Предисловие к 1-му изданию
Предисловие к 1-му изданию
Учения, изложенные в этой книге, объясняют те вопросы буддийского мировоззрения, которые до сих пор представляли большую трудность для специалистов и предлагают вам ключ к объяснению почти всего религиозного символизма древности. Можно даже утверждать, что хорошо понятая эзотерическая[1] доктрина завладеет вниманием мыслящих людей, пытающихся по-настоящему разобраться в этом учении. Ее утверждения не преподносятся нам как измышления пророка или основателя религии. Она не ищет свидетельств в писаниях. Ее понимание природы достигнуто благодаря исканиям большого числа исследователей, обладавшими для выполнения этой задачи выдающимися умственными способностями и восприятием по сравнению с нормальными, обыкновенными людьми.
С течением веков накопленная масса знаний о происхождении мира, человека и судеб человечества, о происхождении и сущности других миров и иных видов существования стали рассматриваться их обладателями как абсолютная истина духовных событий и как точная картина наблюдаемых в этих широких кругах жизненной деятельности, которые находятся вне нашего земного существования.
Европейская философия давно установила ненадежность мышления и признала рассуждения о религии и метафизике выходящими за границы физического опыта, так что осторожные мыслители не считают больше абсолютную духовную истину предметом, достойным исследования. Азиатские способы мышления отличны от европейских. Оккультная доктрина, которую автор излагает достаточно широко, рассматривается там не только последователями, но и огромным кругом людей как источник достоверного знания, который питает все религии и философии. Автор не утверждает, что эта книга докажет истинность эзотерической доктрины. Это доказательство не входит в задачу логики; оно заключается в развитии способностей каждого ученика для непосредственного наблюдения над природой по указанным методам.
Эзотерическая доктрина расширит изложение до глубокого и реального изучения особенной религии, называемой Буддизмом. Но этот эзотерический Буддизм, хотя он и неотделим от экзотерического[2], не должен рассматриваться как imperio in imperio, т. е. внутренний центр культуры среди Буддийского мира. По мере проникновения в святое святых своей веры, Буддизм открывает, что это святилище является общим для всех религий. Космогония (учение о сотворении мира) и природоведение - основы Буддизма и эзотерической доктрины - являются также основой и эзотерического Браманизма. Таким образом, всеми религиями, с буддистской точки зрения озаренными, эзотерическая доктрина признана за абсолютную истину в отношении природы, человека, происхождения вселенной и тех целей, к которым ведут пути человечества. С другой стороны, экзотерический Буддизм сохранил наиболее тесную связь с эзотерической доктриной в сравнении с другими религиями. Таким образом, буддийский эзотеризм будет европейскими читателями неминуемо связываться в мыслях с самим Буддизмом. Буддизму эзотерическая доктрина обязана более глубоким смыслом, которого она кажется обычно лишенной, и это будет лучшим поводом, чтобы изучать эзотерическую доктрину в аспекте Буддизма.
Хотя сущность эзотерической доктрины и берет свое начало в самой глубокой древности, сила влияния Готамы Будды была столь велика, что окрасила всю ее сущность. Таким образом, будет употреблен термин «эзотерический буддизм», ибо всякое другое название для европейского ученика было бы неподходящим.
Нужно прочесть все написанное, чтобы понять, почему последователи эзотерической доктрины считают разоблачение главных черт их доктрины уступкой громадной важности. Одно из объяснений этого взгляда заключается в том, что древние обладали пониманием скрытых истин природы и считали их глубоко священными, поэтому круг познавших это был ограничен. Ныне большое количество посвященных с изумлением и сожалением говорят о том, что это перестало быть секретным и доступно каждому.
Увидеть критикуемую (иногда некомпетентно) доктрину, до сих пор считавшуюся слишком священной, будет для посвященных ужасной профанацией великих тайн. Но с европейской точки зрения весьма безрассудно надеяться, что эта книга смогла бы избежать такого бесцеремонного обсуждения. Ведь всякие новые идеи наталкиваются на консерватизм и банальность обывательского мышления. Все это естественно для европейца, но возбудит у старших и более верных хранителей доктрины искреннее огорчение и отвращение. Полные печали, будут они напоминать о незапамятном и мудром правиле, запрещавшем «метать бисер перед свиньями».
Этот запрет снят в пользу тех, кто с оккультной точки зрения еще далек от посвящения.
Часть сведений, содержащихся в этой книге, была отрывками напечатана в «Теософисте» - ежемесячнике, издававшемся в Мадрасе главами Теософического общества. Так как почти все эти статьи вышли из-под пера автора, то он не колеблясь ввел в эту книгу то, что счел нужным. Доктрина или система, излагаемая в широких чертах, была так строго охраняема до сих пор, что никакое самое тщательное литературное изыскание по всей Индии не смогло бы найти малейшего ее зачатка. Она, наконец, открыта миру свободной милостью ее обладателей; ничто не могло бы вырвать у них хотя бы один слог. Лишь объяснения, даваемые здесь, могут дать возможность критиковать или даже понять их точку зрения на нынешнее откровение или прошлое молчание.
Понимание природы, которое мы излагаем, совершенно ново для европейских мыслителей, и отношение посвященных эзотерической науки, исходящее из долгого соприкосновения с этим пониманием, может быть обсуждено лишь на основании особенных данных самой доктрины.
Теософическое общество, предоставившее автору материалы для настоящего труда, обязано своим основанием некоторым лицам, находящимся среди обладателей эзотерической науки. Доктрина, наконец, открытая в пользу всех, созревших, чтобы ее воспринять, должна была быть открыта миру Теософическим обществом, и лишь обстоятельства выбрали именно автора этой книги, но он не считает себя единственным пропагандистом теософской Истины. В отношении философского знания, это изложение есть результат общения Стражей эзотерической Истины с внешним миром, происшедшим через посредство автора. У него нет точных знаний о действиях и намерениях эзотерических Учителей, которые хотели воспользоваться им. Несколько других писателей в различных формах и по широко задуманному плану как будто стараются изложить миру другие аспекты Истин, которые автору поручено огласить. Может быть, нынешнее активное созерцание, касающееся задач, выходящих за пределы физических наук, также каким-то образом вызвано этой деятельностью Великих Обладателей эзотерических Истин, как и эта книга. С другой стороны, мы констатируем, что талантливые, культурные и выдающиеся люди в «Психических Изысканиях» развивают совсем новое усердие; и это мое внутреннее убеждение, основанное на некотором знании приемов, коими мировые умственные стремления безмолвно подвергаются влиянию тех, кто как раз облачен этими функциями, что эта деятельность есть явный плод усилий, параллельных тем, которым служит автор. Остается отказаться от претензии в этой книге на законченность литературного изложения. Более глубокое знакомство с широким космогоническим комплексом, разворачивающимся в книге, без сомнения, внушит более точную и хорошую фразеологию.
Два года тому назад ни автор, ни другой живущий европеец не знал даже азбучных истин, изложенных здесь, если не в систематической форме, то с попыткой систематизации, науки о духовных причинах и их следствиях, сверхфизическом сознании и космической эволюции. Хотя многие идеи, покрытые флером мистической символики, уже были преподаны, ни одним Учителем никогда не была сделана попытка объявить эту доктрину в порядке чистой отвлеченности. По мере познания в этом направлении автору необходимо было находить нужные слова, чтобы излагать мысли, ему преподававшиеся. В начале книги появилась необходимость дать название различным элементам или атрибутам, из которых состоит цельный человек. Ввиду возможных ошибок при других значениях пришлось отбросить слово «элемент» и заменить его словом «принцип»[3]. Вполне возможно, что со временем западная номенклатура эзотерической доктрины широко усовершенствует то, что уже сделано. Восточная терминология гораздо более точна, но метафизический санскрит ставит переводчика в большое затруднение. Винить за это надо не сам санскрит, а язык, на котором пытаются передать санскритские понятия. Вскоре мы увидим, что благодаря некоторым заимствованиям из греческого, который нам более близок, английский окажется более подходящим для новой доктрины или, вернее, древней доктрины, недавно раскрытой, что считалось невозможным на Востоке.