Глава 14 Здоровое содружество

Глава 14

Здоровое содружество

В экономике Природы работает Золотое Правило, а не Право Золота.

Свами Бияндананда

В черновом варианте этой главы содержалось предостережение о неизбежном финансовом обвале и опасности крушения мировой экономики. Осенью 2008 года перед самым завершением рукописи этот негативный сценарий стал реализовываться: наша экономика кредитных карточек, основанная на неограниченном кредитовании и макулатуре долларов, начала рушиться.

И хотя возникает понятное опасение, что надвигающийся глобальный кризис угрожает самой нашей жизни, мы вскоре увидим, что это — родовые схватки, свидетельствующие о рождении высшей эволюционной версии человечества, исповедующего одну идею: мы должны держаться вместе.

В этой главе мы исследуем интереснейшую концепцию по-настоящему естественной экономики в противоположность экономической структуре, основанной на устаревшей и нелепой парадигме, в рамках которой имеет смысл лишь то, что материально, и выживает наиболее приспособленный.

Однако для того, чтобы трансформировать кризис в возможность, нужно вначале разобраться с некоторыми старыми моделями экономического мифовосприятия. Само слово «экономика» повергает многих из нас в ментальный ступор — мы тут же вспоминаем тягомотные теории, которые нам преподносили на уроках в старших классах школы или в вузе. Для других все сложности экономики сводятся к фразе известного юмориста, выступающего в образе священника, отца Джидо Сардуччи: «Покупаешь подешевле — продаешь подороже».

Аристотель был первым, кто определил экономику как науку об управлении домашним хозяйством, обеспечивающим выживание индивидуума и семьи. Когда домашние хозяйства стали объединяться в сообщества, для обеспечения их коллективного выживания и процветания принципы семейной экономики были расширены и применены в отношении целых деревень. Деревни с успешной экономикой выросли в города, а еще через некоторое время эволюционировали в города-государства, где, по существу, использовались те же самые экономические принципы, что и на уровне семьи. Сейчас города-государства эволюционировали в новый глобальный организм под названием «человечество», и теперь мы все совместно владеем ограниченными ресурсами одной планеты — так что нам необходимо опять пересмотреть и расширить наше понимание экономики.

Так уж исторически сложилось, что сфера экономики всегда ассоциировалась с динамикой обмена собственностью между членами человеческих сообществ. Однако во фрактальной Вселенной те же экономические принципы применяются по отношению ко всем живым системам — будь то домашние хозяйства, народы, бизнес-сообщества или сообщества клеток, составляющих тело человека.

Естественная экономика: а что бы сделали наши клетки?

В течение последних трех тысячелетий не раз поднимались и рушились цивилизации. При этом экономическая система человечества воспроизводила одну и ту же повторяющуюся структуру: рост, гибель и обновление. Нынешний глобальный экономический кризис знаменует окончание очередного цикла — очередную смерть. И мы с болезненной ясностью понимаем, что нашей цивилизации невдомек, как построить экологически рациональную стабильную экономику, которая могла бы послужить основой для следующего обновления.

К счастью, передовая наука, объединившись с древней мудростью, способна указать нам пути решения текущих экономических проблем. Прошлое даровало нам истину: «Ответы, которые мы ищем, — внутри нас». Как ни парадоксально, но то же говорит и передовая наука. Фрактальная геометрия подсказывает нам, что моделью успешной экономики для всего человечества могут служить фундаментальные свойства того успешного сообщества из 50 триллионов клеток, каким является человеческое тело.

Клеточная экономика доказала свою эффективность хотя бы тем, что она обеспечивала выживание человеческого тела на протяжении миллионов лет. Кроме того, экономика тела продемонстрировала большую прочность и гибкость — ведь она способствовала адаптации человека к самым разнообразным вызовам среды. Поэтому логично утверждать, что понимание принципов экономического обмена в клеточном сообществе тела поможет нам разработать более успешную модель управления экономикой всего человечества.

На своем базовом уровне наука экономика клеток изучает то, как живые системы используют энергию и обмениваются ею, чтобы обеспечивать собственное развитие и продуктивность. В экономике единицы обмена могут быть разными — доллары, ракушки, булочки… но, так или иначе, все сводится к обмену проделанной работой, которая, естественно, равнозначна энергии.

Чтобы поддерживать себя и обеспечивать свои функции, тело расходует энергию. Оно тратит ее на производство и переработку пищи (мы подробно говорили об этом в главе 12 «Самое время углубиться в себя»). Клетки извлекают из пищи энергию и запасают ее в виде стабильных молекул АТФ, которые являются клеточным эквивалентом денег. Монетки АТФ ходят в клеточном сообществе в качестве оплаты за энергию, израсходованную в ходе выполнения таких работ, как пищеварение, дыхание, обработка нейроимпульсов, движение, размножение и выведение отходов.

Богатство по определению означает ту часть произведенной телом энергии, которая превышает его потребности. Тело трансформирует излишки в богатые энергией жировые клетки, которые хранятся про запас — наподобие сберегательного счета в банке. Тело кладет молекулы АТФ на депозит и снимает их оттуда, чтобы обеспечивать нормальный оборот АТФ-денег и финансировать такие функции клеточного сообщества, как рост и ремонт тела.

Здоровая экономика может существовать лишь тогда, когда сообщество индивидуумов генерирует богатство, вырабатывая больше энергии, чем потребляя. Например, чтобы фермер сделал свой вклад в экономику деревни, он должен вначале произвести достаточно пищи, чтобы прокормить свое домашнее хозяйство. Производя больше пищи, чем ему нужно, он создает излишек, который по определению является богатством. Циркуляция фермерского богатства стимулирует дальнейшее производство, потребление и передачу энергии между остальными жителями деревни, обладающими другими умениями.

Учитывая то, насколько наша культура озабочена материальной сферой, не удивительно, что мы измеряем богатство в терминах физического имущества, в частности денег. Аристотель более двух с половиной тысяч лет назад предвидел проблему, которую таит в себе приравнивание денег к богатству. Он писал: «Кто богат монетами, все равно может испытывать недостаток в необходимой пище». Иными словами, Аристотель понимал, что люди, одержимые алчностью и ищущие денег просто ради денег, путают инструмент богатства (деньги) с самим богатством.

Так что же в действительности представляет собой богатство? Само английское слово wealth («богатство») происходит от староанглийского weal, которое означает «благополучие». В своем изначальном контексте богатство — это комфорт, здоровье, счастье и удовлетворение. Отцы-основатели ясно осознавали значение слова «богатство», когда писали в Декларации независимости, что все люди «наделены их Творцом определенными неотъемлемыми правами, к числу которых относятся право на жизнь, свободу и стремление к счастью».

Сопоставляя успешную экономику клеток с нынешней несостоятельной глобальной финансовой системой, мы можем выделить четыре фундаментальных экономических принципа, которыми руководствуются клетки, и увидеть, насколько отклоняется от этих принципов человеческая экономика.

Принцип первый: богатство — это благополучие

В своем трактате о человеческой экономике Аристотель писал, что город рождается для обеспечения базовых потребностей выживания, а затем существует для того, чтобы люди жили хорошо. То же самое касается и человеческого тела. Клеточное сообщество, составляющее нашу кожу, кости, кровь и так далее, рождается для обеспечения базовых потребностей выживания отдельных клеток, но затем существует ради общего благополучия тела.

Фундаментальное различие между успешной экономикой тела и провальной экономикой человечества состоит в диаметрально противоположном понимании того, что такое благополучие. Когда клетки собирались в сообщества (жизненные формы), их экономика была сориентирована не на обогащение индивидуумов, но на благополучие коллектива, то есть на богатую жизнь всего сообщества.

Хотя отцы-основатели ценили индивидуальную свободу, они понимали, что для процветания всех отдельных индивидуумов необходимо создать здоровое содружество — форму правления, где власть принадлежит народу. К сожалению, за полтора столетия доминирования научного материализма и дарвинизма идея содружества была отброшена и уступила место совокупности конкурирующих между собой индивидуумов, каждый из которых стремится к богатству только для себя.

Богатство здоровой экономики измеряется в терминах изобилия, то есть способностью общества производить больше, чем ему нужно для выживания. В природной экономике клеточное сообщество становится богатым лишь после того, как удовлетворены базовые потребности каждой отдельной клетки-гражданина. Не бывает так, чтобы клетки одного органа копили для себя энергию, тогда как клетки другого органа голодают.

Если говорить об этом фундаментальном принципе клеточной экономики, то человеческая экономика бьет мимо цели — она грешит, подобно лучнику. Наша противопри-родная экономическая политика окрашена дарвинистскими иллюзиями, будто жизнь представляет собой бесконечную борьбу за выживание. Такой агрессивный подход выделяет конкуренцию между индивидуумами как основную движущую силу эволюции. Будучи запрограммированной в нашу систему верований, эта иллюзия оправдывает и поощряет эгоистическое поведение отдельных людей в ущерб сообществу. Экономика, движимая уверенностью в том, что выживают только наиболее приспособленные, видит своих кумиров в таких индивидуумах, как индийский промышленник Лакшми Миттал и телекоммуникационный магнат из Мексики Карлос Слим Элу, которые накопили для себя по 50 миллиардов долларов, тогда как 80 % жителей планеты вынуждены выживать менее чем на десять долларов в день.

Нынешняя ситуация в человеческой экономике в корне противоречит успешному клеточному принципу, согласно которому первым делом инвестиции идут на обеспечение здоровья и социального благополучия всех граждан. Клеточная логика проста: здоровое счастливое население неизбежно производит еще больше богатства для всех. Последствия того, что экономическая система не в состоянии сделать благополучие общества своим первейшим приоритетом, представляют серьезную угрозу для выживания человечества.

Войны, кризис здравоохранения, непропорционально большое количество граждан в тюрьмах — все это проявления недостатка благополучия в обществе. Падение производительности из-за утраты гражданами трудоспособности и колоссальные расходы на поддержание военной машины еще больше ограничивают и истощают богатство Америки.

Наш экономический коллапс усугубляется культурным программированием, которое отождествляет благополучие с процветанием экономики, а собственное достоинство с личным капиталом. Такое поведенческое программирование на подсознательном уровне толкает нас к приобретению все большего количества материальных ценностей в попытке обеспечить свое счастье и удовлетворенность жизнью.

Состоятельность такого программирования была серьезно поставлена под вопрос, когда британский журнал New Scientist опубликовал неожиданные результаты всемирного ценностного опроса, проведенного в 2003 году в шестидесяти пяти странах мира. По результатам оказалось, что самыми счастливыми странами в мире являются Пуэрто-Рико и Мексика. Несмотря на тяжелое экономическое положение этих стран, их жители больше всего удовлетворены жизнью. А кичащаяся своим богатством Америка заняла в этом списке лишь шестнадцатое место! Очевидно, экономическое процветание не эквивалентно благополучию.

У всех народов, которые оказались самыми счастливыми (по материалам опроса), есть одна общая черта: сильное ощущение общинного единства — то, что и является показателем истинного содружества. Более того, исследования показывают, что, когда базовые потребности людей удовлетворены (уверенность в завтрашнем дне, безопасность и здоровье), их счастье и удовлетворенность в наибольшей степени зависят от личных взаимоотношений — с самим собой, с партнером, с родными, друзьями и соседями.

Данные этого исследования — плохая новость для ориентированных на потребление жителей Запада, поскольку демонстрируют, что потребление не облегчает поиск счастья, но, вполне возможно, гонит счастье от нас. Одержимые экономическим процветанием, люди работают целыми днями, чтобы заработать денег на приобретение вещей в надежде, что те сделают их счастливыми. При этом они так озабочены погоней за деньгами, что у них просто не остается времени на межличностные взаимоотношения, которые на самом деле и обеспечивают благополучие.

Принцип второй: экология и экономика — одно и то же

В течение последних 1200 лет цивилизация Запада программировала себя верить, что мы, люди, отдельны и отличны от среды, в которой живем. Такое мнение обусловлено мнимыми истинами предыдущей монотеистической парадигмы, согласно которой люди пришли на эту планету в результате особого акта божественного вмешательства — уже после сотворения всех остальных животных и растений.

Когда формированием базовой парадигмы занялся научный материализм, дарвинизм предложил совсем другую историю происхождения человека, но вывод из этой истории следовал ничем не лучший: мы оказались на планете по чистой случайности в результате произвольной последовательности произвольных мутаций.

Это искаженное восприятие своих корней, поощряемое как монотеистической теорией божественного творения, так и научной теорией эволюции, подразумевает, что люди отделены от среды, в которую погружены. Тогда как монотеизм учит, что якобы человеку дана власть над биосферой, научный материализм усугубляет нашу отделенность от среды утверждением, что миссией науки является управление Природой и контроль над ней.

Ложное мнение, что мы будто бы независимы от среды, стало причиной опасных изъянов в наших методах управления экономикой. В частности, мы не смогли осознать, что основой всякого богатства является именно среда. Подлинный источник наших денежных накоплений — энергия солнца, питающая рост жизни в биосфере, и ограниченные ресурсы Земли, которые возникли в результате процессов, лежащих вне человеческого рынка, — они не часть нашей экономики и не финансируются ею.

Говоря словами бывшего экономиста, ныне переключившегося на естественные науки, Фредерика Содди, «первым капиталистом был хлорофилл». Молекулы хлорофилла осуществляют фотосинтез — процесс, посредством которого солнечная энергия преобразует воду и двуокись углерода в питательные молекулы сахара. Клетки растений накапливают заряженные солнцем молекулы сахара и используют их как в качестве строительного материала для своих метаболических структур, так и в качестве источника энергии собственного жизнеобеспечения.

Рост кукурузного стебля, от побега и до растения высотой со взрослого слона, возможен благодаря богатству (питательным веществам), которое было произведено хлорофиллом этого растения. Почти вся жизнь на планете, включая нас с вами, зависит от произведенных в процессе фотосинтеза молекул сахара.

Экономисты Карл X. Уилкен и Чарльз Уолтере продемонстрировали, что абсолютно все богатства изначально входят в нашу экономику в виде сырья, поставляемого Природой. Уилкен утверждает: «Все богатство приходит из земли». Плоды на деревьях, лесные ягоды и урожай пшеницы на поле; дикие животные и подземные минералы — все, что обладает осязаемой ценностью, можно найти на земле и в земле или же оно произрастает из земли. И даже в условиях современной киберэкономики без продуктов земли жизнь погибла бы.

Чарльз Уолтере в своей книге «Непрощенные» приводит внушительный пример того, как Природа производит богатство. Представьте себе, что весной вы сажаете в почву кукурузное зернышко. Если будет достаточно солнца и дождя, то через несколько месяцев вырастет стебель кукурузы с нескольким початками, на каждом из которых будут сотни семян с таким же потенциалом воспроизводства. Ну как еще можно увеличить свое богатство в несколько тысяч раз за такой короткий промежуток времени? Наша среда воистину представляет собой рог изобилия, вечно производящий богатство.

Уолтерс, издающий журнал «Акр» для постоянно сокращающегося сообщества фермеров, в течение своей жизни стал свидетелем фактического исчезновения семейных ферм. Их все больше вытесняют агропромышленные предприятия. Эти предприятия сосредоточиваются на какой-то одной культуре и тупо выращивают ее, пренебрегая ритмами Природы и потребностями почвы. В результате получается ненатуральная пища и куча токсичных отходов. В то же время наука и технология дали цивилизации возможность безрассудно изымать из Геи минеральные богатства ради того, чтобы обеспечивать излишества монетарной экономики людей.

Наше непонимание того, что представляет собой хрупкая сеть жизни, делает людей слепыми к тому, какой чудовищный вред и опустошение мы причиняем Земле, когда разграбляем ее ресурсы, а затем наносим еще один удар по биосфере, загрязняя планету своими отходами.

Богатство биосферы, как и любого другого живого организма, является прямым отражением ее здоровья. Уничтожение дождевых лесов, открытые раны сырьевых карьеров, исчезновение целых биологических видов, токсичный смог, отравленные фармацевтами водоемы, могильники радиоактивных отходов и многие, многие другие рукотворные катастрофы подорвали благополучие Геи и ослабили ее способность производить богатство. Своими неуклюжими и нелепыми попытками властвовать над Природой мы, сами того не желая, нарушили естественный экологический баланс и вызвали в среде кризис, который сейчас угрожает нашему выживанию.

С точки зрения холистической парадигмы (а именно к ней мы ныне переходим) невозможно больше отделять свои денежные игры под названием «экономика» от последствий этих игр для планеты — особенно когда такие последствия губительны для окружающей среды. Природа обеспечивает человеческое сообщество жизненно важными дарами, которые экономисты могли бы классифицировать как товары и услуги. Базовые товары — пища для жизни и строительные материалы для жилищ. Базовые услуги — очищение, хранение и распределение воды, ассимиляция отходов, обеспечение баланса между кислородом и двуокисью углерода в атмосфере и управление климатическими силами. Товары и услуги, предоставляемые средой, обозначаются термином услуги экосистемы. И хотите верьте, хотите нет, но благополучие человечества полностью зависит от непрерывных поставок услуг экосистемы, осуществляемых Природой.

Все затраты на производство товаров и услуг окружающей среды полностью берет на себя наша Мать Земля. Если бы людям приходилось платить деньги за услуги экосистемы, то стоимость нашей жизни чудовищно возросла бы. Но поскольку стоимость товаров и услуг, поставляемых окружающей средой, не учитывается глобальной системой ценообразования, обновляемым услугам экосистемы часто уделяют очень мало внимания при формировании экономической политики.

Нравится нам это или нет, происходящие ныне глобальные кризисные процессы вынуждают нас адекватно оценивать интересы Природы при принятии экономических решений. Человечество начинает осознавать, что дальнейшее пренебрежение ролью услуг экосистемы в экономике может в конечном счете поставить под угрозу саму жизнь человека на этой планете.

В 1997 году журнал Nature опубликовал результаты фундаментального исследования, в котором принимали участие биологи, климатологи, экономисты и экологи, работающие в университетах во всех концах Соединенных Штатов. Исследователи сделали то, чего никто прежде не делал: повесили ценники на вклады естественной среды в нашу экономику. Отследив 17 важнейших услуг экосистемы, ученые пришли к выводу, что совокупный вклад среды в наше благосостояние по самым скромным оценкам составляет в денежном выражении 33 триллиона долларов ежегодно. Эта огромная пугающая сумма приблизительно вдвое превышает валовой национальный продукт (ВНП) всей мировой экономики. Выводя это астрономическое число, исследователи попытались оценить в денежном выражении стоимость вклада десяти экосистем, включая океаны, леса, болота, пустыни и — да-да! — даже городскую среду. Эти природные услуги, которые мы привыкли воспринимать как сами собой разумеющиеся факторы жизни, — это то, что делает экосистема для очищения воздуха, для распределения воды, для производства еды, для обеспечения нашего отдыха на природе и так далее.

Поскольку все экономические системы на планете просто рухнули бы без услуг, предоставляемых экологическими системами жизнеобеспечения, реальный вклад среды в экономику бесконечно велик. Или, пародируя рекламу кредитных карточек: «Стоимость биосферной системы жизнеобеспечения составляет 33 триллиона долларов; вклад Природы в наше существование бесценен».

Зная денежную стоимость экологических услуг, мы можем по-новому взглянуть на то, какие последствия имела бы их утрата. Самое время задуматься, стоят ли чьи-то потенциальные прибыли того, чтобы рисковать нашей общей экосистемой.

Чтобы создать экологически устойчивую экономику, цивилизации придется пойти по стопам наших предков-анимистов и научиться чтить Мать Землю, ухаживая за ее Садом. Ради собственного выживания нам нужно разработать экономические стратегии, которые принимали бы в расчет огромный вклад окружающей среды в наше хозяйство, а следовательно, включали бы в себя финансирование мер по восстановлению и сохранению планеты, которые будут способствовать богатству и благополучию человеческой цивилизации.

Принцип третий: эффективность — ключ к процветанию

Живые системы — от клеток и до людей — и живые сообщества таких систем должны эффективно управлять своей энергетической экономикой, чтобы обеспечивать собственное выживание и в конечном счете процветать. Парафразируя отца Сардуччи, богатство организма основано на его способности вырабатывать больше энергии, чем он использует.

Как видно из индекса выживаемости, который мы вывели в главе 12 «Самое время углубиться в себя», успех любого организма, включая человечество, зависит от того, насколько эффективно он использует энергетические ресурсы. Для людей, запрограммированных верить, что природные ресурсы неограниченны, вопрос эффективности с практической точки зрения неактуален — ведь мы всегда можем взять еще ресурсов, говорят они. При экономике, где правит золото, при экономике, опирающейся на современную материалистическую парадигму, целые народы считают приемлемым добывать и расходовать невоспол-няемые природные ресурсы и определяют эту практику как экономический успех. Такая эгоистическая близорукость обусловила обособление нашей экономической системы от мира Природы, на который она опирается.

Но поскольку мы являемся частью Геи — живой Земли, то несем ответственность за все, что изымаем из ее недр и, наоборот, выбрасываем в биосферу. На протяжении многих тысячелетий мы не очень хорошо осознавали эту ответственность, поскольку наш биологический вид был не в силах изъять из природы достаточно много сырья или выбросить в нее достаточно много мусора, чтобы это оказало сколько-нибудь ощутимое влияние на наш огромный мир. Теперь все иначе. По данным отчета Всемирного фонда дикой природы и организации Глобальный экологический след, опубликованного в 2006 году, человечество пожирает природу с небывалой скоростью. Если нынешние тенденции сохранятся, то к 2050 году нам для обеспечения своего выживания потребуются ресурсы двух таких планет, как Земля. Генеральный директор Всемирного фонда дикой природы Джеймс Лип отметил в связи с этим: «А если бы все в мире жили так, как американцы, нам потребовалось бы пять планет».

Естественный предел столь неестественного роста наступает тогда, когда биологический вид обнаруживает, что сожрал всю доступную еду. Вот научный термин, описывающий такую ситуацию: вымирание.

Люди — самые расточительные организмы на планете. Вместо того чтобы разумно налаживать гармоничные взаимоотношения со средой, одержимые прибылью корпорации даже поощряют неэффективность, когда она способствует извлечению краткосрочной прибыли. Например, задумайтесь над поведением бандитов из топливной промышленности, которые спешно разоряют природные запасы нефти и заодно побуждают автопроизводителей выпускать все более жадные до бензина внедорожники — доходы растут, а жизнь страдает.

С другой стороны, мы можем сократить или даже выплатить свой долг перед природой, развивая технологии, способствующие нашей эффективности. Достаточно вспомнить времена до компьютеров, Интернета, сотовых телефонов и автоответчиков, чтобы понять, насколько современные технологии улучшили эффективность нашего труда и при этом снизили нагрузку на среду.

Фундаментальной движущей силой, лежащей в основе объединения людей в сообщества, является поиск благополучия — именно это отцы-основатели называли «стремлением к счастью». В противоположность этой благотворной тенденции и ради обеспечения собственного благополучия в ущерб всему остальному миру корпорации программируют людей верить, будто удовлетворенность жизнью зависит от того, сколько материальных богатств ты приобретешь и накопишь. Они твердят, будто бы все, что нам на самом деле нужно для счастья, — это «Феррари», «Ролекс» и обклеенная 18-каратными бриллиантами открывалка для пива. Но ничто из перечисленного не отображает, а тем более не обеспечивает нашего внутреннего ощущения благополучия. И если вы потратите свои деньги на приобретение этих вещей, они в действительности не сделают вас богатыми.

Реклама вкрадчиво спрашивает: «Может ли что-то лучше продемонстрировать твою любовь к ней, чем колечко с бриллиантом?» Но на практике выясняется, что любовное письмо или стихотворение глубже трогает сердце возлюбленной, чем бриллианты, которые к тому же на бытовом функциональном уровне ни на что не годны — разве что порезать стекло.

Вероятно, стоит подумать о том, что мы нуждаемся не в материальных вещах как таковых, но в той практической пользе, которую можно из них извлечь. Стоит нам это осознать, и мы поймем, что наиболее эффективна та экономика, которая извлекает максимум счастья и благополучия из каждого бакса затраченной энергии.

Принцип четвертый: валюта должна отображать реальное богатство

С тех пор как на этой планете развилась жизнь, организмам приходится поддерживать свое существование, инвестируя энергию в модели поведения, обеспечивающие еще больше жизненно важной энергии. Как только сообщества стали достаточно велики и появилось разделение труда, возникла необходимость в создании системы обмена, чтобы каждый индивидуум мог получать товары и услуги, созданные в результате энергетических вложений со стороны других индивидуумов сообщества.

Как гласит поговорка, «необходимость — мать изобретения». И в данном случае были изобретены деньги. Они представляют собой инструмент, используемый для оплаты товаров и услуг, а также погашения долгов. У денег есть три функции: они являются средством обмена, представляют собой единицу учета материальных благ и служат средством сбережения.

Давайте сравним эти функции с функциями молекул АТФ, которые, как вы помните, являются энергоемкой межклеточной валютой живого организма. В результате мы убедимся, что молекулы АТФ действительно являются первой валютой планеты, ибо они эффективно осуществляют все три ключевые функции денег.

Функция первая — средство обмена. АТФ — это средство обмена, которое можно транспортировать через пространство и через время. Как наличные деньги, так и АТФ удобны для обмена и помогают устранить неэффективность, характерную для бартерной торговли, что в равной степени касается как организма, так и общества. Вы только вообразите себе, насколько неудобно было бы обмениваться реальными товарами. Представьте себе рекламное объявление: «Смена масла и наладка двигателя — всего за три цыпленка и половинку форели!» Или: «Меняю три жировые молекулы на восемь пищеварительных ферментов».

Функция вторая — единица учета. Каждая молекула АТФ содержит строго определенное количество пригодной для потребления энергии. Следовательно, АТФ служит единицей учета, поскольку представляет собой естественную стандартную единицу измерения, которая может быть использована для рыночной оценки товаров и услуг, а также для других трансакций. Введение единиц учета облегчает процесс обмена: «Смена масла — 15 АТФ. Наладка двигателя — 35 АТФ. Сегодняшний бонус — скидка 10 % на обе услуги». Итого — всего 45 АТФ. Это проще, чем пытаться представить в числовом выражении половинку форели.

Функция третья — средство сбережения. АТФ также позволяет делать сбережения, — иными словами, эта молекула представляет собой продукт, который можно эффективно копить, хранить, а затем востребовать, и при этом после востребования она сохраняет свою полезность. Энергетическая ценность молекулы АТФ, которая хранилась где-нибудь в течение миллиона лет, в точности идентична энергетической ценности только что созданной молекулы. В противоположность этому цена доллара, франка, евро и иены изменяется едва ли не ежеминутно.

АТФ представляет собой товарные деньги, то есть валюту, стоимость которой определяется ценностью материала, из которого она производится. В противоположность этому валюты человеческой цивилизации задумывались как репрезентативные деньги (и таковыми одно время являлись), то есть они были связаны прямыми и фиксированными взаимоотношениями с обеспечивающими их материальными ценностями, однако не содержали эти ценности в себе. Репрезентативными деньгами некогда служили американские доллары, известные также как «серебряные сертификаты», поскольку они обеспечивались соответствующим количеством серебра, хотя сами банкноты были сделаны из бумаги.

Сегодня доллары США представляют собой декретные деньги. Это такая разновидность бумажной валюты, ценность которой определяется правительственными указами, или декретами. Функциональность подобных денег обусловлена не их естественной ценностью и не гарантиями, что их можно обменять на золото, серебро или другой драгоценный металл, а постановлением правительства, согласно которому граждане страны обязаны принимать эти бумажки в качестве платежей.

В большинстве стран давно уже ходят декретные деньги, не обеспеченные золотом или серебром, — средство обмена, не обладающее никакой самостоятельной ценностью. Если вы сомневаетесь, попробуйте питаться деньгами. Возможно, банкноты вашей страны и богаты клетчаткой, но питательных веществ в них очень мало. Но самое удивительное то, что банкнота в сто долларов обладает не большей питательной ценностью, чем долларовая бумажка!

Томас Джефферсон выразил свое беспокойство по поводу ценности репрезентативных денег так: «Бумага — это бедность… это лишь призрак денег, но не сами деньги». Джефферсон понимал, насколько незавидной будет судьба народа, использующего репрезентативные деньги, поскольку ценность и доступность этих денег определяется теми, и только теми людьми, которые их печатают.

Тут важно вспомнить, что колониальные чеки, о которых мы уже говорили в главе 9 «Дисфункция на перекрестке», тоже были бумажными деньгами, и все же эта декретная валюта (сама по себе ничего не стоящая) послужила ключевым фактором процветания колоний. Как так получилось? Хотя эти деньги не были обеспечены золотом или серебром, за ними стояло нечто более важное, чем драгоценные металлы, — подлинная ценность натуральных товаров и полезных услуг, которые хотели и могли производить жители американских колоний. Чтобы понять различие между этим естественным процветанием и той экономической ситуацией, в которой мы оказались ныне, нужно разобраться, откуда вообще берутся деньги.

Откуда берутся деньги

Итак, откуда берутся деньги — будь то доллары, фунты, франки или евро? Ну как же — из Федерального резервного банка, Банка Англии, Швейцарского национально банка и Европейского Центробанка соответственно. Названия этих печатных предприятий звучат очень внушительно — возникает ощущение, что они представляют собой государственные институции, миссия которых состоит в обеспечении благополучия общества. Вовсе нет. Все они представляют собой частные корпорации, первейшая задача которых состоит в том, чтобы обеспечивать прибылью тех, кому подфартило стать их акционерами!

Чтобы понять, каким образом банк создает деньги, задумайтесь о том, что происходит, когда вы приходите в банк за займом. Возможно, вы полагаете, что берете взаймы сбережения другого человека, которые тот отнес в банк ради того, чтобы получить процент. Отнюдь. Банки, обладающие правом выпускать в обращение деньги, работают по системе частичного резервирования. Это означает, что они имеют право напечатать в десять раз больше денег, чем у них есть на клиентских депозитах. Другими словами, они в буквальном смысле создают 90 % своих денежных ресурсов из ничего!

А каким образом находящиеся в частных руках банки осуществляют свою корпоративную миссию получения прибыли? Они ссужают деньги под процент. Представьте, что вы берете у банка 1000 долларов в долг и за это удовольствие должны вернуть ему 1100 долларов. Откуда вы возьмете дополнительную сотню? Продадите другим людям свои товары и услуги. Верно, но откуда они возьмут деньги, чтобы вам заплатить? Ну как же, они могут занять в том же банке, где и вы, — под процент, конечно.

Предположим, население некоей страны составляет миллион человек и каждый гражданин берет у банка по 1000 долларов — деньги, необходимые стране для обеспечения функционирования экономики, основанной на денежном обмене. В результате банк ссужает жителям один миллиард долларов в банкнотах. При этом народ обязуется вернуть банку один миллиард долларов основной суммы кредита плюс сто миллионов долларов процентов. И откуда народ берет недостающие сто миллионов, чтобы вернуть банку? А ниоткуда. Негде брать. Ведь народ может только брать деньги взаймы и возвращать их, но не создавать — поскольку по закону создавать деньги могут только банки.

Ситуация, когда национальную валюту выпускают частные банки, приводит к возникновению экономики, основанной на долгах. При такой экономике в обращении никогда не бывает достаточно денег, чтобы выплатить основную сумму кредита плюс проценты. Лишь благодаря непрестанному экономическому росту и, соответственно, спросу на новые кредиты можно создавать достаточно денег, чтобы погашать прежние долги. Иными словами, долги порождают лишь новые долги.

Наращивание долгов неизбежно приводит к ситуации, когда несостоятельность заемщиков вынуждает банки лишать их права на выкуп заложенного имущества. Это имущество подлежит конфискации и распределению между акционерами банка. И поскольку ценность бумажек, которыми являются деньги, выданные людям взаймы, не сравнима с ценностью заложенного имущества, акционеры приветствуют лишение должников права на выкуп.

Этот безотказный механизм денежной игры был известен еще в Древнем Вавилоне. За много веков до того, как Иисус изгнал менял из храма, вавилонские жрецы Ваала прокручивали свои собственные денежные аферы. Каждую весну они выдавали крестьянам кредит на проведение посевных работ, ожидая выплат в период сбора урожая. И те же самые жрецы регулировали денежную эмиссию, внимательно следя за тем, чтобы в обороте никогда не было достаточно денег для оплаты всех выданных ими кредитов. В результате крестьянам приходилось просить их продлить кредит, и вследствие этого росли проценты. Эта схема повторялась из года в год. Как следствие, крестьяне неизбежно попадали в кабальную зависимость от жрецов, которые сами ничего не производили. Цивилизация Вавилона в конце концов рухнула — когда все производительные силы общества были низведены почти что до рабского статуса.

Экономист Ричард Котларц отмечает, что та же самая эксплуататорская схема, которая состоит в том, чтобы «ввести деньги в оборот путем выдачи кредитов, а затем требовать с должников больше денег, чем их есть в принципе, делая обслуживание долга невозможным», воспроизводилась в Персии, Греции и Риме — с одним и тем же результатом. Затем такая практика была возобновлена в эпоху колониализма и империализма. В наше время мы опять наблюдаем ее в монетарной политике Всемирного банка, Международного валютного фонда и других между-народных финансовых институций. Экономические киллеры эпохи глобализации безжалостно «мочат» развивающиеся страны, обещая им путь к свободе через кредиты на развитие, но на практике обращая в долговое рабство. Чем заканчивается такая политика? Тем, что господа банкиры рано или поздно убивают пресловутую золотую курицу, которая приносила им немереную прибыль.

Мы наблюдаем этот печальный сценарий, когда закрываются наши заводы. Их настоящее богатство (производственные ресурсы и трудолюбивые работники) никуда не девается, им не хватает лишь средств обмена (денег). На приобретение производственного сырья денег нет, на оплату труда денег нет. В результате люди остаются без работы.

Не удивительно, что такие провидцы, как Томас Джефферсон и Джеймс Мэдисон, выступали категорически против создания этой финансовой системы. Они понимали, что политическая свобода немыслима в условиях экономической эксплуатации. Без возможности выпускать свободную от долга валюту, основанную на стоимости природного богатства, общество обречено попасть в долговую яму — подобно крестьянам Древнего Вавилона.

Джефферсон пророчил: «Если американский народ когда-либо позволит банкам контролировать эмиссию валюты, тогда банки и корпорации (которые вырастут вокруг банков), используя вначале механизм инфляции, а затем механизм дефляции, примутся отнимать у людей имущество — до тех пор, пока дети не проснутся бездомными на континенте, завоеванном их отцами. Право выпускать деньги должно принадлежать не банкам, а Конгрессу и народу, избирающему этот Конгресс. Я искренне убежден, что право банков выпускать деньги представляет большую опасность для свободы, чем любые враждебные армии».

Как демонстрирует нынешний экономический кризис, количество имеющихся в обращении денег не обязательно отображает богатство общества. Например, задумайтесь над таким фактом: сельскохозяйственное производство в Америке в 1933 году (разгар депрессии) было приблизительно таким же, как и в 1929 году, до падения биржевого рынка. Но при этом совокупный доход всех фермерских хозяйств в денежном выражении в 1933 году был вдвое меньше, чем четырьмя годами ранее! Экономист Карл X. Уилкен обращает наше внимание на то, что урожай 1933 года содержал в себе столько же калорий, сколько и урожай 1929. Если бы наша валюта действительно служила средством сбережения, то цена продуктов сельского хозяйства не упала бы вдвое.

Такая переменчивость ценности наших денег значительно подрывает естественную экономику страны и порождает экономику совершенно неестественную. Дэвид Кортен, автор книги «Задачи новой экономики», прямо характеризует нашу нынешнюю финансовую систему как «денежную игру, в которой игроки используют деньги для того, чтобы делать деньги для людей, имеющих деньги, не производя при этом ничего ценного».

Цитируя книгу Кевина Филипса «Плохие деньги», Кортен сравнивает экономику Америки на пике ее глобального могущества (1950-е годы) с современной экономикой. В 1950 году производство составляло 29,3 % от валового внутреннего продукта страны (ВВП). К 2005 году доля производства упала до уровня 12 % от ВВП, тогда как так называемые финансовые услуги (что означает деньги, вложенные в рынок денег) составили более 20 % от ВВП.

Хеджевые фонды представляют собой рисковые предприятия, которые, по существу, занимаются тем, что используют взятые в долг деньги для того, чтобы брать в долг еще больше денег. Еще 20 лет назад данная финансовая услуга была едва заметна на экономическом ландшафте, а сейчас активы хеджевых фондов выросли до суммы в 1,8 триллиона долларов. При этом в 2006 году эти фонды распоряжались в общей сложности четырнадцатью триллионами долларов.

В наши дни взятые взаймы деньги называют термином «кредитное плечо». Так вот, кредитное плечо ныне разорившегося и дискредитировавшего себя банка Lehman Brothers составляло 35 к одному, то есть это учреждение взяло взаймы по 35 долларов на каждый доллар своего капитала! Банкротство Lehman Brothers повлекло за собой 200 миллиардов долларов потерь для кредиторов.

В мире денежного маркетинга краткосрочная прибыль для финансовых воротил неизбежно означает убытки для страны в целом в долгосрочной перспективе. Кортен сообщает, что в течение последних трех десятилетий «доходы от роста производительности в производственном секторе экономики практически в полном объеме перекочевали в карманы игроков Уолл-стрит — в качестве процентов, дивидендов и платы за финансовые услуги».

Пытаясь свести концы с концами в условиях экономики, где происходит стремительное падение реальной ценности доллара, американцы стали брать деньги в долг, чтобы платить за потребительские товары. Смотрите-ка, вы можете даже в забегаловках быстрого питания расплачиваться по кредитной карте, наращивая долг вместе с жирком. Финансовые институции увеличивали кредиты очень охотно, и к 2007 году общий долг простых граждан по ипотеке и по кредитным картам составлял 13,8 триллиона долларов, что сопоставимо с ВВП того же года! Самое время отнимать у людей залоговое имущество!

Преодолеть неудовлетворенность и жадность — реальные деньги, опирающиеся на реальное богатство

В отрезвляющем свете нынешних финансовых потрясений вполне естественно задаться вопросом, кто несет ответственность за плачевное положение дел. Нужно ли винить банкиров, капиталистов, корпорации или политиков? Несомненно, финансовая машина под названием «корпорации» несет определенную ответственность — поскольку корпорации очень удобно для себя абстрагировали свою прибыль от того, в какую цену обходится их доходная деятельность окружающей среде. Но если мы сейчас просто назовем поименно несколько таких злодеев, то не усвоим главный урок: по существу, все люди несут коллективную ответственность за сложившуюся ситуацию, поскольку раз за разом мы все соглашались с происходящим.

Это особенно верно в современном обществе, где бедняки мечтают выиграть в лотерею, представители среднего класса используют кредитные карточки, чтобы немедля удовлетворять свои желания, а богачи накапливают намного больше богатства, чем им когда-либо понадобится в жизни.

Благодаря вбитой в наши головы вере, что якобы «выживают лишь наиболее приспособленные», страх, будто нам чего-то не хватит, настолько проник во все сферы жизни, что людям сложно даже представить любое другое состояние бытия. Этот запрограммированный страх накопился в наших мозгах подобно долговым процентам. К тому же материалистическая наука и дарвинисты предоставляют нам массу исторических свидетельств того, что неудовлетворенность и жадность являются неотъемлемой частью человеческой природы — ведь именно так они твердят, верно?

Человеческая цивилизация шла на поводу у денег в течение трех тысячелетий. А как хорошо было бы сделать так, чтобы именно деньги приспосабливались к потребностям человеческой жизни. К счастью, сейчас среди экономистов появляется все больше имагинальных клеток человеческого сообщества. Они помогают нам увидеть то, что находится за пределами существующей денежной матрицы, и пытаются разработать что-то новое. Например, Стефан Зарленга предложил проект денежной реформы, который в равной мере созвучен программам как консервативных популистов, так и либералов и к тому же не противоречит идеям основателей Америки:

1. Прекратить печатание денег частным предприятием «Федеральный резервный банк» и вместо этого ввести свободные от долгов деньги, соответствующие ценности совокупного богатства страны.

2. Прекратить использование банковской системы частичного резервирования и позволять банкам зарабатывать деньги только путем предоставления кредитов из тех денег, которые у них есть на руках.

3. Добавлять новые деньги в систему не в качестве чьих-то долгов, но в качестве государственных грантов на восстановление инфраструктуры и на создание рабочих мест, позволяющих производить реальные ценности.

План Зарленги может показаться радикальным — и это действительно так. Однако мы сейчас находимся в весьма опасной ситуации и нам нельзя мешкать — слишком многое поставлено на кон. Поскольку мы уже осознаем необходимость демонтажа других бесполезных парадигм, почему бы нам заодно не избавиться от устаревших верований, касающихся того, что представляют собой деньги и какова их функция?

И, если уж мы обсуждаем большие перемены, самое время вспомнить предложение Ричарда Котларца вновь ввести практику юбилеев. В Ветхом Завете описана традиция объявлять каждый пятидесятый год юбилейным. В юбилейный год прощались все долги, а рабы получали свободу. Это делалось для того, чтобы ткань общества не ветшала в силу слишком большого имущественного неравенства.

Введение юбилеев сегодня стало бы настоящим торжеством. Очень своевременным торжеством. Представьте себе, как расцветет всемирный потенциал экономической самодостаточности, творчества и истинного жизнеобеспечивающего предпринимательства, когда будет снято бремя долгов. Вполне возможно, что в результате у нас высвободятся необходимые ресурсы для того, чтобы и вправду восстановить Сад Земли.