Глава 2. Сон: химия между механизмами и снами

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава 2. Сон: химия между механизмами и снами

В этой части мы будем изучать физиологические, психологические и феноменологические взаимодействия между снами и реальностью бодрствования. Этот раздел не предназначен в качестве основного источника информации по этому вопросу, но, тем не менее, он необходим для практики снов. Базовые знания в области физиологии сна обеспечивают фундамент для многих явлений и методов, к которым мы обратимся позднее. Мы начнем с того, что «неопровержимая наука» предлагает в качестве понимания этих реалий. «Неопровержимая наука», даже в самой лучшей интерпретации в конечном итоге полагает, что сон трудно объяснить без выхода за рамки физического …но мы прыгнули выше себя! Первыми…

Снятся ли сны всем?

Большинство исследователей согласны с тем, что в среднем у человека четыре-пять периодов снов за ночь (при этом под «ночью» понимается и день, если вы, например, работаете в ночную смену, а отсыпаетесь днем). В каждом периоде может быть любое количество сновидений. Многие люди могут удивиться тем, насколько занята их ночная жизнь. Большинство из нас знают тех, кто, когда его спрашивают, сняться ли ему сны, отвечает: «Мне никогда не сняться сны. Я сплю как бревно и не вижу никаких снов». Суть дела заключается в том, что каждому в большей или меньшей степени снятся сны. Предположение, что сны не снятся, остается только предположением. Это самовнушение — предположения создают опыт, а опыт создает предположения. Суть в том, что бессознательный разум сотрудничает с той реальностью во время бодрствования, которая у человека есть, чтобы сохранить его/ее картину мира.

С другой стороны, есть и другие люди, которые помнят один или более снов каждую ночь. Это все же небольшое количество по отношению к общему числу снов, которые снятся нам каждую ночь. Так почему же мы не помним большую часть сновидений? Ответ кроется в физиологии, или более конкретно в биохимии снов. Что еще более интересно, это то, что мы можем существенно повлиять на нашу внутреннюю биохимию с помощью психологических средств. Вот первое, почему мы хотим обратиться к физиологии сна.

Сны и быстрый сон

Сны снятся, в первую очередь, во время быстрого сна, а иногда во время медленноволнового (небыстрого) сна. В 1953 году в лаборатории сна Университета Чикаго исследователь по имени Евгений Асеринский впервые обнаружил быстрый сон у детей. Он выяснил, что периоды активации ЭЭГ (волны мозга), которые происходят во сне, часто ассоциировались с очередями быстрого сна. Интуитивно Асеринский и его наставник Натаниэль Клейтман предположили, что быстрый сон и сопровождающееся физиологическое изменение пульса и дыхания происходят в то время, когда субъекты спят. Чтобы убедиться в этом, они начали будить спящих субъектов во время периодов быстрого сна. Когда субъекты проснулись, они сообщили, что находились как раз в середине сна!

Во время сна ввод информации блокирован (постуральная атония) везде, кроме мышц глаз. Новые исследования свидетельствуют о том, что быстрый сон — это действительное движение глаз по отношению к тому, что мы видим во сне, а не просто случайные движения. Хотя мнения по этому поводу разнятся, видимо во сне глаза двигаются так же, как и в бодрствующем состоянии (Гобсон, 1989). Например, если во время быстрого сна человек осматривает автомобиль слева направо, значит, и его глаза будут двигаться слева направо.

Ультрадианные ритмы

Задолго до того, как был признан быстрый сон, ученые обнаружили циркадианные ритмы. Циркадианные ритмы, основанные на светлых и темных циклах, функционируют как наши внутренние биологические часы. Они сбрасываются каждые 24 ± 0,5 часа, чтобы контролировать наши внутренние ежедневные ритмы.

Натаниэль Клейтман предположил, что у людей также есть внутренние ритмы тела, которые должны быть короче по продолжительности, чем успокаивающие циркадианные ритмы (Гобсон, 1989). Он проводил лабораторные исследования, чтобы изучить различные уровни человеческой бдительности, возбуждения, а также моторного поведения в состоянии бодрствования. В своих исследованиях он разработал Цикл Основной Активности Отдыха (BRAC).

Результаты исследования BRAC привели к открытию ультрадианных ритмов. Ультрадианные ритмы относятся к основным циклам отдыха и активности тела. Каждый человек активен в определенные периоды времени, а затем ему нужен отдых или перерыв (кофе-брейки, обед, прогулки, просмотр телевизора и т. д.) Ультрадианные ритмы короче по продолжительности, чем циркадианные, происходящие примерно 16 раз в день в периоды от 90 до 100 минут. В дополнение к этому Асеринский и Клейтман также признали, что сон происходил в цикл от 90 до 100 минут! Фактически они обнаружили, что BRAC и циклы сна одинаковы.

Чем различаются быстрый сон, сон и гипноз?

Цикл сна (ультрадианный ритм) продолжается в течение всего дня, так же как и цикл быстрого сна. Циркадианный ритм — это самый длинный цикл, затем идет ультрадианный ритм, а цикл быстрого сна самый короткий. Быстрый сон происходит на гораздо более тонком уровне днем, чем ночью. Вместе с тем микромускульные движения свидетельствуют о том, что быстрый сон можно наблюдать, т. к они продолжаются в течение всего дня. Во время сна эти движения становятся настолько очевидными, что исследователи могут легко наблюдать их в лабораторных условиях.

Как мы упоминали в книге «Учебные трансы» в соответствии с Эрнстом Росси, Милтон Эрисон, мировой эксперт по гипнотерапии, использует ультрадианные ритмы для того, чтобы содействовать трансиндукции у своих клиентов. Росси отметил, что в ходе сессии Эриксон часто работал с клиентами довольно продолжительное время. В какой-то момент Росси спросил Эриксона об этом, и Эриксон объяснил, что он хочет «позволить вещам развиваться» до тех пор, пока клиент не войдет в транс. Росси считал, что Эриксон ждал, пока транс произойдет естественно как функция ультрадианных ритмов клиента (Росси, 1982).

На наш взгляд, единственная разница между «выходом из транса» в течение дня по сравнению с ночным сном — это то, что один происходит в течение дня за пределами сна, а другой происходит ночью, когда проходит физиологический сон. В дневное время фаза отдыха ультрадианного цикла характеризуется обобщенным сдвигом к парасимпатическому возбуждению (т. е. ослабленное реагирование) и субдоминантным полушарным функционированием.

Этапы сна: гипногогические и гипнопомпические состояния

В дополнении существуют другие моменты, когда мы естественно переживаем состояния транса и подобия сна. Они происходят непосредственно до и после сна. Ученые относят к таким гипногогичесике и гипнопомпические состояния соответственно. Большинство из нас знакомы с этими состояниями, когда мы засыпаем и просыпаемся. В это время наша активность ЭЭГ (волны мозга) — это в основном альфа-активность, которая происходит параллельно между сном, трансом и субдоминантной полушарной активностью. Из-за альфа-состояния это идеальное время для раскрытия творческого потенциала, планирования, инкубации сна и воспоминания о сне (Браун, 1991).

1) Гипногогическое состояние

В гипногогическом состоянии мы лежим, и наше тело начинает расслабляться. Наши мозговые волны замедляются из беты в альфу. Вы когда-нибудь засыпали, смотря фильм, и он становился частью содержания сна? Это обычно для гипногогических состояний. Они подобны сну, но не так устойчивы и интенсивны, как в быстром сне.

Засыпая, общим для некоторых людей является испытывать внезапные, прерывистые движения тела. Эти движения и подергивания происходят, т. к. восходящая ретикулярная система включения (ARAS, которая нас будит и заставляет нас быть внимательными в течение дня) добровольно отключает мышечные движения. Дергания зависят от того, насколько мы были заняты в течение дня и как много стресса пережили. Это похоже на переключение скорости в автомобиле от 60 км/ч до 0 км/ч, по сравнению с переключением от 25 до 0 км/ч. Из-за внезапного переключения ощущения падения являются частыми в гипногогическом сне.

2) Гипнопомпическое состояние

Гипнопомпическое состояние начинается тогда, когда мы просыпаемся, и сохраняется до тех пор, пока мы начинаем двигаться в постели. Ключ к пребыванию в этом состоянии — это оставаться неподвижным с закрытыми глазами. Это очень творческое состояние для решения проблем и планирования распорядка дня. А также самое легкое состояние для того, чтобы вспомнить сны предыдущей ночи. Гипногогические и гипнопомпические состояния — это благоприятное время для практикования инкубации сна, позитивных предложений, медитации и исцеляющих мыслей.

Цикл сна начинается…

Когда заканчивается гипногогическое состояние, начинается цикл сна. Каждый цикл сна состоит из четырех ступеней, все из которых называются небыстрый сон. Технически это «нисходящие стадии», т. к. мы собираемся спать; быстрый сон фактически выходит из сна и называется «восходящим». Период времени, который мы проводим в каждом состоянии варьируется всю ночь и изменяется в зависимости от возраста. Например, наш самый глубокий сон обычно происходит в течение первых трех часов, приблизительно во время первых двух циклов сна. Этот период небыстрого сна характеризуется обширным этапом IV сна. Этап IV — это самый глубокий уровень сна с наименьшей активностью. Этот «спящий» период, который необходим для тела для восстановления сил от повседневной усталости и стресса. Когда наступает утро, сон этапа IV больше не нужен, поэтому этап III может идти непосредственно к этапу I восходящего сна (быстрого сна).

Таблица 2.1: ЭЭГ небыстрого сна

(Гобсон, 1989)

Во время этапа IV сна, в первую очередь, излучаются дельта-волны. Это когда уже большинство людей полностью уснули. Интересно, что когда исследователи будят людей из дельта-сна, который является небыстрым, они говорят, что им снились сны. Тем не менее, эти сны не такого типа, как в быстром сне. Во многих случаях эти сны не имеют какого-то психического содержания, они, как правило, линейного характера по природе и обычно слуховые. Визуальный компонент, если он вдруг существует, был бы более эквивалентен обычной, пробуждающейся реальности, чем странные образы «вне времени», которые представлены в быстром сне. Когда цикл сна подходит к завершению, происходит быстрый сон.

Сновидения и цикл сна

В первом цикле сна ночью быстрый сон происходит только за десять минут до самого конца цикла. (Помните, что каждый цикл сна длится 90-100 минут). Т. к. сон прогрессирует, каждый период сновидений удлиняется до последнего периода, во время которого может присниться до 90 % снов. Во время последнего цикла происходит, а иногда может и не происходить этап IV. Последний цикл — это главный сон. Знание этого очень важно для того, чтобы запомнить сон и правильно его интерпретировать.

Сны, которые сняться ближе к утру, запоминаются лучше всего, в то время те, которые сняться вечером, помнятся очень мало. Первые и второй цикл, возможно, это самые неосознанные сны, у них самые короткие периоды сна.

Осознанные сны снятся под утро, т. к. цикл сна увеличивается, тем самым увеличивая шансы понимания того, что во сне происходит.

Механизм реальностей нашего быстрого сна

Во время быстрого сна сердечный ритм и кровяное давление увеличиваются. Психическая деятельность похожа на нормальную активность при бодрствовании. Мозг очень активен, т. к. тело мало движется или не движется вообще. Благодаря препятствующей мышечной реакции (постуральная атония) тело полностью расслаблено и почти кататонично. Парадоксально, но существует повышенный уровень осведомленности и психической активности, о котором свидетельствуют мозговые волны, кровяное давление и пульс. Волны ЭЭГ называются волнами ПГО, расходящиеся лучами из ствола мозга через коленчатое (визуальное) тело в затылочную долю (визуальная/ассоциативная область) коры. Эти волны означают, что театр снов открыт для работы!

На данном этапе наш внутренний опыт также реален, как и в обычной повседневной жизни, за исключением только двух возможных фундаментальных различий. Первое — когда мы спим, наш мозг активизирует мышечный рефлекс ингибирования (постуральная атония), поэтому мы физически не действуем во время сна. Нам может сниться, что мы летаем, гуляем или бегаем, но в действительности мы не просыпаемся и не делаем этих вещей. (Если хотите знать, лунатизм и другие подобные явления являются результатом неправильной работы ствола мозга по выключению мышечного ингибирования). Хотя в большинстве случаев лунатизм — это не результат того, что люди действуют вне своих странных снов при быстром сне, т. к. это происходит во время небыстрого сна. Интересно, как мы упоминали ранее, единственные мышцы, которые свободно двигаются — это мышцы глаз. Это ведет нас ко второй возможной разнице, которая связана с видением и другой сенсорной информацией. В снах почти вся информация собрана внутри. Например, когда мы спим, наши глаза закрыты. Мы не получаем визуального ввода извне так, как при бодрствовании. Таким образом, вместо того, чтобы внешние световые волны стимулировали рецепторы в наших сетчатках, наш мозг посылает свои собственные внутренние сигналы в виде волн ПГО.

Во многих отношениях наша внешняя реальность настолько реальна (или нереальна), насколько мы видим в наших снах. В обоих случаях мы делаем по сути то же самое: мы строим реалии. Так что даже в нашей бодрствующей реальности то, что мы видим вне — это заблуждение. Как это возможно? Наши глаза получают световые волны, которые отражаются от объекта (объектов) в нашей линии обзора. Наш мозг вычисляет световые волны и проверяет эту новую информацию в отношении данных, уже хранящихся в наших нейронах. В результате соответствие или несоответствие определяет, можем ли мы идентифицировать объект или нет. Наше определение зависит меньше от внешней информации, а больше от информации, которая у нас внутри.

Давайте сделаем шаг вперед и взглянем на гипноз, чтобы посмотреть, как эти различия становятся еще туманней. Поверхностно большинство стимуляции в гипноз (как и в сон) создаются внутри. Конечно, предложения делает гипнотерапевт, но достаточно часто субъект просто принимает это за стимуляцию (предложения) в свою собственную внутреннюю реальность значимым образом. Субъекты могут делать это с маленьким прерыванием транса. Это объясняет, почему расплывчатый, двусмысленный язык часто более эффективен для стимулирования транса, чем конкретные формулировки. Почему? Потому что мы естественным образом «заполняем» неопределенность нашими собственными изображениями, звуками, мыслями и чувствами. Сны днем работают таким же образом. Наше внимание внутри, и мы ограничиваем внешнюю сенсорную информацию в пользу внутренне созданных представлений.

Наш опыт с клиентами, у которых депрессия, объясняет, как же это процесс может пойти наперекосяк. Одна из вещей, которую мы заметили у людей в депрессии, это то, что они проводят больше времени «внутри» себя, а не снаружи. Они уделяют внимание внутренней построенной реальности, которая становится все более и более оторвана от внешнего, сенсорного опыта. Информация, на которой они основывают свои чувства, быстро становится устаревшей, т. к. она идет от впечатлений и воспоминаний, которые у них в «хранилище»! Депрессия, как и многие психологические проблемы — это транс. Психоз — это транс, который не гнется очень хорошо от контекста к контексту. Один из очевидных способов прервать депрессию и другие психические расстройства заключается в том, чтобы перенести личность наружу и помочь ей стать участником настоящего сенсорного опыта. Это позволит выйти из транса и пробудить от плохого сна!

В целом, явление быстрого сна имеет важное сходство с реальностью и состоянием нашего бодрствования. Конечно, многие физиологические механизмы сна похожи на то, что происходит в трансе в состоянии бодрствования. Активность ЭЭГ (волн мозга) в гипнозе коррелирует с активностью альфа и тета. Гипноз также характеризуется ростом парасимпатической активности (расслаблением). В этом состоянии наш передний гипоталамус угнетает ретикулярную систему активации и способствует освобождению холинергических клеток, которые замедляют наши внутренние процессы. Это снижает нашу осведомленность о происходящем вокруг. Что все это означает? Это означает то, что мы начинаем придавать особое значение тому, что «внутри», а не тому, что «снаружи». Дневные сны, трансы, дремота, даже большая часть нашей объективной сенсорной осведомленности «заполнены» нашим собственными «вещами» изнутри. Важным является развить гибкость гармонировать, правильная гармония чего, это «снаружи», а что формируется внутри, это создать новые реалии, как обучение, рост и развитие.

Нейропептиды: их отток и приток во сне.

Как мы переживаем восхождения и падения в нашей жизни — нежность прикосновений любимого, величие зеленых пшеничных полей, охваченных ветром, возбуждение от сплава по реке, горе от потери любимого человека, комфорт с хорошей книгой холодным зимним вечером — сложная реальность идет параллельно с каждым нашим новым опытом.

Такая сложная реальность — это химия информации. Одной из основных деталей в этой системе являются нейропептиды (позднее мы поделим эту информацию на более мелкие главы). Каждая мысль сопровождается нейропептидом. Нейропептиды — это «химические послы», которых использует наше тело для внутренней коммуникации. Они являются одним из научных ответов по разделению разум-тело, т. к. они — мостики между мыслями и физической реальностью. Такие же нейропептиды, которые существуют в мозге, существуют и во всем теле. Они обнаружены в органах, тканях и крови. Сегодня в научных кругах термин «нейропептид» в принципе является неправильно употребленным. Этот термин был придуман, когда ученые считали, что пептиды расположены только в мозге и нервной системе. Однако в последнее время ученые имеют документальное подтверждение того, что на самом деле нейропептиды двигаются по всему телу.

Это открытие дает веру в то, что наши мысли передаются автоматически по всему телу через нейротрансмиттеры. Каждая часть тела общается с другой по средством этих химических посланников. Если мы счастливы, наша иммунная система счастлива тоже. Если мы в депрессии, функционирование нашей иммунной системы может быть тоже подвержено депрессии. Некоторые исследователи даже говорят, что эти нейропептиды — не только мостики между мыслями и физическим телом: они физические проявления мысли. Они одни и те же. Несмотря на то, что наши мысли самостоятельные, они связаны нейропептидами, или наши мысли и нейропептиды имеют разные описания одной и той же вещи, факт в том, что когда меняется одно, меняется и другое.

Какое отношение это имеет к снам и практике в этой книге? Ответ прост — более, чем вы можете подумать. Точно так же, как один конкретный нейропептид может быть связан с конкретной мыслью, состояния сознания могут быть связаны с биохимическими окружениями, которые состоят из множества комбинаций различных нейропептидов и нейротрансмиттеров. Биохимическое окружение сна отличается от окружения при бодрствовании. Кроме того биохимия сна отличается от других стадий сна, и тем не менее она очень похожа на биохимию гипноза.

Контроль потоков сознания

Существуют отлив и прилив, а также поток химических сообщений, которые нас будят, укладывают спать, помогают заснуть, исцеляют наше тело и помогают в интеграции новых знаний. Это отливы и приливы бодрствования и сна связаны одним классом нейропептидов под названием «нейромодуляторы», которые являются причиной радикальных изменений в химической среде нашего головного мозга. Нейромодуляторы задают тон в действии других нейропептидов. Они устанавливают поток, который регулирует поведение всех оставшихся нейропептидов.

Эта модель известна как модель взаимного взаимодействия. На одном конце спектра аминергические клетки, такие как серотонин и норадреналин, которые контролируют нас, когда мы бодрствуем. Они моделируют или контролируют симпатическое возбуждение. На другом конце спектра холинергические клетки, такие как ацетилхолин, контролируют нас, когда мы спим. Ацетилхолин моделирует парасимпатическое возбуждение, или расслабление. Ацетилхолин позволяет терять ассоциации, которые мы имеем в наших снах. Та часть мозга, которая является источником таких потоков сознания — это варолиев мост, расположенный в стволе головного мозга.

Когда мы просыпаемся, амины держат ацетилхолин под контролем. Это позволяет отслеживать и записывать сенсорный ввод. Амины удерживают нас от того, чтобы «зайти слишком далеко». Во время быстрого сна амины не сдерживают ацетилхолин, и происходят «галлюцинации». Холины создают причудливее изображения, соединения и отклонения реальности, которые строят сны. Интересно, что психотические люди, которые видят галлюцинации во время бодрствования, имеют низкий уровень норадреналина и серотонина, но зато более высокий уровень ацетилхолина. Так амины способствуют большому количеству границ вокруг нашего сознания, которые поддерживают нашу вменяемость. Если эти границы являются слишком жесткими, мы можем стать слишком линейными и ограниченными в восприятии мира.

Практика сна создает пути, которые позволяют нам добровольно разнообразить биохимию и тем самым изменить нашу реальность. Нам задали вопрос: «Значит ли, что это не произойдет в любое время, когда человек изменит свое мнение? Не меняет ли человек свою биохимию с того момента, как каждая мысль соответствует определенному нейротрансмиттеру?» Ответ — да. Но помните, все нейропептиды не одинаковы. Одно дело сделать рябь в океане, другое — изменить весь океан, его отливы и приливы. Практики сна имеют потенциал для изменения всего океана! Изменение пути, который мы имеем в реалиях сна и бодрствования, повлияет на многие «более маленькие» реальности внутри них, то есть на наши нейротрансмиттеры.

Например, рассмотрим осознанные сновидения. Осознанные сны — это способность быть сознательным во сне. Они требуют точности просыпания и знания того, что сон происходит, он в то же самое время остается в физиологическим. Когда нам снятся осознанные сны, мы добровольно испускаем норадреналин с помощью нашей префронтальной доли (наше намерение), тогда как потоки работают в противоположном направлении. В таком процессе наш варолиев мост получают сообщение и отвечает за отправку большего количества норадреналина. Мы научились точно управлять химическими потоками в нашем разуме по нашему желанию. Если бы мы могли научить этому психотических людей, они бы перестали быть такими, вполне возможно они смогли бы восстановить контроль над своим вниманием, чтобы остановить галлюцинации и заблуждения. Люди, которые видят осознанные сны, используют такой же механизм контроля внимания для осознания своих сновидений. Исследователи сна предполагают, что понимание механизма осознанных снов и возможность использовать его — это ключ для исцеления от психоза. Для подавляющего большинства, осознанность снов и другие практики в этой книге — ключи к пониманию реальностей, которые ограничивают нас, как например, «Я не могу…» или «У меня никогда не получится…»

Возьмем еще один пример, который менее велик, чем избавление от психоза, но, тем не менее, имеет фундаментальное значение для жизни как функциональное существование: обучение. Каковы взаимоотношения между обучением, снами и бодрствованию? В упрощенном варианте, чтобы выучить что-то, нам сначала нужно записать или кодировать это. Затем мы закрепляем это так, что оно становится интегрированными с тем, что мы уже знаем (так оно становится автоматическим), а позднее вспоминаем и используем информацию, когда необходимо. Для записи информации необходимы приливы аминов. Но, чтобы консолидировать наше обучение, нам нужны холинергические приливы, приливы сна. Вы можете знать кого-то, очень близкого вам, кто пытался за ночь выучить все вопросы к экзамену. Много кофе, мало сна. И возможно они получили хорошие оценки, но куда делась вся информация через день или два? Она исчезла. Почему? Было недостаточно времени для консолидации. Этот человек, которого вы знаете очень хорошо, возможно в долгосрочной перспективе использует меньше кофе и больше сна.

Заблуждение, считающееся экстремальным — это «обучение во сне», где пленки прокручиваются во время сна, чтобы выучить новый язык (новую информацию). Многие люди, которые занимаются этим, уверены, что они уже знают все до прослушивания кассет. Это происходит потому, что сон в частности имеет больше времени для консолидации, но не для записи. Неправильный поток для записи проходит во время сна.

В быстром сне наша память консолидирует новую информацию, которую она сохранила ранее в амине состоянии. Исследователи подозревают, что ацетилхолин способствует конверсии краткосрочной памяти в долгосрочную. Это как, если бы поток холин стер информацию во всех корковых схемах. Он облегчает распределение памяти для всех видов цепей, даже тех, которые не имеют никакого смысла, но могут быть связанны экспериментально, создавая тем самым гиперассоциации, которые характеризуют наши сны. Кое-что еще важное происходит во время сна. Наш мозг, то есть наш бессознательный разум, запускает программы, которые автоматически считывают информацию, записанную нами, и интегрирует ее с другой информацией, которая у нас уже есть. Широко распространенные связи осуществлены и повторяются в количестве 6 процедур (нейтральные программы или нейтральные моторные программы), и все повторения проходят без обычных физических последствий! Это больше, чем просто обучение. Это развлечение! Каждая реальность, которая у нас есть, каждая мечта — это неразрывный «прилив» в нашей химии. Реальность, однако, в том, что мы иногда забываем, кто регулирует эти приливы.

Почему мы спим? Наука дает свое лучшее объяснение

Основной момент (во время публикации этой книги) заключается в том, что никто не знает точно, почему мы спим! Существует множество моделей и систем верований, которые пытаются объяснить, почему мы спим, но окончательного ответа нет. Одним из наиболее прогрессивных взглядов является блестящая работа двух неврологов Алана Хопсона и Роберта Маккарли, которые вводят такой термин как «Гипотеза Активации Синтеза Сна» (Американский журнал психиатрии № 134, 1997). Мы приводим ее потому, что считаем наилучшим научным объяснением. Это понятие указывает на пределы неврологии, и почему нам нужно идти дальше. Эта модель является психологическим продолжением модели взаимного взаимодействия (биохимическая модель приливов амин и холин), которая является основой нашего предыдущего обсуждения.

Согласно мнению Хопроса и Маккарли, сон активирует схемы мозга — основы сознания. Эти «схемы мозга подсознания» являются неврологическими обстрелами, которые происходят от варалиева моста и излучаются в мозговых корках. Эти неврологические обстрелы затем интерпретируются нашими высшими корковыми функциями как сны. По сути, наш мозг пытается понять смысл или значение из нонсенса, то есть «случайных» неврологических пульсаций, вытекающих из нашего варалиева моста. Такова позиция Хопсона, но хотя он является нейтральным в том, являются ли сны сами по себе важными или нет, он имеет привычку всегда записывать свои сны — и он не уверен почему это делает. Есть идеи?

Точка зрения Хопсона интересна, поскольку она похожа на упражнение, которое мы часто используем, когда учим метафоры. В упражнении «кустичного мозга» в нашей книге «Учебные трансы» мы просим двух людей одновременно выбрать слово наугад и сказать его вслух. Третье лицо в группе затем развивает ответ, основанный на том, что общего имеют два слова. Эта основа того, как работает метафора: наш ум интерпретирует, казалось бы, случайные события и, используя наш собственный жизненный опыт, делает их полными смысла. Даже если Хопсон и Маккрали правы, мы все же считаем, что важно понять каким образом и почему наш ум интерпретирует эти случайные импульсы, чтобы создать смысл, и что тогда означает это смысл. Мы поговорим об этом в разделе толкование сна. Сейчас важно, как ни парадоксально, что касаемо идеи случайного обстрела напрашивается вопрос, что и кто производит случайные обстрелы?

Чтобы пролить свет на этот вопрос, давайте посмотрим на выводы одного из предшественников Хопроса Уайлдера Пенфилда и его знаменитые исследования памяти («Тайна разума», 1975). Пенфилд — часто цитируемый нейрохирург, который представил хирургические исследования с эпилептиками. Они были эффективными, но примитивными по сегодняшним стандартам.

Во время такой процедуры под наркозом был только череп пациента, поскольку мозг сам по себе не имеет болевых рецепторов. Пенфилд обнаружил что, когда электрически стимулируется конкретная точка на коре головного мозга, пациент начинает переживать какое-то воспоминание. Он искал энграммы (следы памяти), которые могли доказать, что память храниться в определенном месте мозга. Так когда он касался различных областей, пациент живо испытывал различные воспоминания. После повторения этой процедуры с большим количеством пациентов он сформировал ряд заключений, три из которых имеют важное значение здесь. Одно из них было неверным в свете текущих исследований. Одно из них было правдоподобным, но практически не доказуемым. И одно было за гранью науки!

Первый вывод Пенфилда заключается в том, что память имеет конкретное место, и это, как мы уже говорили, не было подкреплено текущими исследованиями. Мозг, как представляется, организован по функциональному принципу, как воспоминания представляются продуктом сетей биоэлектрических волн, которые резонируют по всему телу — разуму. Информация распространяется одновременно и избыточно по всему телу посредством нейропептидов, делая расположение в одном месте невозможным.

Его второй вывод заключается в том, что все, пережитое нами, регистрируется в нашем мозге. Это не только возможное, но и полезное убеждение, которое, однако, трудно проверить. И в большинстве случаев легче его опровергнуть, чем доказать научно.

Третий вывод Пенфилда пожалуй наиболее важный и заключается в том, что мы это больше, чем просто сумма наших воспоминаний, наш мозг и тело, наши ткани и наша химия. Во время этих экспериментов он спрашивал своих пациентов об их воспоминаниях, и они описывали их очень детально. И они, судя по всему, переживали эти воспоминания. Тем не менее, они также одновременно осознавали то, что находятся в операционной комнате. Вот в чем подвох! Он спрашивал, могут ли они в полной мере воспроизвести воспоминания и одновременно быть в операционной комнате, и они могли делать и то, и другое. Когда он спрашивал, кто делает обе вещи одновременно, человек в операционной комнате или человек из воспоминаний, они говорили, что это третье лицо и называли его «делающим выбор», свидетелем или наблюдателем, находящимся за материальным телом; «сознание», которое присутствует и действует через чистые намерения. Иными словами, «кто-то другой» играет с инструментом. Таким образом, чтобы ответить на наш вопрос о снах: «Кто делает случайные обстрелы?», нам необходимо пойти дальше ньютоновской науки и обратиться к древней мудрости и современной мистике квантовой физики, которой также есть, что сказать о том, почему мы видим сны.

Сознательный обзор главы 2

1. У всех нас за ночь происходит четыре или пять периодов сна.

2. Тот же цикл, что вызывает у нас сон в ночное время, функционирует у нас в течение всего дня. Это повторяется примерно 16 раз в день. Каждый период длится 90-100 минут. Это называется ультрадианный ритмом или циклом основной активности отдыха (BRAC).

3. Транс, сон, быстрый сон, гипногогическое и гипнопомпическое состояние одинаковы. Все они отмечены обобщенным сдвигом к парасимпатическому возбуждению (ослаблению реагирования) и субдоминантному полушарному функционированию.

4. Во время гипнопомпического состояния мы можем запоминать наши сны. Оставайтесь недвижимыми, когда просыпаетесь, чтобы остаться в этом состоянии и вспомнить сны.

5. Чем ближе утро, тем больше снов нам снится. Это сны, которые мы помним лучше всего. Практикуйте осознанное сновидение в это время.

6. Каждая мысль, которая у нас есть, коммуницирует с каждой частью нашего физического тела. Каждая мысль имеет нейропептид, который сопровождает ее. Нейропептиды — это «химические послы», которых использует наше физическое тело для внутреннего общения.

7. Мы можем научиться контролировать отливы и приливы бодрствования и сна. Отливы и приливы связаны с нейромодуляторами, которые приводят к радикальным изменениям в химической среде нашего мозга. Аминергические клетки такие, как серотонин и норадреналин контролируют нас, когда мы бодрствуем. Они моделируют или контролируют симпатическое возбуждение. Холинергические клетки, такие как ацетинхолин берут на себя ответственность, когда мы спим.

8. Когда мы видим осознанные сны, мы контролируем «приливы» нашего мозга. Осознанные сновидения — это добровольное испускание норадреналина с помощью нашей префронтальной доли (наши намерения), тогда как приливы работают в противоположном направлении.

9. Используйте сон, чтобы закрепить обучение (холинергические наименования).

10. Используйте состояние бодрствование для записи информации (амине приливы).

11. Мы больше, чем просто сумма наших воспоминаний, наш мозг и тело, наши ткани и наша химия (исследование Пенфильда).

Бессознательный обзор Главы 2

Так как вы сознательно смотрите на эту страницу, то ее читает ваш бессознательный разум. Вам не нужно знать сложные химические изменения на бессознательном уровне. Зачем это нам? Наш сознательный разум может сидеть сложа руки и расслабиться на минуту, в то время как наш бессознательный разум может генерировать значимые ассоциации для нашего развлечения и обучения, что мы испытываем циклы в рамках циклов, каждый день мы попадаем на волну активности, а остальное происходит автоматически, в то время как все более и более значимые ассоциации могут быть сделаны без нашего сознания и внутреннего согласования.

Теперь мы действительно знаем, как использовать это состояние непосредственно перед засыпанием вечером, чтобы помнить наши сны утром. Мы знаем, что транс, медитация, сон представляют собой похожие вещи. Сны могут иметь прочные, глубокие и благоприятные последствия, которые останутся с нами до конца жизни.

И пока вы глубоко спите, вам не придется помнить, что исцеление происходит в каждой клетке вашего тела. Вы можете просто спать, а исцеление будет происходить автоматически, также автоматически и предсказуемо, как приливы, которые контролируют море мечты и все, что находится в них. Постоянные отливы и приливы дают и принимают мягкий толчок и притяжение намерения и признания, все из которых исходят от источника глубоко внутри нас. Он приносит жизнь, идеи, мысли, чувства и действия, которые, на первый взгляд, вы можете не понять или полностью одобрить, потому что в них есть собственная жизнь. Точно так же, как расцветает бутон розы, и нет ничего, что нам нужно делать, кроме как обратить внимание и смотреть на его цветение, так как эта красота становиться реальной и значимой, просто потому, что мы наблюдали ее в это время.