Глава шестая

Альпийское астрономическое общество при розенкрейцеровской обсерватории, расположенной в горном кантоне Левье, что находится на юге Швейцарии, готовилось к встрече гостей из Женевы, участников Международного конфессионального форума ученых-аскетов. Президент общества, Масалик Турбенрогман, авторитетнейший астрофизик мира, автор дерзновенной гипотезы о «буйстве разума на Юпитере и дублирующего состояния планет Солнечной системы», волновался по двум причинам, каждая из которых оправдывала это волнение. Во-первых, общество должно было принять ученых очень высокого ранга: ожидались лауреаты Нобелевской премии, итальянец Пикало Фаргон, англичанин Стивен Маллиган, Олег Антонов, физик, разработчик теории конструктивно расширяющихся бионов хронологического сгустка в неакцентированном пространстве, более известном под определением «черные дыры», а также академик Игорь Петрович Гляделкин, впервые обнаруживший мутантные изменения в магнитном поле Земли. Масалик Турбенрогман ожидал также Клайда Гота и Люта Ходокова, американских ученых блокбастерной астробиологии, науки об ассоциативной нелогичности человеческого фактора вне Солнечной системы. Клайд и Лют входили в сверхсекретный отряд астронавтов США, готовящихся к полету на Юпитер, но этого Масалик Турбенрогман, конечно, не знал, ибо, как говорил один полковник из российского ГРУ, секреты штука не кровожадная, но убивают всех, преждевременно проникающих в них.

Вместе с Турбенрогманом встречал гостей и его ученик Крис Вастурци, обладающий фундаментальными знаниями не только в области астрономии и астрофизики, но и в области молекулярной андрогинной биотектоники, молодой науки, утверждающей, что разделение человечества на мужчин и женщин было насильственной акцией во времена праацтекской цивилизации. Тогда все люди были двуполы, гениальны и малочисленны. Они населяли лишь те территории земного шара, где присутствовала пульсация тонких энергий, то есть в тех местах, где ныне находятся месторождения урановой руды. Размножались двуполые люди, хотя и совокупляясь, сложно и даже торжественно. Они были настолько совершенны, что вмещали в себя и отца и мать, то есть рожали все и в одно время. Если в племени было двести человек, то все двести ходили беременными. Более того, ученые-биотектоники, а следовательно, и ученик Турбенрогмана Крис Вастурци, утверждали, что двуполые люди не были подвержены чувственности, умирали по желанию и были столь склонны к познанию собственного внутреннего мира, что всю свою умственную силу, по принципу замкнутого цикла, направляли лишь на самих себя, не думая о благоустройстве мира, поэтому мир тогда был красив и не болен. Далее в истории существует провал, и вся информация о двуполых исчезла. Вастурци уверял Турбенрогмана, что древние греки поклонялись богам-гермафродитам и что в их пантеонах и храмах хранилась вся информация о тех, кто разделил людей на мужчин и женщин. Выслушивая теории Вастурци, Турбенрогман обычно отмахивался:

— Отстаньте от меня, Крис, со своими гомосексуальными научными комплексами, лучше займитесь систематизацией своих научных увлечений. Две недели назад вы убеждали меня, что всех геев и наркоманов нужно окунуть в кислоту, растворить, затем вскипятить этот раствор и на его основе сделать совершенное лекарство от ВИЧ-инфекции. Скоро прибудут высокомудрые гости, проследите, чтобы все было на уровне.

Вторая причина, по которой волновался Масалик Турбенрогман перед встречей с учеными-аскетами, вытекала из первой. Он не знал, как отнесутся его титулованные коллеги к полученным буквально три дня назад снимкам Луны и его предположениям по этому поводу. Дело в том, что Луна, которую обыватели всех уровней воспринимают как нечто щекочущее воображение в располагающие для этого минуты жизни, именно такой и является. Масалик Турбенрогман готов был поклясться, что три дня назад альпийская обсерватория наблюдала, как с Луны была осуществлена высадка десанта на территорию Земли. Ни больше ни меньше. Ярко-изумрудные вспышки не могли быть оптическим обманом. Вот эти снимки, а вот фиксированно-направленное движение света в сторону Земли. Турбенрогман по непонятной даже для себя причине неожиданно злорадно усмехнулся.

Директор ФСБ после разговора с главой службы внешней разведки Тропаревым пил чай, густо разбавленный молоком, и недоумевал про себя: «Чай какой-то странный». Он вызвал секретаршу и спросил, указывая на чашку:

— Это что?

— Чай, — удивленно посмотрела на него секретарша и, заметив на столе фарфоровый молочник, уточнила: — С молоком, то есть по-английски.

— Разве? — удивился директор, беря молочник и поднося его к носу. — Это точно молоко? — недоверчиво спросил он и плеснул себе в чашку белой жидкости. — Интересное в Англии молоко, забористое, где взяли такое?

— Веточкин и Лапин краснодарский принесли его в запечатанном кувшинчике. Сказали, что это ямайское молоко для вас. А в чем дело? — Подойдя к чайному столику шефа, секретарша взяла молочник и поднесла к носу. — Понятно, — с досадой произнесла она. — Ром кокосовый, ямайский, двенадцатилетней выдержки. Шестьдесят один градус крепости, очень дорогой, эксклюзивного качества. Вы не хотите, чтобы я подготовила текст приказа об объявлении выговора полковнику Веточкину и генералу Лапину?

— Не надо, — предостерегающе поднял руку директор ФСБ и заодно посмотрел на правое запястье с часами, — тем более что уже 19:00, у меня через полчаса встреча с Дождем из ГРУ. Завтра я в Ростов-на-Дону лечу. Кстати, узнайте-ка, где сейчас Веточкин и Лапин.

— Веточкин, Лапин, — сразу же начала докладывать секретарша, — а также примкнувшие к ним полковник Хромов из МУРа и куратор Генпрокуратуры по Южному округу Миронов в данный момент прогуливаются по Казанскому вокзалу, встречают пассажирский поезд Чебоксары — Москва, в котором должен прибыть объект по имени Стефан Искра.

— Это не объект, это наш новый сотрудник. Он назначен на должность заместителя начальника отдела модификаций, руководить которым будет генерал Веточкин. — Шеф ФСБ со стуком поставил молочник на столик.

Директор ФСБ по дороге домой никак не мог понять свои ощущения, возникшие после разговора с главой ГРУ. С одной стороны, ничего нового он не почерпнул из этой беседы, но с другой — предчувствие глобальных изменений в мире усилилось. Разведка и контрразведка последнее время работали в режиме «Секунда». Информация, поступающая из США, давала повод думать, что янки сделали какой-то грандиозный прорыв, не без помощи покинувших страну русских ученых, по всем фронтам научной мысли, реабилитировав понятие «паранаука», доказав, что все обвинения в ее псевдоистинности не имеют оснований. Одним словом, директор ФСБ, Волхв Михаил Григорьевич, получил из рук ГРУ информацию о том, что:

1. США заканчивают подготовку к запуску трех (!) космических кораблей с людьми к Юпитеру.

2. Спецслужбы США осуществляют на территории России розыск бывших сотрудников УЖАСа и склоняют их к эмиграции в США, обещая все блага и выполняя эти обещания.

3. Особо проявляется целеустремленность ЦРУ в поисках некоего сумасшедшего ученого-генетика Алексея Васильевича Чебрака и неких «солнечных убийц» по кличкам Улыбчивый, Малышка и Стефан Искра. Создана специальная группа ЦРУ для поиска и вербовки этих людей на территории России.

4. Стало известно, что почти все более или менее оснащенные передовыми технологиями обсерватории мира зафиксировали необъяснимую, впервые наблюдающуюся активность на поверхности Луны. Служба космического слежения ГРУ зафиксировала этот феномен одной из первых.

5. Почти ото всех источников из научного мира поступили сведения о повышенной активности «Улья шершней».

«Ульем шершней» назывался квадрат 666 в северной части акватории Мирового океана, неподалеку от канадского Арктического архипелага, где наиболее часто наблюдалось появление НЛО. Два корабля ВМС России, «Кронштадт» и «Внимательный», в составе Северного флота, были полностью оснащены аппаратурой и кадрами ФСБ. Они почти всегда находились в квадрате 666. После того как был замечен феномен зеленых вспышек на Луне, от «Кронштадта» пришло срочное сообщение: «Мы, а также корабли ВМФ США и Великобритании, срочно покинули район «Улья шершней» из-за стремительно повышающегося на поверхности уровня радиации. По данным оставленных в квадрате 666 дозиметрических буев, этот уровень превышает норму в миллиард раз, как будто бы на дне взорвался небольшой город, в котором каждый дом — Чернобыль, а каждая единица общественного транспорта — ядерная бомба. Вызывает изумление факт нераспространения радиации за пределы квадрата, словно эта территория стала автономной от океана. Никто из ученой братии не может объяснить, почему за десять метров до «Улья шершней» радиация на поверхности и в глубинах нормальная, а через десять метров такая, что все живое распадается на молекулы. Но самым необъяснимым является то, что все командиры, независимо от страны и без всякого предварительного согласования, за несколько часов до повышения радиации отдали приказ своим кораблям покинуть район квадрата 666. Но даже не это удивительно, а то, что вся морская живность покинула это место вместе с кораблями флота. Так что перед нами сейчас зона абсолютно мертвого океана. Командир линкора «Кронштадт» адмирал Базаров».

«Дела, — подумал Волхв, подъезжая к дому, — сплошные дела…»

Пассажирский поезд Чебоксары — Москва подъезжал к Москве. Стефан Искра принял предложение возглавить кадровую часть только что созданного ФСБ подразделения ОМ, командование которым было поручено произведенному в генералы Тарасу Веточкину. Стефан Искра знал, вернее, чувствовал, что такое, или похожее, предложение он рано или поздно получит, и он его получил.

— Стефан! — зычно крикнул Хромов и помахал рукой. — Мы здесь!

Полковник Хромов в новом костюме московской модельной фирмы «Апологет» походил на портового грузчика, неожиданно попавшего в Большой театр. Генерал Веточкин абсолютно не ассоциировался с грузчиком в опере, а скорее был похож на оптимиста, склонного к систематическому и профессиональному скептицизму. Новоявленный куратор Генпрокуратуры по Южному округу Миронов, как всегда, интеллигентничал, был в костюме-тройке из сиднейского шевиота, белой рубашке и золотистом, в серую полоску, галстуке. В руке он держал портфель, то есть выглядел совсем не интеллигентом, а чиновником московской мэрии, разглядывающим из окна митинг российских иногородних с требованием отменить московскую регистрацию. В портфеле у Миронова лежали мобильный телефон и четыре завернутых в пищевую фольгу бутерброда с домашним салом. Глава Краснодарского УФСБ генерал Лапин, в джинсах, клетчатой рубашке и кроссовках, выглядел профессиональным спортсменом в отпуске, которому не хочется ни с кем разговаривать.

Как-то так получилось, что встретившиеся друзья оказались в ресторане «Арбатский АРС», кухня которого, на взгляд Хромова, не несла в себе разрушительных последствий для семейного бюджета. На самом же деле владелец ресторана, бывший осведомитель МУРа, работавший в непосредственном контакте с Хромовым, давно и настойчиво приглашал его посетить свой ресторан, но Хромов отказывался. Отношения сыщиков со своей агентурой — сфера особая, можно сказать, деликатная. Когда осведомитель раскрутился и открыл свое дело, он попросил Хромова вывести его из агентурной цепочки на заслуженный отдых. За былые заслуги полковник пошел ему навстречу и вывел источник Гюрза из тайного и могущественного ордена стукачей.

— Куда ты нас привел? — укоризненно посмотрел на Хромова Лапин и тут же озаботился своим реноме: — Нас здесь не арестуют?

Возле сцены, с левой стороны, за столиком сидели трое мужчин с лицами трупов, сквозь тела которых проходит высоковольтная линия.

— Это дартуазеры староконюшенного направления джмейкерного декаданса, — попытался успокоить провинциального Лапина, не спускающего глаз с троицы, столичный Веточкин.

— Так это они? — удивился Стефан Искра, с трудом отрываясь от изучения названий блюд в меню. — Перфомансисты.

— А-а, преферанс, — ухватился Хромов за знакомое звучание и с сочувствием посмотрел на троих эпатажников. — Это же надо проиграться до такой степени. И куда только милиция смотрит?

— Это не дартуазеры, — вдруг подал голос Миронов, — это маньеристы.

— Маньеристы? — уже вполне равнодушно переспросил Хромов и взял в руки меню.

— Да, — подтвердил свои слова Миронов, — куртуазные.

Сидящие возле сцены мужчины были голыми, с раскрашенными телами, в желтых цилиндрах и дорогущих галстуках.

— А вот и я, — предстал перед друзьями слегка запыхавшийся владелец ресторана, бывший агент Гюрза. — Что будем пить и кушать?

— И то и другое, — пообещал ему Хромов и кивнул в сторону сцены: — Это что за карьеристы у тебя там сидят?

— А-а, — пренебрежительно махнул рукой хозяин «Арбатского АРСа», — это великие магистры ублюдочного пер-фоманса, поэты актюбинского ритма. В районе Арбата им иногда разрешают сидеть голыми в ресторанах в целях привлечения иностранных туристов. Не обращайте на них внимания. Итак, — он оглядел стол, — вас будет обслуживать Ван Ваныч, маэстро сервиса, гуру официантского искусства.

Элегантный Гюрза вежливо поклонился и отошел от столика, но, что-то вспомнив, вернулся и, наклонившись, тихо сказал Хромову:

— Все за счет заведения, сделайте одолжение бывшему агенту, не обижайте.

— Ладно, — кивнул головой Хромов, — не обижу.

После того как на столе появилось блюдо из жареных морских гребешков, японского риса со шкварками и котлетами «Сорочинские», после того как было подано филе оленя, сердце и язык в остром соусе и бульон из петуха и женьшеня с ягодами дерезы, после того как друзья съели по ножке ягненка, замаринованного накануне ночью в остром твороге и обильно политого ромом, только после этого они решились попробовать оригинальное блюдо «семужка пьяная» и эскарго из чего-то такого, что Хромов неуверенно назвал лапками каких-то маленьких птичек.

— Я тоже так думаю, — поддержал полковника Лапин. — Это болотные лебеди младенческого возраста.

— Лягушки, что ли? — догадался Миронов и, взяв со стола бутылку водки «Премиум», стал разливать по рюмкам.

— Вам хорошо, — вступил на путь благодушного завидования Хромов. — Вы все генералы, а я по-прежнему полковник.

— Ну уж нет. — Лапин понюхал водку и отставил рюмку в сторону. — Водку с добавлением мяты не пьют даже сборщики чая в Индии.

Мгновенно появившийся Ван Ваныч выдернул бутылку элитной «Премиум» со стола и заменил ее другой, с изображением национального символа Шотландии на этикетке — красной куропатки.

— Мне вот, генералу, — стал язвить Веточкин, взяв в руки бутылку, — купажированный скотч за две тысячи зеленых никто в ресторане по дружбе не поставит.

— Ну я же поставил, — возмутился Хромов, забирая у Тараса бутылку и с хрустом сворачивая с нее пробку. — И вообще, Тарас, не надо ля-ля, тебе вон Чигиринский прислал на день рождения бутылку «Мак Лауда» за семь тысяч баксов.

— Как же, — засомневался Веточкин, поднося к носу рюмку с «красной куропаткой» и жмурясь от наслаждения. — Это в Москве он семь тысяч зеленых стоит, а в Израиле двести пятьдесят шекелей, это во-первых, во-вторых, я об этой бутылке доложил начальству, и, само собой, ее забрали как вещественное доказательство «попытки подкупа со стороны моссадовской разведки».

— А то они Чигиринского не знают, — буркнул Хромов и тоже стал принюхиваться к рюмке с виски.

Миронов с уважением посмотрел на пустую рюмку и восторженно сообщил:

— Шотландское виски, однако.

— Между прочим, — Лапин приподнял рюмку и посмотрел сквозь нее на свет, — это виски от дистилляции до розлива в бутылки проверяют на качество шесть тысяч два раза.

После этих слов за столом на мгновение установилось почтительное молчание, друзья невольно остановили свой взгляд на «красной куропатке», таинственно мерцавшей на столе тяжелым янтарно-золотистым цветом.

Глава шестая

Читайте также