Сила Духа

Сила Духа

Дождавшись выходных, я схватил свой рюкзак, который давно был собран и отправился в горы на поиски Бобши. На этом месте, возле маленькой речушки, подобно которой в окрестных горах есть чуть ли не в каждом ущелье, мы еще ни разу с ним не встречались. Здесь мы обычно отдыхали с друзьями, приезжая сюда с детьми. Это место мы любили, наверное, потому, что тут всегда было тихо и как-то по-домашнему уютно. Здесь очень быстро все погружались в природную естественность, отдыхая после городской суеты. Особенно интересно было наблюдать за изменениями, происходящими в детях. Они настолько сливались с природой, становясь похожими на русалок и лесных духов, что мы абсолютно за них не переживали, почти забывая об их существовании.

Я нисколько не удивился, увидев здесь Бобши, и сразу приступил к расспросам.

— Бобши, я, конечно, понимаю, что это не просто блажь моего рассудка, но хочу услышать от тебя подтверждение о том, что тот совместный сон действительно был.

Бобши улыбался и не спешил отвечать.

— И что? — Спросил он, — ты всю неделю только об этом и думал? — И уже почти гротескно добавил: «Ты потратил неделю жизни впустую, бездарно расходуя свою энергию».

Его слова как-то сразу привели меня в равновесие. Я понял, что действительно жил несколько дней, помышляя только о встрече с ним. А сейчас с души как-то сразу отлегло, и эти дни стали восприниматься как нелепо прожитые в глупой спешке, которая все равно ничего не меняла.

— Я понимаю, что глупо провел эти дни, но уж очень сильные ощущения были в том сне.

— Не оправдывайся, — сказал Бобши, — по крайней мере, сегодня я тебя могу поздравить. Он сделал многозначительную паузу, — ты впервые сам нашел меня! А это значит, — он сделал еще одну паузу, — что тот сон не прошел впустую. Подумай, почему ты меня нашел? Ведь мы раньше никогда здесь не встречались.

— Думаю, что я не весь сон помню, — признался я, — ты меня там еще чему-то учил?

— Двоечник, если так дальше пойдет, то придется мне прекратить с тобой встречаться. Я для тебя вовсе не учитель, а всего лишь средство познания мира. И не пытайся больше перекладывать ответственность за свое развитие на других, будь рядом даже сам Будда. На этом погорело много светлых душ. Там, во сне, твое сознание сдвигалось вслед за моим. Не я двигал твое сознание, ты сам его сдвигал, настраиваясь на мое. У тебя получилась сдвижка сознания только потому, что ты сам был готов, а не потому, что у тебя есть какой-то супервумный Бобши. Никто не в состоянии перетянуть человека из первого или второго уровня развития сознания сразу в четвертый, а если бы и удалось, то ничего хорошего из этого не получилось бы. Посмотри, для примера, на крупных чиновников, которые с торгашеским уровнем пробрались в витязи и князья.

Я сидел пристыженный и втайне восхищался им, — вот же, блин, как чутко он чувствует отношения! Я и не заметил, что стал поглядывать на него как на гуру. Всю жизнь мое свободолюбие не признавало никаких авторитетов.

Наверное, именно так и правильно в духовном поиске, иначе можно быстро примкнуть к какому-нибудь учению или вляпаться в религию. И к Бобши вначале относился просто как к интересному человеку, привычно ставил под сомнение все, о чем он говорил, хоть и понимал, что могу у него многому научиться, но не ждал, что он меня чему-то научит.

— Да, ты, наверное, прав, — согласился я. — Похоже, это произошло после того сна.

— Хорошо, что ты хоть понимаешь — прежде всего, надо самому учиться, а не ждать, уповая на учителя. Самые настойчивые и прилежные ученики обречены на неудачу, если их внимание поглощается учителем. На этом, кстати, погорел и сам Кастанеда, залюбовавшись Доном Хуаном. Задача каждого ученика наработать свой контакт с Всевышним, и задача учителя помочь им именно в этом, а не перетягивать все внимание ученика на себя.

Помнишь, Толтеки, а вернее линия Новых магов, жили, руководствуясь знаками? Они всю жизнь оттачивали мастерство понимать знаки и действовать по их указаниям — это и есть безупречное поведение. Безупречность проявляется в действии, на которое Дух указал прямо сейчас, оно вырывает нас из прошлого и рушит планы на будущее. Оно заставляет подчиняться кажущимся нелепым «здесь и сейчас». И потому приводит в готовность эфирное тело. В этом безоговорочном подчинении не может быть суждений и осуждений, делений на хорошо или плохо, поэтому сознание свободно от полярностей, и оно освещает астральное тело. Действие по знакам, как правило, идет вразрез с логикой, оно не опирается на интеллектуальные выкладки. Внутренний диалог и подсказки ума игнорируются, а потому сознание вливается и в четвертое, ментальное тело. Поскольку в нем отсутствует всякий мотив, то там нет и эгоистического «я», и как ты понимаешь, — это уже пятое, духовное тело. А если еще учесть, что мозг находится во внимании, направленном к Духу: «Чего это Он мне хочет показать?» или «Чего это я должен сделать?», это почти так же, как мы, забывая о себе, пытаемся понять лепет ребенка. Учитывая еще полную готовность к любому действию и полную неизвестность, где пропадает всякий смысл бытия, мы получаем шикарную технику достижения космического тела. Правда, с одним серьезным условием, это не должно быть самоцелью, не должно быть просто техникой, это должно стать самой жизнью.

Обрати внимание, что обращение к Богу здесь диаметрально противоположное церковным привычкам. В церкви постоянно звучит «дай» и «помилуй», а здесь — «Что я еще могу для Тебя сделать?». В церкви лишь болтают о любви к Богу и постоянно Его просят о чем-то. А толтеки свою жизнь посвящают Ему, ориентируясь на знаки, подаваемые свыше. Они посвящают Ему всю свою жизнь.

И я бы с тобой не нянчился, будь ты хоть семи пядей во лбу, если бы не некоторые знаки, полученные мной. Что ты с этими знаниями сделаешь — меня не интересует. Я знаю, что пока я должен их тебе давать, но возможно уже завтра пойму, что моя миссия по отношению к тебе окончена. И тогда, вполне возможно, что мы больше никогда не увидимся.

Последнее заявление Бобши меня расстроило. Я уже достаточно привык к нему, воспринимал его, чуть ли не как друга, а тут пахнуло таким отчуждением…

— Знаешь, — признался я, — мне как-то не по нутру подобное холодное выполнение знаков, ведь мы же люди…

— А кто тебе сказал, что оно холодное? — Лицо Бобши вновь светилось широкой улыбкой. — Разве я похож на человека, который насильно заставляет себя что-то делать? Похож на некого сухаря, загнавшего себя аскезой? Жизнь по знакам лишь тогда оправдана, когда она пропитана состоянием любви. Дух для меня не строгий директор, регламентирующий каждое мое действие. Давление сверху отсутствует, есть только жажда жизни, жажда действия, идущая от меня самого. С тех пор, как научился понимать его проявления, не перестаю им восхищаться и удивляться его непредсказуемости. Для меня следовать Воле Духа — увлекательнейшее приключение. Ты заметил, в этом действии встречаются обе Силы, мы следуем Воле Духа, наполняясь как паруса Силой Жизни. Несмотря на внешнюю примитивность, это не просто очень глубокая техника, это жизненная позиция, наполненная Божественным проявлением. Это движение навстречу жизни! Не от нее, и не поперек, а именно навстречу. Я от такой жизни получаю громадное удовольствие, увеличивающее еще больше жажду жизни, и, кроме того, такое движение очень ускоряет саморазвитие. Человек не может полюбить жизнь, пока у него есть к ней упреки. Пока он все делит на хорошо и плохо. Пока он хочет ее изменить, пусть даже, как ему кажется, к лучшему. Пока он судит и осуждает. Все попытки что-то изменить происходят от неприятия, а оно в свою очередь от суждения.

Он напомнил мне цитату Ошо: «Суждение — это застывшее состояние ума. А ум всегда желает суждения, потому что быть в процессе рискованно и неудобно. Будьте очень мужественны. Не останавливайтесь в своем росте, живите в моменте, просто оставайтесь в потоке жизни».

И еще, притча о старике, его сыне и лошади в Ошевской трактовке имеет свой красивый финал: «Старик опять сказал: «Вы все судите и судите. Никто не знает! Скажите только, что ваших сыновей заставили пойти в армию, а моего нет. Но только Бог, только мироздание знает — счастье это или несчастье».

«Не судите, иначе вы не сможете слиться с мирозданием. Обращая внимание на эпизоды, вы станете одержимыми, малые вещи будут толкать вас к умозаключениям. Как только вы сделали суждение, ваш рост остановился. В действительности путешествие никогда не заканчивается.

Одна дорога заканчивается, другая начинается; одна дверь закрывается, другая открывается. Вы достигаете вершины, но появляется другая, более высокая. Бог — это бесконечное путешествие. Только смельчаки, не заботящиеся о цели, но довольные самим путешествием, только они могут жить миг за мигом, и расти в этом, только они способны шагать вместе с мирозданием».

— Полюбить жизнь, — продолжил Бобши, — это, прежде всего, принять ее такой, какая она уже есть. Только тогда ты сможешь пойти навстречу ей, а не быть озабоченным дьявольским желанием ее переделывать. И только тогда есть смысл настраивать свою жизнь на знаки, идущие свыше. И только тогда ты действительно сможешь ее изменить в лучшую сторону.

Мы некоторое время сидели молча, потом Бобши, словно в раздумье, сказал, — а нашел ты меня потому, что часть твоего сознания осталась в тонких телах, где-то в четвертом или пятом. Там, где мы уже слиты в трансцендентальном. Именно поэтому ты знал, где меня найти, и, найдя, даже не удивился.

Мы молча перекусили и попили чай, затем, не сговариваясь, занялись заготовкой дров на ночь. Я заметил внутри себя появление какой-то уверенности в том, что знаю — сегодняшняя ночь опять пройдет за долгими разговорами. Нет, это даже не было уверенностью, не было предположением, и не являлось додумыванием, я просто тихо знал. Все-таки что-то внутри произошло. Возможно, что я не замечал этого ранее только потому, что был озабочен желанием встречи с Бобши. Теперь же, весь окружающий мир словно приобрел некую глубину.

Когда мы подсели к костру, я поделился своими наблюдениями.

— Тебя это напрягает? — Улыбнувшись, спросил Бобши.

— Вовсе нет, наоборот стало как-то тише и спокойнее.

— Озабоченность, с которой ты прожил последние дни, это чувство идущее от человеческой самости, от чувства собственной важности. Особенно извращенную форму оно принимает у духовно ищущих людей. Им кажется, что они занимаются правильным, нужным делом, это переходит в иллюзию важной миссии и еще больше подпитывает чувство важности. Хотя на самом деле, и вот тут я с тобой соглашусь, можно рассматривать людей не более чем машинки в луна-парке. Процесс духовного роста — это всего лишь этап развития в процессе эволюции души. Этап, который спланирован и предопределен заранее. И тут я полностью согласен с Рам Цзы: «Мы не являемся авторами никаких процессов. Мы в них вовлечены по Воле Духа».

Всякий раз, когда мы думаем, что мы можем что-то в этой жизни изменить, мы ставим себя выше Бога. Когда человек высказывается о том, что Бог изменяет этот мир все равно через нас, он должен понимать, что какое бы действие он ни сделал, пошел на футбол, или пошел в церковь, его заявление будет равноценно верным, он сможет сделать лишь то, что должен был сделать. Мир меняется по Воле Духа, усилиями людей, а не по прихоти человека.

— Бобши, а как же тогда наше право выбора? Каков смысл нашего существования как осознанных существ, если от нашего решения ничего не зависит?

— Право выбора действительно существует, и оно отнюдь не иллюзорно. Наш выбор многое способен изменить, не только внутри нас, но и вовне. Делая выбор, мы, прежде всего, изменяем самих себя. Меняя себя, мы изменяем те условия, в которых мы должны пребывать, то есть, меняем среду.

— Погоди, — остановил его я, — как это изменения внутри меня могут изменить среду моего существования?

— Сработает закон кармы. Допустим, что ты жадный, тогда вокруг тебя будут происходить события, связанные с этим явлением, ты их будешь притягивать до тех пор, пока не распрощаешься с этим пороком. Как только данный порок перестанет в тебе существовать, так перестанут притягиваться подобные события. Среда изменилась. Чем чище ты сам, тем чище события, происходящие вокруг тебя. Поэтому право выбора существует лишь до тех пор, пока еще есть необходимость в жизненных уроках. Достигая вершины, человек теряет право выбора, получив взамен истинную Свободу.

— Подожди, — возразил я, — разве право выбора не является само проявлением нашей свободы?

— Нет, — улыбнулся Бобши, — право выбора все еще ограничивает нашу свободу, мы должны выбрать либо то, либо это, — это ограничение. Состояние истинной свободы тебе пока неведомо. Кришнамурти, познав, назвал его «первая и последняя свобода». И он прав, все, что до этого человек называл свободой, лишь жалкое подобие освобождения от чего-то, потому Она действительно первая. Все, что было до этого, все слишком мелко и не в счет. И она же последняя, так как выше ничего нет и быть уже не может. В истинной Свободе выбор отсутствует, она тотальна. Меняя себя, мы меняем мир и постепенно приближаемся к этой Свободе. И хоть ты тресни, пытаясь изменить что-то внешнее, пока ты сам не изменишься, ничего вовне не изменится.

— А как же тогда работает такая вещь, как трансерфинг, там же мы меняем среду?

— Трансерфинг не является исключением, более того, он лишь подтверждает только что сказанное. Заметь, прежде чем что-то произошло вовне, следуя трансерфингу, мы должны вначале поменять свое отношение к этому. Как говорил Козьма Прутков: «Хочешь быть счастливым — будь им». Переворачивая привычную мыслеформу из «вот бы иметь…», в «какая она у меня классная…», мы работаем по изменению себя. Настраиваясь на то, что кто-то там Сверху нам «насыплет полные карманы», мы отходим от своей самости, которая уверяет, что все нужно добиваться собственным потом.

Бобши молчал уже несколько минут, потом, внимательно посмотрев на меня, сказал.

— Наверное, здесь уместно рассказать тебе одну историю.

Старое дерево

— Это, пожалуй, самое удобное место для последнего моего урока.

— Почему последнего?

— В жизни каждого когда-то наступает момент, когда он должен сам взять на себя ответственность за свое развитие. Твои уроки на этом не заканчиваются, теперь тебе надо научиться понимать Истинного Учителя.

— Ты уже достаточно давно идешь по пути духовного развития, — продолжал учитель, — ты прошел через все гунны, освободившись от пристрастий и привязанностей, ты уже способен воспринимать мир своими глазами. Но самое главное, ты уже достаточно хорошо укрепил свою связь с Всевышним, раскрыв свое сердце. Тебе уже не нужна будет моя помощь, но есть еще нечто, о чем бы я хотел тебе рассказать.

Юноша покорно молчал, он внимательно слушал старого учителя, хотя его и беспокоил вопрос, зачем они пришли именно сюда, чем же это место необычно. Они плелись сюда целый день по раскаленному песку, и здесь нет ничего, кроме старого покореженного дерева.

— Здесь раньше были и другие деревья, — словно прочитал его мысли учитель.

— На этом месте росла хорошая маленькая роща. Под слоем песка здесь проходит каменная гряда, в расщелинах которой способна удерживаться влага. Но их всех повырубили, вряд ли сейчас где-то имеется хоть скамеечка, сделанная из тех деревьев, уж слишком давно это было. Но вот это дерево продолжает жить и радовать путников своей тенью. Как ты думаешь, почему его не срубили?

–- Наверное, его оставили для тени.

— Возможно, ну а почему именно его оставили?

— Да чего с него взять-то, оно все словно из одних узлов состоит, одна большая скрюченная коряга.

— Все правильно, другие куда стройней были, хоть и им пришлось пробиваться сквозь камни. Вот их и срубили на хозяйственные нужды, древесина в этих краях сам знаешь, как ценится.

— Но их давно уже нет, — продолжал учитель, — а это до сих пор служит людям, здесь в округе на расстоянии дня пути нет больше ни единой тени.

— Выходит, что самое, казалось бы, непригодное дерево, а служит людям дольше всех? — догадался юноша, куда клонит учитель.

— Да верно, только глянь на него — знает ли оно об этом? Озабочено ли оно тем, чтобы приносить кому-то пользу?

— Как дерево может знать, оно же не может думать? Оно растет само по себе, и всё.

— Правильно, оно не озабочено своей полезностью для других, но при этом иногда помогает, не просто давая тень, а еще и спасает людей, являясь единственным ориентиром в здешней местности. Далеко не всякий человек смог принести столько пользы, сколько принесло это дерево.

Юноша подошел к дереву, руки невольно протянулись к его шершавой бугристой поверхности.

— Бедное дерево, — подумал он. — Сколько же тебе пришлось пережить, и если бы не наступивший прогресс, то и тебя бы срубили, невзирая на твой солидный, даже для деревьев, возраст и израненную структуру.

В его душе словно что-то всколыхнулось, он с печалью и любовью рассматривал покореженный ствол с узловатыми ветвями. Юноше показалось, что он чувствует накопленную веками под шершавой поверхностью коры безмерную боль и глубочайшую печаль. Ему хотелось как-то помочь дереву, ослабить эту боль, и он поделился своими мыслями с учителем.

— Да, — сказал учитель. — Теперь это дерево знает, что такое боль и печаль, но это лишь результат твоего вмешательства. До этого оно хоть и являлось уже разбуженным, но не имело такой осознанности.

— Как? — Не удержался юноша.

Ему хотелось еще спросить, не он ли явился невольным виновником происшедших с деревом изменений, но сумбурные переживания в его груди стояли комом, не позволяя хоть мало-мальски вразумительно сформироваться в вопрос.

— Деревья, — продолжал старец, — по своей энергетической структуре очень близки к человеческой, ближе, чем структура у многих развитых животных. И их можно условно разделить на три уровня: первый уровень — это спящие деревья, они обычно растут в лесу и таких большинство. Второй уровень — это проснувшиеся деревья, такие обычно растут отдельно, выходя на опушки леса, или вообще среди поля, или как это — среди песков. Третьи — это те проснувшиеся деревья, которым человек дал частичку своего осознания, поговорив с ними однажды, как с равными. Такие деревья обычно долго не живут, так как сознание человека более скоротечно, мы живем в более быстром времени. Вот и ты заставил энергетические механизмы, протекающие в дереве, двигаться значительно быстрее. Теперь оно во всех путниках, забредших сюда, будет искать такого же участия. Теперь оно значительно быстрей погибнет.

Словно в подтверждение слов учителя, большая узловатая сухая ветка с хрустом упала на землю.

— Я не хотел, я не знал… — начал было оправдываться юноша.

— Тебе не в чем себя винить, — сказал старец. — Век этого дерева давно уже подошел к концу, и оно ждало лишь своего часа, когда ему будет подарено осознание человеком, чтобы, умерев, иметь возможность родиться чем-то более значимым. Оно в своей жизни выполнило все необходимое и теперь достойно смерти. Более того, твоя вложенная в него благодарность уже отозвалась, ведь упавшая ветка — это его дар тебе.

— Неужели оно все так понимает?

— Нет, конечно. Но мир, в котором мы живем, не делится только на субъекты, тебя и дерево. Все мы еще являемся частью чего-то большего, трансцендентального, что пронизывает всю нашу вселенную, а вот Оно способно осознанно проявлять бытие. И упавшая ветвь, это, прежде всего, Его проделки, но это событие все равно произошло не без участия самого дерева, как субъекта.

— Мне все это кажется несколько сложным и запутанным. Оно не поддается моему осознанию, словно сам разум не хочет понимать.

— Ты хорошо сказал, разум действительно не может это осознать. Наш разум ограничен пространством и временем, он просто не способен охватить трансцендентальное, для этого нужно раствориться самому, исчезнуть, чтобы не было представления о себе. Действовать спонтанно, исходя из происходящего, тогда есть возможность исполнить все начертанное тебе Трансцендентальным. Точно так же, как его выполнило это дерево, абсолютно не думая о том, что оно что-то выполняет.

— Учитель! А как же духовность? Для чего тогда все эти духовные поиски, аскетизм, жертвенность?

— Хм, — улыбнулся старец. — Все это нужно лишь для того, чтобы прийти к тому пониманию, о котором я только что поведал. Более того, мнимая духовность лишь создает впечатление о собственной значимости и уводит от выполнения своего предназначения в процессе эволюции. Самые большие беды исходят от тех, кто думает, что своими усилиями способен изменить мир, хотя, безусловно, на историю он оказать влияние может, но сама история лишь составляющая часть замысла Трансцендентального. Таким образом, даже те, кто, казалось бы, никуда не идет, все идут в ногу и в одном направлении по замыслу Творца.

— Так что же, нет никакого смысла в своем духовном совершенствовании?

— Нет никакого смысла придавать этому хоть какое-то значение, но развивать себя просто жизненно необходимо, чтобы не истлеть или не сгореть как останки от тех деревьев, которые некогда росли здесь. Если сравнивать их с людьми, то их основным желанием было чувствовать себя полезными и нужными для человечества, и где они сейчас? Они лишь послужили тому, что их срубили в первую очередь, предоставив возможность окончить свое развитие этому дереву, которое ни о чем не помышляло. Оно просто жило, пытаясь выжить в этих тяжелых условиях. Оно не было озабочено высокими духовными идеями, и это помогло достичь ему самого высокого результата.

— Для нас, — продолжал учитель, — духовное развитие — это просто такой же способ выживания, не больше и не меньше. И мы для этого просто обязаны использовать весь арсенал имеющихся у нас средств. Если ты хочешь чувствовать свою уникальность, свою непогрешимость и значимость для других — что ж, ты и в этом случае выполнишь свое предназначение, но только оно завершится совсем не так, как ты об этом помышляешь.

Многие, очень многие сгорели именно на этом, уж очень хочется человеку чувствовать себя нужным для других. Поверь мне, Трансцендентальное и так никого и ничем не обделяет, тебе нет нужды пытаться Его подменить, перераспределить то, что оно уже дает каждому. У тебя достаточно раскрыто сердце, и ты способен не озаботившись мыслью о добре, просто жить. Жить и развиваться, где саморазвитие — это образ жизни. Вот сейчас твое раскрытое сердце ускорило развитие энергетических процессов в этом дереве, и это произошло помимо твоих желаний или замыслов. Но вряд ли это случилось бы именно с тобой, не встань ты на путь духовного совершенствования. И если бы не у тебя было раскрыто сердце, то сюда, в это время пришел бы кто-нибудь другой. И кто-то другой поделился бы с этим деревом своим осознанием. Тебе нет нужды заботиться о своей необходимости для этого мира. У тебя даже нет нужды переживать о развитии собственном, нужно только быть чутким к тому, что нас окружает и улавливать направление движения в проявлениях Трансцендентального. Оно само подскажет тебе направление дальнейшего развития, именно поэтому это последний мой урок, мне нет нужды далее становиться между тобой и Им.

— Все мое обучение тебя, — продолжал учитель, — сводилось именно к тому, чтобы ты смог понять то, о чем я тебе только что рассказал. К тому, чтоб ты мог почувствовать Истинного Учителя и обходиться без посредников. Отныне тебя будут называть Бобши, это не совсем имя, так мы называем тех людей, кто посвятил свою жизнь осознанному служению Воле Духа. Это не тайное сообщество и не религия, ибо Бобши всегда одиночки. Они вне учений и вне религий. Они сами настраивают свою душу на служение Трансцендентальному. Они принимают ответственность на себя за качество своего существования в этом бесконечном мире, ничего не ожидая взамен.

— И все же ты меня обучал, и я благодарен тебе за твой труд.

— Это тебе просто так кажется, что я вкладывал в тебя свое намерение. На самом деле когда-то ты подошел ко мне и попросил о том, чтобы я поделился с тобой своим осознанием, это произошло так же, как ты только что поделился с деревом. Это могло произойти и без моего участия, раз тебе суждено было все это понять. Нас свело Трансцендентальное, как бы ты не вспоминал о том, как долго ты искал учителя, прежде чем нашел меня. Вся наша жизнь проходит в подобном неосознанном взаимном обмене. Сегодня я поделился с тобой, ты поделился с деревом, дерево уронило ветку, чтобы некий путник смог развести огонь и приготовить себе еду. Обычно то, что мы даем, то мы и получаем, но это ты уже знаешь, знаешь, как важно действовать из раскрытого сердца. Это твоя путеводная нить… Ты пришел ко мне, выполняя свою программу. Я поделился с тобой своим осознанием, выполняя свою. Это не наши заслуги, это наша судьба. Мы не являемся авторами своих заслуг.

В бескрайних песках двигались две фигурки, молодого юноши и старца, двух Бобши, они уходили от одинокого дерева, еще видневшегося на горизонте. Каждый думал о своем, унося в сердце новый опыт. Но каждого, даже одинокое дерево, переполняла глубокая благодарность к происшедшему и ко всем его участникам.

* * *

«Высокосовершенный никому не помогал и волоском. Отказался от царства и в уединении пахал землю. Великий же Молодой Дракон не принес самому себе пользы, и тело его наполовину иссохло. Древний человек не согласился бы утратить волосок, чтобы принести пользу Поднебесной; если же всю Поднебесную подносили ему одному, он не брал. Если бы никто не жертвовал волоском, если бы никто не приносил пользу Поднебесной, в Поднебесной воцарился бы мир».*7 (Лецзы).

«Все знают, как полезно быть полезным; но никто не знает, как полезно быть бесполезным».*4 (Чжуанцзы).

«Ах, сколь противны человеческой природе милосердие и справедливость! Сколько боли причиняет людям милосердие!»*8 (Чжуанцзы).

«Почтительностью к родителям и старшим братьям, милосердием и справедливостью, преданностью и доверием, целомудрием и честностью — люди заставляют себя служить собственной добродетели, большего все это не стоит». *14 (Чжуанцзы).

«Нет смуты большей, чем печаль о милосердии и справедливости — она возмущает мое сердце». *14 (Чжуанцзы).

«Рассеяли простоту, загрязнили чистоту, ушли от пути ради добрых дел, воздвигли преграды для свойств ради действий, а затем отказались от природного характера и последовали за своими взглядами».*16 (Чжуанцзы).

«Вместе с недеянием стать простыми и спокойными, бесстрастными и чистыми, гармоничными и праздными!» *22 (Чжуанцзы)