Глава 6 «Соколов-Митрич хочет отменить праздник светлой Пасхи». — Первый поход Понтия Пилата на Грабового. — «Воскресители» снова в Северной Осетии. — Григорий Петрович очень любит детей. — Понтий Пилат умывает руки. — «Непрямые потерпевшие». — «Нам светлячками соткан Путь». — «Мама, я буду жить для
Глава 6
«Соколов-Митрич хочет отменить праздник светлой Пасхи». — Первый поход Понтия Пилата на Грабового. — «Воскресители» снова в Северной Осетии. — Григорий Петрович очень любит детей. — Понтий Пилат умывает руки. — «Непрямые потерпевшие». — «Нам светлячками соткан Путь». — «Мама, я буду жить для него или вообще не буду жить». — «41=5, 23=5, 44=8, 16=7»
Название НИИ КГБ «Прогноз» мне еще пришлось вспомнить. В один прекрасный день в редакцию пришло анонимное письмо. В нем — очередной номер газеты «Прогноз». Так я узнал, что Грабовой выпускает свою собственную газету и называется она так же, как НИИ, в котором работал Георгий Рогозин. Конечно, это может быть совпадением, но что-то уж больно много совпадений.
Открываю газету и вижу, что четыре пятых ее содержания посвящено моей скромной персоне.
«…Прихожанам церквей, мечетей и других религиозных организаций разъяснить, что некий журналист Дмитрий Соколов-Митрич, публикуясь в „Известиях“, хочет отменить праздник светлой Пасхи и запретить христианство. Таким образом, деятельность журналиста Дмитрия Соколова-Митрича и газеты „Известия“ в целом направлена на уничтожение мира…»
И далее в том же духе. Оставшаяся одна пятая газеты предвыборная программа Грабового. Про закон о запрете смерти и так далее.
Впрочем, в газете попадаются и приятные новости.
«Действия редакции „Известия“ и ее автора значительно сокращают круг почитателей и поклонников данного учения и наносят значительный ущерб деловой репутации некоммерческой организации „Фонд Григория Грабового“.
«В результате публикаций о Григории Грабовом фонд не смог заключить договоры на проведение исследовательских и других работ согласно учению».
Особый гнев «воскресителей» вызвало то, что по фактам, изложенным в публикациях «Известий», прокуратура Москвы возбудила проверку. Меня, разумеется, обозвали Иудой, а работников прокуратуры — понтиями пилатами. Забегая вперед, скажу, что первая попытка возбудить против Грабового уголовное дело закончилась ничем.
«У издателя Калашникова, издающего литературу по учению Григория Грабового, представителем Таганской районной прокуратуры г. Москвы и участковым милиционером были изъяты книги Григория Грабового».
«Фонду и лично Григорию Грабовому причинены значительные убытки. Публикация вызвала повышенную текучесть кадров, снижение трудовой дисциплины, уменьшение сбыта распространяемой литературы… это привело к невозможности вести в настоящее время активную деятельность по распространению учения».
Несмотря на небольшой тираж, сектантская газета «Прогноз» наделала много шума в Совете Федерации и Государственной Думе. Со свойственной Григорию Петровичу смелостью он зачислил в редакционный совет своей газеты 12 депутатов нижней палаты парламента и 3 — верхней. Виктор Алкснис, Алексей Лихачев и Геннадий Райков тут же лично публично опровергли свою причастность к секте. Последний обиделся больше всех и пообещал лично разобраться в инциденте, но очень скоро об этом забыл. За остальных политиков отдувались их помощники и секретари. Все они на вопрос «Известий» сказали, что речь идет о банальном мошенничестве. Возмутились даже те депутаты, которые сами не пострадали от сектантского издания. Александр Чуев заявил корреспонденту «Известий», что видит только одну причину, по которой Грабовой до сих пор еще не сидит в тюрьме: «Наши правоохранительные органы бывают излишне осторожны, когда речь идет о религиозных организациях. Они боятся нарушить права человека. Однако это совсем не та ситуация, где нужно быть столь щепетильным».
Это был март 2005 года. Казалось, что с сектой Грабового покончено. Ее деятельность в Москве была фактически парализована. С тех пор как началась прокурорская проверка, все московские офисы «воскресителей» приостановили работу, оба мобильных, которые оставил мне Грабовой при встрече, оказались заблокированы, по телефонам, указанным на сайтах, иногда еще отвечали, но только для того, чтобы сообщить, что пока звонить не надо.
— Григорий Петрович временно никого не принимает, — нервно ответили по телефону одного из московских офисов на Нижней Сыромятнической. — Расписание его регулярных лекций в конгресс-зале гостиницы «Космос» тоже пока не утверждено. Вы можете лишь заказать литературу или видеоматериалы, — закончила дохлым голосом секретарь.
Основная деятельность Грабового временно переместилась в регионы. Его представительства уже действовали более чем в 40 субъектах Федерации, а теперь стали открываться новые. Экспансия в провинцию сопровождалась обилием рекламных публикаций в местной прессе. В марте разразился скандал вокруг газет «Томский вестник» и «Пятигорская правда», опубликовавших накануне пришествия в город «второго пришествия» хвалебные статьи о Грабовом. Столкнувшись с возмущением горожан и местных властей, газеты перестали публиковать рекламу секты.
Среди прочих регионов одним из лидирующих по числу приверженцев оставалась Северная Осетия. Даже после возбуждения прокурорской проверки секта упорно не хотела сворачивать свою деятельность в этой республике. О просветительской работе «воскресителей» во Владикавказе нам постоянно сообщали читатели — и в письмах, и по телефону. Особенно меня заинтересовал рассказ священника из Владикавказа Александра Пикалева. Он позвонил в редакцию и поведал о последних подвигах учеников Грабового в республике. Я проверил информацию, изложенную отцом Александром, она полностью подтвердилась. А так как священник сам неплохо умеет писать, я попросил его изложить увиденное во Владикавказе письменно.
«На днях я вернулся во Владикавказ из поездки по республике и увидел, что весь город оклеен рекламными листовками Грабового, — пишет Александр Пикалев. — В них — приглашение на семинар, который, оказывается, уже несколько дней проходит не где-нибудь, а в помещении Детской республиканской библиотеки. Я стал звонить в Минюст, МВД, Минздрав, Комитет по делам религий, приход Армянской апостольской церкви, в мечеть и пастору евангельских христиан-баптистов Петру Луничкину. Просил послать на семинар своих представителей — послушать, о чем пойдет речь. Откликнулись все, кроме имама мечети. Он сказал, что и без него уже достаточно свидетелей.
В 17.00 все мы были в библиотеке. Пришедших послушать великих учеников великого учителя было около 50 человек. Было видно, что все они — местные жители. Великих учеников было двое — Юрий Николаевич Кириллов и Игорь Николаевич Егоров[21].
Лекция началась. Первое, что я узнал, — услуги Грабового вздорожали на 500 рублей, теперь они стоят 39 500. Вот несколько цитат из Кириллова без комментариев: «39 500 рублей символически означают тридевятое царство пятого измерения»; «Грабовой всех нас спас, но не все об этом знают»; «Грабовой подобно Христу учит нас как власть имеющий»; «Существует 50 методов воскрешения умерших, самый эффективный — 47-й, 19-й — хуже»; «С 1 по 10 сентября мы управляли будущим Беслана, посылали лучики любви террористам, но местные жители сами виноваты: своим сочувствием и переживаниями они спровоцировали то, что случилось…»
Кроме воскресения мертвых много говорили и об омоложении живых. Рассказывали о какой-то японке, которая, будучи 70 лет от роду, благодаря методам Грабового помолодела вдруг так стремительно, что врачи испугались: а не впадет ли она в детство?
«Вы меня спросите, — сказал лектор, — почему я, такой лысоватый и седоватый, не могу омолодить себя сам?» И тут же объяснил: оказывается, омоложение происходит в пропорции 1:3, то есть человек живет три года, а за это время молодеет на 1 год.
Весь этот театр абсурда был основательно приправлен цитатами из Евангелия, искаженными, неискаженными и вообще не имеющими аналога в тексте самого Евангелия. Слова «как сказано в Писании» делали свое дело, вызывая ощущение возвышенного.
«Запишите! — возгласил лектор. — Любой человек в любое время может управлять любым процессом, действуя как Творец!» Дамы в первых рядах, которые слышат этот постулат уже в сотый раз, как по команде начинают шуршать тетрадками.
Я поднял руку: «Скажите, пожалуйста, Игорь Николаевич, вот вы на протяжении всей лекции апеллируете к Евангелию. Но, насколько я знаю, ни за проповеди, ни за исцеления, ни за воскрешения Христос денег не брал».
Егоров отвечал долго и непонятно, но мне запомнилась последняя фраза: «Деньги — это наиболее концентрированная энергия». «Тогда олигархи — самые крутые экстрасенсы!» — перебил я. Дамы с первых рядов зашикали. А когда я стал цитировать Писание, шиканье превратилось в истошный крик: «Замолчи!», «Сядь на место!», «Мы не тебя пришли слушать!», «Иди в свою церковь! Нечего тут выступать!» От лучиков любви не осталось ни фотона. Ученик Егоров решил показаться вежливым и пригласил меня на сцену. Я продолжал цитировать, а фаны Грабового продолжали истошно орать.
Когда визг немного стих, лютеранский пастор Петр Луничкин встал со своего места и рассказал историю про одних несчастных родителей, у которых погиб ребенок. Они отдали Грабовому последние деньги, чтобы он его воскресил.
Деньги взяли, а по прошествии времени объявили, что душа ребенка не хочет возвращаться обратно. В результате — ни денег, ни ребенка. На несколько секунд зал притих. «А что, может, и не хочет!» — взвизгнул кто-то, и гвалт возобновился с новой силой…»
Я разослал рассказ отца Александра Пикалева всем, кто пришел с ним вместе полюбоваться на это зрелище. Они подтвердили, что именно так все и происходило. Присутствовал на лекции и представитель Министерства Северной Осетии по делам национальностей. После того как его рассказ выслушал министр Таймураз Кесаев, он решил, что не может больше молчать:
— Мы считаем, что все это самое настоящее мошенничество. Мы уже дали соответствующее поручение силовым структурам. Я сам уже обзавелся кучей литературы. Вот, пожалуйста: «Школа Григория Грабового. Варианты управления», «Наша встреча с Грабовым», «Феномен Григория Грабового»…
Спустя почти год после этого разговора я начинаю задумываться, а не слишком ли увлекся министр чтением этих книг? По крайней мере, обещания Кесаева устроить ученикам «воскресителя» веселую жизнь так и остались обещаниями. Впрочем, уже в том интервью министр называл причины, которые могут помешать властям Северной Осетии одолеть ГПГ:
— Что сейчас можно сказать? Законодательная база создана. Парламент уже принял закон «О миссионерской деятельности в Республике Северная Осетия — Алания». Это первый шлюз, который нам позволит реагировать на те или иные процессы. Второе — при правительстве создана религиоведческая комиссия, которая также будет рассматривать тех или иных незваных гостей. Но, к величайшему
сожалению, нужно констатировать, что современное законодательство РФ не позволяет эффективно противодействовать всем черным проявлениям различных сект и течений. Мы сегодня не можем составить список тех сект, которые мы бы не желали видеть на территории республики. Потому что они с каждым днем размножаются как грибы после дождя и постоянно меняют названия. Руководство
республики и мои коллеги из министерств и ведомств только успеваем отбиваться от наплыва этих сект. Мы даже представить себе не могли, что их так много. И, слава богу, пока удается противостоять. Но в принципе в России нужно принять соответствующий закон. И в ближайшее время. Потому что мало того, что нас поделили по религиям, теперь еще хотят и по сектам поделить. Чем мельче винегрет, тем легче свои дела делать.
— А вот с этой детской библиотекой уже работа проведена?
— Работа проведена, такого в ней больше не будет.
Кстати, о детях.
Среди тысяч читателей, которые позвонили в редакцию газеты с начала моего расследования, был некто Евгений Сауров, бывший следователь Тушинской прокуратуры, а ныне юрист в одной из адвокатских контор Москвы. Полтора года назад в секту воскресителей попал один из очень близких Евгению людей. С тех пор у Саурова главная цель жизни — не дать этому близкому человеку вовлечь в секту воскресителей своего ребенка. Как Грабовой вовлекает в свою организацию несовершеннолетних, Сауров хорошо знает:
— У Грабового очень много смежных структур, которыми руководят его ученики. Таких, например, как центр «Гармония» или «Статус-свобода». То, что не позволяет себе из соображений юридической неуязвимости сам Грабовой, практикуют эти смежные структуры. В том числе и вовлечение в сектантскую деятельность несовершеннолетних.
На сайте центра «Гармония», который, кстати, действует не только в России, но и на Украине, о работе с детьми упоминается прямым текстом: «Гармония» проводит набор на базовыи курс для детей дошкольного и младшего школьного возраста. Занятия проводятся три раза в неделю по одному часу в виде игр, сказок, стишков». С руководителем Центра «Статус-свобода» Светланой Комаровой мне удалось связаться по телефону, представившись человеком, которыи желает заниматься по методике Грабового вместе с двумя своими детьми. Одному 10 лет, другому 12.
— Так это уже взрослые люди, — усмехнулась Светлана Львовна. — Конечно, можно. У нас и пятилетние занимаются. У Грабового есть технологии для работы с разными возрастными категориями: от десяти до пятнадцати лет, от семи до десяти, от пяти до семи, от трех до пяти и от нуля до трех.
— От нуля до трех??
— А чему вы удивляетесь? Понимаете, в учении Григория Петровича есть понятие управления событиями, а есть — изменение коллективного сознания. Так вот, воздействие на ребенка на уровне макроуправления коллективным сознанием начинается вообще за три года до его рождения. Понимаете? Нет? Да, это сложно объяснить по телефону. Если хотите, приходите ко мне на консультацию. Сколько стоит? Тысячу рублей за час,
Когда Евгений Сауров представляет, какие последствия грозят психике его ребенка от такого «макроуправления», он начинает нервно курить:
— Сначала я пытался образумить ее словами, вижу — бесполезно, — Евгений достал из сумки папку с бумагами. — Тогда я отправил заявление в прокуратуру Москвы с требованием возбудить уголовное дело по факту мошенничества руководителями секты — это было в апреле прошлого года. Ее спустили по территориальности в Басманную прокуратуру, а та направила ее в ОВД «Басманное»,
поскольку делами о мошенничестве занимается милиция. Скоро из отделения мне позвонил майор Валерий Ларионов. Ему я дал письменное объяснение, в котором указал, что один из офисов Грабового находится на улице Нижней Сыромятнической. Ларионов установил владельца этого помещения — им оказалась некая фирма «Практика ДВ». Он взял объяснения с гендиректора этой фирмы, гражданки Цаплиной. После этого, насколько я знаю, офис на Нижней Сыромятнической действовать перестал[22]1 . По другому
указанному мной офису, расположенному на улице Большие Каменщики, аналогичным образом сработало ОВД «Таганское». Но что касается уголовного дела, то вопрос о нем завис — и не отказали, и не возбудили. А пока все это тянулось, произошло интересное событие. Мне позвонил управляющий фондом Грабового Георгий Рыжаков, предложил встретиться и, как он выразился, «договориться по-хорошему». Он говорил, что своей деятельностью я отвлекаю Григория Петровича от контртеррористической операции. Договариваться по-хорошему я отказался. Не знаю, оказались ли столь же стойкими работники прокуратуры.
О стойкости работников правоохранительных органов я начал задумываться месяца через два после этого разговора. Прокурорская проверка в отношении Грабового, которую прокуратура Москвы начала по материалам моих публикаций, закончилась отказом в возбуждении уголовного дела. За отсутствием потерпевших. Узнав об этом, я приехал к дознавателям, пообщался с ними по душам и впал в пессимизм. «Судя по всему, у него серьезное лобби, — сказал мне один из дознавателей. — Мы уже научились практически безошибочно распознавать, когда начальство работает за зарплату, а когда за проплату. По всем признакам, Грабовой — это второй вариант. Я тебе больше скажу: ты еще сам на допросы побегаешь. Ведь за проплату они могут не только защититься, но и нападать».
Как в воду глядел.
Начиная с августа начался один геморрой за другим. Сначала одно заявление в ОВД «Тверское». Потом пять. Последняя порция заявлений — девяносто пять штук. Дознаватели, когда звонят, уже сами смеются: «Дмитрий, вы давно от руки не писали? Небось все на кнопочки давите? Ну, приходите на очередной урок чистописания».
Насчет «отсутствия потерпевших» — это прокуроры правы. При отсутствии желания всерьез поработать по Грабовому (или при наличии желания по нему ни в коем случае не работать) — это железное формальное прикрытие. Ни один сектант никогда не признает себя потерпевшим. В этом специфика борьбы с сектами во всем мире. Сектантам в секте хорошо. Даже когда у них рушатся семьи. Даже когда сидят голодными дети. Даже когда они сами оказываются нищими на улице. Даже когда сами себя сжигают заживо. Они все равно счастливы.
Так, может, с этим не надо бороться. Ну, нашли люди себе такое счастье — зачем его у них отнимать? Если сектантская деятельность Грабового имеет такой психотерапевтический эффект, может, и пусть живет и здравствует?
Есть такое мнение. Его даже очень многие придерживаются. И убедительно доказывают свою правоту.
У этой позиции есть лишь одна слабая сторона. Люди, которые так думают, очень резко меняют свое мнение, как только жертвой сектантского «психотерапевтического эффекта» становится кто-то из близких им людей. Дети, родители, друзья.
Как ни парадоксально это звучит, в случае с сектами потерпевшими обычно себя считают не сами потерпевшие, а их родственники. Но юридической силы их страдание не имеет. В «Известия» обращаются сотни так называемых «непрямых потерпевших». Это те люди, чьи родственники, уйдя в секту Грабового, выпали из жизни. Причем некоторые выпали из жизни в прямом смысле слова. Пример — история москвички Марины Ильиной. Бесплатно проработав в фонде Грабового четыре года, она пропала без вести. Расследование уголовного дела по факту ее исчезновения безрезультатно тянется до сих пор. И работники прокуратуры не могут убедительно объяснить ее маме Эльвире Львовне Ильиной, почему она не является потерпевшей.
Эльвира Львовна Ильина — потомственный интеллигент. Преподаватель и профессиональный переводчик с французского. Состоит в ассоциации «Друзья Франции». Эльвира Львовна всегда думала, что знание — это сила. Поэтому она сделала все, чтобы ее единственная дочь Марина получила хорошее образование. Марина росла умной девочкой. С детства писала стихи:
Нам светлячками соткан путь.
Плывет земля от поцелуя,
Твой нежный взгляд, меня волнуя,
В прекрасном открывает суть.
Но образование не спасло ее от слепой веры в то, во что, казалось бы, не должен поверить даже ребенок.
— Марина окончила Институт иностранных языков имени Мориса Тореза, — рассказывает Эльвира Львовна. — Талант переводчика у нее был с детства. Получив образование, стала работать при Министерстве культуры, сопровождать в качестве синхрониста лучших представителей французской интеллигенции, когда те приезжали в Москву. В свободное время для души переводила Рембо, Верлена, Верхарна. И все это рухнуло в 1999 году, когда в ее жизни появился Грабовой.
Этот год оказался для Марины непростым. Проблемы наваливались одна за другой. Сначала трещина в семье и развод. Потом прельстилась на большую зарплату, поменяла место работы, но фирма рухнула, а на прежнее место уже взяли другого человека. Найти новую работу после дефолта было невозможно. В поисках хорошего места несколько раз оказывалась жертвой мошенников, потеряла все свои сбережения. Когда дошла до полного, как ей тогда казалось, отчаяния, кто-то шепнул про Грабового.
— Тогда встреча с ним стоила 1000 долларов, — про должает Эльвира Ильина. — Марина пришла ко мне и попросила взаймы 700. Когда я спросила зачем, она ответила, что это вопрос жизни и смерти. Через две недели она мне деньги вернула и рассказала про Грабового. Она выглядела абсолютно счастливым человеком. Она была уверена, что Грабовой ее вылечил от рака.
— А она болела раком?
Мы ничего об этом не знали до того, как Марина не побывала у Грабового. Она пришла к нему лечиться не от рака, а от жизненных невзгод. Думала, что он усилием свой энергетики сделает ее жизнь счастливой. А он ей первым делом сказал, что у нее рак в первой степени. Что она узнала бы об этом через несколько лет, когда уже было бы поздно. Потом он якобы воздействовал на нее энергетическим полем и сообщил ей, что раковых клеток у нее больше нет. Затем он сказал, что в порядке исключения денег с Марины за это не возьмет. Более того, предложил ей сотрудничество. Она будет переводить его книги и лекции на французский язык и иметь 10% с продаж. Кроме того, он гарантирует ей работу в ЮНЕСКО, поскольку он там якобы возглавляет целый отдел.
— Авторский договор он с ней заключил?
— Заключил. Если это можно назвать договором, — Эльвира Львовна дала мне почитать листок формата А4. Ее дочь подписала документ, на котором все графы о сроках стояли незаполненными, а о вознаграждении за ее труд во обще нигде не упоминалось. От лица заказчика бумага была подписана издателем Алексеем Калашниковым, который давно и успешно выпускает книги Грабового.
— Мне эти книжки сразу не понравились, — вспоминает Эльвира. — Я хорошо помню первую книгу, которую она переводила. Она попросила меня прочесть ее и проверить, хорошо ли она сделала перевод. В ней рассказывалось о том, как у человека, которому отрезали легкое и почку, под воздействием энергии Грабового выросли новые органы. Мне этого хватило, чтобы составить свое мнение об этом человеке. А Марина стала постепенно втягиваться в его учение. Сначала она просто говорила, что он гений, что
такие люди рождаются раз в тысячу лет. Потом она начала ходить на его коллективные семинары — тогда он устраивал их в «Мире кинотавра». Затем стала слушать кассеты с его лекциями. Она их слушала всегда, когда находилась дома: даже когда готовила еду или занималась уборкой. Даже когда читала другие книги или переводила. Когда я просила выключить ее этот бубнеж, она говорила, что Грабовой требует от своих учеников, чтобы его кассеты слушали постоянно. Что от них идет положительная энергия, которая оздоровляет организм. Каждый день в 22 часа она устраивала «сеанс дистанционного общения» с Грабовым.
Мне она говорила, что это делают все его последователи. Постепенно этот человек стал для нее центром вселенной. Ее больше ничего не интересовало. С ней стало невозможно находиться рядом. Когда приходили гости, она всем рассказывала только о Грабовом. Помню, однажды у меня на дне рождения была подруга, у которой недавно умер муж. Марина стала убеждать ее пойти к Грабовому. Я очень хорошо помню фразу: «Это очень дорого стоит, но ты должна это сделать!» Она с такой яростью убеждала мою подругу пойти к Грабовому, что мне стало страшно. Это был тот момент, когда я поняла, что теряю дочь. К нам перестали ходить некоторые друзья и даже родственники. Наконец и у меня кончилось терпение, и отношения с дочерью стали портиться. Раньше мы с Мариной никогда не ругались, а теперь это стало обычным делом. Однажды во время очередной размолвки она мне сказала: «Я буду жить и работать для него или вообще не буду жить».
— Она хотя бы получила свои 10% за переводы?
— Да какие там 10%! Один раз она спросила его насчет гонораров, он ответил, что отправил рукописи во Францию, а там их потеряли. Но Марине тогда деньги от Грабового были уже не нужны. Она уже сама их тратила на Грабового.
— А на что же она жила?
— На мои. Иногда подрабатывала переводами. Но на сектантскую жизнь этого все равно не хватало. И через 3 года после знакомства с Грабовым она решила продать свою двухкомнатную квартиру на Юго-Западе и купить однокомнатную на «Соколе».
Через 6 дней после регистрации сделки — 18. сентября 2002 года Марина пропала. Последней, кто ее видел, была соседка, к которой дочь Эльвиры часто приходила звонить. Согласно ее показаниям, в тот день Марина около 12 часов Дня приходила к ней и с кем-то общалась по телефону. Говорила сдержанно, хотя обычно она общалась с людьми живо и эмоционально. Положив трубку, она с полминуты о нем-то думала, потом как-то неуверенно попросила разрешения еще раз прийти позвонить через час, но так и не пришла. Вместе с Мариной исчезли и деньги, которые она выручила от обмена большей квартиры на меньшую.
— В квартире я обнаружила много странного, — вспоминает Эльвира Львовна. — Например, на подоконнике лежали два зеркальца — отражающими поверхностями друг к другу. Между этими зеркальцами лежали фотографии Марины и Грабового — тоже изображениями друг к другу. На этом мистическом «бутерброде» вниз изображением лежала иконка, а на ней — крестик. Вы что-нибудь понимаете? Я — нет. Но самое интересное я обнаружила на отрывном календаре. На листке за 18 сентября рукой Марины было написано: «15.00. Встреча с Георгием». И вот тут мне как раз все понятно.
Листок календаря с этой надписью действительно имеется в материалах уголовного дела. Мать Марины Ильиной считает, что Георгий — это Георгий Станиславович Рыжаков, руководитель Фонда Григория Грабового. Этот человек дал показания следствию. Согласно этим показаниям Марина Ильина действительно долгое время сотрудничала с фондом. Рыжаков также признал, что 12 сентября она приходила в офис Грабового и сообщила, что теперь у нее есть деньги на то, чтобы продолжать обучение технологиям Григория Петровича. Рыжаков утверждает, что больше он ее не видел. Самого Грабового следователи прокуратуры приглашали на допрос трижды, но он так и не явился.
Чтобы получить комментарий Рыжакова и Грабового, я позвонил в офис партии ДРУГГ (Добровольных распространителей учения Григория Грабового). Секретарь записала вопрос, сказала, что Грабовой и Рыжаков обязательно будут сегодня в офисе и, если сочтут нужным, перезвонят, чтобы дать ответ. Не перезвонили.
Уголовное дело по факту исчезновения Марины Ильиной тянется четвертый год. Сначала им занимались следователи РОВД «Сокол». Не прошло и месяца, как они вынесли постановление об отказе в возбуждении уголовного дела за отсутствием данных о том, что пропавшая могла стать жертвой преступления. Спустя 10 месяцев заместитель Генерального прокурора Николай Савченко признал отказ незаконным, постановил возбудить уголовное дело по факту исчезновения Марины Ильиной и передал дело в прокуратуру Москвы. Непосредственно расследованием дела занималась Головинская межрайонная прокуратура, но ощутимых результатов не добилась. Потом в связи с тем, что территория муниципалитета «Сокол» перешла в ведение Савеловской межрайонной прокуратуры, дело было передано туда. Новым следователям снова пришлось разбирать дело с нуля.
Перестав надеяться на правоохранительные органы, мать Марины Ильиной сама пошла по экстрасенсам и ясновидящим. Двое из девяти сказали, что дочь мертва, семеро — что жива. Из этих семерых трое утверждают, что Марина ушла в монастырь, двое — что стала рабыней Грабового, а еще двое уверены, что она где-то в Москве, но у нее потеря памяти, поэтому она не может вернуться. Эльвира Львовна решила плюнуть на экстрасенсов и наняла частного детектива. Тот взял деньги, через месяц сказал, что видел Марину, даже говорил с ней, но она не захотела вернуться и попросила его ничего матери не рассказывать. Ни видео-, ни аудиозаписи разговора детектив не предоставил. Эльвира Львовна больше никому не верит. Мир для Эльвиры Львовны стал безумным. Недавно она нашла записные книжки дочери. В них Марина описывает свои сны. Эльвира Львовна дала мне почитать эти сны. Воспроизводить их я не решусь. Лучше я расскажу про цифры. На последней странице записной книжки Марины Ильиной какие-то странные цифры: «41=5», «23=5», «44=8», «16=7». А потом итоговая скобочка и последнее, что было написано в этой книжке рукой дочери Эльвиры Львовны: 18(9). Именно 18-го числа 9-го месяца Марина пропала.
— Я понимаю, что юридически обвинить Грабового в исчезновении моей дочери невозможно, — говорит Эльвира Львовна. — Более того, я допускаю, что Грабовой не имеет к этому прямого отношения. Но я знаю одно: я потеряла дочь задолго до того, как она без вести пропала. И я потеряла дочь именно из-за Грабового. Пока не было этого человека, наша жизнь была понятна и разумна. Когда он появился в нашей жизни, она превратилась в кошмар. И если, конце концов, государство признает, что вот это называется свободой вероисповедания, и не накажет Грабового, значит, мы точно живем в безумной стране.