Доктрины Конфуция

Доктрины Конфуция

Основным источником доктрин Конфуция являются «Аналекты», по-китайски «Лунь ю». Строго говоря, этот труд не был написан мастером, он скорее представляет собой собрание его взглядов с вкраплениями высказываний других учителей и ученых, а также неизвестных подробностей из жизни исторических лиц. Высказывания, приписываемые самому Конфуцию, как правило, предваряются словами: «Мастер сказал» или «Мастер ответил». Более полно оценить широту и особые качества ума Конфуция позволяют те древние оды и исторические хроники, которые он, как хранитель и реставратор, выбрал для редактирования и издания.

Конфуций не был мистиком, хотя и не выказывал отвращения к мистическим спекуляциям и иногда позволял себе пускаться в них. Его ум целиком был занят практическими вопросами, связанными с социальным и политическим выживанием китайской империи. Будучи глубоко религиозным человеком, он воздерживался от прямых попыток развить теологические воззрения. Под общим термином «небеса» он подразумевал духовные и причинные факторы, оживляющие и направляющие живых существ материального мира. Законы небес были для него абсолютными и непреложными. Все вещи существуют и сохраняются согласно предписаниям неба. Он редко отваживался перешагнуть эту грань, оставляя метафизические рассуждения людям, в большей степени склонным к абстракциям.

Мастер оставался верным старинному порядку мышления и действия, потому что для него они олицетворяли волю небес. Он признавал, что обычаи пришли в забвение, и ему казалось, что постепенное исчезновение добродетелей происходило одновременно с несоблюдением обрядов и церемоний, данных Китаю первыми просвещенными посланцами небес. Конфуций приписывал вселенной мировоззрение, являвшееся в действительности и по сути его собственным. На его взгляд, разумное, очевидное и добродетельное непременно олицетворяет волю небес.

Основную мысль конфуцианства можно кратко выразить простой посылкой: мудрость прошлого поддерживает добродетель настоящего, а добродетель настоящего обеспечивает будущее благополучие. Так же, как и Сократ, Конфуций утверждал, что, если бы оказалось возможным вылечить болезнь неразумности, которой подвержены люди, постоянство всех желаемых условий было бы гарантировано. Нации, представляющие собой совокупности индивидуумов, коллективно выражают те позиции, которые индивидуально выражают отдельные люди. Порядки божественных существ открываются тем, кто придерживается определенных норм мышления и действия и соблюдает обряды, обычаи и образ действий, установленные волей небес во всех сферах природы. Если бы люди замечали примеры, выставляемые напоказ вселенной, они могли бы сделать явным то совершенство, которое присутствует повсюду в виде потенциальной возможности.

Конфуций ощущал в себе призвание к осуществлению практической реконструкции принятых в человеческом обществе норм этики. Он мечтал о золотом веке, или идеальном государстве, когда все зло и вражда исчезнут и воцарится истина. Мастер так выразил эту мечту: «Когда восторжествует великий принцип, весь мир превратится в республику; изберут людей талантливых, добродетельных и знающих; заговорят об искреннем согласии и будут добиваться всеобщего мира…Старикам до самой смерти будет гарантировано надлежащее обеспечение, людям среднего возраста — постоянная работа, а молодым — средства к существованию на период взросления. У каждого мужчины будут собственные права, и личность каждой женщины будет защищена». Одно это представление позволяет причислить Конфуция к великим идеалистам мира.

Люди нынешней, более поздней эпохи мечтают, как мечтал и он, а мечта все еще не осуществилась.

Мечта Конфуция о новом веке полностью соответствует платоновскому идеалу правления избранных-философов. Первым шагом на пути к достижению столь прекрасного общественного устройства было, согласно Конфуцию, развитие индивидуума до превосходного человека, который в совершенстве познал добродетели и живет в соответствии с этим знанием. Из слов, приписываемых Конфуцию, становится очевидным, какие качества необходимы для достижения состояния коллективной безопасности. Мастер говорил: «Превосходный человек ищет истину в себе, тогда как обычные люди ищут ее в других. Цель превосходного человека заключена в истине — истине, достигаемой через согласованность с высшими критериями общего блага и строгое применение закона». Еще в одном месте Конфуций утверждает: «Ведение правильного образа жизни считается высшим порядком».

В делах государственных Конфуций придерживался того мнения, что при всех обстоятельствах мудрый должен править, а неучи — повиноваться. Тем не менее он желал предоставить всем возможность получать образование, чтобы невежество стало выбранным, а не вынужденным уделом. Один из учеников мастера говорил, что, если бы его сделали премьер-министром Китая, он смог бы обеспечить стране мир на тысячу лет при помощи конфуцианского кодекса.

Конфуций признавал продолжение жизни после смерти, говоря: «Плоти и костям назначено обращаться в прах, а душа со своей энергией вольна ходить повсюду». Он не поощрял общение людей с духами, заявляя, что надоедать умершим нечестиво.

Конфуция уже при жизни считали человеком весьма консервативных взглядов, потому что он верил в возможность сохранения навсегда деликатности и учтивости в человеческих взаимоотношениях. Он предостерегал против тесных дружеских отношений и любых поступков, порочащих взгляды и поведение человека. Он сознавал, что исчезновение мелких знаков внимания, утонченности и красоты из отношений между людьми предвещает конец цивилизации. Для него прогресс измерялся внутренним совершенством, отличавшим превосходного человека. У самого мастера были чрезвычайно простые вкусы. Он не любил хвастовства и ложного величия в любой форме, но получал наслаждение от маленьких формальностей, выражавших вежливость и любезность. Ритуал и традиция как основа лицемерия были ему ненавистны, но он представлял себе превосходство человека, обладателя спокойного врожденного чувства собственного достоинства, сохраняющего почтительность и благородство. Жизнь Конфуция отражала его веру в величие мелочей. В унисон с основной мыслью Конфуция звучат и слова Микеланджело: «Мелочи творят совершенство, но совершенство не мелочь». Отсутствие мелочей, таинственных и неуловимых сил, прекрасных традиций неизбежно доводит великие предприятия до краха.

Несмотря на изысканность своего сознания, Конфуций не был ни высокомерным, ни самодовольным. Если его слова приносили достойные похвалы результаты, он не ставил это себе в заслугу. Если же он терпел неудачу, то не признавал вину, не уставая повторять, что и успех, и неуспех зависят от воли небес. Как-то раз ему сказали, что люди его не понимают, а он ответил, что беда не в том, чтобы оказаться не понятым людьми, а в том, чтобы не понимать людей.

В «Аналектах» он подводит итог собственной жизни: «Достигнув пятнадцатилетнего возраста, я почувствовал склонность к учебе. В тридцать лет я был убежденным приверженцем научных занятий. В сорок ничто не могло увести меня с моего пути. В пятьдесят я постиг волю и веление небес. В шестьдесят мой слух привык улавливать их. В семьдесят я научился следовать зову сердца, не преступая границы незыблемых моральных устоев».

Конфуций восторгался развитием наук и искусств и поощрял его до такой же степени, до какой Лао-цзы недооценивал все человеческое знание. Он искал единения с вселенской истиной не на пути аскета, исповедующего внутреннее безмолвие, а как ученый через самосовершенствование. Даосизм учит, что, достигнув единого, мы узнаем все. Конфуцианство учит, что, узнав все, мы откроем единое. Путь конфуцианства можно кратко выразить словами самого мастера: «Сосредоточьте мысли на пути добра. Твердо держитесь добродетели. Полагайтесь на филантропию. Находите отдохновение в искусствах. И никогда никому не отказывайте в обучении».