170.

170.

Наступил день наконец, когда пятеро из всех состязавшихся предстали перед толпой. Были то Атлан, Борей – выходец с острова малого, Шерия – дева из земель дальних, что граничили с вотчиной купеческой, Мануродал – сын одного из потомков Суры из племени людей с кожей красной и старец седовласый, который не пожелал назвать своё имя. Самый древний из мудрецов повлёк всех пятерых за собой на одну из вершин заснеженных, что каймою окружали Белозёрье.

Горное плато всё было укрыто белым покрывалом. Холодный снег блестел, отражая свет ярила, которое хоть и было ярким в то время, но всё ж не могло растопить ледяной покров. Дышать стало трудно, и дева, та что была из краёв дальних, не сдюжила. Посему решено было отпустить её в родные края с миром.

Четверо устремили свои взгляды на мудреца. Пройдя множество перерождений, старик был во всеоружии, и, каждый раз возвращаясь в мир Яви, вновь и вновь осознавал себя по прохождению срока положенного – в мудрости ему не было равных в Белозёрье. Велел он состязающимся освободить от снега всё горное плато. Было то не под силу простому человеку.

Первым выбор пал на потомка Суры. Задышал часто краснокожий воин и принялся, что было силы, разгребать снега. Но куда там. Замаявшись от нехватки силы и света, и воздуха свежего, упал он навзничь и понял, что проиграл. Но с должной статью и гордостью, присущей его племени, вскоре тихо удалился.

Остались трое. Борей задышал часто, словно готовясь к атаке в поединке. Через несколько мгновений из его ладони, на снег излучая жар сильный и растапливая его, показались клубы пламени синего цвета. Но не хватило прыти у витязя славного – иссякли его силы и он вынужден был ретироваться.

Наконец мудрец указал, кивнув едва заметно, на старца седовласого, что всё это время прибывал в молчании, лишь проходя свои испытания, со скромностью ухмыляясь в бороду.

Старик едва заметно дышал, не расходуя при этом свои силы. Присел он посреди поляны заснеженной, скрестив ноги от колен до пят, и впервые за всё время принялся нашёптывать что-то. Тут снега отступать начали от тела его, образуя круг, который всё увеличивался в размерах, но достигнув скалы ледяной, приостановился. Оказывается, под толстым слоем снега, который неведомо каким способом удалось растопить кудеснику, оказалось несколько ледяных глыб, и очистить их от покрова льда не составляло никакой возможности. Улыбнулся старик и протянул руки, поклонясь следующему участнику, коим был Атлан, словно приглашая его на состязание.

Послушник Ара был спокоен. Присев на только что очищенную, ещё мёрзлую землю, парубок открыл широко глаза и издал пронзительный звук, исходящий откуда-то из низа живота. Тут нежданно-негаданно, появились три сокола, которые покружив немного, наконец приземлились на тело Атлана – один сел ему прямо на родник[48] и оба других на плечи. Пребывая в полном спокойствии, отрок, ничего не говоря птицам, понимал всё о чём они думают, и мысль свою посылал им прямо в душу.

Дунул ветер, и птицы вспорхнули и улетели прочь, а через время короткое уж глядишь ворочаются – каждый сокол принёс в клюве по зёрнышку. Поблагодарил Атлан друзей и отослал домой, зёрна расположив у себя на ладони.

Затем громко и чётко, словно скороговорку, прочитал заклинание и разбросал дары принесённые птицами на три стороны. Сам же зашагал, двигаясь по кругу, напевая себе что-то тихо, лишь ему ведомое.

Одно из зёрен ударилось оземь, а затем о ледяную скалу и та словно проглотила его, но через миг уж росток начал пробиваться сквозь лёд, раскалывая и плавя его, словно змей своим огненным дыханием.

Прошло ещё немного времени, и на горном плато уж зазеленела трава, цветы начали распускаться, и дерева мелкими ростками просачивались сквозь землицу. Удивило сие действо мудреца арийского не на шутку. Понял он, что кроется сила неисчерпаемая в юноше, и сам Свет Первородный помогает ему в его деяниях. Означало это лишь одно – пора созывать всех мудрецов да решать, кому быть на вотчину поставленным. Уж довольно испытаний.