VI. Оправданность прощения

VI. Оправданность прощения

1. Нет оправданий гневу. Нет оснований для атаки. Именно здесь начнется избавление от страха и здесь оно закончится. И здесь — в обмен на леденящие душу сновидения — даруется реальный мир. Ибо только на этом и зиждется прощение и только это для него естественно. Тебя не просят прощать заслуженную и, следовательно, оправданную атаку. Ведь это означало бы, что ты прощаешь грех, пренебрегаешь тем, что есть в действительности. Подобное не есть прощение. Оно предполагает, что, отвечая неоправданным образом, твое прощение явится ответом на совершенную в реальности атаку. Тогда прощение станет неуместным, пожалованное не там, где надо.

2. Прощение всегда оправдано. Оно имеет прочное обоснование. Ты не прощаешь непростительное и не пренебрегаешь реальною атакой, заслуживающей наказания. Спасение не лжет, когда от него требуют неестественных ответов, не соответствующих реальности. Взамен оно лишь просит тебя ответить должным образом нереальности, не воспринимая того, чего не происходило. Будь неоправданным прощение, ты, отвечая прощеньем на атаку, принес бы в жертву собственные права. Тебя же просят видеть в прощении естественную реакцию на страдания, рожденные ошибкой и, следовательно, взывающие о помощи. Прощение — единственно разумный ответ. Оно хранит тебя от жертвы собственными правами.

3. Понимание этого и есть единственная перемена, дающая возможность реальному миру подняться на месте кошмарных снов. Страх не возникнет, покуда не оправдана атака, но если бы она имела реальное обоснование, прощение лишилось бы его. Реальный мир достигнут, когда обоснование прощения воспринимается тобой реальным и полностью оправданным. Покуда ты считаешь прощение необоснованным подарком, оно будет поддерживать вину, которую тебе и предстоит "простить". Необоснованное прощение есть атака. И это всё, что предлагает мир. Он иногда прощает "грешников", но остается убежденным в их греховности. Поэтому–то они и не стоят подаренного им прощения.

4. Таково лжепрощение, которым пользуется мир, чтобы поддерживать чувство греховности. Признавая Божью праведность, нельзя даже представить себе, что Его прощение может быть реальным. Поэтому страх перед Богом есть откровенный результат восприятия прощения как незаслуженного. Считающий себя виновным страшится Бога. Прощая же, от подобной дилеммы он спасен. Глядя на самое себя, разуму нужно мыслить о своем Творце. Видя брата своего достойным прощения, ты постигаешь, что оно — в той же мере твое право, в какой — право его. Ты не боишься, что Бог тебе готовит страшный суд, которого не заслужил твой брат. Ведь правда в том, что ты заслуживаешь не более и не менее, чем он.

5. Прощение, признанное заслуженным, исцелит. Оно дает чуду силу не замечать иллюзии. Вот как ты постигаешь, что тоже должен быть прощен. Не существует видимости, которой невозможно пренебречь. Ибо иначе должен существовать какой–то грех, стоящий вне прощения. Существовала бы ошибка большая, нежели сама ошибка, особая форма заблуждения, остающаяся неизменной, вечной, не поддающаяся ни исправлению, ни избавлению от нее. Существовала бы одна ошибка, достаточно могущественная, чтобы упразднить творение и создать мир, способный заместить его, разрушить Божью Волю. Только в том случае, если бы это произошло, возможны были бы некие формы видимости, способные выстоять против чуда и не исцелиться им.

6. Нет лучшего доказательства тому, что идолопоклонство тебе желанно, чем убеждение в существовании неких форм уныния и недуга, которые прощение не в силах исцелить. Имеется в виду, что ты предпочитаешь сохранить некие идолы и не готов избавиться от них всех. И таким образом ты принимаешь некую видимость за реальность и не считаешь ее пустою видимостью. Да не обманет тебя навязчивое убеждение в том, что какую–то видимость труднее не заметить, нежели остальные. Это всегда говорит о том, что ты считаешь прощенье ограниченным. И ты избрал своею целью частичное прощение и ограниченное избавленье от своей вины. Что ж это, если не лжепрощение себя и каждого, кто кажется отъединенным от тебя?

7. Должно быть правдой, что чудо исцеляет любой недуг, либо не исцеляет вовсе. Суждение о том, какие из форм реальны, какие представления истинны, не может быть целью чуда. Если какое–либо представление должно остаться вне исцеления, тогда какая–то иллюзия должна быть частью истины. И от вины не освободиться полностью, только частично. Ты должен полностью простить Божьего Сына. Иначе твой образ не будет цельным в собственных глазах, ты побоишься заглянуть вовнутрь и там найти освобождение от всех идолов. Спасенье зиждется на вере, что нет такой вины, которую ты бы не мог простить. И следовательно нет такой видимости, которая бы заместила правду о Божьем Сыне,

8. Гляди на брата своего с желанием увидеть в нем того, кто он есть. И часть его не отстраняй от своего желания исцелить его. Исцелить значит — сделать полным. А в полном нет недостающих звеньев, хранящихся снаружи от него. Прощение зиждется на понимании этого и радостном осознании, что не бывает форм недуга, которых чуду не под силу исцелить.

9. Божий Сын совершенен, иначе он бы не был Божьим Сыном. Но тебе не познать его, если ты видишь его недостойным избавления от вины, от всех ее последствий и всех форм. Возможно только одно воззрение на него, если ты пожелаешь знать истину о самом себе:

Я славлю Тебя, Отче, за Твоего совершенного Сына,

и в его славе я увижу собственную славу.

Таково радостное заверение, что нету формы зла, способной одолеть Господню Волю, счастливое признание, что вине не удалось, согласно твоему желанию, сделать иллюзии реальными. И что же это, если не простое подтверждение истины?

10. Смотри на брата своего с подобною надеждой, и ты поймешь, что он не совершил такой ошибки, которая изменила бы в нем истину. Совсем не трудно пренебречь ошибками, если не наделять их следствиями. Но то, что ты увидишь достаточно могущественным, чтобы создать кумира Сыну Божьему, ты не простишь. Ибо он стал для тебя идолом, символом смерти. И это — твой спаситель? Разве во мнении о Сыне Отец неправ? Или ты обманулся в том, кто дан тебе для исцеления, для собственного твоего спасения и свободы?