В САМОМ ПЕКЛЕ. История седьмая
В САМОМ ПЕКЛЕ. История седьмая
1
Примерно за час до того как рванул главный корпус энергоблока, два сантехника получили наряд от коменданта — продуть систему водяного отопления в административном здании, а то люди, работающие на верхних этажах, сидят без тепла...
Минут двадцать Николаич и Андреич шатались по этажам.
Они щупали трубы. Они понимающе переглядывались. Они громогласно обменивались репликами:
— Ясненько...
— Ну, я ж те говорил, Андреич!..
— И здесь, ёжкин кот, та же самая фигня!..
— Угу!..
— Обратка не туда пошла... Ну, кто так строит?!
Оба когда-то начинали свою профессиональную карьеру в системе ЖКХ и знали, что если на устранение неполадки требуется пять минут, то реально надо изображать видимость работы не менее часа. Причём значительно преувеличивая серьёзность проблемы...
На бутылку или на сторублёвку рассчитывать, конечно же, не приходилось. Это вам не квартира очкарика, который самостоятельно прокладку в кране сменить не может, а атомная электростанция, объект стратегического значения!
Тем не менее, все — от рядового офис-менеджера до «шишки» — должны знать, что тепло в здании появилось благодаря высочайшему профессионализму двух немолодых мужиков в тёмно-синих спецовках.
Глядишь, ещё премию выпишут. Или благодарность в приказе объявят...
С донельзя озабоченным видом они добрались до самого верхнего этажа, где находились кабинеты первых лиц АЭС.
И хоть Андреич рассказывал, что как-то чинил смеситель в туалетной комнате генерального, а тот ему инструменты подавал, решили сбавить обороты.
В кабинеты «шишек» не заходили. Только заглядывали в приёмные и спрашивали:
— У вас трубы тёплые?
— Нет, холодные, — отвечали секретарши.
— Ага... Ясненько...
Была только одна приёмная, мимо которой они прошли не сговариваясь, — главного инженера.
Его на станции не любили. Некоторые даже боялись. Другие — украдкой крестились при встрече с ним или разговаривая по телефону...
Человек неприятный, что и говорить. Постоянно всем недоволен. Смотрит на подчинённых, как удав на кролика. Того и гляди — не то проглотит, не то прикажет расстрелять...
— В прошлой жизни он, наверное, в гестапо работал, — острили злые языки. — Причём был не иначе как самим Мюллером!
И была ещё одна странность, о которой знали все: главный — страшный мерзляк. Даже поздней весной носит тёплый костюм.
А сейчас он, небось, вообще задубел. Даже в офисе сидит в своём чёрном длинном пальто, перчатках и с шарфом на шее. Злой, как чёрт. Отвяжется так, что мало не покажется...
В общем, оба сантехника проскочили мимо кабинета главного, затаив дыхание. Задержались у приёмной коммерческого директора. И только Андреич протянул руку к ручке, как дверь распахнулась сама...
На пороге стоял главный инженер.
— Что вы здесь делаете? — брюзгливо вскинул замёзрший до синевы нос, выходя в коридор.
— Так... это... — сказал Андреич.
— Батареи проверяем, — помог Николаич. — Ну, уточняем характер неисправности...
— Батареи холодные, — не без яда произнёс главный. — На шести верхних этажах, включая этот. Чтобы продуть систему и удалить воздушную пробку между вторым и третьим этажами, надо подняться выше, на техэтаж. Там есть четыре стояка. Если вы забыли, то напомню: на каждом стояке есть краник. Вы достаточно опытные работники и знаете, что надо сделать с этими краниками.
— Само собой!.. — сказал Николаич. — Непременно!
— А то, — подтвердил Андреич.
— Работы там на двадцать минут. Так что если через полчаса трубы не начнут прогреваться, я лично прослежу, чтобы вас лишили квартальной премии. Как показушников, не справляющихся со своей основной работой... И не вздумайте потоп устроить! В здании летом был сделан евроремонт. Все убытки, связанные с восстановительными работами в офисах, вычту из вашей зарплаты!.. Что стоите, глазами хлопаете? Работать, я сказал!..
2
— Вот чёрт поганый! — сказал минут через двадцать Андреевич.
— Да уж! — поддакнул Николаич.
Когда горячая вода пошла в трубы, они спустились в свой закуток, находящийся в подвале. Чтоб немного очухаться.
Подвал под административным зданием был большой и глубокий. Трёхметровые бетонные стены и крошечное окошко для вентиляции под самым потолком.
Вдоль стен тянулись трубы — холодная вода, горячая, канализация...
И пучки проводов и кабелей высокого напряжения.
Андреевич сел на ящик, стоявший у стены, за которой начиналась подземная автопарковка. Николаич, грузно подпрыгнув, приземлился пятой точкой на верстак.
Достали сигареты.
— Спички есть? — сказал Андреич.
Напарник молча протянул коробок.
— Вот ты мне скажи, Николаич, — произнёс Андреич невнятно — мешала сигарета, зажатая в зубах. — Откуда мы все появляемся на свет божий, общеизвестно... — Чиркнул спичкой. —А откуда...
На полдороге к сигарете спичка вдруг погасла.
— Ч-ч-ёрт! — проворчал Андреич. Выбросил спичку и зажёг новую. — Откуда... — И эта спичка погасла. — Ты дуешь?
— Зачем? — сказал Николаич. — Вышёл я из того возраста, чтобы так шалить...
Курильщик чиркнул третьей спичкой, осторожно поднёс дрожащий огонёк к сигарете и прикурил. Выдохнув первую струю сизого дыма:
— Две спички погасли, одна за другой... Плохая примета. — Трижды сплюнул поверх плеча. — Неужели этот гад лишит нас таки премии?!
— С какой стати? Мы в срок уложились...
— Значит, не в этот раз, так в другой к чему-нибудь прицепится. И накажет...
Продолжать этот разговор не хотелось.
— Так что ты хотел спросить? — сказал Николаич.
— Почему у одних дети вырастают нормальными людьми, а у других...
Андреич снова не договорил. Потому что оглох от страшного грохота, несколько приглушённого стенами.
И тут же пол содрогнулся под ногами.
Накренился, как палуба корабля во время качки...
Оба сантехника упали на бетонный пол.
Почему-то стало очень жарко. Как будто подвал здания превратился в духовку.
Сквозь пелену, застлавшую глава, Андреич увидел, как на напарника рухнул целый пласт штукатурки с потолка...
3
Вода в подвале была. Целое озеро, натёкшее из лопнувшей трубы.
С едой дело обстояло хуже. Её не было вообще.
Первое время узники боялись пить эту воду. А вдруг она радиоактивная? Потом махнули рукой.
Когда лопнул защитный кожух энергоблока, они наверняка получили столько, что о здоровье можно больше не беспокоиться. И с каждой секундой, проведённой в эпицентре ядерного выброса, они облучаются всё больше и больше. Стоит ли умирать от жажды?
Они сидели в подвале уже вторые сутки. И шансов, что их найдут в ближайшие дни, не было...
Шагая по ящикам, стоявшим на дне «озера», Андреич добрался до стены. Подпрыгнул и, гулко крякнув, ухватился обеими руками за бетонный выступ.
Немного выждал, сделал глубокий вдох и, краснея от натуги, подтянулся.
Минуту, насколько хватило воздуха и сил, смотрел в вентиляционное окошко, а потом разжал руки.
Ящик, на который он рухнул, затрещал, но выдержал.
— Ну что? — подал голос Николаич.
Он лежал на трёх ящиках, поставленных один к другому. Голова перевязана куском рубахи. Правая рука надёжно зафиксирована повязкой к дощечке, выломанной из ящика.
Скорее всего, перелом срастётся неправильно. Но всё-таки — хоть какая-то медицинская помощь...
— Кажется, тучки собираются, — нарочито бодро ответил Андреич.
— Ты уверен? Может, это дым от пожара?
— Всё, что могло сгореть, догорело прошлой ночью. Это тучи, факт. Дождь будет. И чем сильнее, тем у нас больше шансов уйти...
— Куда уйти? — не понял Николаич. — Там же радиация сильнейшая! Сам же говорил, что ночью трава у окна светилась! Мы не успеем выйти за пределы десятикилометровой зоны — сгниём заживо!..
Андреич кивнул. Сел на ящик, положив ноги на другой, пониже. А потом машинально сунул руку в карман и матюкнулся: сигареты закончились ещё вчера...
— Не боись, Николаич, я всё продумал. Дождь прибьёт к земле радиоактивную пыль из воздуха. Мы обмотаем ботинки тряпьём. Сделаем повязки на рот и нос. Когда дождь закончится, выйдем из подвала через пролом с северной стороны здания. В эпицентре целых автомобилей наверняка нет. А вот в двух километрах от нас было какое-то автопредприятие и посёлок. Если найдём хоть что-то исправное — грузовик, легковушку, мотоцикл, — то шанс выжить есть.
Николаич долго молчал. Потом спросил:
— А люди?
— Что — люди?
— Ты видел кого-нибудь?
— Метрах в десяти от окошка труп лежит. Узнать невозможно — обгорел сильно. А больше никого. Ни военных, ни спасателей, ни ликвидаторов...
— Странно, — сказал Николаич. — Я вот Чернобыль вспоминаю. Сперва вертолёт послали — на разведку, замеры произвести. Потом военные приехали — ну, на месте определить объём работ. Затем ликвидаторов привезли — чистить территорию и забрасывать реактор мешками с консервантом...
— Вертолётов не видел. Ни тогда, ни сейчас. Да мы бы и отсюда услышали.
— Да, услышали бы... Неужели они ещё ничего не знают?
Узники переглянулись. Они поняли, что одна и та же мысль одновременно посетила их головы: о техногенной аварии такого масштаба во всём мире наверняка уже знали через час. Только уровень радиации в эпицентре таков, что никто не рискнул послать вертолёт...
А раз так — помощь придёт, когда они, даже несмотря на многометровый слой бетонных обломков, сгниют заживо от радиации.
4
— Посмотри, — сказал Николаич негромко.
Андреич, начавший уже засыпать, открыл глаза
— На что?
— Дождь начался или ещё нет?
Смотреть лишний раз в вентиляционное окошко не хотелось. Зачем получать лишнюю дозу радиации? И без того за последние десять часов он дважды смотрел...
— Когда дождь начнётся, мы и отсюда услышим.
— Я что-то слышу, — сказал вдруг Николаич.
— Что?
— Шаги.
Андреич аж подскочил на своём ложе. Ящики захрустели. Как показалось — оглушительно громко.
— Тише! — зашипел Николаич. — Тише! Слушай!
— Не может быть!.. — начал Андревич.
И осёкся.
Кто-то шёл по улице. Совсем неподалёку от вентиляционного окошка. Там, где лежит труп...
По коже пробежали мурашки.
Да нет, трупы не ходят. Ни просто так, ни посыпанные радиоактивной пылью...
Между тем, судя по доносящимся звукам, на улице было как минимум два пешехода.
— Ну? — зашипел Николаич. — Теперь слышишь?
— Это невозможно!!!
— Что же ты? Посмотри!
Андреич медлил. Ему не хотелось. И радиация тут была ни при чём. У него ноги подгибались при мысли, что он может увидеть, как по улице, меж разрушенных строений, идут все люди, погибшие во время аварии, — пошатывающиеся, обгоревшие, почерневшие от начавшегося разложения...
— Эх!.. — Николаич аж зубами заскрипел. — Если б не моя рука!..
— Это галлюцинация, — сказал Андревич.
— У обоих сразу?
— Ну, бывают и массовые галлюцинации — я читал про такое...
— Свет, — вдруг сказал Николаич. — Я вижу свет!
Андреич вскинул голову. На улице словно зажгли громадный прожектор, и вентиляционное окошко горело в темноте, как лампа дневного освещения.
Неужели это военные или ликвидаторы? С ума сойти!..
— Позови их! — почти закричал Николаеич. — Ещё не поздно! Нас вылечат! Обязательно вылечат!..
— Да-да... Сейчас... Конечно...
То, что увидел Андреич в окошко, было настолько неожиданно, что он с трудом удержался за бетонный выступ.
Был поздний вечер. Небо черно от низких туч. Ни один уличный фонарь, устоявший после взрыва, не горел.
Несмотря на это улицу заливал яркий свет. И по проезжей части, между радиоактивными руинами домов, неторопливо шли пять человек...
Нет, не человек.
Пять каких-то невысоких существ в серебристых комбинезонах.
У них были большие круглые головы. Совершенно лысые...
Лицо только одного из них хоть отдаленно походило на человеческое.
Андреич пялился на него, стараясь понять, на кого похоже это существо.
А когда до него дошло, он разжал руки, приземлился на ящик и стиснул зубы покрепче, чтобы не закричать от ужаса.
Если на главного инженера надеть серебристый комбинезон... Если с него снять парик... И отстегнуть уши и нос...
«Еосподи! — стучало в висках. — Я должен выжить. Я обязательно должен выжить... Чтобы рассказать о том, что я только что увидел...».