Глава четырнадцатая. В монастырях Ио Фо и Чжэнь Жу. 114-й год Сюй-Юня (1953-1954)

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава четырнадцатая. В монастырях Ио Фо и Чжэнь Жу.

114-й год Сюй-Юня (1953-1954)

В конце молитвенного собрания, когда Учитель собирался покинуть Шанхай, монахи и приверженцы пригласили его провести неделю чаньской медитации, чтоб оживить чаньскую традицию в Храме Нефритового Будды (Монастырь Юй Фу) с его большим залом для медитации. Во главе с настоятелем Вэй-фаном, к Учителю пришла делегация, состоящая из упасак Цзянь Юй-цзе, Ли Ши-хао и других знаменитых приверженцев буддизма. Учитель принял приглашение. Медитация началась 22 февраля 1953 года, и когда она закончилась, они попросили продлить ее еще на одну неделю.

На обоих собраниях Учитель читал проповеди, которые были тщательным образом записаны.{9}

Ежедневные проповеди чаньской недели

прочитанные в Монастыре Нефритового Будды, в Шанхае, в 1953 г.

Из «Сюй Юнь Хэ Шан Нянь Пу»,

Первая неделя

Первый День

Почтенный Вэй-фан, настоятель этого монастыря, поистине очень сострадателен, а старшие монахи очень серьезны в своих попытках распространить дхарму. Кроме этого, все миряне (упасаки), присутствующие здесь, усердно стремятся постичь истину, и пришли принять участие в неделе чаньской медитации. Все просили меня председательствовать на этом собрании, и это действительно очень важное неизбежно объединяющее нас всех дело. Однако последние несколько лет я болел, и поэтому не смогу выступать с длинными лекциями.

Всем Миром Чтимый провел около сорока лет, разъясняя дхарму, экзотерически и эзотерически, и учение его находится в двенадцати разделах{10} канона Махаяны в Трипитаке. Если меня просят прочесть лекции, то лучшее, что я могу сделать, это воспользоваться словами, уже употребленными Буддой и Учителями.

Что касается дхармы нашей школы, то когда Будда поднялся на свой трон в последний раз, он поднял вверх золотистый цветок сандалового дерева и показал его собравшимся. Этот цветок был подарен ему царем восемнадцати брахмалок (Махабрахма Дэвараджа). Все присутствовавшие люди и боги (дэва) не поняли, что Будда имел в виду. Только Махакашьяпа признал этот жест широкой улыбкой. После этого Всем Миром Чтимый провозгласил: "Я держу сокровище верного глаза дхармы, чудесного ума нирваны и бесформенной реальности, которое я тебе сейчас передаю". Это была передача вне учения, не прибегавшая к использованию канона. Она представляла собой непревзойденный путь прямого постижения дхармы.

В более поздние времена произошла путаница на этот счет, и пути этому дали неправильное название Чань (Дхьяна на санскрите, и Дзэн на японском). Нам следует знать, что более двадцати видов Чань обозначено в Махапраджня-парамита Сутре, но ни один из них не является окончательным.

Чань нашей школы не признает прогрессивных стадий, и потому является непревзойденной. Ее цель – прямое постижение внутренней природы и достижение совершенства Будды. Поэтому она не имеет ничего общего с сидением или не сидением в медитации во время чаньской недели. Однако, в силу того, что живые существа имеют хилые корни и вынашивают свои многочисленные ложные мысли, древние Учителя изобрели разного рода методические уловки для наставления их на путь истинный.

Со времен Махакашьяпы вплоть до наших дней сменилось около семидесяти поколений. Во времена династий Сун и Тан [619-1278], чаньская школа распространялась во всех частях страны, и как она тогда процветала! В настоящее время она достигла дна своего падения, и только такие монастыри, как Цзинь-шань, Гао-минь и Бао-гуань все еще могут ее как-то продемонстрировать. Именно поэтому люди выдающихся способностей теперь так редко встречаются, и даже проведение чаньской недели обозначает лишь название, но испытывает недостаток ее духа.

Когда Седьмой Предок{11} Син-си с горы Цин-юань спросил Шестого Патриарха: "Что нужно делать, чтобы не впасть в прогрессивные стадии?"{12} Патриарх спросил: "Что ты в последнее время практиковал?" Син-си ответил: "Я не практиковал даже Возвышенных Истин".{13} Патриарх спросил его: "Тогда в какие прогрессивные стадии можно впасть?" Син-си ответил: "Если не практикуются даже Возвышенные Истины, то где тогда прогрессивные стадии?" Шестой Патриарх остался высокого мнения о Син-си.

Вследствие мелких корней наших, великие Учителя были вынуждены использовать методические уловки и побуждать своих последователей взять на исследование предложение, называемое хуа-тоу. Так как буддистов Школы Чистой Земли, повторяющих имя Будды, было много, великие Учителя давали им указания исследовать следующее хуа-тоу. "Кто есть тот, кто имя Будды повторяет?"

В наше время эта методическая уловка применяется в чаньской тренировке по всей стране. Однако многие не имеют четкого представления о том, что она означает, и просто повторяют непрерывно слова: "Кто есть тот, кто имя Будды повторяет?" Таким образом, они превращаются в тех, кто повторяет хуа-тоу, а не исследует его значение. Исследовать – значит углубиться внутрь в своем вопросе. По этой причине четыре китайских иероглифа чжао гу хуа-тоу всегда написаны на видном месте во всех чаньских залах. "Чжао" значит направить свет внутрь, а "гу" значит заботиться. Эти (два иероглифа вместе) означают "направить свет внутрь, на собственную природу". Это также значит направить внутрь ум, склонный выскакивать наружу и блуждать по сторонам, и это все называется исследованием хуа-тоу.

Предложение звучит так: "Кто есть тот, кто имя Будды повторяет?" Прежде чем это предложение произносится, оно называется хуа-тоу [дословно голова предложения]. Как только оно произнесено, оно становится хвостом предложения (хуа-вэй). В нашем углублении в это хуа-тоу, это слово "кто" должно быть исследовано: Что есть до того, как оно возникает?

Например, я повторяю имя Будды в зале. Неожиданно, кто-то меня спрашивает: "Кто есть тот кто имя Будды повторяет?" Я отвечаю: "Это я". Он СНОВА задает мне вопрос: "Если ты тот, кто имя Будды повторяет то чем ты его повторяешь ртом или умом? Если ты повторяешь его ртом, то почему ты не повторяешь его во сне? Если ты повторяешь его умом, то почему ты его не повторяешь после смерти?" Такой вопрос может породить некое сомнение в вашем уме, и именно сейчас нам следует углубиться в это сомнение. Нам следует попытаться узнать, откуда этот "кто пришел и как он выглядит. Наше крошечное исследование следует повернуть внутрь, и это также называется "обращением слуха внутрь, чтобы услышать внутреннюю природу".

Совершая воскурения и лунатически кружа по залу, мы должны касаться шеей тыльной стороны широкого воротника рясы, наши ноги при этом должны следовать четко за ногами идущего впереди, наш ум должен быть в покое, и мы не должны смотреть по сторонам. С сосредоточенным умом мы должны хорошо позаботиться о хуа-тоу.

Сидя в медитации, грудь следует выдвинуть вперед прану (жизненную энергию) не следует поднимать вверх ил опускать вниз. Она должна остаться в естественном состоянии. Однако шесть органов чувств должны быть под контролем, и все мысли остановлены. Только хуа-тоу следует крепко удерживать, и не отпускать ни в коем случае. Хуа-тоу не должно быть грубым, так как тогда оно всплывет, и вниз его будет не опустить. Оно не должно быть также утонченным ибо оно станет аморфным при последующем падении пустоту. В обоих случаях не будет достигнуто никакое результата.

Если за хуа-тоу должным образом присматривать упражнения станут легче, и все прежние привычки автоматически отпадут.

Начинающему покажется трудным прочно удерживать хуа-тоу в уме, но ему не следует волноваться на этот счет. Ему не следует ни надеяться на пробуждение мудрости, ни стремиться ее обрести, так как цель его участия в чаньской неделе медитации уже заранее определена как пробуждение и достижение мудрости. Если он настроит ум в поисках этой цели, он поставит еще одну голову поверх своей собственной.{14}

Теперь мы знаем, что мы должны быть озабочены только одним предложением, называемым хуа-тоу, которому следует уделить все внимание. Если возникают мысли, не гоните их прочь, и они сами уйдут, оставленные без внимания. Вот почему сказано: "Следует беспокоиться не столько по поводу возникающих мыслей, сколько по поводу того, что поздно их заметили". Если мысли возникают, пусть наша осведомленность о наличии таковых пригвоздит к ним хуа-тоу. Если хуа-тоу ускользает от нас, мы должны снова немедленно вернуть ее назад.

Первая медитация походит на сражение с возникающими мыслями. Со временем хуа-тоу будет хорошо ухвачено, и не составит особого труда удерживать ее непрерывно на протяжении всего времени горения благовонной палочки.{15} Мы можем ожидать хороших результатов в том случае, если можем ее надежно удерживать.

Все сказанное лишь пустые слова. Теперь давайте, усилий не щадя, займемся тренировкой.

Второй День

Провести чаньскую неделю в медитации – лучший метод, устанавливающий временной предел для постижения истины посредством личного опыта. В древние времена этим методом не пользовались, так как древние имели крепкие корни (и не нуждались в нем). Он постепенно стал входить в употребление со времен династии Сун [пала в 1278 г.]. Во времена династии Цин [1622-1910] она вошла в моду и император Юн Чэн часто проводил чаньские недели в своем императорском дворце. Он испытывал большое уважение к этой школе, и качество его чаньского самадхи было отличным. Более десяти человек постигло истину под руководством императора, и Учитель Тянь Хуэй-чэ из монастыря Гао-минь в Янчжоу достиг просветления во время таких встреч во дворце. Император также пересмотрел и усовершенствовал некоторые дисциплинарные правила этой школы, которая процветала и давала стране такое большое количество незаурядных людей. Строгое соблюдение правил имеет, таким образом, первостепенное значение.

Этот метод установки временного предела для постижения истины путем личного опыта похож на экзаменовку ученых. Кандидаты сдают его и пишут свои сочинения на заданные темы, на каждую из которых отпущено определенное время. Предметом нашей чаньской недели является чаньская медитация. По этой причине этот зал называется чаньским. Чань – это дхьяна на санскрите и означает "невозмутимое абстрагирование". Существует несколько видов Чань, таких как махаянский и хинаянский Чань, материальный и нематериальный, Шравака еретиков. Мы имеем дело с непревзойденным Чань. Если человеку удается видеть сквозь сомнение (упоминалось вчера) и, сидя в медитации, расколоть корень жизни{16}, он уподобится Татхагате.

По этой причине чаньский зал называют также местом, выбираемым Буддой. Его называют залом Праджни. Дхарма, которой обучают в этом зале, есть By Вэй Дхарма{17}. "By Вэй" означает "неделание". Другими словами, совершенно ничего не может быть достигнуто и совершенно ничего не может быть сделано. Если будет делание (самскрита){18}, оно произведет рождение и смерть. Если есть достижение, то будет потеря. По этому поводу в одной сутре сказано: "Есть только слова и выражения, не имеющие реального значения". Чтение сутр и проведение конфессиональных служб относятся к деланию (самскрите) и представляют собой лишь уловки, используемые в обучающей школе.

Что касается нашей школы, ее учение сводится к прямому самопознанию, в котором нет места словам и выражениям.

Когда-то, к старому Учителю Нань-цюаню пришел один ученик и спросил: "Что такое Дао?" Нань-цюань ответил: " Простой ум{19} есть истина". Каждый день мы надеваем рясу и едим рис, мы выходим работать и возвращаемся отдыхать. Все наши действия выполняются согласно этой истине{20}. Из-за того, что мы постоянно связываем себя во всех ситуациях, мы не можем осознать, что наш ум есть Будда.

Когда чаньский Учитель Фа-чан с горы Да-мэй впервые пришел к Ма-цзы, он спросил последнего: "Что такое Будда?" Ма-цзы ответил: "Ум есть Будда". Это привело Да-мея{21} к полному просветлению. Он покинул Ма-цзы и отправился в район Сы-мин, где поселился в отшельническом приюте, раннее принадлежавшем Мэй Цзу-чжэню.

Во времена правления династии Тан [785-804], один монах, который был учеником Янь-гуаня, отправился в горы собирать ветки деревьев для изготовления тростей. Он заблудился и оказался около хижины. Он спросил Да-мэйя: "Как долго ты здесь находишься?" Да-мэй ответил: "Я вижу только четыре горы голубого и желтого цвета".{22} Монах сказал: "Пожалуйста, покажи мне горную дорогу, чтобы я мог выбраться отсюда". Да-мэй ответил: "Иди вдоль ручья".{23}

Возвратившись к себе, монах рассказал о том, что он видел в горах, Янь-гуаню. Янь-гуань сказал: "Однажды я видел одного монаха в провинции Цзянси, и с тех пор я больше ничего о нем не слышал. Это, случайно, не тот монах?"

Затем Янь-гуань послал этого монаха в горы, чтобы пригласить Да-мэйя к нему. В ответ Да-мэй прислал следующее стихотворение:

Бревно иссохшее в лесу холодном

Уж год не первый сердцевиной неизменно по весне.

И дровосек не обратит вниманья.

Так почему ж за ним охотится пришелец?

В пруду, где лотос расцветает, нарядов бесконечно много.

И шишки падают еловые в излишке, все невозможно съесть.

Когда миряне обнаружат соломенную хижину твою,

Ее на дальние холмы ты передвинешь.{24}

Ма-цзы услышал о том, что Да-мэй живет в горах, и послал к нему монаха с вопросом: "Чего ты получил, когда навещал великого Учителя Ма-цзы, и что тебя заставило остаться здесь?" Да-мэй ответил: "Великий Учитель сказал мне, что ум – это Будда. Именно поэтому я решил остаться здесь". Монах сказал: "У великого Учителя теперь другая Буддадхарма". Да-мэй спросил: "Ну, и какова же она теперь?" Монах ответил: "Он говорит, что это ни ум, ни Будда".{25} Да-мэй сказал: "Старик вносит смятение в чужие умы, и конца всему этому не будет. Пусть говорит, что это ни ум, ни Будда. А я считаю, что Ум это Будда".

Когда монах вернулся и изложил содержания вышеприведенного диалога Ма-цзы, последний сказал: "Слива теперь созрела".{26}

Это показывает, насколько древние были компетентны и кратки.

По причине наших слабых корней и извращенного мышления Учителя учили нас держать хуа-тоу в уме, будучи вынужденными прибегать к такой уловке.

Учитель Юн-цзя сказал: "После устранения эго и дхармы достижение реальности разрушит ад авичи в момент (ксана). Если я лгу и обманываю живые существа, я согласен упасть в ад, где выдирают язык (в качестве наказания за то, что словом согрешил)".{27}

Учитель Юань-мяо из Гао-фэна сказал: "Чаньская практика походит на бросание в глубокий пруд черепка, который погружается на дно". Когда мы удерживаем хуа-тоу, мы должны глубоко в этот пруд заглянуть, пока не достигнем "дна" и не "сломаем" черепок. Учитель Юань-мяо также поклялся: "Если кто-то, удерживая хуа-тоу, и не давая возможности появиться второй мысли, не постигнет истину, я готов буду провалиться в ад, где язык вырывают".

Единственная причина, по которой мы не достигаем нужных результатов в практике, это недостаток нашей веры в хуа-тоу, а также то обстоятельство, что мы не можем положить конец нашему неправильному мышлению. Если мы твердо решили избежать круговерти рождений и смертей, предложение хуа-тоу никогда не вырвется из нашего плена. Учитель Гуй-шань сказал: "Если в каждом воплощении мы сможем твердо его удерживать, не позволяя выскользнуть, можно надеяться на достижение стадии Будды".

Все новички склонны поддаваться всякого рода ложным мыслям. У них начинают болеть ноги и они не знают, как проводить практику. Истина состоит в том, что необходимо быть твердым в своем решении избежать рождений и смертей. Они должны удерживать хуа-тоу, независимо от того, что они делают – идут, стоят, сидят или лежат. С утра до вечера, они должны углубляться в это слово "Кто", пока оно не станет таким же ясным, "как луна, отражающаяся в прозрачном пруду". Необходим процесс ясного и глубокого проникновения в суть слова при отсутствии расплывчатости или неустойчивости. Если это может быть достигнуто, то зачем беспокоиться о стадии Будды, которая кажется недостижимой?

Если хуа-тоу становится расплывчатым, вы можете широко открыть глаза и спокойно приподнять грудь. Это поднимет ваш дух. В то же самое время его нельзя удерживать слишком свободно, оно также не должно быть слишком утонченным, потому что это вызовет падение в пустоту и отупение. Если вы падаете в пустоту, вы будете воспринимать только неподвижность и ощутите оживление. В этот момент, хуа-тоу не следует упускать, ослабляя хватку, с тем, чтобы вы смогли сделать шаг вперед после того, как достигли "вершины мачты".{28} В противном случае, вы упадете в тупую пустоту и никогда не достигнете конечной цели.

При свободном захвате вами легко овладеют ложные мысли. Если ложные мысли возникают, их трудно подавить. Поэтому резкость должна сочетаться с утонченностью и утонченность с резкостью, чтобы достичь успеха в практике и осознать единство изменяющегося и неизменного.

В былые времена я был в Цзинь-шане и других монастырях, и когда кармадава{29} получал благовонные палочки, заказанные им накануне, его обе ноги бежали{30} быстрее. Ему казалось, что он летит по воздуху и монахи, его сопровождающие, тоже бежали быстро. По сигналу они становились автоматами. Таким образом, откуда могли у них взяться неправильные мысли? В настоящее время, хотя мы также ходим после сидения в медитации, какая большая разница между теми временами и нашими!

Когда вы сидите в медитации, вы не должны выталкивать хуа-тоу наверх, так как это приведет к его помутнению. Его не следует держать в груди, так как это вызовет боль в груди. Не нужно давить на него, опуская вниз, потому что от этого раздуется живот, и вы опуститесь в царство пяти совокупностей (скандх){31}, в результате чего будут всякого рода сбои.

С невозмутимостью и самообладанием нужно оставить объектом своего глубокого внимания только слово "Кто", проявляя ту же заботу, с которой курица сидит на яйце или кошка набрасывается на мышь. Когда хуа-тоу должным образом удерживается, жизненный корень автоматически отсекается.

Этот метод, очевидно, не прост для начинающих, но вы должны постоянно и неустанно стараться. Сейчас я приведу вам пример. Самореализацию можно сравнить с добыванием огня при помощи куска кремня. Мы должны знать метод добывания огня, и если мы его не знаем, мы никогда не разведем огонь, даже если разобьем кремень на куски. Метод состоит в использовании кусочка трута и стали. Трут помещают под кремнем, а сталью ударяют по верхней части кремня так, чтобы направить искры на трут. Это всего лишь метод разведения огня при помощи кремня. Хотя нам хорошо известно, что Ум – это Будда, мы все еще не способны принять это как факт. По этой причине используется предложение хуа-тоу в качестве огонь высекающей стали. Все происходило таким же образом, когда в древние времена Всем Миром Чтимый достиг совершенного просветления, глядя ночью на звезды. Мы не имеем ясного представления о внутренней природе, потому что мы не знаем, как добыть огонь. Наша сокровенная внутренняя природа и Будда не отличаются друг от друга. Просто из-за своего извращенного мышления мы еще не достигли освобождения. Таким образом, Будда все еще Будда, а мы все еще мы.

Теперь, когда мы знаем метод, если сможем вникнуть в суть вопроса, это будет поистине непревзойденное совместное мероприятие! Я надеюсь, что каждый, здесь присутствующий, сделает, прилагая все усилия, шаг вперед с вершины мачты в сто футов и станет избранником Будды в этом зале, и сможет отплатить долг благодарности Будде на небесах и освободит живые существа здесь на земле. Если Буддадхарма не приводит к появлению способных людей, то это потому, что никто не хочет напрячь все силы. Сердца наши наполняются печалью, когда мы говорим о таком положении вещей. Если наша вера в клятвенные слова Учителей Юн-цзя и Юань-мяо действительно глубока, мы непременно также постигнем истину. Теперь пора приступить к делу!

Третий День

Время проходит поистине быстро. Мы только что открыли чаньскую неделю и сегодня идет уже третий день. Те, кто должным образом удерживал хуа-тоу в своем уме, получили возможность угомонить свои страсти и ложные мысли.

Они могут теперь идти прямо домой.{32} По этому поводу один древний Учитель сказал:

В самопознанье есть один лишь метод,

Одно лишь нужно – знание пути.

И если только ты найдешь дорогу,

То смерти и рождению конец.

Наш путь состоит из освобождения от ноши{33}, а дом наш очень близко. Шестой Патриарх сказал:

"Если предыдущая мысль не возникает, это ум.

Если следующая мысль не кончается, это Будда"{34}.

В основе своей наши четыре элемента пусты, а пять совокупностей (скандх) не существуют. Только вследствие ложных мыслей своих, ухватывающих все, нам нравится иллюзия непостоянства мира, а потому мы в рабстве. Следовательно, мы не в состоянии постичь пустоту четырех элементов и осознать, что рождения и смерти не существует. Однако если наша мысль сфокусирована, мы можем иметь переживание, связанное с тем, что не рождено. И тогда отпадет необходимость в тех дверях дхармы, о которых говорил Шакьямуни Будда. Если так, то можно ли все еще сказать, что с рождением и смертью покончено? По этому случаю, свет нашей школы дхармы действительно освещает бесконечные просторы пространства в десяти направлениях.

Учитель Дэ-шань был уроженцем города Цзянчжоу в Сычуини. В миру его звали Чжоу. Он покинул дом в возрасте 20 лет. После полного посвящения в духовный сан, он изучал Винайя-питаку{35} которую он освоил. Он был очень хорошо начитан в вопросе ноуменального и феноменального, излагаемого в сутрах. Он читал лекции об Алмазной Праджне и получил прозвище "Алмазный Чжоу".

Своим школьным товарищам он однажды сказал:

Когда волосок океан{36} поглощает,

Утрата есть ноль в океане, что в нас{37}.

И если горчицы зерно вам метнули,

Иглы острие{38} не трясется тогда.

Я знаю все о сайкше и асайкше{39},

Лишь я один, который одинок.

Когда он услышал, что на Юге процветает чаньская школа, он не мог сдержаться и сказал: "Всем, кто покидает дом, необходимы тысячи эпох, чтобы узнать внушающие уважение манеры{40} Будды и десять тысяч эпох, чтобы изучить добродетельные поступки Будды. Несмотря на это, они все еще не в состоянии достичь совершенства Будды. Как эти демоны с Юга смеют говорить, что прямое указание на ум ведет к постижению внутренней природы и достижению совершенства Будды? Я должен поехать на Юг, стереть с лица земли их логово и уничтожить это отродье, чтобы отплатить долг благодарности Будде".

Он покинул провинцию Сычуань, взяв с собой Комментарий Цин-луна{41}. Когда он добрался до Ли-яна, он встретил старуху, продававшую дянь-синь{42} (дословно освежитель ума) у дороги. Он задержался, снял ношу и намерился купить несколько пирожных, чтобы освежить свой ум. Старуха указала на его ношу и спросила: "Что это за литература? " Дэ-шань ответил: "Комментарий Цин-луна". Старуха спросила "Комментарий, к какой сутре?". Дэ-шань ответил: "К Алмазной Сутре". Старуха сказала: "Я хочу задать тебе один вопрос. Если ты сможешь на него ответить, я предложу тебе освежитель ума. Если не сможешь, тогда, пожалуйста, уходи. В Алмазной Сутре сказано: "Прошлый, настоящий и будущий ум не могут быть найдены". Что ты хочешь освежить?

Дэ-шань лишился дара речи. Он покинул это место и направился в монастырь Пруда Дракона (Лун Тань). Он вошел в зал дхармы и сказал: "Я давно хотел увидеть Пруд Дракона, но прибыв сюда, не обнаружил ни пруда, ни появления дракона". Услышав это. Учитель Лун-тань подошел к нему и сказал: "Ты на самом деле прибыл в Пруд Дракона{43}. Дэ-шань ничего на это не сказал. После этого он решил остаться в этом монастыре.

Однажды поздним вечером, когда он стоял в качестве помощника около Лун-таня, последний сказал ему: "Уже поздно. Почему ты не идешь к себе?" Пожелав Учителю спокойной ночи, он ушел, но вскоре вернулся и спросил: "На дворе очень темно". Лун-тань зажег бумажный факел и передал его ему. Дэ-шань уже было собирался взять факел. но Лун-тань задул пламя.{44}

Это привело Дэ-шаня к полному просветлению. Он низко поклонился Учителю в знак благодарности. Учитель спросил: "Что ты видел?" Дэ-шань ответил: "В следующий раз я не буду питать никаких сомнений относительно кончиков языков старых монахов со всей страны".{45}

На следующий день Лун-тань поднялся на свое место и сказал собравшимся: "Есть тут один парень, чьи зубы как листья тех деревьев, что мечами поросли, а рот походит на кровавую баню{46}. Его бьют тростью, а он и головы не поворачивает{47}. Потом он поднимет мою доктрину на уединенную горную вершину"{48}.

Дэ-шань сложил в кучу на земле у зала дхармы все свои листы с Комментарием Цин-луна, и подняв факел, сказал:

"Утомительная дискуссия о непонятном походит на волос, помещенный в великую пустоту, а напряжение всех сил человека подобно капле воды, выплеснутой в большой океан". После этого он сжег рукопись, простился с Учителем и покинул монастырь.

Он отправился прямо в монастырь Гуй-шань. С багажом под мышкой, он вошел в зал дхармы и пересек его с западной стороны на восточную, а затем, наоборот – с западной стороны на восточную. Он посмотрел на настоятеля (Учителя Гуй-шаня) и сказал: "Все, что угодно? Все, что угодно?" Гуй-шань сидел в зале, но не обратил никакого внимания на посетителя. Дэ-шань сказал: "Ничего, ничего", и вышел из зала{49}.

Когда он дошел до главной двери монастыря, он сказал сам себе: "Пусть будет так, как должно быть, мне не следует быть таким беззаботным". Затем он вернулся назад и снова вошел в зал в разгар церемонии. Когда он вступил на порог, он вытащил свой тряпочный коврик (ниси-дану){50}, и, подняв его вверх, призвал: "Почтенный Упадхьяйя!"{51} Когда Гуй-шань наклонился, чтобы поднять веник{52}, Дэ-шань издал крик{53}, и покинул зал. В тот же вечер, Гуй-шань спросил руководителя собрания: "Новый пришелец еще здесь?" Руководитель ответил: "Когда он покидал зал, он повернулся спиной к нему, надел свои соломенные сандалии и вышел". Гуй-шань сказал: "Этот человек потом отправится на какую-нибудь уединенную горную вершину, где соорудит соломенную хижину. Он будет ругать Будд и проклинать патриархов".{54}

Дэ-шань пробыл тридцать лет в Ли-яне. Во время гонений на буддистов при императоре Ву-цзуне (841-848) во времена династии Тан, Учитель жил отшельником в каменной хижине на горе Ду-фоу (в 847 г.). В первые годы правления Да-чжуна, префект Се-тин Ван из By Лина восстановил былую славу и почет монастырю Дэ-шаня и назвал его Залом Гэ-дэ. Он подыскивал человека выдающихся способностей, который мог бы возглавить монастырь и услышал о репутации Учителя. Несмотря на несколько предложений Дэ-шань отказался спуститься горы (Ду-фоу). В конце концов, перфект придумал способ и послал своих людей, которые выдвинули против Учителя ложные обвинения в контрабанде чая и соли в нарушение закона. Когда Учителя доставили в префектуру, префект низко ему поклонился и настоятельно попросил возглавить чаньский зал, где Дэ-шань потом начал широко распространять учение этой школы.

Потом, люди говорили о том, что Дэ-шань позволял себе кричать на монахов, а Линь-цзи{55} бить их тростью. Если мы можем дисциплинировать себя так, как эти двое Учителей, то почему мы не в состоянии положить конец рождению и смерти? После Дэ-шаня пришли Янь-тоу и Сюэ-фэн. После Сюэ-фэна пришли Юнь-мэнь и Фа-янь{56}, а также Имперский Учитель Дэ-шао и праотец Янь-шоу из (монастыря) Юн-мин. Все они постигли истину благодаря трости (Дэ-шаня).

В течение прошлых пяти династий школой управляли великие праотцы и Учителя. Вы здесь собрались на чаньскую неделю и вы хорошо понимаете эту непревзойденную доктрину, которая позволит нам беспрепятственно достичь прямого проникновения во внутреннюю природу и освобождения от рождения и смерти. Однако если вы не отнесетесь к ней с полной серьезностью и не будете работать усердно, и если вам с утра до вечера хочется взирать на "демона в яркой тени", или строить свои планы внутри "логова слов и выражений", вы никогда не избежите рождения и смерти{57}. Ну а теперь все вы, пожалуйста, прилежно займитесь практикой.

Четвертый День

Это четвертый день чаньской недели. Вы упорно упражнялись. Некоторые из вас сочинили стихи и гатхии представили их мне на апробацию. Это не так уж просто, но те из вас, кто работал в этом направлении, вероятно, забыли мои две предыдущие лекции. Вчера вечером я сказал:

В самопознанье есть один лишь метод.

Одно лишь нужно – знание пути.

Мы здесь для того, чтобы углубиться в хуа-тоу, являющимся путем, которым мы должны следовать. Наша цель разделаться с рождением и смертью и достичь совершенства Будды. Чтобы разделаться с рождением и смертью, мы должны прибегнуть к этому хуа-тоу. Его следует использовать в качестве драгоценного меча царя Ваджры{58}, защищающего от демонов, когда приходят демоны, и защищающего от Будд, когда приходят Будды{59}, чтобы не осталось ни одного чувства и чтобы не создавалась ни одна вещь (дхарма). Таким образом, откуда тогда взяться ложным мыслям о написании стихов и гатх и о видении таких состояний, как пустота и лучезарнорсть?{60} Если вы так неправильно направляли свои усилия, я действительно не знаю, куда ушло ваше хуа-тоу. Опытные чаньские монахи не нуждаются в дальнейших разговорах на эту тему, но новичкам следует быть очень осторожными.

Поскольку я опасался того, что вы можете не знать, как проводить тренировку, я говорил в течение последних двух дней о цели медитации во время чаньской недели, а также о ценности этого метода, изобретенного нашей школой и о том, как нужно прилагать усилия.

Наш метод состоит в углубленной концентрации исключительно на хуа-тоу, которую не следует прерывать ни днем, ни ночью, так же, например, как следует останавливать бегущий поток – концентрация должна быть одухотворенной и ясной, и никогда не должна расплываться. Она должна быть четкой и постоянно осознанной. Все мирские чувства и высокие интерпретации должны быть отсечены ею. Один древний Учитель сказал:

Вы изучайте истину, как если бы вы крепость защищали,

Которую штурмует враг, а вам ее любой ценою нужно удержать.

Когда до косточки мороз свирепый не проймет,

То сливовый цветок откуда аромата наберется?

Эти четыре строчки написаны Учителем Хуан-бо и имеют два значения. Первые две строчки описывают тех, кто практикует Чань и кто должен прочно удерживать хуа-тоу, таким же образом, как защищают крепость, в которую не должен проникнуть никакой враг. Это непреклонная защита крепости.

У каждого из нас есть ум восьмого сознания (виджняна), а также ум седьмого, шестого и первых пяти сознании. Первые пять – это пять воров в виде глаза, уха, носа, языка и тела. Шестое сознание – это вор в виде ума (манас). Седьмое – это обманчивое сознание (клиста-мано-виджняна), которое с утра до вечера ухватывает восьмое сознание, "субъект", и принимает его за "эго". Оно побуждает шестое вести первые пять по пути поиска внешних объектов таких, как форма, звук, запах, вкус и прикосновение. Будучи постоянно обманываемым и связанным, шестое сознание-ум находится в рабстве и неспособно освободиться. По этой причине мы должны прибегать к этому хуа-тоу и использовать его "Драгоценный Меч Царя Ваджры". Он поразит всех этих воров и позволит восьмому сознанию превратиться в Великое Зеркало Мудрости, седьмому – в Мудрость Равенства, шестому – в Глубокую Наблюдающую Мудрость, а первым пяти сознаниям – в Совершенствующую Мудрость{61}. Первостепенно важно сначала преобразить шестое и седьмое сознания, так как они играют ведущую роль и обладают силой разделения и различения. В то время как вы видели пустоту и светозарность и сочиняли стихи и гатхи, эти два сознания осуществляли свою вредную деятельность. Сегодня нам следует использовать это хуа-тоу для преобразования дискриминирующего сознания в Глубокую Наблюдающую Мудрость, а ум, который проводит грань различия между эго и личностью – в Мудрость Равенства. Это называется трансмутацией сознания в мудрость и преобразование мирского в святое. Важно не позволять этим ворам, любящим форму, звук, запах, вкус, прикосновение и дхарму, нападать на нас. Поэтому это уподоблено защите крепости. Две последние строчки:

Когда до косточки мороз свирепый не проймет,

То сливовый цветок, откуда аромата наберется?

символизируют живые существа в трех мирах существования{62}, которые поглощаются океаном рождения и смерти, привязаны к пяти желаниям{63}, обмануты своей страстью, и не способны достичь освобождения. Отсюда цветок сливы, используемый в качестве иллюстрации, так как эти сливовые деревья распускают свои цветы в снежную погоду. Как правило, насекомые и растения рождаются весной, подрастают летом, остаются в устойчивом состоянии осенью и в спячке зимой. Зимой насекомые и растения либо умирают, либо остаются в спячке. Снег также удерживает пыль, которая в силу холода не может подняться в воздух. Эти насекомые, растения и пыль уподоблены ложному мышлению нашего ума, различению, неведению, зависти и ревности, являющимся следствием заражения этими ядами{64}. Если мы избавимся от этих нечистот, наш ум станет естественно спокойным, и аромат цветения сливы распространится, несмотря на снег. Но вам следует знать, что эти сливовые деревья цветут в сильный мороз, а не во время чудесной светлой весны на нежном свежем ветерке в хорошую погоду. Если мы хотим, чтобы расцвели цветы нашего ума, мы не можем ожидать, что это случится в разгар удовольствия, гнева, печали и радости или тогда, когда мы удерживаем понятие эго, личности, добра и зла. Если мы в замешательстве относительно этих восьми состояний ума, результат будет непредсказуем{65}. Если совершаются дурные поступки, результат будет дурным. Если совершаются хорошие поступки, результат будет хорошим.

Существует два вида не прогнозируемой природы: разновидности грез и мертвой пустоты. Не прогнозируемая природа грез относится к области вещей иллюзорных, появляющимися в сновидениях и не связанных с хорошо известной ежедневной деятельностью. Это состояние независимого ума-сознания (мано-виджняна){66}. Оно также называется независимым не прогнозируемым состоянием.

А что такое не прогнозируемая мертвая пустота? В нашей медитации, если мы потеряем из виду хуа-тоу, пребывая в неподвижном покое, мы попадаем в неясную пустоту, в которой нет ничего. Тяготение к такому состоянию неподвижности представляет собой чаньскую болезнь, с которой никогда нельзя заключать сделку, занимаясь практикой. Это и есть не прогнозируемая мертвая пустота.

Нам следует весь день удерживать, не ослабляя хватки, хуа-тоу, которое должно быть живым, ярким, незамутненным и ясным, и постоянно узнаваемым. Такое состояние должно сохраняться независимо от того, идем мы, или сидим. По этому поводу один древний Учитель сказал:

"Когда идешь, нет ничего – лишь Чань,

Когда сидишь, нет ничего – лишь Чань.

Тогда в покое тело, и неважно,

Ты говоришь при этом, иль идешь".

Праотец Хань-шань сказал:

Высоко на вершине горы

Виден лишь безграничный простор.

Как в медитации сидеть, никто не знает.

Сияет одинокая луна над озером прохладным,

Но в озере самом нет никакой луны.

Луна в синем небе ночном.

И теперь эту песню поют,

Но в ней не содержится Чань.

Вы и я должны быть объединены единой целью, вот почему мне представилась возможность обратиться к вам по поводу чаньской практики. Я надеюсь, вы приложите все силы и достигнете заметного прогресса, и не будете неверно использовать свой ум.

Я расскажу вам еще одну историю, гун-ань (или коан по-японски). После того, как основатель монастыря Си-тань (Сиддхам на санскрите.) на горе Петушиная Ступня (Цзи-цзу) покинул дом, он посещал, в качестве ученика, Просветленных Учителей и добился очень хороших результатов в своей практике. Однажды, он остановился в одной гостинице, и услышал, голос девушки, доносившийся из магазина, торгующего бобовым солодом. Она пела такую песню:

Бобово-солодовый Чжан, бобово-солодовый Ли!{67}

Когда вы головою прикасаетесь к подушке,

Одолевают мысли тысячами вас,

Но завтра снова вы пойдете бобовый солод продавать.

Учитель сидел в это время в медитации, и, услышав эту песню, он достиг мгновенного просветления{68}. Это показывает, что, когда древние практиковались, то для постижения истины не было необходимости этим заниматься в чаньском зале.

Самореализация и тренировка сводятся к сфокусированному Уму. Так что все вы, пожалуйста, не позволяйте уму отклоняться в стороны, если не хотите тратить время зря. В противном случае, завтра утром вы снова будете торговать бобовым солодом{69}.

Пятый День

Об этом методе самореализации можно сказать, что он одновременно и легок, и труден. Он легок потому, что он, действительно, легок. Он труден потому, что он, действительно, труден.

Он легок потому, что вам нужно всего лишь отбросить всякую мысль, иметь твердую веру в него [в метод] и достичь непрерывного ума. Все это приведет вас к успеху.

Он труден потому, что вы боитесь испытывать трудности и хотите чувствовать себя комфортно. Вы знаете, что многие мирские профессии также требуют изучения и тренировки, после которых только и может быть достигнут успех. Изучение и тренировки еще более важны, когда мы учимся у мудрецов и патриархов, чтобы стать Буддами. Можем ли мы достичь цели, если будем небрежны?

Поэтому первым делом нужно иметь целеустремленный ум в нашей практике самореализации и постижения истины. В этом деле мы не можем избежать препятствий, создаваемых демонами. Эти демонические препятствия представляют собой внешнее кармическое окружение, вызванное нашим страстным влечением ко всякого рода форме, звуку, запаху, вкусу, прикосновению и дхарме (здесь в значении любой абстрактной или конкретной вещи), перечисленными в моей вчерашней беседе. Это кармическое окружение – наш враг с рождения до смерти. По этой причине существует много дхарма-учителей, занимающихся толкованием сутр, которые не могут стоять твердо на своих собственных ногах, находясь в гуще этого окружения. Это объясняется тем, что их религиозный ум неустойчив{70}.

Следующим по важности является развитие выносливого ума. С момента нашего рождения в этом мире мы сотворили бесчисленные кармы, и если мы теперь хотим заняться самосовершенствованием с целью освобождения от рождения и смерти, то можем ли мы стереть свои бывшие привычки все одним махом? В старые времена были такие праотцы, как чаньский Учитель Чан-цин, который сидел в медитации до тех пор, пока не просидел насквозь семь матов. Был также чаньский Учитель Чао-чжоу, который в возрасте 80 лет скитался по разным местам в поисках наставлений, после того как провел 40 лет в медитации над словом "By" (дословно "Нет"), не позволяя ни единой мысли возникнуть в уме. В конечном итоге они достигли полного просветления, и принцы государств Янь и Чжао относились к ним с почтением и преподносили им пожертвования. Во времена династии Цин, император Юн-чжэн (1723-1735), прочтя их высказывания и найдя их великолепными, даровал им посмертный титул "Древних Будд". Их достижения были результатом длительного труда в суровых условиях жизни. Если мы сможем теперь стереть все наши прошлые привычки, чтобы очистить нашу Сфокусированную мысль, мы будем на равных с Буддами и патриархами. Сурангама Сутра гласит:

Это походит на очищение грязной воды, находящейся в чистом сосуде, который оставили в полном покое. Песок и ил опустятся на дно. Когда появляется чистая вода, это называется первым подавлением вторгающегося элемента зла в виде страсти{71}. Когда ил убирают, оставляя только прозрачную воду, это называется постоянным отсечением основного неведения{72}.

Наши привычные страсти сравниваются с илом и осадками, которые мы и должны обработать при помощи хуа-тоу. Хуа-тоу сравнивается с квасцами, используемыми для очищения мутной воды. Таким же образом обуздываются страсти. Если во время упражнений человеку удается достичь единства тела и ума, в результате чего появляется состояние неподвижности, ему следует быть внимательным и не позволять себе погружаться в него. Он должен знать, что это всего лишь начальная стадия, и что неведение, вызванное страстями, еще не преодолено. Это все еще заблуждающийся ум, достигающий стадии очищения, подобно воде, очищенной от мути, но все же содержащей ил и осадок на дне. Вы должны приложить дополнительные усилия, чтобы продвинуться дальше. Один древний Учитель сказал:

Сидя на вершине мачты в сто футов высотой{73},

Ты все еще воспринимаешь нереальное.

Но если сделаешь оттуда шаг один,

То со вселенную покажешься ты телом.

Если вы не сделаете шага вперед, вы примите иллюзорный город за свой дом, и страсти ваши снова оживятся. Если это так, то вам будет трудно стать даже самопросветленной личностью{74}.

По этой причине ил должен быть устранен, чтобы осталась лишь чистая вода. Это называется окончательным устранением основного неведения – Только тогда может быть достигнуто совершенство Будды. Когда неведение окончательно устранено, вы сможете появиться в телесной форме в десяти сторонах вселенной и распространять Дхарму так же, как Авалокитешвара Бодхисаттва, который может появляться в тридцати двух формах и может, материализовавшись с целью обучения Дхарме, выбрать самый подходящий способ для освобождения страждущего живого существа. Вы освободитесь от всякого ограничения и будете наслаждаться независимостью и непринужденностью везде – даже в публичном доме, в пивном баре, в чреве коровы, кобылы или ослицы, в раю или в аду. В противном случае, дискриминирующая мысль будет сбрасывать вас вниз на вращающееся колесо рождений и смертей.

В былые времена жил некто Цинь-гуай{75}. В своей прошлой жизни он делал пожертвования в виде благовоний и свеч Кситигарбха Бодхисаттве. Однако он не развил выносливого ума своей практикой из-за неспособности побороть свое невежество, обусловленное страстями. В своей следующей инкарнации он стал жертвой своего переполненного ненавистью ума. Это только один пример.

Если ваш верящий ум силен, а ваш выносливый ум не деградирует, вы сможете в вашей нынешней телесной форме достичь совершенства Будды, если даже вы самый обыкновенный человек.

Жил когда-то бедный и несчастный человек, присоединившийся к общине (сангхе) в одном монастыре. Хотя он имел сильное пристрастие к практике самопознания, он не знал метода. Ему некого было спросить, что нужно делать, и он решил изо всех сил трудиться каждый день. Однажды, один странствующий монах пришел в монастырь и увидел, как этот человек трудится. Монах спросил его, как тот практикуется, и человек ответил: "Каждый день я делаю эту трудную работу. Пожалуйста, покажи мне метод самосовершенствования". Монах ответил: "Тебе следует углубиться в смысл предложения <Кто тот, что имя Будды повторяет?>" Получив наставление от странствующего монаха, этот человек умудрился держать в уме слово "Кто" в то время, как он занимался своей ежедневной работой. Позже он отправился на островок и там остановился в гроте для продолжения своей практики, питаясь растениями и используя листья в качестве одежды. Его мать и сестра, которые еще были живы, услышали о том, что он живет в отшельническом пристанище в гроте на островке и терпит лишения, занимаясь самосовершенствованием. Мать послала к нему сестру со свертком ткани и небольшим количеством продуктов. Когда она прибыла туда, она увидела, что он сидит в медитации. Она обратилась к нему, но он не ответил. Она потрясла его, но он не сдвинулся с места. Увидев, что ее брат не соизволил ни посмотреть на нее, ни поздороваться с ней, а продолжал сидеть в медитации, она пришла в ярость. Оставив ткань и провизию, она вернулась домой. Через тринадцать лет сестра этого человека снова приехала его навестить, и увидела тот же сверток ткани, лежащий на том же месте.

Позже, один голодный беженец заглянул в грот. Он увидел монаха в лохмотьях, и, войдя внутрь, попросил поесть. Монах встал, подошел к краю грота и набрал немного гальки, которую положил в котелок. Он поварил ее немного, потом вытащил и предложил гостю поесть вместе с ним. Галька походила на картофель, и когда гость насытился, монах сказал ему: "Пожалуйста, не говори никому там о нашей еде".

Некоторое время спустя, этот монах подумал: "Я оставался здесь так много лет с целью самосовершенствования, и теперь мне следует сделать что-то полезное для других". После этого он отправился в Ся-мэнь{76}, где построил у дороги соломенную хижину и угощал странников бесплатным чаем. Это происходило во времена правления Вань-ли (1573-1619), приблизительно в год смерти императрицы-матери. Император захотел пригласить выдающихся монахов для совершения буддистских церемоний в упокой его скончавшейся матери. Сначала он намеревался пригласить столичных монахов, но в то время в столице не было выдающихся монахов. Однажды ночью император увидел во сне свою мать, которая сказала ему, что есть один достойный монах в префектуре Чжан-чжоу в провинции Фуцзянь. Император послал туда своих поданных с целью пригласить местных монахов в столицу на церемонию. Эти монахи со своими вещевыми узелками по пути в столицу проходили мимо хижины этого бедного монаха, который спросил их: "Почтенные Учителя, чем вы так осчастливлены и куда путь держите?" Они ответили: "Мы получили приказ императора отправиться в столицу и совершить церемонии в упокой души императрицы-матери". Бедный монах спросил: "Можно мне пойти с вами?" Они ответили: "Ты такой убогий, как ты можешь пойти с нами?" Он сказал: "Я не знаю, как читать сутры, но я могу нести ваши вещи. Самое время посетить столицу". После этого он собрал все узелки и пошел вместе со всеми в столицу.