Бодхисатва и царь Махапинтала

Бодхисатва и царь Махапинтала

В отличие от сутр, связанных с практикой обучения молодых монахов приемам вовлечения инорверцев в истинную веру, существовал специальный жанр произведений, обращенных к мирянам, — джатаки. Они построены как рассказ самого Будды о своих прежних рождениях, когда он был бодхисатвой.

Давным-давно в славном городе Варанаси правил злой и несправедливый царь Махапинтала. Не было для него большей радости, чем причинять боль. Грубый, жестокий и суровый, он не ведал жалости, был неумолим не только к своим женам, сыновьям и дочерям, но и к придворным, брахманам, знатнейшим кшатриям, невыносим, словно песчинка в глазу, словно камень в пище, словно колючка в пятке.

В то время бодхисатва возродился в образе сына того царя. Когда после долгого правления несносный и ненавистный царь умер, жители Варанаси ликовали так, будто одержали победу над внешним врагом. На место сожжения праха навезли тысячу возов дров, надеясь, что сильное пламя унесет подальше от города ненавистную душу. Надо ли рассказывать, с какой радостью была вручена власть Махапинталы его сыну? В городе состоялось торжественное шествие, и каждый дом был празднично украшен. Непрестанно бухали барабаны, гудели рога и раковины, всякий колотил в какую-либо металлическую посудину, стараясь этими звуками изгнать навсегда память о злом царе.

Каково же было удивление бодхисатвы, занявшего золотой, украшенный гирляндами цветов трон, когда до его слуха донеслось всхлипыванье. Повернув голову, бодхисатва увидел старого привратника, смахивавшего с морщинистого лица слезы.

— Что с тобой? — удивился бодхисатва. — Неужто ты скорбишь об уходе того, кого в Варанаси называли Красноглазым?

— О, нет, — отозвался старец, — разве можно скорбеть о смерти такого изверга! Не было дня, чтобы твой отец, покидая дворец, не ударял меня по голове тяжелым кулаком. Возвещая о прибытии во дворец, он вновь меня ударял. Это вошло у него в привычку. Вот я и подумал, каково придется привратнику нижнего мира, когда Яма не пожелает принять твоего отца и отошлет его назад, а он будет вновь и вновь пробиваться к нему, так что отцу твоему не останется ничего, как возвратиться сюда.

— Не бойся! — улыбнулся бодхисатва. — Тот, кто над тобой издевался, сожжен на костре из тысячи возов хвороста и поленьев, а место сожжения залито водою из тысячи кувшинов и окопано рвом. К тому же существа, попавшие в тот мир, никогда не возвращаются на то место, которое они покинули.