Глава шестая

Глава шестая

Модуль «Синяя птица», по сути центральная рубка МХК «Хазар», стал предметом долгих политических дебатов и даже причиной охлаждения между США и Россией. США настаивали на том, что центральная рубка должна оснащаться лишь американским оборудованием, на территории Соединенных Штатов и только силами американских ученых, ибо МХК «Хазар», идея полета на Юпитер, деньги, мировой порядок и хеппи-энд принадлежат Америке. Россия же требовала совместного участия в оснащении и проектировании такого важного узла, как центральная рубка, в которой сосредотачивались пульты воздействия на автоматический, аварийный и ручной режимы управления, а также устанавливался экран визуального наблюдения «Рубикон», великое произведение космической науки и промышленности, перешагнувшими созданием «Рубикона» из двадцать первого века сразу в двадцать третий. В конце концов дружба, сотрудничество, партнерство восторжествовали в политической тавтологии, и ученые из научных секторов ЦРУ, Пентагона, ФСБ и космического управления ГРУ ГШ России приступили к совместной работе над модулем «Синяя птица». По восьмому модулю «Истина», лабораторной сфере со стационарным оборудованием для экспериментов в космосе, на Юпитере и в других ситуациях «при возможном отсутствии человеческого фактора», трения между США и Россией не были такими нервными, как в случае с седьмым модулем. Все сводилось к тому, чья наука, российская, американская или израильско-европейская, займет большую площадь под оборудование на свои опыты. Сошлись на том, что такое разделение науки по национально-географическому признаку рудиментарно по сути, и после небольших дебатов ответственным за производственные площади модуля «Истина» единогласно был назначен четвертый официально утвержденный член экипажа — Клэр Гатсинг…

Миронов поглядел на спящую рядом с ним Типу и сразу же все вспомнил. Набережная, кафе-бар «Единорог», неподалеку от того места, где сгорел ресторан «Морская гладь», много красного вина, художники, он произносит спич о недоношенности гениальных образов в их картинах. На этой почве возникла легкая потасовка, переросшая в непреодолимую дружбу с «Ренуаром», таганрогским художником, пишущим свои картины в стиле белой горячки с элементами легкой сексуальности на фоне привычно-утреннего похмелья. Типу он все это время держал при себе, она ему нравилась и вот… «А как же семья, — меланхолично подумал Миронов, вставая с постели и направляясь к балкону. — Молодец я все-таки, — с энтузиазмом решил он, обматывая бедра поднятым с пола полотенцем и выходя на балкон, — что отправил их на два месяца в Анапу к теще».

Грозовая туча, необычно часто выпускающая из себя тонкие жала молний, уже наползла на город, послав впереди себя предупреждение ветром штормовой силы. Ветер сорвал с бедер вышедшего на открытый балкон Миронова полотенце, вздыбил на голове не стянутые в косичку волосы, и бывший интеллигентный прокурор Миронов вдруг почувствовал, что именно в этот момент он может все. Его руки помимо воли стали подыматься к небу, словно заклиная грозовые тучи, и он дерзко и громко закричал:

— Ну, давай, дава-ай!!

И небо отозвалось. Мгновенные зигзаги двух молний высверкнули из тучи и поразили Миронова прямо в протянутые навстречу им руки…

— Шива, танцующий Шива… — прохрипел стоящий у окна своей кухни напротив дома, на балконе которого возник многорукий Шива, держащийся двумя верхними руками за молнии предводитель таганрогских кришнаитов Одагир, в миру Генка Красин из медучилища и, выронив из рук стакан с водою, упал в обморок посередине кухни.

Директор ФСБ Михаил Григорьевич Волхв соединился с приемной и спросил у секретарши:

— Веточкин пришел?

— Нет… Извините, Веточкин пришел.

— Пусть заходит.

Волхв встал из-за стола и подошел к астрономическому большому глобусу в левом ближнем углу кабинета. Мало кто знает, что такие глобусы последние десять лет стали обязательным атрибутом в кабинетах и комнатах отдыха руководителей силовых ведомств и членов правительства. Волхв крутанул тяжелый глобус и с удовольствием стал смотреть, как мимо него проносились созвездия, выполненные из качественных бриллиантов и рубиново-изумрудной крошки. Млечный путь был нанесен на поверхность методом напыления растолченных в пудру алмазов.

— Я здесь, господин директор, — появился в дверях Тарас Веточкин и доложил: — Прибыл из Анадыря.

— Да, да, — кивнул головой Волхв, не отходя от звездного шара. — Я знаю, это на Чукотке. Заходи, Тарас, не бойся.

Веточкин подошел к директору ФСБ и кивнул головой на округленный макет звездного неба:

— Я такой же в кабинете у Дождя видел и в Эрмитаже.

— Да нет, — покачал головой Волхв, — там медные и семнадцатого века, а у меня второй век до нашей эры и из метеорного камня, агат двухметрового диаметра. Вот, — он ткнул пальцем в западную окраину Млечного пути, — наша Земля. А теперь ее уже нет на этом месте, хотя со второго века той эры и по наш день всего лишь секунда прошла. — Он слегка повернул голову в сторону Веточкина и спросил: — Слышал еще об одной аномалии в районе Нахапетова?

— Да, — кивнул головой Веточкин. — Танцующий Шива. Похоже на бред, но посмотреть надо, бред штука опасная.

— Бред-то он бред, — отошел Волхв от драгоценно-метеорного глобуса, — но нам надо знать подоплеку его возникновения. Так что смотайся к нахапетовской аномалии, заодно Таганрог посмотришь. Он сейчас является центром особо-стратегической промышленной зоны, и мы его курируем. Это, во-первых, а во-вторых, когда вы, то есть ты и Стефан Искра, нащупаете способы внедрения в научную среду подземного комплекса «Янки»? Должны же мы точно знать, что за сюрпризы у них под пустыней Аризона находятся. В конце концов, мы друзья, могли бы и обменяться сюрпризами — они нам, мы им.

— Стефан может войти в «Янки» и без внедрения, — доложил Веточкин. — Но это боевая акция, скандал, разрыв дипломатических отношений и тому подобное, вплоть до мировой войны.

— Молодец, — похвалил Волхв Веточкина, — хорошо научился начальству мозги пудрить. «Может войти, но это начало мировой войны», — передразнил он Веточкина и строго посмотрел на него. — Это значит, не может войти. Кстати, вы почему влезли на территорию СВР, со своим ОМ и Стефаном Искрой? Меня из-за вас могут попросить с должности на пенсию. А с другой стороны, — Волхв с недоумением посмотрел на Тараса, — СВР так часто влезает на нашу территорию, что просто уже неприлично затягивать ответный визит.

— Народ — это фигня. — Сергей Иванович Байбаков отпил из высокого тонкостенного стакана глоток теплого, слегка порозовевшего от выдавленной в него малины молока. — Он был, есть и будет стадом, речь не о народе…

Напротив Сергея Ивановича сидел человек, к которому он сразу же стал испытывать доверие, ибо угадал в нем родственную душу и, что самое главное, человека своего финансового круга. Собеседник был кряжистым, почти квадратным, лицо, словно высеченное из камня, инкрустировано резкими, глубокими морщинами опыта, надежности и мужества. Он был одет в свободный, кительного покроя, пиджак черного цвета, который, несмотря на грубый военный стиль, стоил не меньше двух тысяч долларов. На столе, возле локтя мужчины, лежала помятая, «из двадцатых годов», фуражка капитана торгового судна. «Люблю таких пиратов бизнеса, — подумал Байбак, — надежный мужик, можно дело иметь». Сергей Иванович чувствовал, что собеседник тоже проникся к нему доверием.

— Достаточно двух десятков умных организаторов и пятисот хороших исполнителей для того, чтобы с двухсотмиллионным населением, называемым народом, можно было проводить любые эксперименты. Так чем, вы говорите, занимается ваша финансовая группа?

Байбак хотел застигнуть собеседника врасплох этим вопросом, но тот спокойно поднял на него дружелюбный взгляд и спокойно ответил:

— Мы за двадцать пять процентов переводим в любую страну любой капитал со стопроцентной гарантией безопасности для капитала и владельца.

— Да что вы говорите, — скептически хмыкнул Сергей Иванович, ставя на столик стакан. — И кто же гарантирует эту безопасность?

— Я. — Мужчина встал с кресла и, взяв со стола фуражку, надел ее на голову. — Капитан. Давайте пока не будем ни о чем говорить. Вы, Сергей Иванович, человек серьезный, все равно наведете справки по своим каналам.

— Конечно, — согласился с Капитаном, Гарольдом Смитовичем Гулько, Сергей Иванович, провожая его до двери своего уютного кабинета. — Конечно, наведу. А вы знакомы с Аскольдом Борисовичем, нашим шефом? Умнейший человек.

— Нет, — покачал головой Капитан и презрительно усмехнулся, — я с бомжами, даже бывшими, знакомств не завожу.

Месторождение странного энергетика в виде неправильной дуги расположилось под дном Азовского моря между Таганрогом и Ейском. По этой же дуге государственные нефтяные компании намеревались установить платформы для нефтяных вышек. Пока же действовали только восемь скважин.

Добыча «бафометина» несколько отличалась от добычи просто нефти. Как и положено, сначала бурилась скважина, на глубину чуть более тысячи двухсот метров. Несмотря на дороговизну такого проекта, для бурения использовались специальные отстреливающиеся сверхпрочные буры и трубы, куда как более крупного калибра, чем при обычном бурении. Затраты оправдывались почти сразу же, прибыль зашкаливала за 500 %. Восемь вышек были установлены на расстоянии полукилометра друг от друга. «Бафометин», в отличие от нефти, несмотря на колоссальную энергонасыщенность, представлял собой желеобразную субстанцию, не проявляющую склонность к фонтанированию. Никакое вытеснение, закачка воды здесь помочь не могли. Действовали по-другому. Отстреливающиеся сверхпрочные буры увлекали за собой в глубь месторождения так называемую «апейронную вибробомбу», внутри которой давление на лабораторное вещество «апейрон», благодаря уникальной разработке академика Богославского, действовало на сжатие при сохранении вакуумности и на волновой выбросообразовавшегося давления 1018 атмосфер при нарушении вакуумности. Это при том, что сейсмобразный эффект взрыва создавало совершенно незначительное наличие «апейрона» в вибробомбе направленно-радиального действия. Только после этого скважина начинала «фонтанировать», выталкивая из себя бесцветные медузообразные комки разорванного страшной силой вибробомбы «бафометина».

— Фу, какая гадость — запах утренней розы, — мило пошутил лишенный обоняния мэр города Рокотов, присутствующий на открытии «Баф-банка» в Таганроге, поднося к носу пробирку с «бафометином»-сырцом. — Так пахнут только большие деньги, заработанные честным путем.

В созвездии Большого Пса самая яркая звезда на земном небосводе Сириус, движущаяся к Земле со скоростью семь километров в секунду, соединилась со своим вторым компонентом, белым карликом, Сириусом В, который внутри своего «сверкающего» собрата стал коллапсировать, образовывая сверхплотный объект из выродившейся материи. Во вселенной образовалось новое состояние пространства, имевшее все признаки пространства с возможными проявлениями времени и противоречившее космологической модели нашего Всего, образованного в результате так называемого Большого взрыва, до которого не было ни пространства, ни времени. Этого не заметили астрономы, да и не могли заметить, потому что созданное нами для познания своей вселенной не было рассчитано на рождение новой, образовавшей для себя в центре созвездия Большого Пса глазок, чтобы рассматривать, как расширяется наша вселенная, как удаляются друг от друга наши галактики.

— Ты знаешь, — оторвался от наблюдения за ночным небом президент астрономического общества розенкрейцеровской обсерватории Масалнк Турбенрогман, обращаясь к своему ученику Крису Вастурци, — я решил выйти из масонской ложи розенкрейцеров. Иисус Христос, оказывается, действительно Бог, а никакой не пророк.

— Не знаю, — слегка опешил от такого неожиданного предположения Крис Вастурци. — Я голосовал за Машиаха, но против Христа не возражаю, у меня мать еврейка, а сам я серб полушведского происхождения. — И тут же не удержался и съязвил: — Это вы Иисуса Христа в телескоп увидели?

— Конечно, — с недоумением посмотрел на него астроном. — А разве его можно увидеть как-то иначе?

Начальник Ростовского УФСБ генерал Веретенников смотрел на своего коллегу по службе, главу Таганрогского отдела УФСБ майора Пчелкина, с не поддающейся описанию авторитетной оторопью в глазах.

— Если бы я не знал вас так хорошо, как вы меня никогда не узнаете, я мог бы подумать все что угодно.

Майор Пчелкин только что доложил генералу о принявшем экстремальные формы культе Шивы в среде кришнаитов Таганрога, возглавляемой внештатным сотрудником ФСБ Геннадием Квасиным, которому якобы ночью явился танцующий Шива и возвестил о конце света, сворачивании в рулон мироздания и окончательной остановке всех часов земного шара в девять часов по московскому времени, в августе одного из годов двадцать первого века. Еще Пчелкин доложил, что агент Квасин был настолько убедителен, настолько красноречив, энергичен и коммуникабелен в своих проповедях, что почти каждый третий юноша города, от 14 до 18 лет, выбрил себе голову, оделся в оранжевые одежды и провозгласил себя вестником танцующего Шивы.

— Они уже исподволь, — доложил Пчелкин, — начинают примерять на себя роль счастливых солнечных мучеников. Звучит красиво, но чем это кончится, я не знаю. Самое интересное, что Квасин по-прежнему намеревается сотрудничать с ФСБ.

— С нами все сотрудничают, даже те, кто не сотрудничает, — Веретенников нахмурился, — а вот если слишком часто употреблять в одной связке слова «солнце», «счастье», «мученик», это на все сто процентов заканчивается погромами или, наоборот, антипогромными революциями. На мой взгляд, Квасина надо показать психиатру, а Шиве, каким бы он ни был, нужно придать серьезное значение во всех, включая и мистические, аспектах. Совсем недавно точно такой же Шива «протанцевал» перед археологами в районе нахапетовской аномалии. Правда, ученые головы себе брить не стали и о конце света не провозглашали, но заявили, что археология вовсе не наука, а созданное захватившими человечество серыми инопланетянами направление для поиска Великого Ведического Шифра, который позволит серым захватить внутриземное человечество и начать путь не от отца к сыну и внуку как у них, а от Сына к Отцу, как у землян. Одним словом, побросали лопаты, расторгли все контракты с ЮНЕСКО и уехали к себе в Москву. А там всем наплевать, видел ли ты Шиву или человекообразное матерное слово, лишь бы жить не мешал и не сбивался с заданного ритма. Так что, — Веретенников вытащил из ящика стола пистолет и засунул его в карман, — Квасина покажи докторам, в среде «счастливых» разведи агентуру, молодежь, да и все остальные возрастные группы, любят на нас работать. А я по делам в Грозный еду.