миру, избегая лишь того, что было у вас в самом сердце. Вы были рождены только с сознанием, а все остальное вы насобирали после этого. Что бы вы ни насобирали в уме после своего детства, отложите это в сторону — и вы не будете больше стоять на пути. Вот это простое понимание, — и вы обнаружите двери храма своего существа открытыми.

Никто не препятствует вам осуществлять себя.

А осуществить себя — это осуществить Бога.

Тут нет разницы.

Да Хуэй рассказывает замечательный дзэнский эпизод: Когда мастер Жуй Ень постоянно пребывал в своей комнате, он обычно звал себя: «Хозяин!»

И сам себе же отвечал «Да, сэр?»

«Будь бдительным!»

«Буду».

«Впредь не попадайся на обманы людей».

«Не попадусь».

Его ученики очень сильно расстраивались, ведь это был великий мастер, и у него были тысячи учеников. Это было первым, что он делал, когда просыпался утром, прежде чем встать с кровати. Сначала он звал: «Хозяин!» — а потом говорил: «Да, сэр». — «Оставайся бдительным». — «Буду оставаться». — «Не попадись на обманы людей и все их ожидания». — «Не буду». После проведения этого диалога с самим собой он вставал с кровати.

Его учеников немного смущало это. Если узнает кто-то другой, как им объяснить? Будут говорить: «Ваш мастер безумен. Зачем вы транжирите свою жизнь и свое время с этим безумцем?»

В конце концов, они набрались храбрости и спросили мастера Жуй Еня: «В чем секрет? Ранним утром вы начинаете, днем время от времени вы повторяете это, и когда отправляетесь спать, то снова... Мы слышали много мантр, много декламаций, но эту просто составляли вы же сами. Вы задаете вопрос, и вы отвечаете на вопрос — мы очень сильно смущены».

Жуй Ень сказал: «Вам нет нужды смущаться. Я просто хочу удостовериться, что я не стою на пути. Когда я говорю: «Хозяин», — я взываю к своей сущности. Мое тело — это слуга, мой ум — это слуга, моя сущность, которая бессмертна — вот хозяин. А когда я говорю: «Хозяин», — и приходит ответ: «Да?..» «Будь бдительным», — потому что это и есть весь наш процесс медитации, — оставаться бдительными, не забывать о бдительности. Чем бы вы ни занимались, подводное течение бдительности должно продолжаться. Решимость снова и снова возникает во мне: «Буду». И не попадусь на обманы людей».

Люди все время морочат вас — возможно, не сознательно, возможно, они не хотят обмануть вас, но они бессознательны и поступают почти как сомнамбулы во сне.

Люди подают вам идеи. Кто-то говорит вам: «Вы так прекрасны», — и действительно, трудно отрицать его идею, она так осуществляет эго. Возможно, он с умыслом называет вас прекрасным; возможно, это начало, чтобы обмануть вас, уговорить вас на что-то.

Прежде я знал человека — весь город считал его безумным, но я наблюдал его совсем близко. Он был одним из разумнейших людей, с какими я сталкивался, а его здравомыслие было таково, что никто не мог обмануть его. Если вы говорили ему: «Вы очень красивы», — он отвечал: «Подождите, определите красоту, что вы подразумеваете под красивым? Вы должны убедить меня. Я не позволю вам уйти так легко — с какой целью вы называете меня красивым?» А это очень трудно — определить красоту, почти невозможно.

Если кто-то говорил ему: «Вы очень разумны»... та же проблема. Лишь по одному пункту он никогда ни с кем не спорил. Если люди говорили ему: «Вы безумец!» — он обычно отвечал: «Вот это совершенно верно, я безумец. От безумца вы не можете ждать ничего: вы не попросите: можно мне занять у вас денег? В тот же момент, как вы произнесли безумец, вы поставили меня вне общества, вы сделали меня индивидуумом. Теперь вы не можете манипулировать мною».

Он был профессором, но за его странное поведение его вышвырнули из колледжа. Я заходил к нему, когда был студентом. Мне очень нравился этот человек. До чего замечательно он играл на флейте; я обычно просто входил и садился, и я никогда ничего не спрашивал и никогда ничего не говорил. Однажды он посмотрел на меня и сказал: «Кажется, вы разумнее, чем я».

Я спросил его: «Что вы подразумеваете под разумностью?»

Он сказал: «Правильно, абсолютно правильно. Вы уловили суть. Я никогда не спрошу ничего и никогда не скажу ничего. Вам всегда — добро пожаловать; не нужно проходить ни через какой социальный ритуал. Можете запросто приходить и отдыхать, расслабляться».

Мы подружились. Он жил в бедности, но был безмерно счастлив. Он говорил: «Я всегда хотел быть флейтистом, никогда — профессором. Просто мои родители заставили меня... но, спасибо Богу, сотрудники колледжа выгнали меня. Теперь я абсолютно свободен, а так как люди считают меня безумным, никто не беспокоится обо мне. Я играю на моей флейте, пишу песни...»

Он перевел на хинди стихи Омара Хайяма. Существует, по меньшей мере, дюжина переводов на хинди стихов Омара Хайяма — некоторые сделаны великими поэтами, — но никто даже и не приближается к нему. А он жил безвестной жизнью. Это я настоял на том, что его книгу нужно опубликовать.

Он говорил: «Кто будет слушать меня? Я безумец».

Я сказал: «Не беспокойтесь. Я обращусь к издателям, и вначале не буду упоминать ваше имя. Пусть сперва посмотрят рукопись — потому что есть столько переводов, но ваш перевод — это не только перевод, а и своего рода улучшение».

Я прочитал Калила Джебрана, я прочитал Омара Хайяма. Он интересовался этими двумя людьми, и понемногу, как только выдавалось время, переводил их. А я сказал ему: «Никакой перевод не приближается к вашему, и, слушая ваше пение Омара Хайяма, я ощущаю порой, что, возможно, настоящий Омар Хайям не имеет того качества, той поэтичности, ведь он не был безумным человеком; он был математиком». Сейчас математику нечего и надеяться написать великие стихи. Это противоположные полюса, поэзия и математика — что у них общего?

Наконец я убедил издателя... потому что он тоже был изумлен и все время спрашивал, кто же переводчик. Когда же он абсолютно убедился, что это был лучший перевод, тогда я назвал ему имя. Он сказал: «Боже мой, прежде я считал его безумцем».

Я сказал: «В этом сумасшедшем мире быть здравым — это и есть быть безумным. Он вовсе не сумасшедший, но он наслаждается тем, что люди забыли про него. Теперь никто ничего не ожидает от него, никто не предполагает, что он должен поступать определенным образом. Он обрел свободу, будучи осужден как безумец. Он совершенно непринужден сам с собой, он продолжает делать свое дело, и он безмерно счастлив».

Этот человек вскоре умер. Возможно, из-за бедности он не смог лечиться — у него был туберкулез, — но он умирал до того умиротворенно и до того радостно... напевая песню Омара Хайяма. Я присутствовал во время его смерти. Последние слова песни, которую он пел... на хинди, так же как и по-английски или по-арабски, тело называется «земля». Слово «human» (человеческий) происходит от «humus», а «humus» означает грязь. Слово «adami» или «adam» тоже происходит от грязи.

Песня, которую он пел, и умер во время пения, была такой: «Когда я умру, не хороните мое тело на кладбище. Земля в моем теле принадлежит кабаку, — он был пьяницей, — так что, пожалуйста, устройте моему телу могилу в кабаке. Я умру, но те, кто будут жить... если они прольют лишь несколько капель вина на мою могилу, это вполне удовлетворит меня».

Вы не назвали бы его святым, вы не назвали бы его религиозным — он и не был, — но он жил жизнью, полной простоты, потрясающей красоты. Он никогда никому не вредил, и в его глазах было сияние, потому что он знал нечто такое, чего другие люди не знают.

Ваше эго — это не вы.

Вы — по ту сторону себя.

Если вы алертны, вы просто будете двигаться за пределы — потому что осознавание не есть способность ума, и для эго нет возможности быть осознающим. Если вы алертны и осознающи — единственное, что может осознавать внутри вас, — это «Хозяин», — ваша сущность.

Мастер Жуй Ень абсолютно прав, напоминая себе и напоминая своим ученикам: «Но не забывайте ни на миг, кто хозяин внутри вас». Если хозяин — ум, вы живете в иллюзиях; а если хозяин — ваше сознание, все иллюзии остались далеко позади. Вы пришли к постижению реальности.

Разбудите себя прямо здесь и посмотрите, что это такое. Не говорите: «Я попробую когда-то»; не говорите: «Я попробую завтра», — ведь завтра неопределенно. У вас нет никакой власти над будущим. Если вы привыкаете откладывать, завтра станет сегодня и снова вы будете откладывать на завтра. Это станет вашей привычкой, механической привычкой. Если вы понимаете, тогда: Разбудите себя прямо здесь и посмотрите, что это такое.

Это не вопрос практики, дисциплины, прохождения через ритуалы — все такие вещи требуют времени. Но чтобы осознавать, времени не требуется. Вот единственный вопрос: Вы готовы испытать осознание? — потому что это нарушит многие вещи в вашей иллюзорной жизни. Если вы готовы, тогда вот он этот момент — не следующий момент. Потом посмотрите на реальность вокруг себя: те же самые деревья будут выглядеть зеленее, эти же цветы будут выглядеть безмерно психоделичными, эти же самые лучи солнца наполнят вас экстазом.

Что же касается внутреннего мира... если вы осознаете, вы осознаете свое бессмертие, вы осознаете свою божественность, вы осознаете то, что жизнь продолжается, — что рождение и смерть — простые эпизоды в долгом, вечном странствии жизни.

Всякий страх пропадает, и внезапно ваша жизнь обретет легкость, необремененность. Вы будете идти, но походка ваша будет обладать качеством танца. Вы будете говорить, но разговор ваш будет обладать качеством безмолвия. Тогда все, что бы вы ни делали, приобретет иное качество. Может, вы делали то же самое прежде, и вот вы делаете ту же вещь снова; посторонние, может, и не заметят того, что произошла огромная перемена, но для вас она, безусловно, будет видимой.

Жил в Индии один мистик, который был гончаром, — его звали Гора. Даже после просветления он продолжал заниматься гончарным делом, как занимался и прежде, но теперь его работа приобрела совершенно иное качество. Теперь он чувствовал, что изготавливал свои горшки ни для кого иного, как для Бога. Прежде он делал горшки таким образом, что они вскоре ломались, бились, — чтобы снабжать своих клиентов новыми горшками. Теперь же он делал горшки с такой заботой, с такой любовью, что они обычно не ломались, как это было с его прежними горшками.

Его ученики сказали: «Теперь у вас уходит больше времени на изготовление».

Он ответил: «Само собой. Теперь каждый приходящий ко мне покупатель — это переодетый Бог. Он, может, и не знает этого, зато я знаю. Я не могу обманывать Бога... и я бы очень хотел, чтобы мой горшок служил Богу как можно дольше, поэтому я буду делать его так хорошо, как только сумею».

Даже короли приходили на его собрания. Богатые люди тоже были его последователями, и все они говорили: «Гора, лучше, чтобы ты сейчас перестал заниматься этой работой. Мы можем обеспечить тебя всем, что тебе необходимо».

Он отвечал: «Это не вопрос бизнеса; это моя молитва, это мое богослужение».

Человек просветленный делает всю свою жизнь молитвой, богослужением. Все то, чем он занимается, качественно иное — там есть благодать. Это приходит не просто как товар на продажу, это частица искусства... и покупатели — больше не обычные человеческие существа. Для человека осознающего все сущее становится божественным. Он не может повредить даже дереву. Из этого осознавания и происходит жизнь ненасилия.

Махатма Ганди пытался прямо противоположным образом. Он пытался практиковать ненасилие, что идет вразрез со всей наукой медитации. Вы не можете практиковать ненасилие. Вы можете принудить себя быть ненасильственным, но подспудно вы останетесь насильственным, и это будет проявляться в мелочах. Он так никогда и не смог достичь ненасилия, которое приходит естественно к медитирующему, потому что никогда ничего не знал о медитации. Все то, что он знал о религии, было самым заурядным религиозным занятием людей, масс в их бессознательности. Его религия была только молитвами к Богу.

Когда вы не знаете, существует ли Бог, как же может ваша молитва быть подлинной? И какая молитва? Либо вы будете восхвалять Бога — но тут нет слов, чтобы воздать ему хвалу, — либо вы будете просить каких-то изменений в своей жизни, просить, чтобы какие-то вещи были даны вам. Молитва не может быть попрошайничеством, молитва не может походить на совет Богу: «Делай все, как я желаю...»

Молитва тоже приходит из медитации, но такая молитва бессловесна — чистое благодарение, признательность. И она не адресована какому-нибудь особому Богу как личности, потому что нет никого, подобного личности, сидящей где-то высоко на небе, выслушивая ваши молитвы.

Медитирующий узнает, что Бог растворен во всем сущем. Лучше не называть его Богом, а назвать это просто качеством божественности. Он испытывает благодарность к реке, к океану, к луне, к солнцу, к звездам — и это просто чувство в его сердце. Его нельзя донести к устам через слова, поскольку океан не понимает никакого языка. Не понимает и прекрасный солнечный закат или звездная ночь... но все они понимают язык безмолвия и благодарности.

Пробуждающий — это не кто-нибудь другой, он именно тот, кто может узнать серость и тупость.

Кто внутри вас? Реальный, бессмертный, вечный, божественный... он — тот свидетель, который может увидеть тупость и серость. Кто может наблюдать все облака, проходящие на экране ума? — мысли, эмоции, настроения...

Наблюдатель — это ваша подлинная сущность. Он — ваша собственная подлинная индивидуальность. Наблюдатель — ваша подлинная индивидуальность, — и никакое иное удостоверение личности, которое вы носите; никакой иной паспорт, который вы носите... все они произвольны.

Подлинная индивидуальность только одна — и это от свидетельствования себя — того, кто видит. Он не деятель. Это не означает, что ничего не происходит вокруг свидетеля; вещи происходят — но они случаются спонтанно, без всякого усилия, без всякого напряжения, безо всякого обдумывания, просто спонтанно. Точно так цветут цветы, поют птицы и растут деревья... все происходит вокруг свидетеля спонтанно.

Это дает мне лекарство в соответствии с заболеванием, не имеющее другой альтернативы — и тут нет другой альтернативы, запомните. Свидетеля нельзя заменить ничем больше. Вот почему я говорю снова и снова: в мире нет религий. Не может быть... ведь если сама природа я не имеет альтернативы, то как же у вас могут быть альтернативные религии?

Свидетель один; это не христианин, не индуист, не мусульманин, не иудей... это также не теист, не атеист...

Это чистая ясность зрения.

Это просто чистое сознание.

Это совсем как отражающее зеркало.

Разве попадались вам зеркала христианские, католические, индуистские, мусульманские? Зеркало — это просто зеркало; у него зеркальная функция, оно отражает.

Ваша истинная индивидуальность совсем как сознание, которое обладает способностью отражать и отвечать. Все то, что исходит от вашего сознания, всегда свежо, всегда спонтанно, всегда грациозно, всегда искренне, всегда верно реальности. Оно в согласии с сущим. Между вами и целым потрясающая синхронизация.

Кратко указывающее вам дорогу, чтобы вернуться домой и успокоиться, вот и все.

Да, — это и есть все!

Если же вы застреваете на мертвых словах и говорите, что это и есть на самом деле ваша подлинная индивидуальность, тогда вы подтверждаете сознательный дух как свое я, — а у всего этого еще меньше общего с ним. Это и есть то, что я говорил прежде по поводу зависимости от входящих серости и тупости. Просто рассмотрите, кто же тот, кто может познать серость и тупость так, как это есть на самом деле.

Вначале удалите свое эго с дороги; тогда остается только сознание. Теперь пусть сознание познает себя. Потому что ничего больше не осталось познать, а сознание обладает способностью познавать, оно может стать «самопознанием».

Вот что подразумевает Сократ под словами: «Познай себя». Я сделал небольшое дополнение к высказыванию Сократа, поскольку, по-моему, оно представляется неполным: «Познай себя, ибо это единственный путь быть собой». Итак, познать себя и быть собой... и вы приходите домой... и тут нет иной альтернативы.

Взгляните прямо сюда, не разыскивайте трансцендентное просветление.

Это самое содержательное утверждение Да Хуэя. Он говорит вам, что даже поиск трансцендентного просветления станет барьером. Любой поиск уводит вас прочь от себя. Не разыскивайте ничего, чтобы вы могли оставаться внутри себя.

Трансцендентное просветление представляется иным, чем деньги, или власть, или престиж... люди считают поиск трансцендентной медитации или трансцендентного просветления иной вещью, чем поиск мирских объектов. Это не так.

Вопрос не в объекте, вопрос в поиске, а поиск — один и тот же. Что вы ищете — не имеет значения; всякий поиск ведет вас прочь от себя.

Не ищите, не разыскивайте. Усядьтесь внутри себя — без желания, без амбиции — идти некуда. Расслабьтесь в самом центре своего существа. Это и есть трансцендентное просветление, — но вы можете добраться туда лишь, если не ищете этого.

Наблюдайте и наблюдайте; внезапно вы громко рассмеетесь. За пределами этого нет ничего, что можно сказать.

Последнее слово, что может быть сказано: «Наблюдайте и наблюдайте, смотрите и смотрите». Тогда вы увидите полную нелепость своей жизни: то, чем вы занимались, было столь же глупым, как и собака, пытающаяся поймать собственный хвост. Порой вы могли видеть это — собаку все больше и больше интригует этот феномен: странно — он же так близко... а когда она пробует прыгнуть, — естественно, хвост тоже отпрыгивает и дистанция остается той же самой. Собака доходит почти до бешенства, ведь ей невдомек, что это ее же собственный хвост.

Коль скоро вы безмолвно осознающий, вся ваша жизнь будет выглядеть нелепой. Вы не делали ничего иного, кроме погони за собственным хвостом, — который всегда был вашим; не было нужды гоняться за ним. Поэтому последнее, что мы слышали от мистиков, — это внезапный громкий смех. После этого — абсолютное безмолвие и безмятежность. Этот смех — последняя вещь, и за пределами этого есть бесконечное, вечное, чтобы переживать... но это уже за пределами слов, ничего не может быть сказано об этом.

Но если вы были способны посмеяться над своей собственной нелепостью, это доказывает, что вы стали наблюдателем, отделенным от своего ума, от своего тела. Теперь вы можете легко понять: то, чем вы занимались до сих пор, можно делать только в бессознательности.

Я слышал... Мужчину внезапно разбудила его жена и сказала: «Я слышу, мой муж возвращается. Я расслышала сигнал его автомобиля, он только что припарковался». Парень нагишом вскочил и спрашивает: «Что делать?» Женщина сказала: «Прыгай в окошко». Была холодная ночь, шел дождь. Он выпрыгнул из окна, и только тогда сообразил: «Что за ерунда?! Я же муж!» Но просто старая привычка... он, очевидно, спал с другими женщинами. Жена, очевидно, спала с другими мужчинами.

Если вы наблюдаете жизнь, она нелепа, и если вы можете смеяться над собой, то это последняя пограничная линия. По ту сторону этого начинается бессловесное переживание безмолвия. Но смех человека наблюдающего также имеет и другое качество: вы всегда смеетесь над другими, он же смеется над собой. Смеяться над другими немного жестоко — в этом скрыто некое насилие, — но смеяться над собой — это великое пробуждение.

Да Хуэй передает свои переживания так ясно, насколько это возможно, чтобы перевести их в слова. Я согласен с ним категорически, что каждый просветленный человек смеялся. То была пограничная линия при движении от этого мира к миру запредельному. Прежде чем двинуться за пределы, он должен был смеяться — просто по той причине, что он смог увидеть, как вся его жизнь не заслуживала ничего, кроме смеха. До сих пор он занимался этим так серьезно, потому что он почти спал; однако по пробуждении вся серьезность — это фальшивка. Он занимался вещами, которые теперь не сможет делать, даже если захочет... они иррациональны, они нелогичны, они неразумны.

Начать наблюдением, прийти к великому смеху... и выйти за пределы. Это является сущностью всей религии.

Миру необходима религия, но ему не нужны религии. Что к тому же и нелепо. У вас есть одна наука, и вы никогда не спрашиваете, христианская это наука, или индуистская, или мусульманская. По поводу объективного мира у вас есть одна наука, а по поводу внутреннего мира... у вас триста религий в мире. Это же нелепо.

Человек осознающий приходит к пониманию того, что необходима религиозность, а религии больше не нужны.

— Хорошо, Маниша?

— Да, Мастер.