Сергей Иванович Валянский и Дмитрий Витальевич Калюжный
Сергей Иванович Валянский и Дмитрий Витальевич Калюжный
Продолжают и развивают труды НА. Морозова авторы ряда книг по новой хронологии С. И. Валянский и Д. В. Калюжный. Можно отметить их книгу «Новая хронология земных цивилизаций. Современная версия истории» (М., 1996). Выделяются и их четыре книги «О графе Гомере, крестоносце Батые и числе Зверя», «Путь на Восток, или Без вести пропавшие во времени», «Явление Руси» и «Тьма горьких истин… Русь», изданные издательством и книготорговой фирмой «Краф+Леан» в 1998 г. под общим названием «Хронотрон». Кроме этого ими опубликован ряд интересных работ по хронотронике (Хронотроника. Оптимальные пути развития систем в условиях ограниченных ресурсов. М., 1998; Математические методы хронотроники. М., 1999 и др.).
С. И. Валянский и Д. В. Калюжный не профессиональные историки. Первый — физик-математик, второй — экономист по образованию и яркий журналист. Впрочем, о себе и о своих концепциях новой хронологии они лучше расскажут сами.
Приведу отрывки из моих бесед с авторами.
— Кто вы по образованию?
Сергей Иванович Валянский:
— Я по образованию физик. Закончил МГУ, работал в физическом институте АН. После его разделения остался в той части, которая теперь называется Институт общей физики РАН. Кроме того, являюсь научным руководителем лаборатории хронотроники, организованной в институте «Биотехнологии» при поддержке его директора, проф. Р. Г. Василова.
Дмитрий Витальевич Калюжный:
— Я экономист, но так получилось, что с начала 80-х гг. на досуге занимался журналистикой. Набивал руку в писании всяких текстов. В те же годы я работал экономистом в одном из академических институтов. Тогда я прочитал в ксерокопии одну из первых работ А. Фоменко о хронологии. Всегда интересовался историей религий, самостоятельно занимался ею. Прочел, разумеется, не только многие христианские тексты, но и Коран, Дао Дэ Цзин и другое всякое.
— Как вы пришли к своим историческим работам?
Сергей Иванович Валянский:
— В конце 70-х гг. я попал по служебной надобности в поселок Борок Ярославской области. Это бывшее имение академика НА. Морозова, основоположника современной школы хронологии. Здесь же находится его музей. Меня поразила его жизнь.
И это стало моим увлечением. Я вплоть до сегодняшнего дня занимаюсь исследованием его биографии и творчества. Среди научных направлений, которыми занимался Николай Александрович, была и история. Так я и пришел к истории. Дмитрий Витальевич Калюжный:
— В начале 90-х судьба свела меня с С. И. Валянским. Мы обсудили наше видение исторических проблем и решили, что они очень близки. В результате стали вместе работать над научно-популярной книгой.
— Как я понял, один из вас вел свои поиски истины от Фоменко, другой — от Морозова, а в результате — общие взгляды, хотя концепции и подходы у этих авторов несколько различные.
— Это очень интересный вопрос, и мы позволим себе дать на него развернутый ответ. Начнем с Н. А. Морозова. Он непосредственно историей занимался всего около 20 лет из почти 60-летней научной деятельности. Он был из тех ученых, кто, считая мир единым, полагал, что у него должно быть и единое описание. Поэтому он смело внедрял методы одних наук для изучения предмета других. Его историческая работа называется «История человечества в естественно-научном освещении». Для него было важным согласовать естествознание и историю. Причем к последней он относился достаточно бережно. Прежде чем утверждать что-то новое в истории, он старался получить схожие результаты, доказывающие его правоту, применяя разные естественно-научные методы. Например, результаты, полученные астрономическим способом, проверялись методами теории вероятности, лингвистики, географии и т. д.
Но сложность его задачи заключалась в том, что он как ученый сложился в прошлом веке, а тогда было делом принципа доводить исследования до некоторых логических точек. Например, Лебедев не просто измерял давление света, а старался поставить некоторую точку в споре о природе света, волна это или частица. И ответ лежал в получении некоторого количественного результата, причем с определенной точностью. Сегодня мы знаем, что свет — это квантовый объект, который в определенных условиях может проявлять себя как волна, а в определенных — как частица.
Так и Морозов. Ему было мало указать на несоответствие результатов применения к историческим наукам «точных» методов, он стремился дать непротиворечивую картину исторического процесса, куда входили бы и его новые результаты. Честно говоря, это работа не для одного человека (вспомним, что нынешняя концепция истории формировалась почти четыреста лет трудами огромной армии историков).
Несколько другой подход (по крайней мере, в первых работах) у А. Т. Фоменко. Этот ученый сделал попытку максимальной формализации истории для более успешного применения строгих математических методов. К сожалению, сам исторический материал столь противоречив, что это оказалось далеко не простой задачей. Скажем больше, даже в физике далеко не все поддается формализации, не говоря уже о биологии. Что уж говорить об истории, о ее несравненно более сложном объекте исследования. Фактически, как в XVI–XVII вв. «создавали» историю, рассчитывая датировку событий математически (по затмениям), так и Фоменко в XX в. делает то же самое.
Но это нисколько не умаляет заслуг академика Фоменко и его группы. Мы все — только в начале пути. И вполне может оказаться, что истина лежит где-то в стороне. Но большинство разработанных им методов и подходов в любом случае вклад в методологию истории. И когда ажиотаж пройдет, это признают и сами историки.
— А в чем сущность вашего подхода?
— Мы подходим к истории так же, как и Н. А. Морозов, — как к специфическому методу, описывающему единую природу.
А коль это так, то описание следует делать с позиций современного стиля мышления (он имеет разные названия, наиболее частое — синергетический), суть которого заключается в том, что сложные динамические системы, сами, без всяких внешних понуждений переходят в хаотическое состояние, и если не погибают, то так же сами могут вернуться к некоторому упорядоченному состоянию. И вот этот общий методологический под ход и объединил нас в нашем подходе к истории.
На самом деле мы занимаемся более широкой задачей, а именно поиском оптимальных путей развития сложных динамических систем в условиях ограниченных ресурсов. Мы назвали это направление науки, продолжающее синергетику, словом «хронотроника». Она особо полезна при работе с социальными системами. Потому что, как правило, их развитие происходит в условиях ограниченных ресурсов. А это последнее обстоятельство — ограниченность ресурсов — позволяет давать описание таких задач на языке нелинейной математики. И что самое интересное, применение нелинейной математики не только не усложнило, а существенно упростило анализ этих задач.
В то же время мы являемся как бы учениками НА. Морозова. Хоть он и умер еще до нашего рождения, но долгая работа с его рабочими записями, трудами позволяет нам это утверждать. И хронотроника, обнаруживающая сходные сценарии развития сложных динамических систем разной природы, помогает нам в этом.
— В чем же смысл вашего подхода?
— Хронотроника позволяет показать, что в обществе идет ряд процессов с разными характерными временами развития.
Например, экономика развивается очень быстро. После ее развала, например, в результате войны она быстро восстанавливается, причем на более высоком уровне, чем прежде. Другое дело демографические процессы. Так, и сегодня мы страдаем от последствий Второй мировой войны. В промежутке между этими процессами по их длительности лежат процессы образования и культуры.
А это значит, что нельзя мгновенно принять какую-либо новую религию, если географические условия того места, откуда вы ее взяли, отличаются от ваших. Если же нам говорят, что так произошло, то либо выдают желаемое за действительное, либо мы много чего не знаем из истории данного места.
Или, например, рассказ о введении грамотности в империи Чингисхана за несколько лет. Этого нельзя было сделать в тех условиях, в которых жили монголы, не говоря уже о том, что письменная речь отличается от устной.
И вообще, все численные значения количества воинов в той или иной стране отличаются на порядок от тех, которые можно получить по анализу емкости среды их обитания. При учете этих поправок значения многих исторических событий из разряда «катастрофических» переходят в разряд мелкого хулиганства и бандитизма. И тогда становится понятна реакция жителей различных мест на эти нападения. Гораздо больше вреда приносят налоги и поборы, чем набеги соседей.
Другое следствие хронотроники заключается в том, что в силу нелинейности социальных процессов очень часто прогноз на будущее принципиально не однозначен. Любые малые неучтенные факторы переводят систему с одной траектории развития на другую. (Причем причина этого — не сами эти малые возмущения, а неустойчивость самой системы к таким возмущениям.) Но что самое интересное, при попытке реконструкции «назад» по времени также нет однозначности. А следовательно, достоверность исторических фактов становится очень важной для понимания общего процесса истории.
И вот проверка их на достоверность становится основной задачей науки. Прежде всего, следует выяснить, где, с кем и когда происходили те или иные «древние» события. Далее выяснить, действительно это было так, как описывается, или описание создано по некоторому общему литературному шаблону, действовавшему в момент написания текста, и т. д.
А то, что с фактами летописцы или их переписчики могли обращаться так, как им требовалось, можно проиллюстрировать, например, таким фрагментом. В книге И. Н. Данилевского «Древняя Русь глазами современников и потомков (IX–XII вв.)», Москва, «Аспект пресс», 1999, в Приложении I (стр. 291) есть такой абзац:
«Во-вторых, момент историографический. Приблизительно в то же время А. Т. Фоменко попал на лекцию о Н. А. Морозове. Как известно, знаменитый народоволец, отбывая 21 г. в одиночном заключении и имея возможность читать в это время только Священное Писание, пришел к следующим, вполне материалистическим выводам. Коль скоро в Новом Завете сбываются пророчества Ветхого Завета, то последний не мог быть написан прежде первого: сначала некоторые события должны состояться, и только потом, задним числом, их можно «предсказать».
Самой ранней книгой Нового Завета, очевидно, является Откровение Иоанна Богослова. Следовательно, все прочие библейские книги были написаны позже него. Поэтому все исторические факты, которые упоминаются в Ветхом и Новом Заветах, могут относиться ко времени не ранее 395 г., которым Морозов датировал Апокалипсис (кстати, именно по показателям солнечного и лунного затмений, которые, как полагал исследователь, описывались в Апокалипсисе в символической форме). Из этого он сделал вывод, что вся ранняя письменная история человечества — не более чем выдумка».
Так утверждает И. Н. Данилевский. А как было на самом деле? Во-первых, Морозов просидел в заключении 29 лет. Из них 21 год он сидел в Шлиссельбургской крепости, где не только имел доступ к тюремной библиотеке с более чем 5 тысячами томов, но и мог заказывать книги из библиотек с воли. Кроме того, он выписывал научные журналы из Англии и других стран. А то, о чем говорит автор, было, когда Морозов сидел в Алексеевском равелине Петропавловской крепости, где ему действительно почти год не давали книг, а потом выдали Библию на французском языке. И он действительно занялся текстом Апокалипсиса. И более ничего не успел сделать, так как был переведен в Шлиссельбург, где отошел от истории и занялся другими вопросами.
Из заключения он вынес 24 тома своих работ, из которых по истории был только один — анализ Апокалипсиса. А основной труд, сделанный в этот период, был по строению вещества. За эту работу по выходе из тюрьмы он был избран членом ряда западных научных обществ, получил кафедру у П. Ф. Лесгафта, а после революции стал директором Научного института им. Лесгафта, где работали среди прочих академик Е. С. Федоров, известный кристаллограф, и академик Л. А. Орбели, известный физиолог. Так что исторические труды занимают малую часть научного наследия Морозова. Его наследие составляют работы по математике, физике, химии, астрономии, биологии, метеорологии, воздухоплаванию. Имеется также большое литературное наследство.
— Что вы можете сказать относительно пересмотра Н. А. Морозовым времени написания Нового и Ветхого Заветов?
— А теперь относительно пересмотра времени написания Нового и Ветхого Заветов. Это было сделано в Двинской крепости, куда он был посажен на год в 1911 г. Там он изучил еврейский (это был 11-й язык, который он изучил) и с помощью в основном астрономических методов показал более позднее происхождение Книги пророков. Это свое исследование он и опубликовал после выхода на свободу в книге «Пророки».
А детальный анализ Священного Писания он провел уже после революции и исходя вовсе не из столь примитивных соображений.
Зачем же Данилевский показывает нам Морозова столь примитивно? Ведь в любой энциклопедии можно проверить факты. А все очень просто. Излагая, в общем-то, известные факты таким образом, Данилевский создавал у читателя вполне конкретное представление о Морозове. Сидит, дескать, профессиональный народоволец-террорист (а не учений) 21 год в одиночке. Читает только Библию. Уже возникает подозрение, а мог ли он остаться нормальным после этого? И вот подтверждение. Делается совершенно идиотское утверждение от имени Морозова — и вот портрет ученого представлен в нужном виде. Попутно и А. Т. Фоменко выведен дураком.
Но если наш современник может из известных фактов лепить ту картину, которая нужна ему в каких-то полемических целях, хоть она и не отражает действительности, то почему же «историк» прошлого не мог заниматься тем же самым?… Хотя сразу оговоримся, среди деятелей любой науки всегда найдутся люди непорядочные. История не имеет здесь монополии.
— Вам приходится нередко выступать с рассказами о своей работе. Не могли бы вы описать общее мнение от таких встреч?
— Следует сказать, что очень трудно говорить с людьми, пока они не поймут, что у нас другая хронологическая сетка. Поэтому первое возражение бывает такое: «Вот вы говорите, что это событие было тогда-то, а вот книжка по истории, в ней все не так». Трудно разбивать сложившиеся у людей стереотипные мнения. Давит масса имеющихся материалов по традиционной истории. Отсутствует представление, что история, как и всякая наука, должна развиваться. Какой-то исследователь однажды сказал, что «это было так». Твердых и непреложных доказательств нет, есть только мнение. Если стоять на нем и отрицать возможность другой точки зрения, то, значит, история основана на вере. Но наука не может быть основана на вере!
И в то же время очень большой интерес к проблеме хронологии, к нашей версии истории. Это заметно. Это затрагивает всех. Хотя, конечно, при таких встречах люди стремятся прежде всего говорить о том, что известно им лично, а известно им мало, и мы всегда пытаемся удержать дискуссию от скатывания к мелким подробностям.