ГЛАВА IX БУДДА

ГЛАВА IX

БУДДА

Исторический Будда, которого знает эзотерическая доктрина, не есть то лицо, рождение которого было окружено, по народному верованию, любопытными легендами; и его путь к посвящению не был отмечен чудесными сражениями, упоминаемыми в символиче­ской легенде. С другой стороны, воплощение, которое можно экзотерически назвать рождением Будды, не рассматривается оккульт­ной наукой как какое-нибудь рождение, и духовное развитие, че­рез которое прошел Будда во время своей земной жизни, не было простой интеллектуальной эволюцией, как ментальная история ка­кого-нибудь философа. Ошибка, делаемая большинством европейских писателей при обсуждении проблем такого рода, заключается в рассмотрении экзотерической легенды или как рассказа о незна­чительном чуде, или как чистого мифа, окружающего фантастиче­скими декорациями замечательную жизнь. Но эту жизнь, столь замечательную, какой она была, можно себе представить лишь сообразной с научными теориями этого века. Последующие главы этой книги дадут возможность понять объяснения, доставляемые эзотерической наукой, о личности настоящего Будды, родившего­ся, как совершенно точно установили новейшие исследования, в 643 году до Р. X. в Капилавасту, около Бенареса.

Экзотерические понятия, чуждые законам, управляющим выс­шими планами природы, объясняют ненормальное величие, свя­занное с особенным рождением, лишь предполагая, что физиче­ское тело данного лица было зарождено чудом. Отсюда популяр­ная легенда, что воплощение Будды в этом мире было результатом непорочного зачатия. Оккультная наука не знает других способов производства физического ребенка, как способа, управляемого физическими законами, с другой стороны, ей известно многое о границах, в которых развивается «Единая Жизнь». «Духовная Мо­нада», нить, соединяющая целую серию воплощений, - избирает тело специального ребенка для своего земного существования. Этот выбор в случае рядового человечества определяется действиями кар­мы; он проходит со стороны вышедшего из Девачана духовного Эго бессознательно. Но в анормальных случаях, когда Единая Жизнь уже проникла в шестую сущность, - т. е., когда человек стал адептом, способным направлять свое духовное Эго, абсолют­но сознающим свои действия, оставляющим временно или постоян­но свое тело, в котором он поднялся до степени адепта, - выбор своего будущего воплощения находится абсолютно в его власти. Во время своей жизни он уже поднимается выше девачанических при­тяжений. Он становится одной из сознательных направляющих сил планетной системы, к которой он принадлежит, и как ни велика тайна отборного перевоплощения, ее применение ограничивается чрезвычайными случаями, как рождение некоторого Будды. Высо­кие адепты в наши дни часто воспроизводят это явление; и тогда, как большая часть восточной народной мифологии есть или чистая фикция или просто символ, перевоплощения Далай и Таши Лам Тибета — совершенно научные факты; однако они возбуждают лишь улыбку исследователя из-за недостатка знаний, необходимых для различения реальности от вымысла. В этом случае адепт заранее указывает, в каком детском теле он должен возродиться, указывая время и место рождения; и очень редко бывает, чтобы он ошибся. Я говорю, «редко», ибо существуют физические случайности, ко­торых не всегда возможно избежать; точно так же не абсолютно несомненно, несмотря на все предвидения Адепта, что избранное им для перевоплощения дитя счастливо достигнет физической зрелости. Пока адепт «населяет тело», он относительно бессилен. Вне тела — он то, чем он всегда был с тех пор, как стал Адептом; но что касается нового тела, избранного им своим местожительством, нуж­но, чтобы оно росло сообразно неизменному ходу природы, чтобы адепт прошел свое воспитание обычными способами и посвятил его сообразно освященным оккультным методом в Адепта, прежде чем еще раз получит в обладание тело, готовое для оккультного творче­ства на физическом плане. Конечно, все эти успехи сильно облег­чены специальной духовной силой, действующей в нем; но вначале душа адепта в теле ребенка, несомненно, ограничена и стеснена.

Читатель создаст себе ложное представление, предположив, что адепт желает перевоплощения, которое мы описали, как удоволь­ствия.

Рождение Будды было тайной этого порядка и при помощи данных нами пояснений, даже по самой грубой басне, легко про­следить по популярной легенде его чудесного происхождения и, прослеживая за символическими деталями, доходить вплоть до вер­ных фактов. Ни один факт не будет менее похож на научную дей­ствительность, как легенда, представляющая Будду проникающим во чрев своей матери в виде молодого белого слона. Но белый слон есть не что иное, как символ посвящения, - редкий и прекрасный образец в своем роде. Точно так же и в отношении других легенд о его рождении, жизни до рождения, обращающих внимание на то, что тело будущего ребенка было избрано для пребывания Великого духа, уже одаренного мудростью и высшими знаниями. Индра и Брама пришли поклониться ребенку при его рождении, - это зна­чит, что силы природы были уже подчинены обитавшему в нем духу. 32 особенности Будды, описываемые легендой с любопыт­ным физическим символизмом, суть не что иное, как различные способности адепта.

Выбор тела, известного вначале под именем Сиддхартха, а впоследствии Гаутама, сына Суддходаны из Капилавасту, для че­ловеческого жилья чудного духа, подчинившегося перевоплоще­нию в целях просвещения человечества, не оказался одной из тех неудач, о которых мы говорили; наоборот, этот выбор во всех от­ношениях был наиболее счастливым и ничто не воспрепятствовало новому телу Будды в достижении его посвящения. Популярный рассказ о его аскетической борьбе и его искушениях под деревом Бо — не что иное, как экзотерическое описание его посвящения.

С этого периода его миссия была двойной; ему надо было преобразовать и исправить мораль народа, а также науку адептов, - ибо сам Адептат подвержен циклическим изменениям и периодиче­ски нуждается в новых импульсах. Освещение этой ветви темы в точных выражениях будет важно не только само по себе, но и заин­тересует тех, кто изучал экзотерический буддизм, бросая некото­рое освещение на затруднительные осложнения трудной «доктри­ны Севера».

Один Будда посещает Землю в течение каждой из семи рас большого планетного периода. Будда, о котором идет речь, был четвертым из серии, и вот почему он четвертый в списке, данном Рис Дэвидс по Бюрнуфу, которого он цитирует, чтобы иллюстри­ровать, каким образом учение Севера было преувеличено абсурд­ными и метафизическими тонкостями, подавившими, таким обра­зом, простую мораль, которая есть самый смысл популярного буд­дизма. Пятый, или Майтрейя Будда, придет после конечного ис­чезновения пятой расы и когда шестая уже будет существовать не­сколько сотен тысяч лет. Шестой появится в начале седьмой расы, а седьмой - когда эта последняя будет накануне своего конца.

С первого взгляда, казалось бы, что это распределение не гар­монирует с общим планом человеческой эволюции. Вот, мы в сере­дине пятой расы и, однако, лишь четвертый Будда отождествился с ней, тогда как пятый появится лишь тогда, когда пятая раса со­вершенно угаснет. Тем не менее мы находим объяснение в общем плане эзотерической космогонии (наука о сотворении мира). Когда кончается затемнение в начале каждого большого планетного пе­риода, и когда человеческая волна в своем развитии достигает гло­буса, где миллиарды лет не существовало человечество, в начале становится необходимым присутствие инструктора для новой мис­сии человечества, находящегося в зачаточной стадии. Мы не долж­ны забывать, что предварительная эволюция минерального, расти­тельного и животного царств следовала своим чередом, дабы при­готовить путь следующему новому кругу. Первая раса нового цик­ла начнет эволюционировать с момента прибытия жизненного по­тока в формах (видах) «недостающих звеньев». Тогда существо, которое можно считать Буддой первой расы, появляется. Плане­тарный дух, или Дхиан-Чокан, который есть - или лучше, чтобы избежать появления ошибочной мысли, употребляя единственное число, скажем вопреки грамматике, которые суть - Будды во всех их проявлениях, воплощается среди юных и невинных элементов нового человечества и преподает первые понятия добра и зла, а также и первые истины эзотерической науки, достаточному коли­честву умов, способных к восприятию, чтобы обеспечить передачу истин, таким образом внедренных через последующие поколения в миллионы последующих лет, до того, как первая раса закончит свое существование. Это появление Божественного существа под видом человека в начале круга и является исходным пунктом неискоренимой веры в человекообразного Бога всех экзотерических религий.

Первый Будда серии, в которой Гаутама Будда находится на четвертом месте, суть второе воплощение Авалокитешвары — таин­ственное наименование, данное воинству Дхиан-Чоханов, или пла­нетных духов, принадлежащих нашей планетной системе, - и хотя Гаутама, таким образом, является четвертым воплощением Мудро­сти по экзотерическим вычислениям, он, на самом деле, пятый ис­тинной серии и, следовательно, принадлежит к нашей пятой расе.

Как мы только что сказали, Авалокитешвара есть мистическое имя, данное легионам Дхиан-Чоханов; настоящий смысл этого имени суть: «Проявленная Мудрость»; тогда как Ади-Будда и Амитабха оба означают: Абстрактная Мудрость.

Учение Дэвидса, по которому каждый земной Будда имеет свой идеальный двойник в мистическом мире, освобожденного от унизи­тельных условий нашей материальной жизни, - что равносильно тому, что Будда под материальной оболочкой есть лишь привиде­ние, отражение, исхождение, где тип Дхнани-Будды совершенно правильный; количество Дхиани-Будд, или Дхиан-Чоханов, или планетных духов (совершенный человеческий разум другого миро­вого периода) бесконечно; но практически в экзотерическом уче­нии известны лишь пять, а в эзотерическом семь; однако не будем забывать, что это знание условно, что его нельзя принимать до­словно, ибо в упомянутой высокой духовной жизни существует единство, не оставляющее никакой возможности для отъединения индивидуальности. Мы видим, что все находится в совершенной гармонии с открытиями, сделанными в природе, изложенными в предыдущих главах, и, следовательно, не должно быть приписано какому-нибудь расстройству мистического воображения.

Дхиани-Будды и Дхиан-Чоканы - суть люди, достигшие со­вершенства в предыдущих манвантарических эпохах, и их «кол­лективный ум» обозначается словом «Ади-Будда», которое Рис Дэ­видс ошибочно считает сравнительно новой выдумкой северных буддистов. «Ади-Будда» переводится как «Первичная Мудрость», и самые древние санскритские книги о ней упоминают. Например, в философских комментариях к Мандунья Упанишаде санскрит­ского автора Гаудапатха, современника самого Будды, это выраже­ние встречается постоянно, и он ему придает точно тот же смысл, который ему придаем и мы. Один из моих друзей, индус, пандит, браман, высокоуважаемый и являющийся санскритистом первого разряда, показал мне копию этого труда, который, насколько ему известно, еще никогда не был переведен на английский, и привлек мое внимание к фразе, относящейся к настоящей теме, и дал мне следующий перевод: «В действительности сама Пракрити и Ади-Будда и все Дхармы существовали во всей вечности». Гаудапахта был философ, известный и уважаемый всеми индусскими и буд­дийскими сектами. Он был гуру или духовным учителем первого Шанкарачарьи, о котором я вскоре буду говорить более подробно. В момент воплощения Будды Адептат не представлял еще креп­кой и единой иерархии. Ни один век мира не терпел недостатка в адептах. Но они иногда были разбросаны по Земле, иногда изоли­рованы в отдаленных убежищах, привязанные к той или иной стране, и, наконец, заметим, что их знание и власть не были постоянно вдохновляемы строгой и возвышенной моралью, которую Будда укоренил в их позднейшей организации. Благодаря ему реформа оккультного мира стала действительным плодом его великой жерт­вы, самопожертвования, побудившего его отвергнуть блаженство Нирваны, на которое он имел полное право после своей земной карьеры в качестве Будды. Он перенес новые воплощения, чтобы закончить свой труд, и принес тем самым соответствующую пользу человечеству. После своего существования в виде Гаутамы Будды он воплотился в лице большого философа, о котором мало гово­рится в экзотерических трудах о буддизме, но было бы невозмож­но представить себе положение эзотерической науки в восточном мире без изучения его жизни, - я хочу сказать о Шанкарачарьи. Следует знать, что вторая часть его имени «ачарья» просто обозна­чает «наставник». Все имя - это звание, повторяющееся и в наши дни при удивительных обстоятельствах, но те, кто его носят сего­дня, не являются духовными перевоплощениями Будды по прямой линии.

Шанкарачарья появился в Индии приблизительно через ше­стьдесят лет после смерти Гаутамы Будды; его рождение на Малабарском берегу не привлекло внимания. Эзотерическое учение про­сто утверждает, что Шанкарачарья был действительно во всех от­ношениях Буддой, как только он появился в новом теле. Эта вер­сия не признается индусскими «непосвященными» авторитетами, которые указывают позднейшую дату появления Шанкарачарьи и представляют его совершенно независимым и даже несогласным с буддизмом Учителем; однако посвященные в эзотерическую науку, будь они буддисты или индуисты, поддерживают это мнение и все посвященные браманы согласны с ним. Некоторые из последую­щих воплощений Будды еще описываются как «осенение» духом Будды, но лишь в лице Шанкарачарьи он вернулся на эту землю. Цель, которую он имел, была заполнить несколько пробелов и ис­править несколько ошибок его предыдущего учения, ибо эзотерический буддизм нисколько не утверждает, что даже Будда на каж­дом этапе своего поприща обязательно был непогрешимым.

Положение было следующим: браманы Индии ревниво сохра­нили до прихода Будды оккультные познания в виде украшения лишь их единственной касты. Время от времени допускались ис­ключения в пользу кшатриев, но правило было в высшей степени односторонним. Будда отменил это правило и допустил все касты на путь посвящения. Это изменение, хотя в принципе и совершен­но справедливое, открывало брешь для больших затруднений и, по словам браманов, вело к упадку самой оккультной науки, т. к. он имел склонность к передаче ее недостойным хранителям, не только низшим по касте, но еще более низким по моральному уровню, который, как они считали, братья темного рождения введут в серд­це оккультного братства. Рассуждение браманов вовсе не утвер­ждало, что поскольку человек является браманом, он обязательно должен быть совершенным и достойным доверия; их доводы были следующими: абсолютно необходимо лишить секретов и власти посвящения всех тех, кто несовершенен и неверен, ненадежен. Для этого надо было не только подвергать их всем испытаниям и всем мыслимым экзаменам, но еще принимать лишь кандидатов касты, которые в силу своих наследственных прав составляют лучший источник для их формирования.

Последующий опыт бесспорно доказал, что браманы не ошиба­лись, и последующее воплощение Будды в виде Шанкарачарьи есть признание этого; но во время пребывания в личности Шанкарачарьи Будда задался целью в первую очередь утихомирить сектант­ские раздоры в Индии, которые он предвидел неминуемыми. Ак­тивная оппозиция браманов против буддизма началась во времена Ашоки, когда большие усилия этого монарха для распространения буддизма возбудили у браманов опасения в уменьшении их соци­ального и политического влияния. Не нужно забывать, что посвященные не всегда свободны от недостатков своей собственной индивидуальности. Поскольку они обладают несколькими божественными качествами, те, чья интуиция открывает эти добродетели, легко приходят к мнению, что они совершенно свободны от челове­ческих слабостей. Посвящение и добываемые совместно познания, конечно, являются связующей нитью между адептами всех нацио­нальностей, и эта нить бесконечно сильнее всех других. Но опыт неоднократно показал, что не всегда было можно стереть все раз­личия. Так, посвященные буддисты во время описываемого перио­да вовсе не были по всем пунктам согласны с браманами, и те решительно осуждали буддийскую реформу в ее экзотерическом аспекте. Чандрагупта, предок Ашоки, был проходимцем, и его се­мья была из касты шудр. Этого было достаточно, чтобы предста­вить его буддийскую политику неприемлемой для представителей правоверной религии браманов. Борьба приняла острые формы, о которых нам известны лишь некоторые детали. Первоначальная буддийская партия была полностью разбита и влияние браманов полностью восстановлено при Викрамадитье приблизительно в. 80 г. до Р. X. Но Шанкарачарья в предвидении этой большой борьбы прошел всю Индию и основал различные «матхамы», философ­ские школы, в нескольких значительных центрах. Он пожертвовал этому творению лишь несколько лет, но влияние его учения было столь значительно, что его распространение затмило введенные им перемены. Он привел к полной гармонии между экзотерическим индуизмом и эзотерической «религией мудрости» и предоставил народу забавляться своими старинными мифами, дав им философ­ских наставников, которые на деле были эзотерическими буддиста­ми, хотя и примиренными с тем из браманизма, чего они не могли отменить. Большой ошибкой первоначального экзотерического ин­дуизма была его привязанность к ненужным ритуальным действи­ям, а также его склонность к идолопоклонническим представлени­ям божеств индусского пантеона. В своих комментариях к Упанишадам и в своих оригинальных трудах Шанкарачарья проповедо­вал необходимость продолжения «джнаны», чтобы достичь «мок­ши», т. е. изучение тайной науки, чтобы достичь постижения духовного прогресса. Он стал основателем системы Веданта (точный смысл слова «Веданта» - «конечная цель» или «вершина мудро­сти»), хотя он и взял основания этой системы из произведений Вьясы, автора Махабхараты, Пуран и Брахмасутр. Излагаемые здесь события не есть плод личных изысканий; автор недостаточно искушен в востоковедении, чтобы сделать это, но он излагает их по авторитетным заявлениям посвященного брамана, одновременно ок­культиста и первоклассного санскритиста.

В наши дни ведантийская школа почти смешалась с индуиз­мом, за исключением нескольких сект, таких как сикхи, валебахарии или секты с печальной репутацией Магарадж; она делится на три большие ветви - Адвайти, Вишишта Адвайти и Двайти. Смысл учения Адвайти заключается в том, что Брахман, или Пуруша, всемирный разум, действует лишь через Пракрити, материю, и что все происходит этим образом, присущей материи энергией. Итак, Брахман, или Парабрахм, есть активная сущность, непостижимая и бессознательная, и в то же время есть смысл, единая жизнь или энергия вселенной. Таким образом, эта доктрина тождественна с возвышенным материализмом буддийской эзотерической филосо­фии адептов. Слово Адвайти означает «не двойной» и прилагается, с одной стороны, к недвойственности или единству всемирного ра­зума или Единой Жизни буддистов, в отличие от ее действия через посредство излучений божественных людей; а с другой стороны, к единству всемирного и человеческого разума. Естественным след­ствием этой доктрины является то, что адвайтисты считают, что буддийская доктрина кармы относительно будущей судьбы челове­ка полностью опирается на причины, которые он сам зародил.

Вишишта-адвайтисты модифицируют эти представления, при­знавая вмешательство Вишну в качестве сознательного божества, первичной эманации Парабрахма; таким образом, Вишну считает­ся обладающим личностью Богом, способным вмешиваться в тече­ние судьбы человека. Они не считают йогу, или духовное упражне­ние, истинным путем духовного продвижения, но утверждают, что его можно достичь, культивируя прежде всего бхакти, или набож­ность. Пользуясь приблизительными европейскими теологически­ми выражениями, можно сказать, что доктрина Адвайти учит спасению через дела, а Вишишта-Адвайта - через милость. Двайтисты мало отличаются от вишишта-адвайтистов, лишь более энергично утверждая в принятых ими обозначениях двойственность человече­ского разума и высшей всемирной сущности, прибавляя к этому соблюдение бесчисленных церемоний, считающихся важнейшей частью бхакти.

Но не будем забывать, что все эти расхождения мнений отно­сятся лишь к экзотерическим вариантам основной идеи, преподаваемой различными наставниками, и обусловлены расхождением их мнений лишь по поводу способности народа усвоить возвышен­ные идеи. Все озаренные ведантисты сохраняют самое большое уважение к Шанкарачарье, к основанным им матхамам, и их со­кровенная вера во всем тождественна с эзотерической доктриной. В самом деле, посвященные всех школ Индии солидарны друг с другом. За исключением номенклатуры, вся система космогонии, как ее понимают буддийские Архаты, которую мы изложили в этой книге, также поддерживается посвященными браманами и препо­давалась ими еще до рождения Будды. От кого получили они это учение? — спросит читатель. Вот ответ: от Планетарного Духа, от Дхиан-Чохана, который первым посетил нашу планету на заре че­ловеческой расы в нынешнем круге (?) миллионов лет тому назад.

Шанкарачарья основал четыре главных матхама: в Шринагари, в Южной Индии, который всегда считался наиболее значитель­ным; Джаггернатский в Ориссе; Дваракский в Катхиаваре; и Гунгстрийский на севере, на склонах Гималаев. Глава храма в Шринагари всегда носил имя Шанкарачарьи, присоединенное к другому личному имени. Эти четыре центра основали другие и сегодня су­ществуют матхамы по всей Индии, и они имеют преобладающее влияние на индуизм.

Будда в своем третьем воплощении из-за избытка доверия и движимый страстным желанием усовершенствовать человеческую природу чересчур широко открыл двери оккультного святилища. Это третье воплощение имело место в лице Цон-ка-па, великого тибетского реформатора XIV века. Его пребывание в этой лично­сти было исключительно занято делами Братства посвященных, которое в этот момент концентрировалось главным образом в Тибе­те.

С незапамятных времен в Тибете существовал некоторый тай­ный район, который до наших дней, за исключением посвященных лиц, совершенно неизвестен и недосягаем, как для местных жите­лей, так и для иностранцев, и где всегда собирались адепты. Одна­ко во времена Будды эта местность не была избранным местопре­быванием Великого Братства, каковой она стала с тех пор. Махат­мы раньше были гораздо сильнее рассеяны по миру, чем сегодня. Развитие цивилизации, порождающей столь тягостный им магне­тизм, уже в XIV веке вызвало исход рассеянных оккультистов в Тибет. Было замечено, что оккультная наука и могущество были распространены больше, чем это было бы допустимым для безо­пасности человечества. Цон-ка-па взял на себя задачу поставить их под контроль системы суровых правил и строгих законов. Не вос­станавливая прежнюю систему, основанную на несправедливом исключении каст, он выработал свод правил, предназначенных слу­жить для адептов указанием, следствием которого было изгнание из оккультного братства всех тех, кто не искал бы изучения ок­культной науки в духе абсолютной преданности принципам самой высшей морали. Автор не в состоянии представить полную карти­ну отношений, сохраняющихся в наше время между глубокими истинами буддизма и индуизмом. Вполне возможно, что многие просвещенные и серьезные люди после углубленного изучения пред­мета придут к совершенно другим выводам. Однако эти объясне­ния были предоставлены автору авторитетами, для которых этот предмет столь же знаком как с научной точки зрения, так и с эзо­терической. И их оккультная наука освещает этот вопрос столь ярко, что они не могут ошибочно толковать тексты или ошибиться в точной оценке самой темной символики. Знать лишь то, когда родился Гаутама Будда, что было воспринято из его учения, и ка­кие народные легенды сформировались о его жизни, - это значит не знать ничего или почти ничего об Истинном Будде, который несравненно выше, чем исторический моральный реформатор или традиционный фантастический полубог. Только отдав себе отчет в связи, существующей между буддизмом и браманизмом, мы откро­ем все величие эзотерического учения в его истинных масштабах.