7. ДЕНЬ В ЛИМЕ, ПЕРУ

7. ДЕНЬ В ЛИМЕ, ПЕРУ

На следующий день после утренней чашки крепкого и ароматного перуанского кофе, к которому в «Гран Боливаре» традиционно подают сладкие крендельки замысловатой конфигурации — их выпекают тут же, прямо в гостинице — я отправилась прогуляться по центру Лимы при свете дня.

Когда я вот так прогуливалась, то по ходу дела попался какой-то музей. Я забрела в него — а что остается делать, если уж по дороге попался — значит, придется посетить. Пока я рассматривала экспонаты сменной экспозиции, посвященной перуанскому писателю Варгасу Льосе, со мной разговорился другой посетитель музея. Работал он в расположенном неподалеку государственном департаменте по сбору налогов, и был у него как раз обеденный перерыв. Он от сбора налогов на время отвлекся и посвятил свободный час осмотру близлежащего музея. Когда мы с осмотром закончили, он говорит:

— А давайте я Вас отведу в университетский садик — он тут совсем неподалеку. Сам садик красивый, и архитектура университета тоже интересная — колониальная. Этот университет Сан Марко — самый первый в Латинской Америке. В середине шестнадцатого века основан. Пойдемте. Вам точно будет интересно.

Сказано — сделано. Минут через десять мы уже подошли к садику, осмотрели его и дальше пошли осматривать сам университет: он открыт для всех посетителей, нужно только на входе оставить документ, подтверждающий твою личность. Прошли под сводами арок и вдоль колонн; они обрамляли по периметру квадратный внутренний дворик, выложенный гладкими каменными плитами. В его центре находился непременный круглый фонтан, тоже каменный — и предсказуемо в наши дни неработающий; вокруг него росли сочные зеленые растения — с распушившимися и яркими бантами тропических цветов: красными, желтыми и оранжевыми.

Но, кроме этого, там еще находились и скульптуры. Прямо скажем, своим видом эти фигуры могли запросто потрясти неподготовленное воображение невзначай забредшего сюда посетителя: они были металлические, темные, поблескивающие, угловатые, явно замыслившие что-то недоброе.

Может быть, они вырвались на свободу из чьего-то сна — в этом случае сон был, судя по всему, крайне беспокойным. А может быть, на территорию университета, которая досталась дню сегодняшнему как привет из дружественного ему прошлого, прорвался авангард из легиона темных сил, которые притаились в засаде в нашем будущем.

Но самим своим присутствием передовой отряд, по-хозяйски расположившийся в университетском садике, ясно говорил посетителю: не так, видно, прочен этот ваш ностальгический мир прошлого — мир гармонии и баланса — если в него можем прорваться мы. А как только вслед за нами и главные наши силы подтянутся, уж не сомневайтесь: будет тогда ваш мир таким же, как и наш. Безрадостным, гнетущим, серым и пустынным.

Словом, в выверенные и гармоничные пропорции арок, колонн и этажей эти скульптуры вносили бередящий ум и душу диссонанс. Казалось, стоило только посетителю на мгновение зазеваться, как монстры выйдут из притворного оцепенения и тут же цапнут незадачливого посетителя исподтишка — кто чем сможет до него дотянуться: кто острыми когтями, а кто острыми зубами. А кто не дотянется, тот просто завоет — чтобы накрыть посетителя звуковой волной и полностью его дезориентировать во времени и пространстве. Да еще и правильные ТТХ для этого знают: тут и тридцать градусов, и частота в два с половиной килогерца.

Так что мы не стали надолго задерживаться перед картинами того будущего, что заполнено всей этой серой смутой, а вместо этого пошли по арочному проходу вперед — и неожиданно для себя оказались перед радушно раскрытыми высокими дверями: старыми, но тщательно и любовно отремонтированными. Они так и говорили: а мы вас тут как раз и поджидаем… на вид мы — просто двери, но на самом деле здесь раскрываются врата, ведущие в альтернативную реальность… не ошибитесь с выбором… вам сюда!

И действительно, нога так и тянулась переступить через невысокий деревянный порог, чтобы оставить все эти пугающие тени механического мира позади. Отчего-то было ясно, что стоит только войти внутрь, как сразу над тобой натянется купол волшебного пространства и от этого ты непременно попадешь в другое состояния ума, совершенно отличное от того, что останется за дверями, снаружи.

Мы так и поступили — и с облегчением зашли в высокий и сумеречный зал. Он был освещен несколькими лампами, висящими высоко под темным потолком, а еще — небольшими светильниками, приделанными к стене: круглое и мягкое пятно света аккуратно падало на размещенные под ними экспонаты. В зале было как-то по-особенному тихо и тепло, и от этого на душе сразу становилось по-домашнему спокойно и уютно.

Огляделись… ну да… похоже, снова попали на сменную экспозицию. Судя по чистоте зала, по его недавно натертому паркету и по неуловимой свежести самих экспонатов и фотографий — открылась она буквально на днях.

Следующие несколько секунд мой мозг отфильтровывал поступающую из внешнего мира информацию как навязчивую галлюцинацию. Потому что, как вы думаете, чему была посвящена экспозиция? Да? Уже догадались? Каким-то странным, и в то же время, наверное, вполне закономерным образом мы пришли на выставку, посвященную аяуаске.

Полутемный зал казался совсем пустым; только мы вдвоем с моим спутником тихо переговаривались между собой, рассматривали висевшие на стенах фотографии и рисунки растений, используемых шаманами для проведения церемоний, читали сопроводительные тексты, останавливались возле необычных и завораживающих своей цветовой гаммой картин, созданных индейцами-художниками: что они увидели во время церемонии, то на холст и перенесли.

Так прошло минут пять, как вдруг рядом с нами как бы из ниоткуда материализовался третий посетитель выставки, о присутствии которого мы, естественно, до этого момента и не догадывались. Но на самом деле он вышел из физического пространства, расположенного в центре зала. Оно было огорожено с трех сторон стендами таким образом, что походило на закрученную в спираль ракушку — и кто там находился внутри, нам снаружи было не видно. Закончив с осмотром всех расположенные внутри экспонатов, третий посетитель из этой ракушки выбрался и тут же присоединился к нам и к нашей беседе.

Вскоре мы уже знали, что он — коренной житель Лимы, и с сельвой его вроде бы ничего по жизни и не связывало, за исключением того, что в прошлом году он поехал туда специально на церемонию аяуаски. Чем, собственно, и объясняется его сегодняшний интерес к этой выставке.

Услышав, что я собираюсь на аяуаску в Икитос, он тут же поделился своими соображениями по этому поводу:

— Если принимать аяуаску, то лучше не в самом Икитосе. Лучше хотя бы немного от Икитоса отъехать. Там в деревнях еще можно найти нормального шамана.

— Нормального — это какого? — не преминула уточнить я.

— Нормального — это значит некоммерческого, — пояснил он недогадливым. — А то в самом Икитосе аяуаска уже превратилась в настоящий бизнес. Сплошная коммерция, да и только.

Quod erat demonstrandum — как говорила наша школьная учительница математики. Что и требовалось доказать. Угу… вот вам и обратная сторона хотспота.

— Я в прошлом году ездил в одну такую деревню. В сорока пяти минутах хода на моторной лодке от Икитоса, вниз по Амазонке, — продолжил присоединившийся к нам товарищ. — Деревня совсем маленькая. В ней всего-то несколько семей и живет, но все равно свой шаман у них есть. Вот, например, к нему можно обратиться.

Правда, как поселение это называется, он сказать не смог. Забыл. Тогда он напрягся, слегка закатил глаза вверх и это, видно, ему здорово помогло, потому что в результате он вспомнил — у него даже вздох облегчения вырвался — что неподалеку от этой деревни есть гостиница: там можно будет узнать название деревни.

Только вот незадача: название гостиницы он тоже сказать не мог. Запамятовал. В этот раз, как он ни старался, как ни двигал глазами по сторонам, как он их ни щурил, название гостиницы на поверхность память не всплывало никак. От этого он даже немного сник. Я уже собиралась поблагодарить его и с ним распрощаться, как его вдруг снова осенило.

— Да ведь у меня есть фотография этой гостиницы! — воскликнул он. — Я там сфотографировался на память. На фотографии как раз можно будет прочитать название гостиницы.

Все это выглядело как в настоящей русской сказке: пойди туда, не знаю куда, но зато именно там ты найдешь именно то, что ищешь. Само собой, при условии, что в отличие от народного героя, искавшему «то, не знаю, что» — предмет поисков нашему соискателю уже известен a priori.

И действительно, в тот же вечер он прислал мне эту фотографию. «Санчикуй лодж», прочла я на ней диковинное название. Чудесно. Значит, можно считать, что и до деревни с тем некоммерческим и аутентичным шаманов было уже рукой подать.

Да, вот так все оно и было. Тут нужно только в заключение одну вещь отметить — для полноты картины и ее ясности. А то Вы невзначай можете подумать, что эти все три встречи произошли потому, что я страшно общительная. Но нет, это совсем не так.

Коммуникативность в число моих достоинств — или недостатков — совсем не входит. А особенно когда путешествую, это стремление уклониться от общения обостряется сверх меры; бывает, целыми неделями не разговариваю вообще ни с кем, за исключением «добрый день» и «добрый вечер» в рисепшн гостиницы, или «как пройти туда?» или «доехать сюда?» на улице. И еще, конечно, за исключением скайпа — но его виртуальную реальность в расчет в данном случае мы принимать не будем. Так что приписывать эти знакомства каким-то моим сознательным усилиям или моему характеру, распахнутому навстречу большому и широкому миру, оснований не было никаких.

Значит, просто совпадения… такие себе синхронистичности… — решила я. — А что ж тут такого… Меня в Перу привела аяуаска, вот про нее информацию провидение и передает — самым простым и доступным способом. В смысле, ему — просто, а мне — доступно. Да еще как оно оперативно заработало: не откладывая дело в долгий ящик, в первые же двадцать четыре часа, проведенных в Перу, сообщило мне нужные адреса и явки.

Это мне напомнило одну давнюю передачу. Ее участники должны были прибыть в окончательный пункт назначения, но куда именно — они заранее не знали: их маршрут был поделен на сегменты, и пункт назначения последующего сегмента можно было узнать, только прибыв в предыдущий пункт назначения.

Я, понятное дело, тут же догадалась: не иначе как провидение, наконец, выбралось из окопов и принялось действовать, выстраивая для меня настоящую эстафету. А то до этого, вооружившись биноклем и притворившись сторонним наблюдателем, оно там прочно засело и безучастно следило за мной со стороны. Так теперь мало того, что выбралось, теперь оно еще вдобавок решило блеснуть своей лучшей демократической стороной, предоставляя мне — типа — право выбора насчет дальнейших перемещений. Хочешь — отправляйся к инновационному французу, — говорило оно. — Не хочешь инноваций — тогда двигай к традиционному сельскому шаману. Выбор за тобой, не сомневайся.

Поэтому случившимся трем встречам я решила совсем не удивляться. Ну… просто вот человек оказывается там и тогда, где и когда его ждут другие люди с определенной информацией. Что же тут такого необычного… ну так вот сложилось… само собой… почему бы и нет? Хотя, как теперь принято говорить, сам по себе складывается только ножик. У всего остального есть механизм.

Правда, из-за некоторых технических сложностей, а главное, из-за богатства выбора, который захлестнул меня в Икитосе — от которого глаза так и разбежались по сторонам — инструкции, полученные из центра управления полетами, были по большей части проигнорированы. Хотя, может быть, и напрасно. Как теперь знать…