Сердце мира

Сердце мира

Воины, воины, так зовем мы себя, о ученики,

ибо мы сражаемся.

Мы сражаемся за благородную доблесть, за

высокие стремления, за высшую мудрость.

Потому зовем мы себя воинами.

Ангуттара-никая (из учения Будды)

…Со временем его историю стали приукрашивать. Появились сказочные детали о необычном рождении, а вся жизнь его была описана в виде красивой сказки-спектакля, где события следовали строгим закономерностям поэтических мифов, и персонажи больше походили на идеальные символы, далекие от пыли земных дорог, мозолей земных буден и тумана земной скорби.

Приход Будды не был предсказан никакими святыми писаниями и пророчествами. В Индии, стране, где жизнь всех без исключения жителей — от раба-пахаря до царя — подчинялась бесчисленным религиозным законам, праздникам и обрядам, появился человек, заявивший о красоте свободного труда и простоте истинной религии. Его учение было таким же естественным, как его одежда, его слово — таким же незыблемым и жизненно осязаемым, как каменная скала, ставшая любимым прибежищем его последователей.

«Я учил вас не верить только потому, что вы слышали, но только тогда, когда это проверено и принято вашим сознанием».

«Не жизнь, и не богатство, и не власть делают из человека раба, но лишь его привязанность к жизни, богатству и власти».

«Одинокая жизнь в лесу полезна для того, кто следует ей, но она мало способствует благу людей».

«Судя о других по себе, не убивай сам и не будь причиной убийства».

«Никогда ненависть не уничтожалась ненавистью, лишь доброта прекращала ее, таков вечный закон».

«Орошатели отводят воду, куда хотят; лучники выправляют стрелу; плотники сгибают дерево по своему усмотрению; мудрые гнут себя самих».[96]

Будда был человеком.

Вопреки легендам, и чтобы не давать живому облику Сидхартхи Гаутамы Будды обрасти золотой пылью, некоторые верные последователи называют его даже «величайшим из двуногих» — только бы не стали люди делать из него божественного идола, которому невозможно подражать, а можно только поклоняться.

Ситхартха оставил царский трон, хозяином которого был по праву рождения, и отправился в странствования на поиски средства, которое могло бы избавить людей от страдания. Обойдя страны и народы, пройдя через всевозможные йогические истязания плоти и отказавшись от них, он открыл, что искать истину освобождения нужно не вне себя и не в своем земном теле, а только внутри себя, в своем бессмертном духе. И что главная причина, ведущая человека к заблуждениям и духовному рабству, — это невежество.

Однажды, говорит предание, Гаутама Будда на пути к бамбуковой роще, где он жил тогда с учениками, повстречал домохозяина по имени Шригала, который в мокрой одежде, с распущенными волосами и со сложенными руками, кланялся на все четыре стороны света, а также по направлению к зениту и надиру. Будда знал, что этот обряд, по традиционным представлениям, должен был защитить дом человека от несчастья. Он спросил Шригалу: «Почему совершаешь ты этот странный обряд?» < Мальцев С. А., 2003 >

Шригала ответил: «Ты считаешь странным, что я охраняю мой дом от влияния злых духов. Я знаю, что Ты, о Гаутама Шакьямуни, которого люди называют Татхагата, Благословенным Буддою, считаешь, что вызывания бесполезны и не обладают никакой спасительною силою. Но выслушай меня и узнай, что, совершая этот обряд, я почитаю, уважаю и исполняю завет моего отца»

Тогда Будда сказал: «Ты поступаешь хорошо, что почитаешь и уважаешь завет твоего отца; и твой долг — охранять твой дом, твою жену, твоих детей и детей твоих детей от пагубных влияний злобных духов. Я не вижу ничего плохого в совершении обряда, завещанного твоим отцом. Но я вижу, что ты не понимаешь обряда. Позволь Татхагате, который сейчас говорит с тобою как духовный отец и кто любит тебя не меньше, чем любили тебя твои родители, позволь ему объяснить тебе смысл этих шести направлений.

Чтобы охранить твой дом, этих обрядов недостаточно. Ты должен охранить его добрыми поступками по отношению к окружающим людям. Обратись к твоим родителям на восток, к твоим Учителям на юг, к твоей жене и детям на запад и к твоим друзьям на север, и точно установи зенит твоих благочестивых почитаний и надир отношений к твоим слугам.

Такого благочестия хочет твой отец от тебя. Пусть совершение обряда напомнит тебе о твоих обязанностях».

Шригала с великим уважением посмотрел на Будду, как на своего отца, и произнес:

«Истинно, Гаутама, Ты Будда, Благословенный и Святой Учитель. Я никогда не понимал, что я делал, но теперь я знаю. Ты открыл истину, которая была сокрыта, как тот, кто приносит лампаду в темноту…»

Среди миллионов лампад, горящих в тысячах храмов, освещенный со всех сторон светом, человек может пребывать в духовной темноте. Если забыта сущность обрядов, придуманных когда-то для воспитания высокой мысли, то нужен наставник, который вернет древним формулам забытый смысл.

Будда учил самоконтролю, нравственности, состраданию, мужеству и самопожертвованию — высшим религиозным заповедям. И не просто учил, а делал их убедительными своим примером. Но почему тогда против него поднялась волна возмущения и гонения во всей Индии? Почему священнослужители-брамины ополчились против него и стали разжигать ненависть к Будде в сердцах простых людей?

И в личной, и в бытовой жизни человека не было ни одного события, в котором бы не участвовал брамин со своими обрядами. В течение тысяч лет брамины постепенно навязали Индии наследственную систему каст, разделивших население на несколько иерархических уровней. Во времена зарождения религии Индии это разделение не было наследственным и напоминало больше принадлежность к разным профессиональным группам — священнослужитель, воин, ремесленник, простолюдин. Из касты в касту можно было перейти благодаря личным заслугам. Брамины, чтобы обеспечить своим детям легкое существование и заработок за посредничество между божествами и человеком, так дополнили древние святые писания и комментарии к ним, что наследственность каст стала казаться узаконенной самими священными книгами предков. Для миллионов людей она стала главным условием жизни, при котором они рождались, жили и умирали. < Мальцев С. А., 2003 >

Кроме того, брамины внесли в священные книги поправки, доводившие обряды до абсурда и делавшие жизнь бесконечным бегом по кругу религиозных жертвоприношений, в котором главной жертвой человека богам, а вернее сказать — браминам, была сама его жизнь. Например, стоило в тексте в слове «Агре» — алтарь — заменить некоторые буквы, как оно превратилось в «Агни» — огонь, и вот уже жена, верная «заветам предков», напоенная обезболивающими отварами, добровольно ложится рядом с телом умершего мужа на погребальный костер, вместо того, чтобы восходить к алтарю.

Столетиями курились благовония перед позолоченными статуями богов в храмах, и сотни лет живые вдовы сгорали вместе с мертвыми мужьями в погребальных кострах.

Традиции миллионов людей — это привычка каждого из них, с которой каждый рождается, вырастает и умирает, и никакие нелепости религии, вошедшие в привычку, в рефлекс, не вызывают подозрения. Жизнь течет по своему привычному руслу, пока не появляется человек, усомнившийся в логичности и истинности выродившейся религии.

Будда говорил браминам, считавшим себя избранными высшими существами: «К чему привела ваша отделенность? За хлебом вы идете на общий базар и цените монеты из кошеля шудры. Ваша отделенность просто называется грабежом. И священные вещи ваши просто орудия обмана».

Вся Индия была в духовной власти браминов и вся она восстала против того, кто пришел вернуть религию к ее первоначальной простоте и чистоте. Великий человек стал изгнанником.

Еще меньше повезло Орфею в древней Греции. Он принес с Востока новое чистое учение, науку, которая раскрывала смысл, спрятанный за символами древних мифов. А вместе с наукой он дал людям пример мощного искусства музыки. Пение Орфея очаровывало не только людей, но и птиц, и животных, и сама природа сливалась с ним в гармонии звука.

Но Орфея убили жрицы старой выродившейся религии. И никто не вступился за него и за истину, которую он принес.

Греческий ученый Анаксагор (500–428 до н. э.), посвященный в древнюю науку, видел невежество народа, поклонявшегося пустым религиозным символам, видел жрецов массовых культов, которым на руку было это поклонение и невежество. Но после того, как он попытался сказать истину, что мир на самом деле не таков, каким его преподносит религиозная догма, что Солнце, например, огромно и больше даже, чем вся Греция, толпа фанатичных защитников религии стала преследовать его, пытаясь убить.

Посвященный Эллады художник Фидий (5–4 в. до н. э.) тоже выпил свою чашу яда от благодарных сограждан. Он дал родине такие творения искусства, которые никто никогда не смог превзойти, но постоянный поток доносов превратил его в несчастного изгнанника.

Пифагор, ученый и философ, живший за сто лет до Анаксагора, был зарезан жрецами старого культа. Его свет Истины мешал тьме невежества.

После Пифагора осталась научная школа, ученики. Но постепенно его духовное наследие растворилось в общем потоке человеческих поисков истины и заблуждений. Избежали забвения только некоторые общие намеки на учение и приснопамятная «Теорема Пифагора». А ведь его слово, когда он вернулся из странствия по Востоку, само было подобно мощному неудержимому потоку, увлекавшему мыслящих людей к свету точной науки. После первого же его обращения к народу две тысячи человек вместе со своими семьями последовали за ним на юг Апеннинского полуострова строить по законам науки новое государство, которое они назвали Великая Греция. Зарождение, может быть, целой новой цивилизации остановил нож священнослужителя.

Современное эйнштейновское «Бог не играет в кости» в учении Пифагора было правилом о строении мироздания на основе гармоничных математических законов, настолько красивых, что он дал им название Музыка Сфер. Эти сферы-циклы жизни, складывают друг друга и взаимодействуют друг с другом на основе Меры Красоты — Золотой пропорции.

Наука о мироустройстве символизировалась Древом Познания, тем самым, плодом которого насладились Адам и Ева — первые расы людей. В том, что под плодом Древа стали понимать нечто другое, заслуга священнослужителей, неразборчивых в букве святого писания.

Золотая пропорция и Древо Познания. «Златая цепь на дубе том…» Общие детали разных, разъединенных веками символов постоянно возвращают нас к единому учению древности и его творениям. < Мальцев С. А., 2003 >

Наш неутомимый кот-ученый напоминает нам о мегалитах. Профессор Оксфордского университета А. Том,[97] обследовавший сотни мегалитических памятников, сделал вывод, что все они сооружены по единым «пифагорейским» математическим канонам. Конечно же, это говорит не о том, что Пифагор в течение тысяч лет руководил строительством этих монументов на всех материках, а о том, что он был Посвященным, учеником высших Посвященных, Хранителей Науки, и от них получил свои знания.

Огромные сети символов древнего учения раскинулись по всей планете Земля, которая была для наших предков одной большой лабораторией.

О знаменитой пустыне Наска,[98] о ее огромных рисунках, понятных только с высоты птичьего полета, наслышаны многие. Но мало где пишется о том, что из всех ее тринадцати тысяч узоров только тридцать изображают птиц и животных, остальные — это прямые линии, синусоиды-волны и спирали. Подсчитано, что на их создание вручную ушло бы не меньше ста тысяч человеко-лет, но еще больше впечатляет масштаб линий, многие из которых, начинаясь на равнинах, проходят по вершинам гор. Даже Панамериканское шоссе, пересекающее плато Наска, выглядит на аэроснимках не таким прямым и идеальным, как они. < Мальцев С. А., 2003 >

А территорию Азии покрывает сеть других рисунков, достойных руки сверхчеловеческих гигантов. На обширных пространствах от Средиземноморья до Индии сооружены многочисленные глинобитные холмы, объединяемые под общим старинным названием Тепе — «холм». Они тысячелетиями служили фундаментами для поселений многих народов, сменявших друг друга в этих местах. Тепе в те времена, когда они были созданы, выделялись среди зеленой растительности красно-бежевым цветом глины. Все вместе они, по наблюдениям археологов,[99] образуют на поверхности планеты гигантскую планировочную систему, ориентированную строго по меридианам и представляющую собой целый свод каких-то загадочных символов, видеть и систематизировать которые можно только с помощью аэрокосмической картографии.

В XIX веке английский ученый Ральстон Скиннер, посвятивший себя расшифровке с помощью математического символизма Каббалы древних мифов, имен богов в святых писаниях, пропорций пирамид, святилищ и монументов, сделал вывод:[100]

«Существовал древний язык, который в наше время кажется нам утерянным, но следы его существуют, однако, во множестве… Особенность этого языка состояла в том, что он мог заключаться в другом и быть скрытым, и быть понятым лишь при помощи специального знания. Буквы и знаки слогов обладали, в то же время, способностью выражать числа, геометрические фигуры, начертания или идеографы и символы, скрытый смысл которых был окончательно пояснен притчами, в форме целых повествований или отрывков их, и в то же время, это могло быть изложено отдельно, независимо и различно, в начертаниях, каменных изваяниях или земляных сооружениях…»

То есть и легенда-миф, и линии Наска, и холмы Тепе могут передавать в ключе этого универсального мирового символизма некие общие истины космического порядка. А ветхозаветное предание о Вавилонской башне и «смешении языков», оказывается, вобрало в себя отзвук еще одной исторической истины — воспоминание о едином международном языке, употреблявшемся когда-то Посвященными всех народов.

Невольно вспоминаются сказки наши русские, оформленные Пушкиным в соответствии с одному ему знакомыми смысловыми закономерностями.

Почему, например, «тридцать три богатыря» в его поэме и тридцать три миллиона богов-строителей вселенной в пантеоне индуизма? «Дядька их морской» созвучен главе этих богов Браме-Ишваре, Логосу, сыну Майи. Майя, богиня Моря, вод космического Пространства. Она же «Мириам ясноокая» евреев, Мария, мать Христа. Мать с младенцем в руках, стоящая на серпе лунного месяца, какой ее под именем Мут изображали египтяне. «Месяц под косой блестит, а во лбу звезда горит…»

Царь Саргон халдеев, по преданию, младенцем был найден в закрытой и запечатанной смолой корзине, плававшей в водном потоке. То же самое и Моисей. И в халдейско-еврейское символическое предание о царях-пророках можно было бы добавить кусочек из «Сказки о царе Салтане, о сыне его славном и могучем богатыре князе Гвидоне Салтановиче и о прекрасной царевне Лебеди»:

«Сын на ножки поднялся,

В дно головкой уперся,

Понатужился немножко:

«Как бы здесь на двор окошко

Нам проделать?» — молвил он,

Вышиб дно и вышел вон».

Царь Салтан. Уберем из имени одну букву и получим имя, вокруг которого нагромоздилось исторически столько противоречий. Кто где отец и кто сын, и кто чей сын, поди разберись, когда священнослужители Бабариха и «ткачиха с поварихой» из века в век плели нити своих интриг, запутывая до неузнаваемости великие древние символы, и варили варево идолопоклонства мертвым статуям. И сделали, в результате, свою «не мышонка, не лягушку, А неведому зверюшку» — вечного дьявола с рогами и копытами, тень которого в человеческом сознании на века закрыла реального Ангела Света.

Во всех этих сказках «орешки не простые, в них скорлупки золотые», а «ядра чистый изумруд». Поэтому, наверное, и приходил Пушкин в негодование, когда говорили, что сказки его для детей написаны. Просто мы еще не доросли до их понимания.

Тридесятое Царство. Расстояние от Земли до Луны можно измерить тридцатью земными диаметрами. Герой сказки отправляется в это царство вызволять из плена Тьмы свою единственную и ненаглядную половинку, половинку своей души. Чтобы соединиться со своей высшей душой, что сравнивалось и в мифах, и в учении Будды и Христа с таинством брака, нужно отстоять право на это в борьбе с силами зла, которые скрываются в самом человеке и являются животной частью его натуры. Борьба проходит через постоянное утончение и победу над мало-малейшими своими недостатками — от дерева к сундуку, от сундука к зайцу, от зайца к утке и так до яйца и до маленькой иголочки, в которой заключена смерть Кащея, низшего зла, которое кроется в каждом. («Мудрые гнут себя самих») Герой обретает свою высшую половину, низшая человеческая половина души соединяется с высшей и становится единой с ней, и так она никогда не окажется во власти разлагающейся Луны — в Тридесятом Царстве.

С Востоком мы имеем не только общие мифологические (тайно-научные) корни, но и языковые. От них у нас осталось много элементов, на которых строятся слова русского языка. Сказать на санскрите «Дай мне огонь» будет «Дехи ме агни». «Тримурти» с санскрита переводится как «Три лика» — Троица, как мы говорим о божестве в трех лицах. «Мурти» у нас со временем изменилось в «морду» и приняло уничижительный оттенок. «Веды» (священные книги Индии) — ведать, знать. «Знание» на санскрите — «джнана», например, Джнана-Йога — Йога Знания. «Йога» — от корня «йодж», единство, «йод» и «ед» — одно. «Джива» — наше «жизнь».

А в философии самого русского языка, как самостоятельного образования, заключена удивительная научная глубина, словно читаешь краткие определения из современной квантовой физики. Это энергетика в своей кристаллизованной форме.

«С-луч-ай», «с-луч-айность», «с-луч-илось» — случение, встреча потоков энергии, лучей жизни. И что интересно, в философии русского языка слово «случайность», раскрытое таким образом, уже означает нечто другое, чем просто бессмысленность, недоразумение. Это уже философское утверждение смысла в любом событии жизни.

«Кач-ество» — образовано от корня «кач» (как от «купец» — «купечество»), единого и для «кач-ки», «кач-аться»; говорит о том, что сущность предмета или явления в высоте, частоте колебаний его энергии, вибрации — кач-естве.

Весь «Мир» в русском языке одно и то же, что и «мир», в смысле умиротворения, миролюбия и мирного сосуществования всего и вся. Также и весь «Белый Свет» — это Миро-Здание, построенное на стройных и красивых законах Света, и весь белый свет немыслим без этого для тех, кто складывали душу русского языка — наших мудрых предков.

«Лад-но», «лад-ный». «По-лад-или» — сошлись в стройном гармоническом ряду общей энергии, основа которой — семеричный-двенадцатеричный Лад, главный элемент Музыки Сфер. «Гармония» — «гармонь», «лад» — «лад-онь» — намекает на то, что некий музыкальный строй индивидуальной энергии человека отражен на его лад-ошке.

Музыкальный строй гармоничный дает подобное «ладу» слово «ряд» — «Посидим ряд-ком, поговорим лад-ком». Им — рядом — мы мерим по-ряд-ок, ряд-имся и на-ряж-аемся. И все у нас должно быть в по-ряд-ке, то есть жизнь-судьба выстроится по красивому, ладному ряд-ку.

«Кол-есо» нашей жизни и всего мира крутится от слова «кол», означающего и центр вращения, ось, и окружность вращения, цикл. «Кол-есо», «кол-овращение», «кол-довать» (ни один обряд не обходится у кол-дунов и шаманов без вращения, кругового нагнетения энергии), «кол-обок» (круглый бок), «кал-ач». И от «калача» русского не далеко до «Калачакры» и «Калавады», восточных наук о космических циклах. Имя бога времени на Востоке — Кала. «О-кол-о» — в округе, в черте окружности вокруг оси, «о-кол-ица» — пространство, очерченное кругом нашего мира.

«Кал-итка»- «ворота» вращающиеся, от слова «ворот», «вращение».

«Вращ-ение» — суть эволюции. «Раз-вит-ие» — витие, закручивание, нарастание витков спирали совершенствования, какое мы можем увидеть и в завитом стебле любого растения, и в закрученной спирали молекулы ДНК, и тогда «раз-вращ-ение» — распад спирали эволюции, ее разламывание, превращение в бесформенную, лишенную силы сопротивления и упругости нить.

«В-ра-щение», «ра-щение» — из него выделяется самый интересный корень «ра». «Ра-стить», «ра-сти». Что это такое — Ра?

Это само наше Солнышко. Солнце, Ярило, славяне в древности называли в обратном порядке, не Яр (Жар), а Ра. Таким было старое название великой русской реки Волги, и город один на ней до сих пор называется Сама-Ра. Этот корень мы произносим в «Ра — дуге», солнечной дуге, в «Ра-стении». И в «Ра-дости», когда душа достигает блаженства солнечного света, духовной «К-Ра-соты». Мы тянемся, как ра-стения, к нему — к Ра в «к-Ра-соте».

И также — «Ра» — Высшее Солнечное Начало называлось не только на санскрите в Индии, но и у египтян, и у майя за Атлантическим океаном. И в тайном священном языке инков, который лингвисты теперь опознают по многочисленным санскритским корням в языках племен, для которых инки, народ, прибывший из-за океана, были учителями цивилизации и культуры.

Существовал и существует единый центр, который незримо посылает зерна Ра-зума по народам и странам. Хоть языки народов и формируются во взаимовлиянии и взаимоперетекании, но остаются в них эти, пусть и скрытые, но величественные глубоконаучные зерна, давая нам право на звание человека разумного. < Мальцев С. А., 2003 >

Одно из таких зерен — общий корень в восточном слове «Будда» и в термине кельтских жрецов-друидов[101]«Буддуд». Он означает Высшую Мудрость. Еще он в названии святилища на иврите — «Ти-бутта». В китайском языке «Ти» — это Бог, а другой вариант еврейского «Ти-бутта» — «Тебет». Это кроме святилища означает еще и «Ковчег Ноя», и плавающую колыбель Моисея. Символизм этих ковчегов божественной мудрости дает нам направление на Восток, в сторону его высочайших горных систем, главная и самая большая из которых — Тибет.

Сотни тысяч лет эти места были для самых страшных потопов неприступным ковчегом.

Где могли укрываться от любых катаклизмов Посвященные атлантов и их потомки? Где могли основать вечный нерушимый центр своего знания и традиции жрецы древности? Здесь.

Сюда, в направлении к этим бескрайним заснеженным горным лабиринтам указывают предания народов Европы и Азии. Об этом гигантском каменном конгломерате они говорят как о Стране, где боги спускаются с небес на землю. Легенды Востока называют эти земли в Центральной Азии Белым Островом Посвященных. Отсюда пришел со своими сподвижниками германский бог Один. Сюда летал царь Рама за мудрым советом и силой. На подступах к этим местам остановилась непобедимая армия Александра Македонского, не способная воевать с громом и молниями мудрецов-гимнософистов, очертивших линию предела человеческой дерзости. Здесь, у озера Манасасаровара в Тибете, со слов великих Наставников были записаны Веды.

Древняя наука учит,[102] что все создания космоса имеют единую схему устройства. Большое отражается в малом, и малое — в большом. Планета Земля имеет свою макушку-темя и нижнюю точку тела, это северный и южный полюса. И еще у нее, как и у человека, есть сердце. Оно в каждый большой период эволюции находится там, где зарождается и развивается очередная раса людей, объединяющая несколько малых рас.

Сердце — это центр претворения, трансформации энергий, фокус в магните планеты, как и в магните человека. Мощные горы фокусируют, собирают под собой потоки космической энергии, льющиеся из пространства, и в этом месте возникает как бы магнит в магните. По этому принципу работают пирамиды — идеализированные геометрические копии природных гор, отсюда их повсеместное применение в цивилизациях древности (но только не полых пирамид, дающих обратный результат).

Во времена зарождения и возмужания расы атлантов сердце планеты с высочайшими вершинами было горной системой на ее континенте, называвшейся Атлас. Память об этом символически отразилась в мифе греков о великане Атланте, Атласе за Геракловыми Столпами (Гибралтарским проливом), держащем на плечах небо. Тогда, когда Атлантида миновала точку наибольшего величия и стала клониться к своему закату, на новом месте стала подниматься новая суша с новыми будущими крупнейшими горными системами и хребтами — Алтая, Гиндукуша, Памира, Тибета, Гималаев, Кунь-Луня. Центр Священной Науки перешел на новое место, куда теперь Мать-Земля обратилась своим сердцем и согревала около него нарождающуюся новую расу.

В новом центре были заложены первые основания священной неприступной Страны. Змии, Драконы, как называли Посвященных из-за их обычая жить в пещерах, построили здесь в недрах гор свои научные лаборатории и библиотеки. Сеть тайных троп и подземных ходов-тоннелей связала их между собой и с внешним миром, минуя опасные горные хребты и пропасти, которые вместе с самыми мощными средствами психотехники надежно закрыли эти места от любопытства человека и от вторжения адептов Левой руки. Здесь в безопасности можно было заниматься всеми научными исследованиями — от селекции полезных злаков до астрономии и технических средств для полетов за пределы «царства ветров».

К Белому Острову со всех концов мира сходились пути руководства научными жреческими центрами и династиями правителей, следовавших учению древней Науки. В этих связях с Высшими Посвященными черпали свою мудрость и силу царства Индии, Китая, Халдеи-Вавилонии и Египта.

В китайской иероглифической карте древней книги Фо-го-цзи[103] Сад, населенный Драконами Мудрости обозначен между высочайшими вершинами в сердце Азии. Туда, как о том говорят священные книги Китая,[104] к «Великим Учителям Снежной Горной цепи» совершали путешествия китайские императоры Юй Великий (XXIII в. до н. э.), «благочестивый мистик и великий адепт», и Яо (XXIV в. до н. э.), который после посещения Учителей сделал вывод, что его правление отнюдь не было идеальным.

В очерке «Нибелунги. Мировая история по преданиям» композитор Рихард Вагнер писал о «дивной стране в глубине Азии», духовной прародине современного человечества. Сюжет его оперного цикла о Нибелунгах был навеян древнегерманскими преданиями о восточных «властителях мира». Даже в первоначальном варианте оперы «Нибелунги» в качестве главного героя присутствовал не Парсифаль, а Гаутама Будда. Вагнер знал, что страна, где, по представлениям благородных рыцарей средневековья, хранится Святой Грааль, Чаша Бессмертия, находится на Востоке, среди самых высоких горных вершин. Это страна Шамбала, центральное понятие всего буддийского учения, а сам Будда, как и другие великие Подвижники, был одним из ее сотрудников.

Великая тайна окружала все, что было связано с этим местом и путями к нему. Это можно увидеть на примере свидетельства о первом посещении его Гаутамой Буддой. Приведем его, не убирая никаких деталей, потому что они интересны и очень характерны.[105]

«Владыка Будда действительно покинул родной город. Действительно созерцал под деревом мудрости. Действительно учил в Бенаресе. Действительно окончил Учительство Свое в Кушинагаре, но века прибавили много басен.

Владыка покинул родной город на коне в сопровождении посланного слуги. Дорога лежала на северо-запад вдоль долины реки. Две недели продолжался ускоренный путь. Когда миновали горные проходы, кончился конный путь, дальше вела охотничья тропа.

Здесь явленный слуга оставил Его, но на прощание сказал: «Брат Царевич, иди и когда найдешь хижину охотника, передай ему этот кусок дерева». И дал Ему кусок дерева с тремя знаками.

Владыка шел семь дней по тропе. На восьмой день дошел до хижины. Дверь была открыта, и высокий старик, одетый в старую, грязную поддевку, стругал дерево.

Владыка обратился с приветствием, согласно обычаю Индии. Но охотник рассмеялся и указал на дерево. Владыка вспомнил о куске дерева и передал ему. Старик внимательно осмотрел знаки и добродушно указал на стол в хижине. Владыка понял приглашение и отведал дичь и мед. Затем старик знаками указал Владыке отдохнуть.

Когда Владыка Будда проснулся, солнце только что озарило снега. Охотника не было в хижине, но со двора раздавался стук его топора. Но вот его фигура показалась в дверях и подала Владыке питье из меда. Затем старик взял суму и копье и указал на солнце. Владыка понял, что пора в путь и, взяв посох, вышел из хижины. Старик трижды поклонился Ему и указал следовать.

Подойдя к кустарнику, он раздвинул ветви, и обнаружилась узкая тропа. Он сделал знак Владыке следовать за ним и быстро пошел вперед, указывая на солнце. Так шли они до полудня, лес начал редеть и стал доноситься шум реки, они вышли на берег.

Старик натянул лук и послал стрелу. Молча ждали они. Владыка снял с себя оставшиеся украшения и подал старику. Но тот указал бросить в реку.

Вот появился на другом берегу высокий человек, выдвинул челн и направился к ним. Кафтан его был оторочен мехом и лицо очень смуглое, широкое. Достигнув берега, незнакомец поклонился Владыке и пригласил в челн.

Владыка хотел проститься с охотником, но тот незаметно исчез. Незнакомец также хранил молчание. Достигнув берега, они сели на коней и стали подыматься в гору.

Ночью достигли они предела снегов и на рассвете спустились в Обитель».

Характерная деталь: проводники Будды твердо знают, что слово — серебро, а молчание — золото. < Мальцев С. А., 2003 >

Заметна простота земного пути в общину Высокой Мудрости. Никаких джинов, никаких ковров-самолетов. Простая тропа проходится в Священную Страну земными ногами и оттуда уже возвращается в мир Будда-Учитель, запустивший на тысячи лет колесо великого Учения, которое подвигло на духовный поиск сотни миллионов людей.

Вычтем в уме, как в математическом примере, Будду из истории, что останется? Что останется, если вычесть других Учителей?

Что останется, кроме базара и войны?

Сама ли по себе происходит эволюция человечества? Из «обезьяны» — в Леонардо да Винчи?