2 сентября 1953 г.

2 сентября 1953 г.

«Ту же историю вам поведает любая из религий. Возникновение религии связано с пришествием в мир какого-либо великого учителя, который, являясь воплощением божественной истины, пытается раскрыть ее людям; но люди делают из нее предмет спекуляций, создавая с ее помощью чуть ли не политическую организацию. Религия имеет свои органы управления, свою политику и законы, со своими постулатами и догматами веры, уставом и распорядком, ритуалами и обрядами, причем ее приверженцам вменяется в обязанность принять все это как нечто абсолютное и неприкосновенное. И, как любое государство, организованная подобным образом религия раздает награды тем, кто ей верен, и карает мятежников и заблудших, еретиков и отступников. Первый и главный догмат веры таких твердо сложившихся, оформившихся религий всегда один и тот же: “Моя религия – высшая, единственно правильная; все прочие ложные или, в любом случае, находятся на более низкой ступени”. […] Эти убеждения свойственны религиозному складу ума; но как раз из-за них религия вступает в противоречие с духовной жизнью. Религиозные догматы и постулаты – это всего лишь ментальные построения, и если вы ограничиваете себя ими, превращая их в свой кодекс поведения, то это означает, что вы не знаете и не можете знать истину духа, ибо она – свободная и необъятная – простирается далеко за рамки всех кодексов и догматов. Когда вы не идете дальше религиозного вероисповедания, связывая им себя и принимая его за единственную истину в мире, вы тем самым не позволяете развиваться и расти своему внутреннему существу».

(Вопросы и ответы, 9 июня 1929 г.)

Если человек, обладающий высокими духовными способностями, исповедует какую-либо религию, может ли он расти и дальше в духовном отношении и достичь единения с Божественным?

Нет, это невозможно.

Религия всегда так или иначе ограничивает духовное развитие. Если человек живет духовной жизнью на самом деле, независимо от собственных ранее сложившихся ментальных представлений и принципов, которых он формально продолжает придерживаться как представитель той или иной религии, то рано или поздно его духовная жизнь вынуждает его, так сказать, преступить основания, законы и правила этой религии, чтобы подняться к более высокому духовному уровню. Но решение о вступлении на новый путь и преданность ему не должны быть поверхностными, внешними, они должны исходить изнутри, из самых глубин существа. Иначе – при одном только поверхностном разрыве – преодолеть ограничения сознания, образовавшиеся под влиянием изначального вероисповедания, человеку будет не под силу – они окажутся для него слишком высокой преградой, а продвижение вперед – невозможным. Есть люди, которым совершенно необходимо покинуть лоно родной религии, в которой они выросли, если они не хотят, чтобы их духовный рост прекратился. В то же время для тех из них, кому не свойственна деятельная умственная жизнь, кто не привык задаваться вопросами истинности положений и установлений религии, к которой они принадлежат, но кто носит в сердце жгучую потребность просто преклониться, целиком и полностью предаться тому, что бесконечно выше их, для таких людей, в сущности, принадлежность к той или иной религии значения не имеет. Но в любом случае, если вы придаете важное значение внешней стороне религии, формам культа, вы не подниметесь высоко в духовном отношении. Если вы не обладаете свободным, светлым умом, вам не уйти далеко по духовному пути. Это – одно из необходимых условий духовного роста. Но, разумеется, бывают и исключения, потому что есть люди, которые, хотя и не обладают высокоразвитыми умственными способностями и без рассуждений, на веру принимают любую религиозную догму, тем не менее чувствуют, что ничто не в силах сдержать их внутренний порыв к Божественному, который, в конце концов, непременно однажды приведет их к Нему, приведет к единению с Ним. Хотя, повторяю, очень часто такие люди весьма ограниченны в умственном отношении и их умственная жизнь оставляет желать много лучшего. Таков будет сегодня мой ответ на заданный вопрос.

Имеет ли какое-либо особо важное значение для духовной жизни принадлежность человека к той или иной касте?

Принадлежность к касте? Между одним и другим может не быть никакой связи. Абсолютно никакой. Ведь касты – это всего лишь особый социальный институт, один из принципов устройства общественной жизни людей, вот и все.

Но говорят, что, например, брамины уже в силу самого своего происхождения обладают особой предрасположенностью, особыми достоинствами для служения Божественному, так ли это?

Ну, говорить-то могут что угодно.

Истинная духовная жизнь никак не зависит от подобных мнений. Такого рода суждения могут способствовать формированию и поддержанию на высоком уровне авторитета определенных человеческих качеств, достоинств – то есть некоторого идеала – в соответствующей социальной среде, а значит, и формированию носителей этих достоинств. Но само это формирование возможно лишь потому, что в этой социальной группе существуют определенные традиции воспитания ее членов, и воспитание, принятое в одной из групп, может оказаться лучшим по сравнению с другими. Не больше того.

Вопрос же о поддержании чистоты крови в каком-либо закрытом сообществе за счет запрета на смешанные браки не так уж прост и очевиден и поэтому заслуживает отдельного рассмотрения. Возьмите, к примеру, такую вещь, как чистота породы у собак (прошу прощения, но я отнюдь никого не хочу задеть неуместным сравнением). Когда люди стремятся искусственно поддержать ее, ни в коем случае не допуская ни малейшего смешения, чистокровки этой породы со временем деградируют, так сказать, по-собачьи глупеют, и какая-нибудь дворняжка – какая-нибудь невероятная помесь, часто настоящий урод в физическом отношении, совершенно безобразное создание, появившееся на свет в результате беспорядочного спаривания – часто оказывается намного сообразительнее, умнее чистопородного пса. То есть уже даже на этом «собачьем» примере мы не можем сказать, что… Браки в небольших замкнутых сообществах, внутрикастовые браки, когда соблюдается запрет на любые смешения, в конце концов приводят к постепенной деградации членов такого сообщества, в частности в умственном отношении. Улучшения их качеств в результате такой псевдоселекции не происходит, говорить об этом искусственно поддерживаемом отборе как о некоем особом средстве, формирующем все выше поднимающуюся во всех отношениях элиту, не приходится, скорее, наоборот. Для улучшения достоинств членов, их способностей, в частности способности к дальнейшему совершенствованию, всегда необходим приток другой крови извне… С социальной точки зрения, существование каст вполне оправданно, это простое и удобное средство сравнительно легкого обустройства общественной жизни, так как оно задает легко определяемые рамки общежития для каждой социальной группы, но на этом, и не более, заканчиваются все преимущества деления на касты.

В определенном смысле касты можно сравнить со странами. Каждая каста хранит убеждение, что именно она, и никакая другая, может осуществить дальнейший прогресс человечества, только у ее членов есть нужные для этого способности и достоинства! И, похожая картина, в каждой стране вы найдете таких ее представителей – среди них могут быть даже парии, отверженные, – которые с презрением относятся ко всем иностранцам, считая себя значительно выше их.

«Тот, кто исповедует ту или иную веру или постиг определенную истину, всегда склонен считать, что он один является обладателем истины полной и окончательной. Такова человеческая природа! Человек как будто нуждается во лжи, чтобы идти своим путем и прямо держаться на ногах. Если бы людям дано было увидеть истину, они бы не выдержали ее бремени».

(Вопросы и ответы, 9 июня 1929 г.)

Происходит ли постепенное приближение человечества к единству с Божественным?

Не так просто ответить на этот вопрос. Логика говорит нам, что весь сотворенный мир должен постоянно приближаться к Божественному, таково его предназначение, конечная цель его бытия и развития. Но в действительности это, можно сказать, довольно своенравное движение: делается три шага вперед, но зато два назад, шаг вперед, а потом шаг в сторону! Поэтому пройдет много времени, прежде чем цель будет достигнута. Во всяком случае такой вывод можно сделать, исходя из существующего порядка вещей.

Существует большая разница между общим принципом эволюции, между взглядом на ее ход в целом с высоты тысячелетий – сроки, в сравнении с которыми целые годы – просто ничто (собственно, даже и не годы, я говорю о масштабах в тысячи лет, даже в тысячи столетий) – и тем, как она протекает в действительности. Мы можем говорить, что все сотворенное движется к единству со своим Творцом, но прежде всего мы должны иметь в виду, что движение это происходит по спирали, которая состоит из бесчисленного множества точек и в каждой из них происходит свой прорыв на новую высоту. Однако мир совершает огромный виток, прежде чем происходит общее – очень малое – продвижение вверх. Непосредственному же движению вверх по этой основной линии мешают постоянные отклонения в самых разнообразных направлениях, уводящие к другим точкам, за счет чего и образуется спираль, а основное направление как бы забывается. Эти особенности хода эволюции, естественно, находят свое отражение и в истории развития человечества, которую можно представить следующим образом.

Мы можем начать с существования некоторой высокоразвитой цивилизации, достигшей необычайного расцвета в самых разнообразных сферах человеческой деятельности: в науке и искусстве, в политической жизни, в государственном устройстве, в социальной сфере. Такие цивилизации действительно существовали и оставили по себе память в некоторых оккультных преданиях, как о некоем загадочном материке, соединявшем, например, Индию с Африкой и бесследно исчезнувшем с лица земли (если не считать народов, которые могут претендовать на роль преемников той выдающейся цивилизации). Подобного рода цивилизации, культуры высочайшего уровня, действительно существовали, но затем внезапно исчезали и далее на месте их существования начинался уже другой этап истории человечества, продолжительная эпоха мрака, невежества, несознания, период существования рас и народов настолько примитивных по уровню развития, что они, как кажется, ничем не отличались от животных. Это были настоящие провалы во тьму, пропасти, преодолевавшиеся переходом через всевозможные проявления хаоса. А потом снова неожиданный взлет к еще большим, ранее неведомым высотам, к большему совершенству личности, к еще большим, чем во времена предыдущего расцвета, достижениям… словно весь только что закончившийся долгий период мрака и упорной борьбы и тяжелой работы был подготовкой всей субстанции материального мира к более высокому состоянию, когда становится возможным и воплощение более высокого уровня сознания. Затем – вновь полоса мрака, как бы полного забвения былых достижений: земля вновь становится царством варварства, тьмы, неведения, страданий. А спустя тысячелетия опять с кажущейся неожиданностью появляется новая высокая цивилизация… Таким образом, если смотреть на всю эту картину, так сказать, снизу, смотреть на ход эволюции глазами простого человека, то действительно может возникнуть вопрос, а происходит ли вообще развитие человечества ко все более высоким уровням, потому что обычному сознанию вполне может показаться, будто история человечества – это всего лишь постоянные колебания около некоей неподвижной точки, чередования взлетов и падений, и всякий возникающий росток прогресса с неизбежностью исчезает, наступает ли гибель мгновенно или же в результате постепенного загнивания, разложения и затем окончательного исчезновения с лица земли. И вот очередной расцвет уже вычеркнут из истории, из исторической памяти, его не существует для следующих поколений. И человечество вновь погружается в серую ординарность, аморфность, хаос и бессмысленную суету, вновь пресмыкается, топчется и бьется в потемках бессознательного. А после этого опять, как всегда, внезапно приходит рассвет, наступает светлая полоса в жизни человечества. И человек, озаренный светом сознания и знания, быть может, не раз в эпоху расцвета очередной высокой цивилизации говорил себе: «Теперь, когда мы достигли всего этого, такой высоты, духовного богатства, когда мы – на правильном пути, мы не должны вновь упасть…»

Но до сих пор неизменно наступал рецидив, и история падений и взлетов повторялась.

Посмотрим, как будет на этот раз.

Снова произойдет падение?

Нет, дитя мое, я этого не говорила. Я просто сказала: «Посмотрим».

В действительности, я считаю, что в определенной степени это зависит и от нас с вами, от силы и чистоты нашего стремления к Божественному. Если каждый будет делать то, что нужно, выполнять то, что от него требуется, вкладывая в работу все свои силы, то, возможно, нам удастся добиться на этом этапе эволюции определенной стабилизации положения, так что наше дальнейшее эволюционное восхождение по кривой эволюции будет происходить без падений и крушений, которые были словно необходимы до сих пор для продолжения восхождения.

Ведь в падениях нет никакой необходимости, хотя, поскольку они всегда происходили до нынешнего времени, я не уверена, что они не являются своеобразным – и при том большим, – если угодно, наслаждением для Природы…

Так уж выходит, что мы в своей работе вынуждены опираться на то, что уже сделано Природой, потому что до сих пор работала одна Она. В то же время мы не можем быть удовлетворены методами ее работы, мы не считаем их правильными и наилучшими из возможных. Из-за этого между нами и ею возникнет небольшой внутренний конфликт (я бы сказала, семейный, домашний спор), поэтому у нас создадутся некоторые дополнительные трудности: ей обычно не нравится, когда вмешиваются в ее дела, нарушают усвоенный ею образ жизнедеятельности. Но если мы примем ее условия в своей работе, тогда все останется по-прежнему, история пойдет по-старому, и взлеты будут сменяться падениями, и каждый раз нужно будет начинать все сначала, – и так будет всегда, такова уж ее любимая игра, ее любимое занятие. Поэтому нам нужно постараться не позволить ей разрушать уже созданное. Если нам посчастливится найти способ заинтересовать Ее и сделать не противником, а сотрудником в нашей работе, тогда с Ее участием мы, возможно, добьемся своей цели.

В сущности, все, что нужно, – это, так сказать, дать Ей понять, что то, что она делает, можно делать по-другому, что можно действовать иначе, чем действует Она.

А далее, поскольку Природа обладает – в чем вы легко можете убедиться сами – невероятной изобретательностью и действительно фантастическим воображением… Понаблюдайте за животным миром, за его разнообразием – вы можете для этого воспользоваться и фотографией, поставьте рядом маленькую мышку и жирафа, слона и кошку, возьмите шире, возьмите историю развития живых созданий на земле, какое поразительное многообразие и изобилие необычайных, причудливых видов и форм начиная с древности и до сегодняшнего дня, – какое же нужно иметь воображение, чтобы создать все это, поистине грандиозное, непостижимое воображение! Представьте только, что у вас задача – создать животное царство земли, все виды животных, существующих сейчас на земле; наверное, это было бы совсем не просто, как вы думаете?! Когда все это, уже созданное у вас перед глазами, привычно вам, оно кажется вам совершенно естественным… На днях я увидела изображение жирафы, срывающей фрукты с самой верхушки высокого дерева; казалось бы, простая привычная картинка, но мне пришло в голову: «А ведь каким изобретательным должно быть воображение, создавшее такое животное, снабдившее его настолько длинной шеей, чтобы дотягиваться до самых верхних ветвей дерева в поисках пищи!» Ведь это изумительно, это чудо. И весь животный мир – а на самом деле и весь проявленный мир, – он ведь весь состоит из таких чудес. Нам все в нем кажется вполне естественным, не удивляет нас, потому что мы живем в нем и привыкли к тому, что нас окружает, или к тому, с чем мы так или иначе знакомы: слышали, видели на картинах или фотографиях, но чтобы создать все это невероятное изобилие, нужен поистине гениальный творец-художник.

И этому гениальному художнику, обладающему столь мощной творческой силой, что он может полностью реализовать все свои замыслы, не слишком нравится, когда вмешиваются в его дела! Он словно вопрошает: «А вы, вы сами-то способны сделать то же, что делаю я?»

И нам нужно убедить его, что мы вовсе не желаем разрушить все, что создано им, а просто хотим добавить кое-что новое, дополнить кое-чем его творение. А убедить можно только одним способом: сделать самим то, что мы хотим привнести в деятельность Природы-художника, то есть изменить ход эволюции. Видя наше стремление, Она, вероятно, посмеивается и приговаривает: «Ну-ну, посмотрим, что это вы тут собираетесь сделать».

А вот когда дело будет сделано, Она, надеюсь, скажет нам: «Что ж, это совсем неплохо».

Поэтому путь у нас один – сделать самим то, что мы считаем нужным, – а именно изменить ход эволюции.