Отпущение

Отпущение

Он, злобно ухмыляясь, приставил нож к моему горлу. Единственное, что я мог сделать, так это слегка сдвинуть свою голову, подставляя и без того беззащитную шею. Мои руки были крепко связаны за деревом, а израненная спина прижата к грубой коре настолько, что я не имел возможности упасть. Стекающая с головы вода, которой он, вероятно, приводил меня в чувства, заливала глаза и мешала его хорошо разглядеть. Я вспомнил, что это длится уже давно: уже не в первый раз прихожу в сознание… Вместе с памятью вернулась и боль, растекаясь по всему телу.

— Боже, — подумал я, — да есть ли у меня хоть что-то, что еще не болело бы?!

— Не переживай, — словно услышав мои страдания, с сарказмом усмехнулся он. — Сейчас я тебя наконец-то убью, хоть и не хочу о тебя марать свой ножик, — продолжил он с сильным акцентом. — Ты этого не достоин. Я убью тебя этим…

Он поднял с земли прочную ореховую палку и стал затачивать ее конец. Мои мысли путались, я уже и не помнил, почему он на меня так зол, и что я вообще делаю на этой войне? Да это уже и не важно. Вся моя прожитая жизнь была где-то далеко, словно в тумане, и не имела уже никакого значения. Дышать становилось все труднее и труднее. Я понимал, что если он не успеет меня убить, то скоро и сам умру. Почему-то вдруг захотелось, чтобы он успел, но удивляться этому уже не было сил. Жизнь ускользала, собираясь в груди в небольшой сгусток. Я напрягал последние усилия, чтобы удерживать ее. Все мое внимание было сконцентрировано на этом маленьком островке, за счет которого я еще оставался жив.

— Да где же ты? — Дрожало от напряжения мое тело.

И тут я услышал какой-то почти звериный рык, а сквозь залитые глаза — метнувшуюся ко мне тень… Хруст собственной груди я ощущал всеми остатками своего существа. Почему-то очень ярко и четко увидел руки, крепко сжимавшие палку у самой моей груди, из которой хлынула кровь. Все беды и боль, которые я в течение жизни причинял другим, лились из моей груди вместе с кровью, и какой-то липкой дымкой уходили в эти руки. Они, эти руки, освобождали меня от собственных грехов. Вот, оказывается, почему я этого ждал!.. Тем, что они меня истязали, они взяли на себя все мои беды. Я был им глубоко благодарен. Последнее, что я помню, — это моя слабая попытка с благодарностью взглянуть на хозяина этих рук.