Таро и аналитическая психология

Все началось с того, что в 1875 году в местечке близ Кюсвиля родился Карл Густав Юнг – человек, которому было предначертано полностью изменить сами основания картины мира.

С раннего детства Юнг видел сны и даже видения наяву, которые любой его да и наш современник счел бы странными. В три года – жуткий сон с пещерой, где он видит ритуальный фаллос с глазом. В семь – раздвоенность и воспоминания из предположительно прошлой жизни, проходившей 100 лет назад. В 12 – видение, где Бог разрушает собор куском дерьма. Юнг хорошо понимал, что его видения не вписываются в картину мира его семьи, и предусмотрительно их скрывал.

Но визионеров и мистиков было много. Уникальность Юнга в том, что, в отличие от большинства оных, он обладал удивительно цепким и сильным аналитическим умом. Поэтому вместо того чтобы воспринимать послания бессознательного буквально и сойти с ума (либо стать очередным пророком), Юнг в поисках ответа к 17 годам перечитывает всех доступных ему философов от Платона до Шопенгауэра.

Самое большое впечатление оказывает на него Кант. У Канта есть очень важная идея «вещи в себе». Согласно Канту, мы не можем знать сущность явлений, мы можем знать только то, как эти явления проявляют себя в нашем восприятии. Наше восприятие может быть физическим (наблюдение внешних объектов) или психологическим (наблюдение внутренних объектов), но и в том и в другом случае мы наблюдаем лишь проявление, феномен, но не ноумен. Вещь в себе, истинная причина причин остается для нас сокрытой.

Это и есть гносеологическая скромность, которой так не хватает 99 процентам занимающихся оккультными практиками. Скромность, которая оказывается своего рода защитной броней от впадения в гордыню, инфляцию или безумие.

Выбирая профессию, Юнг чувствует острый внутренний конфликт между потребностью в чисто духовной, абстрактной теологии и эмпирической науке. В последний момент выбор падает на психиатрию.

Итак, Юнг становится психиатром, практикует несколько лет под руководством доктора Блейера, пока наконец не становится партнером и другом Зигмунда Фрейда. Союз их длится около 10 лет, но в итоге они со скандалом расходятся и до конца жизни больше никогда не встречаются.

Здесь стоит остановиться поподробнее. Разрыв между Фрейдом и Юнгом – это не просто конфликт двух старых друзей, которые не поделили прекрасную даму по имени Сабина Шпилерейн. Это конфликт мировоззрений, установок, культур, который скрыто существовал с первой встречи, но вырвался на поверхность только через восемь лет сотрудничества.

В чем же их разница? И Фрейд, и Юнг знали, что человеческая психика – это не только сознание, эго, которое говорит о себе – «Я». И Фрейд, и Юнг согласились бы с тем, что психика – это множество пластов бессознательного, о котором зачастую наше эго не только не знает, но и не догадывается.

Но для Фрейда бессознательное ограничивается телесными и инстинктивными реакциями. И бессознательным оно становится только потому, что наше эго не желает о нем ничего знать. Эго, по Фрейду, это страус, перманентно погрузивший голову в песок. И кто бы спорил, что так бывает. Беда только в том, что по Фрейду бывает только так. Поэтому и искусство, и религию, и науку, и политическую жизнь Фрейд понимал как определенные формы сублимации подавляемой и осуждаемой сексуальной энергии.

Странная теория. Более того, теория, имеющая весьма неприятный привкус пуританства. Дескать, культура и творчество возможно, только если сексуальность подавлена, а эго находится в состоянии расщепления и комплекса вины. Но скажите мне, что подавлял император Адриан, когда приказал строить Пантеон? Да и вообще в Римской империи взгляды на секс были далеко не викторианские. А какая культура родилась. А античность? А Древний Египет. Достаточно посмотреть документальные фильмы о Древних цивилизациях, чтобы понять, что отношение к сексу у них было куда более естественно и адекватно, чем у современного человека, отравленного фантазией о грехе. И, тем не менее, какие были цивилизации, какая архитектура, какое искусство! А что, господа фрейдисты, подавлял великий бабник и повеса Александр Сергеевич Пушкин для того, чтобы стать гением номер один? Вопросы, на которые в рамках фрейдизма невозможно дать адекватный ответ.

Юнг не мог принять столь одностороннее понимание бессознательного. Он не спорил с тем, что Фрейд открыл важную истину – он просто не хотел соглашаться, что к этому можно свести всю палитру психической жизни. Как писал Юнг, беда Фрейда в том, что он выдает часть за целое, и был прав. Ибо даже столь важная штука как секс не может объяснять все. Кстати, ближе к концу жизни это понял и сам Фрейд, когда предложил концепцию двух влечений – Эроса и Танатоса.

Наблюдая многие годы за людьми, Юнг открыл, что помимо личного бессознательного, всего к чему подход Фрейда вполне применим, скрывается еще один уровень. То самое коллективное, или объективное бессознательное.

Это объективное бессознательное (в отличие от личного, или субъективного) обладает удивительными свойствами. Во-первых, структуры, которые там находятся, не приобретаются в результате личного опыта. Они там есть изначально. Априори. И именно они создают, оформляют и включают наше восприятие всего, что нас окружает и что с нами происходит. Нечто подобное больше двух с половиной тысяч лет назад предположил Платон, говоря об идеях или эйдосах, но для Юнга архетип – это не просто интеллектуальная идея, которая порождает мир. Это данность. То, что эти архетипы присутствуют, изначально объясняет то, что мифология разных народов до такой степени похожа. До Юнга это объясняли заимствованиями. Дескать, шаман Чукотки мог на досуге заглянуть в гости к африканскому колдуну и поделиться своими последними фантазиями. Просто потому что других объяснений, которые могли бы объяснить фантастическое сходство мифов с точки зрения рационального ума XIX века, не существовало.

Интересно, что совпадение мифологий происходит не только на уровне образов (в конце концов, все мы видим солнце и что удивительного в том, что разные народы вдруг решили бы ему поклоняться), но и на уровне того, как образы образуют сеть мифологических объяснений, структур, концепций. Например, такой сложный мифологический сюжет как идея сотворения мира из тела убитого или умершего великана или Бога, который мы встречаем и в Индии, и в Скандинавии. Или сложное странствие героя в поисках освобожденной принцессы. Или миф о потере золотого века. Подробнее эти сюжеты мы будем рассматривать позднее, когда перейдем к Таро, которое воистину дает ключ к сокровищнице общечеловеческого наследия.

Но это – только внешняя сторона учения Юнга. В конце концов, в самом наличии общечеловеческих архетипов нет ничего невероятного. Из маленького сперматозоида всегда развивается существо с заданным набором рук, ног, зубов. Что принципиально невероятного в том, чтобы и психические образы и символы имели один и тот же набор.

Самое удивительное, что, когда чистый архетип поднимается на поверхность сознания, меняется реальность. Иными словами, пока мы находимся в границах личного бессознательного, наших сознательных и бессознательных надежд и страхов, комплексов – мы находимся в привычной реальности. Но когда происходит прорыв архетипа, сознание оказывается затопленным – сама реальность начинает вести себя, как будто подчиняясь этому архетипу, этой идее.

Звучит невероятно, не правда ли? Наша привычная материалистическая картина, где каждый атом является полностью отдельной от всех остальных атомов частицей, рушится как карточный домик. И, тем не менее, это так. Позднее квантовая физика подтвердила открытия Юнга парадоксальным утверждением, что простейшие частицы ведут себя в зависимости от ожиданий наблюдателя. Понимаете, что это значит? Современная наука оказывается куда более магической, чем может показаться недалекому материалисту. Ключевые открытия, составляющие основу западной цивилизации, ученые делали, установив связь с бессознательным, будь то философия Декарта, который увидел сон, ставший основой его идей, таблица Менделеева или открытие нейтрино лауреатом Нобелевской премии и хорошим другом Юнга Вольфгагом Паули.

Для поверхностного человека наука как одноногий солдат опирается только на рациональное. Но многие ли знают, что ракетное топливо, позволившее американцам долететь до Луны, разрабатывал маг, оккультист и последователь Алистера Кроули Джек Парсонс? Многие ли знают, что Ньютон писал алхимические труды, существование которых вынуждена признавать даже официальная наука? Многие ли понимают, какое колоссальное влияние оказывают сны на ключевые открытия?

Впрочем, это лирическое отступление подводило нас к одной из важнейшей из идей Юнга – идее, которую Юнг обнародовал только ближе к концу жизни. Речь идет о понятии синхронистичности, т. е. осмысленной связности внешних событий и внутренних процессов.

Давайте рассмотрим классический пример, который Юнг приводит в обоснование своей гипотезы.

1 апреля, 1949 г. Сегодня пятница. На завтрак у нас рыба. Кто-то в разговоре со мной упомянул об обычае делать из кого-то «апрельскую рыбу» В то же самое утро я занес в свой блокнот надпись, которая гласила: Est homo totus medius piscis ab imo (Человек целостный есть рыба, извлеченная из глубины). Днем одна из моих бывших пациенток, которую я не видел уже несколько месяцев, продемонстрировала мне несколько впечатляющих картин с изображениями рыб, которые она нарисовала за то время, что мы не виделись. Вечером мне показали кусок гобелена с изображенными на нем рыбоподобными чудовищами. Утром 2 апреля другая пациентка, с которой я не виделся уже несколько лет, рассказала мне сон, в котором она стояла на берегу озера и увидела большую рыбу, которая поплыла прямо к ней и выбросилась из воды к ее ногам. В это время я занимался изучением истории символа рыбы.

Обратите внимание на последнюю строчку цитаты. На самом деле для Юнга «занимался изучением истории символа рыбы» означало полноценное погружение и сосредоточение сознания на этом простом образе. Пока образ оставался лишь интеллектуальной личной конструкцией, никаких синхроний не происходило (по другим записям, Юнг до этого работал с символом год), но как только сосредоточение достигло своего пика, произошел прорыв – и вместо концепции рыбы Юнг сталкивается с чистым архетипом.

Переживание архетипа можно безошибочно отличить по особого рода состоянию нуминозного, или священного. Чувство нуминозного отличается сложным сочетанием парадоксальных эмоций: страха и восторга, ужаса и экстаза. Будучи захваченными архетипами, мы можем испытывать ужас перед этой многократно превосходящей все сознательные представления силой, одновременно наполняясь восторгом и экстазом от причастности к оному.

И, наконец, самый важный момент открытия Юнга. Любой архетип – двойственен. И сразу автоматически несет в себе свою противоположность. Это можно принять логически, почитав Гегеля или на худой конец Веллера. Но реально, на уровне переживания, мы все равно будем оставаться в плену дуальной картины. Добро—зло. Свет—тьма. Аскеза—гедонизм. Обычное сознание незыблемо убеждено в разделении противоположностей потому, что не в состоянии понять, каким образом в одном архетипе может быть противоположность. Почему любое утверждение автоматически несет в себе противоположность. Как только мы провозглашаем некий идеал, мы автоматически создаем его противоположность как компенсацию.

Единство противоположностей легко проиллюстрировать на множестве примеров. Например, политика. Пока у власти циники, жить при такой власти можно. Но как только к власти приходят идеалисты, вдохновляемые утопией, антиутопия начинается буквально сразу. Или мораль. Пуританин, пытающийся вытеснить секс из своей жизни, в конце концов начинает находить сексуальными ножки стула и надевать на них чехлы. Человек, клянущийся, что любит всех, и постоянно заявляющий об «абсолютном позитиве», в итоге оказывается таким моральным тираном, что открытый деспот покажется меньшим злом. Если мы не одержимы одним из архетипов, эти примеры покажутся нам самоочевидными, но… когда доходит до личного, мы также начинаем терять целостную картину.

Архетип биполярен и сизигичен. Эго и тень образуют пару. Анима и анимус образуют пару. Архетипы старца и младенца образуют пару. В Боге скрывается дьявол, а в дьяволе Бог. Бинер, по определению, – фундаментальный принцип. Поэтому после самых возвышенных экстазов монах сталкивается с демоническими искушениями. Одно порождает другое, хотя самому монаху так точно не кажется. Любая односторонность – невозможна. В одной из своих работ Юнг делится забавным эпизодом: однажды ему пришлось увидеть человека, который казался воплощением совершенства. Он даже позавидовал исключению из правил. Но на следующий день он увидел его жену, которой, по всей видимости, пришлось воплощать все, что было вытеснено у этого субъекта.

Итак, любая архетипическая структура бинарна. Что это значит применительно к Таро? В вводной главе мы упоминали, что в Таро Большие арканы соответствуют архетипам. Итак, к примеру, вытаскивая карту Император, мы не можем знать, предстоит ли нам назначение на роль директора фирмы и править ли нам этой фирмой жезлом железным аки Чингисхан или, наоборот, оказаться в жестком подчинении у нового авторитарного лидера, который станет директором. Ясно, что проявлен архетип власти, а в каком полюсе вы находитесь здесь – это уже тема для медитации. А, например, аркан Башня может сулить разрушение клетки иллюзий, построенной «по собственным чертежам», или крах всех надежд и стремлений. Иными словами, есть некая первичная идея (скажем, идея власти или идея разрушения, если говорить об Императоре и Башне), но какой гранью она проявится в данном конкретном случае, остается большим вопросом.

Однако помимо того, что архетип биполярен (это пусть с трудом, еще может уместить обычный разум), он еще и голографичен. Иными словами, хотя каждый из архетипов выражает некую универсальную идею, парадокс в том, что эта идея, будучи рассмотрена абстрактно, оказывается, включает в себя все остальные. Переходя к нашей теме, это значит, что каждый аркан потенциально содержит в себе все остальные 21. В работе «Прорицание и синхрония» Мария Луиза фон Франц приводит интересную цитату, которая может показаться сложной для неподготовленного читателя, но представляется мне очень важной:

Коллективное бессознательное представляет собой поле психической энергии, а активизированными точками являются архетипы. И таким же образом, как определяются соотношения в физическом поле, они могут быть определены в поле коллективного бессознательного.

Например, возьмем архетип Мирового Древа или Великой матери, которые весьма часто объединяют. В гробнице царя Египта Сета I изображено Мировое Древо, из ствола которого пьет царь. Древо изображает космическую мать, питающую царя. Или, например, существуют саги, согласно которым, души неродившихся младенцев живут в тени Мирового Древа, откуда их возвращают на землю, где они и рождаются. Итак, Древо представляет собой своего рода материнское чрево, в котором Земля черпает искру жизни для неродившихся детей. Существует множество мифов, согласно которым солнце рождается каждое утро из Древа или же описывается как золотое яблоко на Древе жизни. Иными словами, солнце – плод Мирового Древа. Древо также сравнивается с источником. В большинстве мифов фигурирует источник, находящийся под Мировым Древом, родник, дающий жизнь.

Источник часто представляет собой своего рода материнское чрево Великой матери и обладает женскими, материнскими свойствами. Великая мать связана и с представлениями о смерти. Например, на днище египетских гробов изображалась Исида, а на крышке – Нут; умерший находился в объятиях Великой матери. При захоронении человека укладывали в положение эмбриона, что, по-видимому, связано с представлением о том, что человек возвращается в чрево Матери-Земли, чтобы потом возродиться.

Итак, Великая мать является также Матерью-смертью. В римской мифологии смерть изображалась в виде темной фигуры матери, уносившей своих детей с Земли. Древо связано также и с представлениями о смерти, у многих народностей захоронения сопряжены с обращением к деревьям. Некоторые северные племена (эскимосы, тунгусы, чукчи) гроб с покойником вешают на дерево, возвращая его таким образом матери. Тот факт, что гроб в большинстве случаев изготавливался из Древесины, является символом, ибо дерево – мать, принимавшая умершего и сулившая ему возрождение.

Представление о смерти также связано с источником. Существуют саги, в которых описано, как человек прыгает в источник и попадает в царство мертвых, в подземный мир.

Иногда ствол дерева символизировал фаллос, поэтому дерево – не только Великая мать, но и отец. Например, некоторые ацтекские племена представляли свое происхождение как выход всего племени из сломанного ствола дерева. Возможно, вы видели средневековые изображения сновидения Авраама, который лежит в постели, а из его пениса вырастает дерево, ветви которого символизируют предков Христа. Дерево – это фаллос и символ отцовства. Великая мать также наделена фаллическими символами: метлы, огромные носы и т. п.

Все архетипы влияют друг на друга. Поэтому, по моему мнению, вполне целесообразно использовать идею поля применительно к коллективному бессознательному. Тогда можно сказать, что бессознательное – это поле, в котором активизированные точки являются архетипами, между которыми можно установить взаимосвязь. Архетип Великой матери я выбрала совершенно случайно. С таким же успехом я могла бы выбрать архетип солнца и сформировать вокруг него так называемое поле.

Мария Луиза фон Франц «Прорицание и синхрония»

Итак, думаю, уже понятно, к чему я веду. Большие арканы Таро и есть те самые базовые архетипы, о которых писал Юнг. И с одной стороны, каждый из них абсолютно индивидуален, с другой – из каждого можно вывести все остальное.