Глава 3 УЧЕНИЯ

Глава 3

УЧЕНИЯ

Продукт, который господин Грабовой агрессивно и весьма, пока и к сожалению, успешно продвигает на рынок, далеко не исчерпывается чудесами и знахарскими рецептами. Широковещательно объявляя о своей исторической миссии, он претендует на создание нового учения, дающего новую картину мироздания. Не довольствуясь ролью пророка и целителя, он подводит под свои деяния теоретическую базу новой науки, утверждает, что открыл новые «научные» принципы, которые позволили ему осуществить прорыв в более высокие сферы сознания.

«Учение» Грабового объединяет в себе религию, философию, науку и руководство к действию, поворачиваясь нужной гранью в зависимости от состава целевой аудитории. С другой стороны, каждый новый адепт может выбрать себе грань по вкусу, в зависимости от своих склонностей, потребностей и интеллектуального уровня. Подобные конструкции являются также весьма удобными для отражения критики, теологи записываются в разряд мракобесов, испокон веку не желающих признавать достижения науки, ученые обвиняются в неучете основополагающей роли Творца и догматической приверженности материалистическому мировоззрению, критики теоретических построений Грабового отбиваются ссылкой на незыблемое — «практика — критерий истины» — и томами актов о внедрении учения, скепсис в принципиальной возможности осуществления описанных чудес развеивается утверждением, что это доказано современной наукой.

Просмотрев написанный текст, автор заметил, что чаще всего в нем повторяются два слова — «новое» и «наука». Можно сказать, что эти слова отвечают пристрастиям самого автора, можно упрекнуть его в недостаточном cловарном запасе, но можно также заключить, что именно эти слова являются ключевыми, что, рассматривая и критикуя «учение» Грабового, нам следует сосредоточиться именно на них.

Итак, новое. Самым потрясающим воображение моментом учения и практики Грабового является воскрешение умерших. Оно привлекает наибольшее количество «верующих», оно явилось причиной поднявшегося сейчас шума в СМИ вокруг учения Грабового. При этом большинство как сторонников, так и противников нового Мессии уверены, что именно он впервые провозгласил эту идею, что именно в ней состоит Благая Весть, с которой он пришел на Землю, как Иисус в свое время возвестил будущее Царствие Небесное, так и Грабовой впервые открыл пути к этому Царствию и начал осуществлять его на Земле.

Когда автор, по производственной необходимости, принялся изучать творчество Грабового, в частности, его бестселлер «Воскрешение людей и вечная жизнь — отныне наша реальность!», то он, вчитываясь в знакомые пассажи, все ждал, когда же Грабовой упомянет о своем предшественнике, из трудов которого извлечены эти самые пассажи. Не упомянул. Странно. Все равно, как если бы В.И. Ленин не ссылался в своих писаниях на К. Маркса. Впрочем, по-человечески Грабового понять можно, благо-вестник по определению должен быть первым и не иметь предшественников.

Апостолы Грабового если и вспоминают о предшественнике, то как-то застенчиво, в ряду других, более известных широкой публике имен или, как В. Судаков, в конце книги, до которого редко кто добирается.

Беспристрастный Интернет в этом более справедлив. Наберите «воскрешение умерших», и компьютер немедленно выдает вам тысячи ссылок на Николая Федоровича Федорова, великого русского философа второй половины XIX века, московского Сократа. Даже если вы наберете «Грабовой», то и тут компьютер не преминет напомнить о Н.Ф. Федорове, это восторженные, продвинутые и не очень дальновидные последователи Грабового по простоте душевной радостно возвещают: «Началась практическая реализация идей Н.Ф. Федорова!»

Автор с глубочайшим почтением относится и к самому Н.Ф. Федорову, и к его «Философии общего дела». В этом он следует своему любимому Ф.М. Достоевскому, который мысли Федорова «прочел как бы за свои». И граф Л.Н. Толстой, бывая в Москве, частенько заходил в Румянцевский музей, где философ большую часть жизни прослужил библиотекарем, выпить чайку, поговорить о жизни, «гордясь, что он живет в одно время с этим великим человеком». Последователями, а лучше сказать воплотителями идей Федорова были такие выдающиеся ученые, как В.И. Вернадский, К.Э. Циолковский, Н.А. Умов, А.Л. Чижевский. Именно он в концентрированном виде выразил основные идеи и поставил основные вопросы, разрешением которых занималась блестящая плеяда русских мыслителей — Н.А. Бердяев, С.Н. Булгаков, B.C. Соловьев, П.А. Флоренский и другие. Идеи Федорова служили источником творческого вдохновения таких поэтов первой половины XX века, как В. Брюсов, Н. Заболоцкий, Н. Клюев, В. Маяковский, В. Хлебников, писателей А. Платонова и М. Пришвина.

Давайте на время забудем о Г.П. Грабовом и о его учении и ненадолго припадем к живительному роднику «Философии общего дела» Н.Ф. Федорова.

«Учение о воскрешении», или, более развернуто, «учение об объединении живущих сынов для воскрешения умерших» — именно так сам Н.Ф. Федоров определил суть своей системы, в которой он попытался по-новому осмыслить назначение человека в мире, показать человечеству цель его движения и пути ее достижения. Цель эта может быть сформулирована по-разному, например, так, по-житейски просто: вечная жизнь. «Вечная жизнь — это мы очень хорошо понимаем! — воскликнете вы. — Но при чем тут воскрешение?» Федоров показал, что воскрешение выше вечной жизни, именно поэтому он поставил его во главу угла, более того, он убедительно доказал, что вечная жизнь человечества невозможна без воскрешения, воскрешения не как умения, а как категорического обязательства воскресить всех когда-либо живших. «Но это невозможно! — воскликнете вы. — Все в природе, и человек в том числе, подвержены всеобщему закону конечности и смерти!»

«Все философии, разноглася во всем, сходятся в одном — все они признают действительность смерти, несомненность ее, даже не признавая, как некоторые из них, ничего действительного в мире. Самые скептические системы, сомневающиеся даже в самом сомнении, преклоняются перед фактом действительности смерти», — саркастически замечает Федоров и тут же, отметая это «философское суеверие», говорит о том, что, сколь бы велико ни было число ушедших, сколь бы оно ни росло, неизбежно захватывая и нас и далее наших детей и потомков, это не дает «основания к безусловному признанию смерти». «Как ни глубоки причины смертности, смертность не изначальна, она не представляет безусловной необходимости. Слепая сила, в зависимости от которой находится разумное существо, сама может быть управляема разумом». И если мы немного вдумаемся, то признаем, что действительно невозможно доказать абсолютность и необратимость смерти. Смерть можно будет признать действительной, когда в течение бесконечно длительного опыта для восстановления умерших будут испробованы буквально все средства, «какие существуют в природе, какие только могут быть открыты человеческим родом», и они не приведут к положительному результату. С другой стороны, обратимость смерти доказывается чрезвычайно просто, всего одним удачным опытом воскрешения. Думается, ни один ученый не положит голову на плаху, утверждая, что такое принципиально невозможно. Что уж говорить о многих миллионах верующих в Христа, в его воскрешение и в то, что Он воскресил Лазаря.

Подчеркнем сразу, чтобы не было никакой двусмысленности: вечная жизнь и воскрешение умерших — цель человечества, очень далекая цель, вечная жизнь может осуществиться только в преображенном мире, эта задача для многих поколений, эта цель не может быть достигнута ни прозрением гениальных одиночек, ни трудами некого продвинутого, интеллектуального авангарда общества, этот путь можно одолеть только объединенными усилиями всего человечества, всех его членов, это общеедело всего человечества. Именно поэтому учение получило также название «Философия общего дела».

Значение учения Федорова состоит не только в том, что в нем возвещена и обоснована поистине величественная, объединяющая всех цель. В нем глубоко, оригинально и убедительно разработан план движения к этой цели, основанный на идее регуляции природы, касающейся и внешнего мира, и самого человека, представлена и последовательная цепочка задач, которые предстоит решить человечеству: превращение стихийно-разрушительного хода природных сил в сознательно-направленный, переустройство организма самого человека, управление космическими процессами, создание нового типа организации общества. В основе плана регуляции, выдвинутого Федоровым, лежит убеждение, что человечество начинает сознательно-творческий этап развития мира, когда, отказавшись быть лишь пассивным агентом эволюционного развертывания, оно направляет его в новую сторону, диктуемую императивами разума и нравственного чувства. Регуляция — принципиально новая ступень эволюции, сознательное управление эволюцией, идущее рука об руку с эволюцией сознания. «Природа в нас начинает не только сознавать себя, но и управлять собою».

Первым шагом на этом пути является наведение порядка на нашей родной Земле. «…Истощение земли, истребление лесов, извращение метеорического процесса, проявляющееся в наводнениях и засухах… Мир идет к концу, а человек своей деятельностью даже способствует приближению конца, ибо цивилизация эксплуатирующая, но не восстанавливающая, не может иметь иного результата, кроме ускорения конца». Отсюда вытекает «вопрос об оздоровлении земли, и притом всей, а не какой-либо отдельной местности». Вопрос об экологии, более того о глобальной экологии был поставлен Федоровым в позапрошлом веке!

Федоров в самом общем виде формулирует пути преобразования природы: метеорическая регуляция, когда «ветры и дожди обратятся в вентиляцию и ирригацию земного шара как общего хозяйства», об управлении движением самого земного шара («человечество должно быть не праздным пассажиром, а экипажем нашего земного, неизвестно еще, какою силою приводимого в движение, корабля»), о поисках новых источников энергии, овладении энергией солнца («Солнечная система должна быть обращена в хозяйственную силу»). Федоров не прекраснодушный мечтатель, он понимает, что прежде, чем двинуться вперед, народ надо накормить, «вопрос о хлебе есть именно вопрос о жизни и смерти, вопрос о естественных условиях, от коих зависит существование человека». Параллельно с «продовольственным вопросом» решается и «вопрос санитарный». «Восстановление здоровья телесного и душевного всего рода человеческого, освобождение от болезней не только хронических и эпидемических, но и от наследственных, органических пороков — вот в чем заключается содержание санитарного вопроса».

Вместе с тем Федоров понимает, что «каждый обособленный мир по своей ограниченности (средств существования. — Г.Э.) не может иметь бессмертных существ». Отсюда с неизбежностью следует необходимость выхода человека за пределы Земли, освоения космоса, других планет. Эта необходимость обусловлена также тем, что «условия, от коих зависит растительная и животная жизнь на Земле, не заключаются только в ней самой», а «единство метеорического и космического процессов дает основание для расширения регуляции на Солнечную и другие звездные системы для их воссоздания и управления разумом». (Эти идеи получили развитие в работах последователей Н.Ф. Федорова, в частности К.Э. Циолковского, «дедушки космонавтики» и А.Л. Чижевского, который показал, что биологические и психические стороны земной жизни связаны не только с влиянием Солнца, но с физическими явлениями всей Вселенной; каждая живая клетка реагирует на ту «космическую информацию», которой пронизывает ее макрокосм, само явление жизни на Земле — это продукт деятельности всего космоса.)

«Ограниченность в пространстве препятствует повсеместному действию разумных существ на все миры Вселенной, а ограниченность во времени, смертность — одновременному действию поколений разумных существ на всю Вселенную». Первая ограниченность — в пространстве — разрешается, по мысли Федорова, расселением в космосе, обретением способности к «бесконечному перемещению», вторая — во времени, смертность, завоеванием бессмертного статуса бытия, восстановлением умерших. «Борьба с разъединяющим пространством — первый шаг в борьбе с всепоглощающим временем».

И еще одно несомненно правильное замечание Федорова: человек не может стать бессмертным, сохранив свой теперешний тип жизнедеятельности, принципиально конечный. Человек должен измениться! Одним из стереотипов массового сознания является убеждение в том, что эволюция в ее дарвиновском понимании закончена, в первую очередь это касается самого человека. Федоров же отстаивал идею восходящего характера эволюции, понимание человека как разума природы, ответственного за ее дальнейшее развитие, в том числе и самого человека. «Человек не есть „венец творения“… Он служит промежуточным звеном в длинной цепи существ, которые имеют прошлое и, несомненно, будут иметь будущее», — вторил ему один из самых известных его последователей В.И. Вернадский.

Человек должен изменить себя сам. «Не только функции всех органов, но и морфология органов должны быть произведением знания и дела, труда, — писал Федоров, — нужно, чтобы микроскопы, микрофоны, спектроскопы и т.д. были естественною, но сознательною принадлежностью каждого человека, т. е. чтобы каждый обладал способностью воспроизводить себя из элементарных начал и обладал бы, следовательно, возможностью быть — конечно, последовательно, а не одновременно, — везде». «Человеку будут доступны все небесные пространства, все небесные миры только тогда, когда он сам будет воссоздавать себя из самых первоначальных веществ, атомов, молекул, потому что тогда только он будет способен жить во всех средах, принимать всякие формы…» В развитие этих идей Федорова В.И. Вернадский сформулировал положение о будущей автотрофности человека — умении поддерживать и воссоздавать свой организм, как растения, из самых элементарных природных, неорганических веществ.

В связи с этим будущее полное воссоздание человечества представляется как не просто воскрешение прежде живших в их былой материальной природе, а претворение их природы, как и природы собственно воскресителей, в принципиально другую, высшую, самосозидаемую; «я» как самосознание личности сохраняется, ее тело, материальное вместилище, функционально становится иным, подчиненным сознанию, регулируемым, одухотворенным.

Отметим, что положения о вечной жизни, о воскрешении всех умерших, о заселении космоса и об изменении физической сущности человека нерасторжимо связаны между собой. Одна Земля в своем нынешнем состоянии не может принять воскресших, им просто нечего будет есть и негде жить. Для достижения отдаленных планет необходима если не вечная, то намного более длинная, по сравнению с нынешней, жизнь. Для современного человека жизнь на подавляющем количестве этих планет окажется невозможной. С другой стороны, население Земли слишком мало, чтобы заселить всю Вселенную, с этой точки зрения воскрешение получает характер необходимости, для заселения и управления космосом все, в мириадах прошедших поколений, пригодятся. И хочется согласиться с верой Федорова в высшую гармонию мира, в то, что есть соответствие между количеством всех когда-либо живших на Земле и «емкостью» пригодных для обитания миров во Вселенной.

Первенство в решении стоящих перед человечеством задач Федоров отдает науке. Но сама наука должна измениться, это касается и направленности научных исследований, и методов науки. Основной порок современных ученых определяется Федоровым как пассивное, созерцательное, теоретико-познавательное отношение к миру. Крайним следствием такого отношения становится превращение мира в представление, в фикцию, в виртуальность. Современная наука строится на разделении, расчленении, анализе, ученые выступают своеобразными жрецами смерти, ведь смерть — главный и радикальный анализатор, разложитель сложного на все более простые элементы. Этому противопоставляется путь воскрешения как собирания, сложения синтеза всего разъединенного и разложенного, от знания до человеческого организма.

Развитие техники, считает Федоров, может быть только временной и боковой, а не главной ветвью развития. Наука должна перестать быть «рабой фабрики и торга». Высшим благом для науки должно стать не просто исследование и бесконечное познание неизвестно для чего, ради самого познания, потому что тогда-то и являются всякие дельцы и приспосабливают результаты науки для своей корысти, а всякая корысть направлена против кого-то, ведет к вражде и уничтожению. Высшим благом должна стать Жизнь; жизнь в высшем, духовном ее цвете, сохранение, развитие ее, а также возвращение в преображенном виде тем, у кого она была отнята силой вещей. Такое благо, такая цель и такой предмет касаются прямо и лично всех, без изъятия. Поэтому наука, исследование и преобразование мира должны стать всеобщим делом, делом каждого.

Федоров отдает себе отчет в том, что решение этих задач невозможно без изменения сознания людей, выработки новых нравственных критериев, проникновения каждого человека высоким идеалом. До тех пор, пока человечество не осознает истинную цель своего существования, будет продолжаться «вечное ребячество», «бесцельное существование, рознь, взаимное истребление», «дипломатические дрязги, военные шалости», «страсть к мануфактурным игрушкам», «собирание богатства и расточение его», «вечный брачный пир на забытых могилах отцов». Нельзя не признать, что за прошедшие сто с лишним лет основные «забавы человеков» нисколько не изменились.

Для формирования нового коллективного сознания принципиальным оказывается императив Федорова об обязательном воскрешении всех умерших, именно он должен подвигнуть живущих работать на будущее. Нельзя не согласиться, что идеал вечной жизни вкупе с обязательством воскрешения всех умерших — единственная идея, которая может объединить всех людей, людей различных национальностей, убеждений и верований, даже таких, которые не имеют никаких убеждений и верований, кроме заботы о собственном благе. В свою очередь, это новое коллективное сознание станет важнейшим инструментом преобразования мира и ускорит достижение поставленной цели.

Как же представляет себе Н.Ф. Федоров воскрешение человека? Философ не дает конкретных рецептов, он справедливо говорит, что это дело будущих поколений, науки будущего, которая должна открыть способы воскрешения. И этих способов, подчеркивает Федоров, будет много, одного какого-то способа и не может быть, ведь надо восстановить и преобразить такую сложнейшую и многоуровневую целостность, как человек, не только его уникальный физический облик, но и душевный склад, психику, особое самосознание.

Вместе с тем Федоров пытается наметить некоторые возможные пути решения проблемы воскрешения, точнее говоря, указать пути, двигаясь по которым можно попытаться решить эту проблему.

В связи с этим он указывает, в частности, на труды Григория Нисского, жившего в IV (!) веке. Пусть тело умершего, рассуждает Григорий Нисский в трактате «О душе и воскресении», абсолютно разложилось на самые простые частицы, уходящие в различные стихии, но сами эти элементы не могут исчезнуть, ибо ничто в мире не уничтожается. При этом каждая частица отмечена особой печатью личной принадлежности тому или иному человеческому организму. «Нет ничего невероятного, что эта простая и несложная природа (душа. — Г.Э.) пребывает при каждой из частиц и после его (тела. — Г.Э.) разложения. Напротив, однажды по какому-то необъяснимому закону вступивши в связь с составом стихий, она пребывает с тем, с чем соединилась, потому что, когда разлагается сложное, не подвергается опасности разложиться с ним и несложное». Процесс воскресения мыслится как воссоединение родственных частиц, когда-то пребывавших в определенном теле, по душевным на них знакам.

Еще одна из возможностей воскрешения — глубочайшее и исчерпывающее знание предков, генеалогического древа человечества во всех его ответвлениях, побегах, связях частей. Федоров упорно настаивает на необходимости тщательного изучения прежде живших людей, восстановления их образов, пусть сначала лишь мысленных, теоретических, причем в полной последовательности поколений, народов, групп, семей. «Человек, углубляясь в самого себя с целью самопознания, открывает, находит в себе самом предрасположения, наклонности, для коих нет основания или причины в его собственной жизни; так что из намерения познать себя выходит познание своих составных частей, сознание того, что было прежде него, от чего он сам, познающий, произошел, что в него перешло, т.е. познание своих родителей». Говоря современным языком, Федоров предлагал восстановить генетический код человечества, постигнув тем самым тайну возникновения жизни и, следовательно, ее возобновления.

Третий вариант — «строительная деятельность лучей». Они фокусируют вибрации молекул разрушенного тела и собирают их в цельный лучевой образ умершего, выводимый наружу и постепенно материализуемый. «Лучи от этих содроганий (частиц праха. — Г.Э.), проникая к поверхности, идут вместе с отраженными и другими лучами, составляя не только наружный образ Земли и живущих на ней, но и внутренний с разлагающимися в ней умершими. При управлении или регуляции движения других, кроме Земли, небесных тел лучевое изображение может быть отражено обратно к Земле, где, как мы видим, скрытые в глубине частицы вынесены наружу. Тут-то и начинается строительная деятельность лучей. Возвращенные к Земле, из Земли и от Земли вышедшие, и притом в последовательном порядке, лучи носят в себе образы существ живых, а потом умерших, образы их разложенных на частицы тел; эти-то лучи, встречая частицы, воссоединяют газообразные молекулы атмосферы с твердыми на Земле. Процесс, которым производилась бессознательно плесень или растительные формы, присознании станет соединителем частиц в живые тела, которым принадлежали частицы».

Но какие бы способы воскрешения ни были открыты в будущем, они не станут основой «поточного производства», как это представляется в некоторых научно-фантастических романах. У Федорова воскрешение — это «дело личное каждого, как сына, как родственника». «Всеобщее воскрешение не художественное только творение из камня, на полотне и т.п.; не бессознательное рождение, а воспроизведение из нас, как огонь от огня, при посредстве всего, что есть на небе и на земле, всех прошедших поколений». «В воскрешении сыны человеческие в их совокупности являются, по подобию Творца, воссоздателями, из праха земли и по оптическим образам небесного пространства, тел отцов, оживляемых собственной жизнью сынов, от отцов полученною». И это буди, буди!

Таково вкратце изложение учения Н.Ф. Федорова. Автор просит извинения у почитателей философа за то, что получилось оно несколько куцым и отчасти тенденциозным[34], из полотна великого учения он выдернул одну нитку. В частности, в этом синопсисе отсутствуют упоминания о Боге и христианстве. Автор сделал это вполне осознанно, потому что уверен, что концепция «общего дела» может быть построена и на других основаниях. Кроме того, учение Федорова обращено ко всем людям независимо от их вероисповедания, даже к убежденным атеистам и материалистам.

Но сам Н.Ф. Федоров был глубоко верующим человеком, православным, и свою философию он выводил напрямую из Священного Писания. Даже эволюцию — «Отец Мой доныне делает, и Я делаю» (Ин. 5:17). А то, что делал Иисус, в том числе воскрешение умерших, под силу человеку, ибо: «Истинно, истинно говорю вам: верующий в меня, Дела, которые творю Я, и он сотворит, и больше сих сотворит» (Ин. 14:12).

«… Ответ на вопрос — „чего ради создан бысть человек“ — заключается в том, что люди созданы были небесными силами, взамен падших ангелов, чтобы быть божественными орудиями в деле управления миром, в деле восстановления его в то благолепие нетления, каким он был до падения». Нынешний мир, мир после грехопадения, мир, предоставленный стихиям, смерти, неродственности, по мысли Федорова, чужд духовной природе Бога, и в этом вина прежде всего разумно-чувствующих существ, не приходящих к сознанию своей миссии быть орудием Бога в творческом восстановлении и одухотворении мира: «Чуждость эта, чуждость Богу, будет устранена, когда все тела (небесные, включая Землю, все твари, вещи и процессы. — Г.Э.) будут выражением мысли и чувства, когда весь мир, который стоит между нами и Богом, будет освящен сознанием, управляем волей. Для нас и нет иного пути к общению с Высшим Существом, кроме такого управления миром». И в этом стремлении управлять миром, приблизиться к Богу, идти путем разума и дела, а не покаяния и смирения, Федоров не усматривает гордыни человека, ибо: «Царствие Небесное силою берется, и употребляющие усилие восхищают Его» (Мф. 11:12).

Если смотреть с этой точки зрения, то учение Федорова есть религия, он сам определял ее как «активное христианство». В настоящее время христианство сводится в основном к нравственной проповеди, но ведь объем дел Христа, описанных в Евангелиях, был гораздо шире и обнимал полный круг власти духа над материей — исцеление больной души и плоти, утишение бурь, покорение стихий, воскрешение умерших, то есть все те задачи, которые ставятся перед человечеством Федоровым.

Аналогичный взгляд на христианство существовал в первые века его развития, Федоров его просто «воскресил». Упомянутый выше Григорий Нисский был помимо всего прочего еще и святым, не индийским, христианским, и одним из отцов церкви. Его учение о всеобщем спасении (апокатастасисе) увенчало труды Александрийской богословской школы, возглавляемой Климентом Александрийским и его учеником Оригеном. К сожалению, официальная церковь отказалась от этого учения, Апокалипсис победил Апокатастасис.

Глубокая вера Федорова в Бога и твердое следование православию, с одной стороны, и приверженность науке, с другой, имели еще одно важное следствие — неприятие им магии, колдовства, различных оккультных учений. Федоров резко выступает против мистических «непонятных, исследованию не поддающихся» иллюзорно-обманных средств воскрешения, когда «самое воскрешение совершается не через естественное познание и управление слепой силой, не путем опыта, опытного познания, познания светлого, а путем таинственным, темным, который может быть представлен в виде колдовства, как, например, материализация у спиритов». «Мистические средства могут быть признаваемы, лишь пока не явились средства действительные, а таковых в настоящее время уже немало, хотя их должно бы быть несравненно больше: попытки регуляции метеорического процесса, дождя, града, гроз, полярного сияния; попытки отвода подземных гроз, землетрясений; попытки искоренения заразных болезней; противодействие одряхлению организма. Наконец, попытки оживления последнего, например, опыты возбуждения деятельности сердца по прошествии многих часов после признания наступления действительной смерти… Вот реальный путь не к упразднению, а к усовершенствованию вещественного мира и к его реальному, немистическому, одухотворению и оживлению».

И вот через сто с лишним лет после Н.Ф. Федорова мы слышим новую проповедь, в которой указывается путь к одухотворению и оживлению мира. Но путь нереальный, мистический, ведущий к усовершенствованию сознания и упразднению вещественного мира.

Охватить «учение» Г.П. Грабового в полном объеме чрезвычайно сложно, в отличие от Н.Ф. Федорова Грабовой очень плодовит и словообилен, помимо десятка книг крупицы его «учения» разбросаны по обширному циклу лекций, распространяемому на видеокассетах, кроме того, как положено мессии, он щедро одаривает своими откровениями апостолов в личных беседах. Автор как-то сразу не поверил уверению Грабового, что «основные положения моего учения таковы, что они легко усваиваются любым человеком независимо от возраста, поэтому мои ученики сразу начинают практическую работу и быстро Достигают результатов в спасении и гармоничном развитии», и учел мнение супругов Тихоплавов, честно признавшихся, что «наши попытки с ходу разобраться с информацией… мало что дали; учение оказалось сложным для нашего понимания; после получения дополнительной информации и упорной работы примерно в течение полугода мы пришли к следующим выводам…» Так что автор тоже честно признается, что всех трудов Г.П. Грабового он не читал, это было выше его сил, да и полугода свободного времени у него не было, кроме того, такие упорные труды опасны для психического здоровья, что неопровержимо доказывает пример всех интерпретаторов учения. Поэтому нижеизложенное основывается на изучении основополагающего труда «Воскрешение людей и вечная жизнь — отныне наша реальность!», трехтомника «Практика управления. Путь спасения», а также евангелий от Тихоплавов, Самарина и Судакова (2 шт.).

Но вначале предоставим слово Г.П. Грабовому для проповеди открытыхимпринципов. Без комментариев.

«Бог создал Мир таким, как Он устроен сам. И поскольку сам Бог вечен, то Он создал Мир таким, чтобы каждый элемент Мира был вечным. Бог таким образом реализует свою идею, заключающуюся в том, что жизнь Его самого в Вечности обретает Вечность в созданных Им существах. И потому сторонник моей религии должен стремиться к вечной жизни в физическом теле, ибо он тогда в себе отразит и сущность Бога».

«Стремление к нетленности тела, к вечной жизни и к развитию истинного сознания — это практика наивысшего расцвета человеческого бытия».

«Время и пространство не ограничивают длительность жизни. Понятие длительности жизни формируется отношением духа к пространству и времени».

«Моя религия не принимает пассивного отношения к жизни, да еще с ложным представлением о том, что в течение земной жизни всего лишь следует подготавливаться к некой истинной жизни… Подобные представления не имеют ничего общего с тем, о чем говорил Христос, чему Он учил. Христос говорил иносказательно, и не все смогли понять истинный смысл его слов. Он призывал отказаться не от этой жизни, не от жизни здесь, а от жизни в состоянии обыденного сознания, ибо жизнь в таком состоянии сознания еще нельзя назвать жизнью в ее истинном Божественном смысле. Христос призывал пробудиться от этого состояния, которое он сравнивал со сном, и войти в Царство Божие, Царство Небесное, в Вечность. Совершенно очевидно, что Иисус Христос своим воскресением призвал к вечной жизни в физическом теле».

«Одной из важнейших черт моей религии является ее практическая направленность, ее ориентация на достижение конкретного результата, а именно на обеспечение созидательного развития души, тела и общества».

«Религия как наука о реальности должна адекватно отражать существующий мир. И она должна заниматься жизненно важными проблемами и в первую очередь, конечно, теми, решение которых не терпит отлагательства. Самой серьезной такой проблемой является существующая сейчас угроза глобального уничтожения. Поэтому в нынешней ситуации главная задача религии — это развитие технологий, направленных на предотвращение всеобщей катастрофы».

«Цивилизация выводит человека на гребень, с одной стороны которого — дисгармоничная реальность созданной им же самим области ноосферы, с другой — идеал, к которому, влекомый эволюцией, он не может не стремиться. Божественным определением наделенный свободой воли, человек невольно ставит себя перед гамлетовским выбором: „Быть или не быть?“. Принося в жертву идеалам постоянство среды обитания или, наоборот, поступаясь идеалами ради привычного материального комфорта, человек балансирует на грани уничтожения. Такой подход неизбежно влечет за собой деструкцию окружающей среды. Поэтому необходимо объединить свободу действий с возможностью бесконечного развития. Для этого следует понимать себя и весь мир как единую гармонию вечности. Отсюда становится ясно как создавать дальнейшие социальные и техногенные технологии».

« Мы являемся свидетелями стремительного развития науки и техники и это развитие происходит все ускоряющимися темпами. Но давайте зададимся вопросом: а что происходит с самим человеком? Он развивается? Если развивается, то в чем? С чем вообще следует связывать развитие человека, его прогресс, его эволюцию?»

«Развитие тела человека, в том числе и через сознание его клеток, приведет в тому, что тело человека станет выступать уже активным элементом построения мира. Созданное Богом может синхронно меняться вместе с развитием мира, причем меняться управляемо. …Развитие тела приведет к тому, что оно будет являться уже не только потребителем, но и создателем самого себя».

«Воспроизводство жизни будет осуществляться независимо от питания. За счет доступа к информации можно будет осуществлять формирование структур развития органов, причем формирование и развитие органов можно будет осуществлять независимо от питания. Этот раздел медицины будет уже состыковываться с технологиями обеспечения вечной жизни, потому что для удовлетворения всех потребностей человека уже не нужно будет питание. Любые потребности, за исключением, разумеется, разрушительных, любые потребности будут удовлетворяться созидательным путем через бесконечное развитие».

«В основе новой медицины лежат теория и практика воскрешения. Именно теория и практика воскрешения определяют принципы новой медицины и, прежде всего, принцип полного восстановления материи… Новая медицина должна не только обеспечивать процессы жизни физического тела, но и обеспечить развитие духа человека до такого уровня, когда на духовной основе человек сможет воспроизводить физическое тело и события в любом мире, в любом пространстве, в любом пространстве-времени».

«Воскрешение является наиболее реальной, наиболее прагматичной, наиболее целесообразной и наиболее доказательной базой для последующего развития, для развития мышления следующих поколений».

«Движение общества к бессмертию, к реализации вечной жизни и бесконечного развития должно происходить одновременно для всех его членов, то есть каждый человек должен двигаться по этому пути и каждый человек должен стать бессмертным. Поэтому задачей новой медицины является распространение соответствующих знаний и технологий среди всех членов общества, с тем чтобы каждый мог свободно развиваться в этом направлении».

«Если мы в коллективное сознание введем положение, что уничтожение невозможно, что надо всех воскресить и что жизнь должна быть вечной, то именно так тогда и будет все происходить. Потому что когда такое представление станет нормой, то есть частью коллективного сознания, станет одним из его параметров, одним из его положений, тогда это положение как часть коллективного сознания станет устойчивым и начнет восприниматься как объективная реальность».

«Нужно сказать несколько слов о различии двух подходов к постижению Мира: один из них — подход ученого, другой — подход человека, развивающего гармоничное духовное управление реальностью. Здесь человек в своей работе использует не приборы, изготовленные в лабораториях или на заводах, то есть искусственно созданные приборы, нет, он использует прибор, созданный Господом Богом, — свой собственный организм. Именно с этим …прибором… идет работа. …Именно этот подход должен быть первым и основным».

«Личность сохраняется после биологической смерти, в том числе и после кремации. В этом последнем случае к каждой частице пепла, остающегося после кремации, прикреплена структура личности того, кто подвергся кремации. Не имеет значения, каким образом физическое тело было изменено, каким образом оно было расформировано и переведено в совокупность частиц или даже микроэлементов. Это все второстепенно, ибо на основе души всегда можно полностью восстановить то же самое тело. …Для рассеянных частиц при этом появляется нечто вроде коллективного сознания, которое контролирует каждый элемент праха. И у каждого элемента отмечается свой ход времени».

«Грабовой настаивает на изучении каждым индивидуумом собственной генеалогии, ибо в семейно-индивидуальной памяти скрыт сокровенный ключик к бессмертию. Пока сохраняется информация о человеке, он, по Грабовому, принципиально может быть воскрешен через любое время, и не путем клонирования, а естественным путем истинного воскрешения души и тела. При этом мы получим не двойника-биоробота, но полностью личность умершего, поскольку „молчащие гены“ хранят исчерпывающую информацию, наработанную индивидом за время его жизни и жизней его предков». (Пришлось цитировать по Судакову, поскольку в сочинениях Грабового подходящей цитаты на глаза не попалось. — ГЭ.)

«Я уже создал целый ряд реально работающих таких устройств (для воскрешения. — Г.Э.) — Они построены на основе сделанного мною фундаментального открытия. Суть открытия состоит в следующем. Все явления реальности осознаются через восприятие. Восприятие же может осуществляться разными способами. Например, с помощью физического зрения, или ощущений, или мысленно. Когда мы воспринимаемое фиксируем в сознании, то мы всегда можем видеть некий световой образ. Этот световой образ виден духовным зрением. Он может быть также сразу проявлен и в сознании. Пользуясь научным языком, можно несколько условно сказать, что у человека имеется. некая система преобразования, которая его восприятие может переводить в световые образы. Эта свойственная нам система преобразования, оптическая система, используется и при воскрешении. В этом конкретном процессе управления миром образ человека, которого нужно воскресить, можно рассматривать как оптический сигнал. Этот сигнал в духовном пространстве (образ воскрешаемого) соответствует восприятию данного человека в обычном физическом мире. С данной точки зрения воскрешение представляет собой процесс преобразования оптического сигнала из духовного пространства в трехмерное физическое пространство».

«На основе этих и других созданных мною технологий можно раз и навсегда забыть об энергетических кризисах и о проблеме энергии. Энергию можно получать, например, из времени прошлых событий. Этот источник энергии неограничен».

«Воскрешение всех, кто ушел, и рождение все новых и новых людей приведет к значительному росту населения Земли. Это ставит на повестку дня вопрос о ресурсах. В силу ограниченности имеющихся материальных ресурсов основным способом их получения станет создание их на основе сознания. Именно поэтому уже в данной книге этой серии я дал методы получения любой материи на основе своего сознания. Освоение этих методов позволит решить все задачи, в том числе и увеличение необходимого пространства».

«…Принципиальный недостаток ортодоксальной науки — то, что она занимается простым наблюдением явлений и фиксированием найденных законов. Такой ее подход, конечно, объясняется тем, что существует вера в объективный характер явлений окружающего мира, в их независимость от человека, и потому задачей науки ставится обнаружение существующих закономерностей и их описание. …Истинная наука, т. е. та наука, которую я предлагаю, ставит перед собой совсем другие цели и носит совсем другой характер. И тем более в настоящее время, когда над человечеством и всем миром нависла реальная угроза полного уничтожения, наука должна определять путь в соответствии с тем, чтобы спасти мир от глобальной катастрофы. …Критерием научного мышления должна быть ориентация не на констатацию какого-либо найденного факта, а на получение результатов совершенно другого уровня, таких результатов, которые обеспечивали бы созидательное развитие общества с полным контролем за всеми этапами этого развития. …Моя наука, которая является одновременно и наукой спасения, направлена на то, чтобы управлять существующей реальностью, изменять ее так, чтобы достичь нужного результата созидательным трудом».

«Эта книга написана для всех людей. Она обращена к каждому. Но она написана не только для людей. Ибо наша задача состоит и в том, чтобы не только люди, но и животные, и растения, и камни и вообще все сущее начало бы работать по системе спасения. Это возможно. И это необходимо. И данная книга указывает путь. И она также показывает, как распространить его на все элементы реальности, на все явления Мира. А это приведет к установлению подлинной гармонии в Мире. Так что это книга для всего Мира и на все времена».

Почитатели Грабового имеют полное право обвинить автора в тенденциозности, в том, что он выхолостил учение, исключив из рассмотрения две важнейшие составные части — «новую науку» и примеры практической работы, они-де и являются основными. Автор и не собирается отбиваться от этих обвинений, он действительно вполне целенаправленно очистил «учение» от всякой словесной шелухи, вычленив, на его взгляд, основное. Конечно, он держал в голове то, что было написано в предыдущем разделе, возможно, это несколько повлияло на выбор и расположение цитат. И признаем, что за исключением последнего пассажа, несомненно оригинального и несущего яркий отпечаток личности писавшего, все остальное, мягко говоря, что-то напоминает.

Спешу успокоить почитателей Грабового, примеры практической работы будут представлены ниже в изобилии, если кому-то их количество покажется недостаточным, то обвинять в этом следует не автора, а зловредных издателей, которые экономят на бумаге. Что же касается «новой науки», то она нуждается в отдельном обсуждении. В предыдущем разделе, где автор пытался «тенденциозно» нащупать параллели между учением Грабового и «Философией общего дела» Н.Ф. Федорова, рассуждения Грабового о науке смотрелись бы неуместно и могли создать ложное впечатление. Дело в том, что Федоров, говоря о науке, отнюдь не призывал к отказу от «ортодоксальной» науки, он очень уважительно относился и к этой науке и к самим ученым, невозможно представить, чтобы он давал им совет «подучиться», как это сделал Грабовой, обращаясь к академику, настоящему, Э. Круглякову. Федоров призывал лишь к смене приоритетов научных исследований, которая должна была произойти не по декрету, а естественным путем, по мере того, как все большее количество людей, и ученых в том числе, проникалось бы задачами «общего дела». Наука же Грабового это… «Наука Григория Грабового». Хотя…

«Данная книга помогает освободиться от одного из величайших заблуждений, от одного из самых больших мифов нашей истории. Я имею в виду миф о существовании объективной физической реальности, не зависящей от сознания человека», — пишет Грабовой в своей книге «Воскрешение людей и вечная жизнь — отныне наша реальность!»

Собственно, дальше можно не читать, а сразу перейти к приговору. Но если читатель не сталкивался в жизни с эзотерической литературой, то можно и почитать, иногда это выглядит — как бы это сказать? — забавно.

«Все, что существует вокруг: Земля, Солнце, звезды, пространство, весь Мир — все это в действительности создано на структуре сознания, включающей сознание Создателя. Поэтому, когда мы знаем, что такое дух, что такое сознание, мы можем воскрешать, мы можем создавать пространства, мы можем строить Мир, мы вообще можем совершать любые созидательные действия».

«Характер науки, которую создает ученый, в принципе определяется уровнем его состояния сознания. И поэтому в действительности само по себе слово „наука“ мало о чем говорит. Ибо принципиальным является то, человек с каким уровнем состояния сознания делает эту науку. Так что есть наука, соответствующая обыденному уровню состояния сознания, — это ортодоксальная наука; есть наука, соответствующая более высокому уровню состояния сознания; есть наука, соответствующая еще более высокому уровню, и т. д.».

«На деле развитие человека, его совершенствование связано с развитием его сознания. Эта истина была известна с незапамятных времен. Посмотрим, что говорится о пространстве в послании апостола Павла к ефесянам: …Чтобы вы, укорененные и утвержденные в любви, могли постигнуть со всеми святыми, что широта и долгота, и глубина, и высота… Здесь перечислены четыре измерения пространства. (Умиляет это использование для обоснования основополагающих принципов переводов, а точнее, перевода с перевода. Что там говорил апостол Павел, тем более что он хотел сказать — бог его знает! Впрочем, трактуют же предсказания Нострадамуса по самопальным переводам с новофранцузского и даже делают нумерологический анализ этих новорусских текстов! — Г.Э.) Это означает, что в результате определенной работы и при определенных условиях, и прежде всего, по словам апостола Павла, при условии укорененности и утвержденности в любви человек сможет начать воспринимать четыре измерения пространства. Что произойдет за счет изменения состояния сознания, добавлю я. В действительности с изменением состояния сознания человек может начать воспринимать пространства любого числа измерений. Мы обсудили с вами проблему пространства. Послушаем теперь, что говорится о времени в …Откровении Иоанна Богослова…: …И клялся… что времени уже не будет… На самом деле законы природы с лежащими в их основе понятиями трехмерного пространства и времени являются лишь поверхностным описанием этого мира. В действительности существует более глубокая, более фундаментальная связь мировых структур, в силу которой изменения в этом Мире могут вызываться просто своеобразным волевым актом (курсив Грабового)».