19. БАРЗАК— БАРСКАЯ РОЩА — БАРВИХА?
19. БАРЗАК— БАРСКАЯ РОЩА — БАРВИХА?
В 1936 году журнал «Пионер» напечатал сказку Л.Лагина «Старик Хоттабыч». «Кому из наших читателей не случалось видеть такие сны, когда ты ясно отдаешь себе отчет, что все это происходит с тобой не наяву, — пишет Лагин. — Большое удовольствие — видеть такой сон: опасности тебе нипочем, самые головоломные подвиги ты совершаешь легко и всегда в высшей мере удачно. А главное, ты знаешь, что придет время, и ты живой и невредимый проснешься на своей кровати». Неспроста «авиаконструктор» и «комбриг» Волька Костыльков (во второй главе он командует воображаемой бригадой) предусмотрел в своем ковре-гидросамолете три койки.
В том году страной овладел психоз шпиономании, искусно подогреваемый в канун Большой Чистки. Зависть и смутные подозрения вызывал странным особняк в Кривоарбатском переулке, а также его гости — люди явно непролетарского обличья. Следовало опасаться и некоторых слабостей хозяина, вполне извинительных в другой ситуации. Мельников считал себя гением, и это многих раздражало. Какой-нибудь особо проницательный товарищ мог припомнить странный проект тридцатого года и задуматься: нет дыма без огня! Очень симптоматична статья Р.Хигера в журнале «Советская архитектура» за 1935 год. Он резко критиковал проект «спального города» и мельниковскую идею управления сном, — упирая на то, что проектировщику «совершенно не важно, что в науке эта проблема не поставлена и не решена даже в незначительной степени».
Словом, есть основания полагать, что в середине тридцатых Школе пора было перемещаться в другое место. Следы «переезда» можно увидеть и в булгаковском романе — в той главе, где говорится о судьбе «служащих филиала». Их увезли на грузовиках в загадочную клинику Стравинского (заметьте: Ивана тоже доставил грузовик!). В ранних рукописях это место называлось Барзак, затем — Барская роща. В окончательном тексте топоним вообще отсутствует. Но Булгаков дает ориентиры — реку и бор: грузовик проезжает мимо них, возвращаясь в город, и то же самое Иван видит за окном палаты. В полдень открыли шторы, в палату «хлынуло солнце», — это означает, что окно выходит на юг. Стало быть, сама клиника расположена к северу от Москвы.
Еще одна примета — невиданный комфорт «психушки»: не «дом скорби», а правительственный санаторий! Особенно впечатляет описание клиники в рукописи 1936 года: «В здании было триста совершенно изолированных одиночных палат, причем каждая имела отдельную ванную и уборную. Этого, действительно, нигде в мире не было, и приезжающих в Союз иностранцев специально возили в Барскую рощу». Единственный похожий топоним — «Барвиха», всем известный правительственный клинический санаторий. Его спроектировал архитектор Борис Иофан — друг Бартини и единственный человек, знавший «красного барона» еще до приезда в СССР — с 1920 года. Первый спальный корпус строили с 1931 по 1936 год. А 18 ноября 1939 года в «Барвиху» поступает пациент с диагнозом «гипертонический нефросклероз» — Михаил Афанасьевич Булгаков. Месяц интенсивнейшего лечения дал результат — смерть согласилась подождать.
Обратите внимание: в клинике Иван встречает «мастера» и при этом вспоминает про санаторий — как говорится, ни к селу ни к городу. Герои Лагина, летевшие на ковре-самолете, приземляются в роскошном санатории и сразу встречают… бурового мастера — в «первом спальном корпусе»! К тому же вдоль этажей первого спального корпуса «Барвихи» тянутся ленты общих балконов — точь в точь как в булгаковской клинике!