ГЕННАДИЙ ГОНЧАРОВ:

ГЕННАДИЙ ГОНЧАРОВ:

«Не ругайте его — это наш дедушка!»

Из дневника Юрия Лонго

«Для дружбы нужно время», — певица Свиридова. Я думаю, что ещё и симпатия, понимание, уважение, прощение ошибок друга, альтруизм, доброта, вера, ум да и ещё много чего, Бог знает что. Дружба — то же, что и любовь, только без секса.

Олеся Казакова, которая встречалась с Геннадием Гончаровым с 1999 года на протяжении шести лет, говорит, что «сейчас просто с кошмаром вспоминает, что было». «Мы познакомились очень символически: в «нехорошей квартире». Праздновалось, по-моему, пятьдесят лет со дня смерти Булгакова. Я просто очень любила Булгакова и приехала в эту «нехорошую квартиру» с друзьями, и Гончаров приехал туда же. И Кулебякин схватил нас: «Девчонки, пошли к магу, к магу!» И привёл нас к Гончарову. Как потом выяснилось, Кулебякин ему девочек поставлял. А мне на тот момент только шестнадцать лет было, интересно стало — маг. Я тогда думала, что школа гипноза — это какое-нибудь подвальное помещение и там что-то в чане варится и танцуют тумбу-юмбу. Я не знала, что это была легальная организация. К тому же Гончаров сразу сл ал оказывать мне знаки внимания. Он мне стал плести историю, что ему нужна ассистентка и что он видит, что я очень талантлива. Говорит: «Встань, я твоё поле посмотрю». И начал крутиться вокруг меня. А он же ростом маленький — метр семьдесят всего, ниже меня — и вдруг встаёт на цыпочки и начинает меня целовать. Я такая на него смотрю сверху вниз так строго, потом разворачиваюсь и ухожу. А подружка меня ждала за дверью и говорит:

— Ну, может, тебе показалось?

— Ну, что я — ненормальная что-ли?

И вот он едет на своём Кадиллаке за нами и говорит:

— Можно вас подвезти?

Я думаю: «На Кадиллаке хочется покататься. Не будет же он к нам двоим приставать?» Вот так мы с Геной и познакомились, а потом я реально в него влюбилась, потому что сначала всё было очень красиво и очень показательно. Приходит, например, какой-нибудь мужчина в МШГ (Московская школа гипноза) и говорит:

— Геннадий Аркадьевич, а можно Вас туда-то пригласить?

А Гончаров:

— Олесечка, ты хочешь туда-то пойти?

— Да, хочу.

— Да, мы пойдём.

Это так подкупало. И уже в том же 1999 году через него я познакомилась и с Юрием Андреевичем Лонго. Мы даже новый 2000 год вместе встречали. К Юрию Андреевичу я относилась и отношусь очень хорошо. Когда мы расстались с Гончаровым, у меня изменилось мнение только касательно его одного. Моё отношение ко всем остальным людям осталось прежнее. Ничего не поменялось. А тогда я чувствовала, что и Юрий Андреевич ко мне тоже хорошо относился. Он был очень добродушный и простой. Ещё очень весёлый, я бы сказала прикольный. Когда они общались с Гончаровым, то выглядели, как дети. Это было очень забавно, в них действительно просыпались дети. У меня многие мои друзья, мои ровесники, не обладают такой активностью, какая была у Юрия Андреевича. К тому же, стоило посмотреть, как они с Геной общались! Они постоянно что-то впаривали друг. другу! Как-то мыс Геной по дешёвке купили у Лонго трёхспальную кровать из итальянского гарнитура на дачу за сто долларов. Юрий Андреевич, когда-квартиру на Сухаревской менял, распродавал всю мебель, она у него по размерам не подходила для новой квартиры. И вот он Гене оттуда постоянно пытался впарить какую-то требуху и всё время говорил:

— Ты Олесю не бери. Она тебя отговорит. Ты один приходи.

А однажды Лонго пришёл к Гене домой, а Гене как раз накануне подарили набор чайников для проведения китайской чайной церемонии, и Гена ему говорит:

— Юр, выбери любой чайничек. Я тебе дарю.

И вот Юрий Андреевич подходит к крану, включает воду и начинает её из всех чайников переливать. Я так смотрю удивлённо и говорю:

— Юрий Андреевич, а что это Вы делаете?

— А вдруг чайники дырявые?

Он уже привык, что Гена ничего хорошего не даст! Я так смеялась.

Ещё было очень смешно, потому что Юрий Андреевич ходил по улице с громадной трубкой телефона с большой антенной, которая ловила связь на несколько километров. Причём это был не сотовый телефон, а огромный домашний, к которому кто-то приделал антенну. Этот телефон был такой чудной, такой прикольный. Это было нечто.

А ещё Гена любил делать так. Юрий Андреевич что-нибудь отчудит, а Гена говорил:

— Не ругайте его. Это наш дедушка.

А Юрию Андреевичу это так не нравилось, он так недовольно усами шевелил. Да… было в них обоих что-то детское. Оба такие задорные, бесшабашные. У меня о Юрии Андреевиче очень приятные воспоминания остались, так как его было очень легко подбить на что-нибудь авантюрное. Я на него просто удивлялась! В нём был такой азарт, как у ребёнка, и он сходу загорался новыми идеями. Видимо, чувствовал что-то, а, может, даже знал, сколько отмерено жить, вот и хотел всё успеть.

Любил разыгрывать очень забавно, но по-добро-му, без зла. Помню, он однажды над Ленкой (Лонго) прикольнулся. У неё же мечта: попасть в эту маленькую коробочку под названием телевизор. И Юрий Андреевич начал шутить:

— Лен, сфотографируй нас с Олесей. Я в газеты заброшу информацию, что у меня новая, молодая девушка. Представляешь, какая она станет популярная, раскрутим её.

Ленка сидит такая злая, смотрит на меня такими злыми глазами, всё всерьёз воспринимает. Я говорю:

— Лен, да он шутит. Ты что?

«Семейная жизнь», если её можно таковой назвать, Юрия Андреевича и Анелины была далека от идеала и общепринятых понятий семейной жизни. Я прекрасно видела их отношения. Мне Гена очень многое рассказывал, и я прекрасно знала, что у Лонго были другие женщины. И у неё были другие мужчины. Просто это были их правила игры, и они оба их принимали. И Юрий Андреевич мог прямо в моём присутствии рассказывать о других женщинах. Я считаю, что мужчины должны уметь разруливать такие ситуации. Если прошлая жизнь мешает настоящей, то обычно находят выход. Хотя, конечно, кого-то, может увлекать устраивать театр из своей жизни.

Надо сказать, что один раз — в феврале 2005 года — мы все вместе даже ездили в Болгарию на лыжах кататься. Очень здорово отдохнули и классно покатались. Мы с Лонго, конечно, больше Гены хотели туда поехать, но и Гена сам тоже хотел. Жили не прямо в центре курорта, а немножко поодаль, и там была необыкновенная тишина. А к подножию горы нас автобус возил. Первую ночь я просыпалась раз пять, потому что было действительно очень тихо и время такое бесконечное. Это же именно Гена подсадил Юрия Андреевича кататься на лыжах. Мы первые начали с Геной кататься, Юрий Андреевич ещё не катался, а он очень любил повторять всё за Гончаровым. И я Гене говорила:

— Вот скажи Юрию Андреевичу, что сейчас модно с парашютом прыгать, да он каждый день прыгать будет.

И Лонго начал каждый день ездить на лыжах кататься. А Гончаров ленивый, ему лень каждый день ехать, в пробках стоять. Я очень удивлялась на Юрия Андреевича. Он был активнее, чем Гена, хотя й старше Гены на одиннадцать лет. То есть, он мог покататься на лыжах, приехать, попить чаю и всё, уже звонит:

— Поехали кататься на коньках!

И мы после этого ехали и ещё два часа на коньках катались. Он какой-то неугомонный был и непоседливый. И это в его-то годы! Только помню, что, когда мы катались в Болгарии на лыжах, он держался за сердце и говорил, что плохо себя чувствует. Иногда таблетки пил. Но всё равно катался каждый день, ни одного раза не пропускал. Это же горы, на них все реагируют по-разному? У меня, например, от перепадов давления кровь шла из носа каждый день, хотя чувствовала я себя прекрасно. Однажды мы с Леной были на вершине горы вдвоём, я сняла шапку (она была специальная, горнолыжная), думала, что просто вспотела, а у меня всё лицо в крови. Я крови боюсь панически, сразу кричать начинаю. А она посмотрела на меня широко открытыми глазами и вниз съехала. Ничем не помогла.

Она мне как-то говорила, что у Юрия Андреевича больное сердце и гипертония. Но я даже не догадывалась, что у него были настолько серьёзные проблемы со здоровьем. Всё здоровье на женщин потратил. Это же сколько энергии тратится. Поизносился.

Алла Михайлова:

— Олеся, мне почему-то всё время казалось, что, когда Юра жаловался на здоровье, то в основном просто хотел привлечь к себе внимание, чтобы о нём просто больше думали, любили, заботились, ухаживали, холили-лелеяли. Даже зрительно было видно, как он хочет это прочувствовать на себе ещё и ещё раз. Ему это важно было и хотелось всегда с каким-то особенным трепетом. Я считаю, что, если человек приехал из сельской местности и уж тем более с Кубани, то здоровье было дано богатырское уже изначально. Глядя на него, сложно было предположить, что это больной человек. А нагрузки на организм должны быть адекватны состоянию здоровья.

Олеся Казакова:

— А в Болгарии был очень активный отдых. Мы неделю отдыхали, а по ощущениям, как будто две или три недели. Такого ощущения, что я именно отдохнула, не было даже после летнего отдыха, потому что мы с Геной в Болгарии ещё и летом были. И красота природы там необыкновенная.

Я Ленку на коньках не видела, а на лыжах, если честно, — так у неё большая, счастливая, звезда. Потому что она едет и вот так через голову может перекувыркнуться, то есть её просто хранит Господь. И ей всё время, как плохохму танцору, что-то мешает: то ботинки жмут, то что-то там в ботинок попало, то гора слишком высокая…

Я помню в первый день мы поехали, покатались вверху, и на наших глазах двух человекувезли с переломами. Там, если у кого-то травма, едут такие огромные машины, как тракторы, снегоступы, и мигают. Так страшно. И Юрий Андреевич поднялся вверх на гондоле и на ней же опять поехал вниз. Там же горы огромные, просто гигантские. Когда поднимаешься на подъёмнике вверх, аж уши закладывает. А мы с Геной думаем: «Что мы, на гондоле что ли приехали кататься? Поедем вниз, как полагается горнолыжникам». А карты у нас не было. И уже под конец я просто отстегнула лыжи, села на попу и так и ехала вниз, потому что ноги просто выкручивало. Мы потом посмотрели, а это была чёрная трасса.

Юрий Андреевич, конечно, очень смешной был. Ему пять баллов. Заботился только о себе, но со стороны это выглядело очень трогательно и забавно. Когда надо спрыгивать с подъёмника, он всех расталкивал. Один раз мальчика оттолкнул и тот не успел сойти и поехал дальше. В другой раз сам спрыгнул, а Ленку так толкнул, что она тоже одна уехала в обратную сторону, и её потом все ловили внизу.

Я помню, Юрий Андреевич рассказывал, как к нему однажды приехала какая-то совершенно постороння женщина из другого города, привезла кучу варенья-соленья, убрала всю квартиру и уехала. Говорит мне:

— А чего? Неплохо! Я её в первый раз в жизни вижу! Чудная какая-то!»

— Олесь, Юре все в большей или меньшей степени помогали. Все. А Юля Панкратова (см. главу «Юлечка») приходила зимой и тряпочкой мыла его машину. Сама представляешь, какова машина зимой.

— А на мойку съездить не судьба?

— Деньги экономил. Там днище надо мыть. А саму-то, зачем протирать — чуть грязнее, чуть чище. Это надо под такой звездой родиться, чтобы все помогали.

Олеся:

— Зато чудненький и с харизмой. Хотя лично для меня нет. Но на меня тогда многие удивлялись, зная, что я встречаюсь с Гончаровым, потому что Гончаров многих отталкивает и мало, кому нравится:

— Фу, какой Гончаров противный, а вот Лонго хороший, вот прямо обнять его хочется. Такой мужчина хороший.

А для меня он, как мужчина, был вообще неприемлем. Я не смотрю на мужчин, которые мне в отцы годятся, как на мужчин: отцы моих подруг, руководители в офисе. А Юрий Андреевич ещё намного старше Гены, в дедушки годился, и я не могла из-за этого на него смотреть, как на мужчину. И именно, как мужчина, он меня почему-то не привлекал. Но общую харизму я, конечно, в нём замечала. Есть люди, с которыми посидишь, поговоришь, а потом еле вспомнишь, а Лонго именно такой яркий был и внешне, и по поведению, хотя чудной, конечно. Мужчина в таком возрасте и с такой бешеной энергией.

А с Гончаровым у нас была очень тесная даже астральная связь: мы читали мысли друг друга, иногда нам снились даже одинаковые сны, при аутотренингах мы видели одинаковые образы, бывало, что одновременно звонили друг другу. Если я волновалась, то моментально могла сделать так, чтобы он тут же вспомнил обо мне и сам позвонил.

Лонго с Гончаровым не только маги, сильные в энергетическом и магическом плане, но и эстрадные артисты, которыми они когда-то были, и им нужна была такого уровня слава, чтобы их на руках носили и в ноги прилюдно кланялись. И они, конечно, безумно сожалели, что те времена прошли и всегда их вспоминали.

А ещё мне Гена рассказывал, как они с Лонго познакомились. Гена уже тогда выступал на сцене с сеансами гипноза, и у него были свои номера и афиши, и он искал ассистента. Ему кто-то из знакомых звонит и говорит:

— Мальчик есть. Такой талантливый, молодой и хочет у тебя работать.

Гена решил с ним встретиться где-то, по-моему, на Сухаревской площади. И они перепутали, на каких концах улицы они встречаются. А телефонов мобильных тогда ещё не было. И вот они шли, шли навстречу друг другу и поняли, что это они. И тут Гена вдруг узнаёт, что этот мальчик старше его на одиннадцать лет, а он сам только недавно после армии был. И они начали работать вместе, а потом разошлись, когда Юрий Андреевич стал известным и популярным. На самом деле Гончаров просто завидовал Юрию Андреевичу в том плане, что многие его идеи, то же «оживление трупа», были идеями Гончарова. Но Гена побоялся, а Лонго не побоялся всё это претворять в жизнь. На самом деле у Лонго было пятьдесят процентов славы, а пятьдесят процентов негатива от людей. Огромного негатива и от многих друзей, в том числе. Но потом они с Геной опять подружились.

— Олеся, на рядовых делах ни в одной профессии, к сожалению, далеко не уедешь. В любой профессии, чтобы выделиться в среде таких же профессионалов, как и ты, нужно совершить нечто. От Гончарова действительно исходило всё новое. Даже для того, чтобы просто сделать сайт в Интернете, Геннадию пришлось Юру долго уговаривать. Не понимал, зачем это нужно, да и платить не хотелось. Потом, конечно же, был очень рад и сам на себя удивлялся. Впрочем, как и всегда и во всём.

Олеся:

— Недавно вспоминала, как Юрий Андреевич говорил «пофилософствовать»: «Вот будем сидеть на даче, пить чай и философствовать». Хорошее слово, иногда хочется просто пофилософствовать и ничего не делать.

Я Юрия Андреевича знала с другой, с хорошей, стороны, но, тем не менее, в их с Геной характерах и поведении замечала много параллелей, много общего. Они оба поддерживали свою энергетическую силу за счёт чужой энергетики. Применяли техники гипноза. Любовь даёт самую большую энергию, прилив сил. Только такой драйв длится нетакдолго. Много ли надо молоденькой девушке, чтобы влюбиться, особенно когда ничего в жизни ещё не видела и не знаешь? Нет, не много. Тут тоже нехитрый приём психологии действует: сначала завлекаешь человека, допускаешь его к себе близко-близко, скажешь что-нибудь особо ласковое («тобой подушка пахнет, не могу один спать»), а потом охладеваешь — внезапно так, вдруг. Тут-то человека, как магнитом и начинает тянуть.

Ещё я поняла, что очень легко отделалась. Меня Бог, наверное, очень любит. Я бы тоже в психушку могла угодить. Мне очень страшно было, когда Гончаров рассказывал про одну девушку, дочь знакомой, которая ни с того ни с сего под поезд прыгнула. Когда я мысленно до этого дошла, я сказала себе «стоп», всё простила и забыла. Конечно, с возрастом понимаешь, что у любого человека есть недостатки и надо как-то принимать недостатки любимого. Но пороки — это не недостатки. Любить надо тех, кто достоин твоей любви. Главное, чтобы человек лица своего не терял, и тебе не стыдно было вспомнить, что ты была близка когда-то с ним.

— Любовь — это достоинство того, кто любит, а не того, кого любят. Красота — в глазах смотрящего.

Олеся:

— Мне как-то Гена сказал, что «он — зеркало». Маги и гипнотизёры действительно всего лишь отражают те чувства, которые испытывают к ним. Так как девушки юны и ещё чисты, то поэтому они упиваются своей же чистотой и любовью, поэтому так любят, поэтому так привязываются. Я так и сказала тогда Гене: «А ты просто отражаешь, тебе всё равно, ты — зеркало». А он изменившимся голосом прошептал: «О, Господи, неужели ты действительно так глубоко всё это прочувствовала!»

Издевательство над малолетними — это уже преступление, попытка через свои комплексы взрослого мужчины унизить более чистое существо. За насилие физическое у нас дают срок, а за насилие души? А это порой сложнее вылечить, намного сложнее.

Я как-то недавно пришла из института, устала, расплакалась и с ужасом вспомнила все те мои истерики и подумала: «Господи, как давно я не плакала! Какая же я теперь счастливая! Никто мне нервы больше не трепет, никто на меня не давит».

— Мне самой казалось, что я, как муха в паутине, дёргаюсь, а реально помочь себе не могу ничем. Да и не понятно, хочу ли вообще делать что-либо в этом плане, потому что, когда любишь, голова тебе говорит одно, а сердце — другое. И совмещать их нельзя, надо склониться к чему-то одному: или я поступаю по уму, или — по сердцу И, несмотря на все консультации и просто дружеские советы подруг-психологов, у меня уже тоже были такие истерики, когда я по вечерам всё чаще и чаще сидела дома и просто в голос почти кричала: «Господи, помогите кто-нибудь! Ну, кто-нибудь, помогите! Хоть кто-нибудь!»

И очень сложно оставаться собой и не начинать с такими людьми вести себя так же.

Олеся:

— Это уже даже не маленькие сигнальчики. Только любящему сердцу всё равно. Всё равно не разлюбит, найдёт оправдание. Глупое оно, это сердце. Будет ждать, пока основательно по башке не настучат.

На самом деле, вот как Гончаров себя вёл после смерти Юрия Андреевича — делал имя на смерти Друга.

— Олеся, даже на его сайте сразу появилась запись:

«Более двадцати лет Геннадий Гончаров и Юрий Лонго вместе по всей стране выступали на сцене с массовыми сеансами, которые имели колоссальный успех. Юрий Лонго был любимым учеником и первым помощником Геннадия Гончарова, верным соратником во всех делах и начинаниях. Его тяга к гипнозу и безусловные способности были вовремя замечены, и не без помощи Г. Гончарова Юрий Лонго стал легендой».

Сильно сказано. Добавить нечего.

Олеся:

— А ещё Гена мне сказал: «Я сначала сказал в прессе, что Юра не умер, а сбежал в Австралию, а потом и сам поверил в то, что Лонго на самом деле не умер, что он это всё подстроил».

И это было всё очень низко.

— Когда Юра умер, Геннадий Гончаров был первым, кому я позвонила с этим трагическим известием. Он живёт недалеко, но приехал совсем не быстро. Вошёл, постоял на пороге, потоптался, ничего не сказал, не помог, не прошёл, не посмотрел, не попрощался… Повернулся и уехал. У меня был такой ужас внутри, такой ужас, но, видимо, и он растерялся от случившегося. А потом вдруг информация от него в газетах — Лонго сбежал в Австралию.

Олеся:

— Мне Гончаров рассказывал, что ему Юрий Андреевич звонил накануне, и ему было очень странно, потому что Юрий Андреевич был, как пьяный. Я ему говорю: «Ген, и ты к нему не поехал? Ты же знаешь, что он не пьёт. Потому что даже я, не медик, знаю, что, когда у человека с сердцем плохо, то у него такой временный эффект наступает, что язык заплетается и как будто пьяный». Я бы чувствовала свою вину, если бы не приехала, а потом с человеком что-то случилось.

Гена, когда вернулся с похорон, вечером звонил и рассказывал мне то, что действительно многие видели* как Лонго то ли моргнул, то ли вообще глаза приоткрыл…

— Нет, у него просто ресницы дрожали, как будто человек не спит, а притворяется. А Елена Лонго на прощание в морге вообще не пришла. Уже и Никас речь сказал, и Николай Николаевич Дроздов своё последнее слово, все попрощались, а её всё нет и нет. Прибежала, вся запыхавшись, только когда уже собрались ехать в церковь на отпевание: «Ах, я так бежала, так бежала по эскалатору!!! Никогда так не бегала!!!

Олеся:

— Он был только на отпевании, а на кладбище не поехал. Я ему говорю: «Ген, это же принято, что самые близкие друзья и родные провожают человека до кладбища, а на отпевание идут все». А он говорит: «Я и так для этого много сделал. Денег дал». То есть для него помощь — это только деньги дать, а душевно он ничем не поможет.

Я считаю, что Лонго был у Гены не просто лучший, а единственный друг. Если посмотреть, так они прожили всю жизнь вместе. И он говорит мне:

— Вот так странно. Вот Юра умер, а я так к нему привык.

Он даже не говорит, что умер «мой друг», он не аппелирует такими категориями, потому что у магов, колдунов, гипнотизёров есть только привязанность, но нет любви и нет дружбы. Самое большее, что они способны сказать, это то, что они имеют привязанность. Они лучше деньгами отпла-тятся, чем душевные силы будут вкладывать. Человек умер, а он всё равно говорит о себе, эгоизм даже в такую минуту.

— Недаром психологи говорят, что, если человек, к примеру, плачет по ком-то, то это он себя жалеет. Точно так же, когда мы делаем кому-то подарки, то тоже в первую очередь делаем удовольствие для себя. Но, тем не менее, со стороны психологии, если всё вот так объяснить и разложить по полочкам, то всё обесценится.

Олеся:

— Но есть же такие ценные моменты в жизни, флюиды, которые ничем не объяснишь, потому что, даже, несмотря на то, что Гончаров был и с другими женщинами, есть моменты, которые остануться только со мной.

Суд — дело тёмное и не всегда правое.

— Если всё это состояние одной Елене, так зачем ей столько? Кроме трёх квартир в самом центре, дачи в престижном направлении, двух иномарок и денег на счетах, в ходе судебного процесса ещё три участка на Рублёвке обнаружились. Надо полагать, что есть и другие претенденты на имущество Лонго, которые помогли «устроить» ей это завещание.

Олеся:

— Но жизнь всё расставляет на свои места очень чётко. Деньги не приносят счастья сами по себе. Юля ещё очень молода, у неё всё ещё впереди. Иногда смотришь на события десять лет спустя и видишь всё иначе, совсем иначе. Всё будет хорошо! Если человек с чистым сердцем, то всё с ним будет хорошо.

Из дневника Юрия Лонго

А ещё у меня была целая неделя Нового года. Целая неделя у меня была, как будто бы в Раю. Были новые люди, новые друзья. Было очень и очень хорошо. Была хорошая погода, было много снега, были лыжи горные. А, вернее, была одна горка в Провацком, и несколько горок было в Оленье и Лоза, такое место есть в Подмосковье. Это было замечательно. Была хорошая, хорошая зима, начало хорошей зимы. И вот сейчас Новый год. И очень грустно. Через несколько часов Новый год. Надо идти к Гончарову есть гуся, и на душе очень грустно, и кажется, это не тот праздник, который мне нужен, не тот. Люди по сути дела очень одиноки, это видно потому, как они (собираются — зачёркнуто) желают встречать Новый год. В шумной компании, а потом остаются одни и им очень грустно, они готовы пойти к первому встречному, чтобы встретить с ним Новый год, потому что им очень одиноко и скушно. Всё будет хорошо.

Первый день нового года. Следующий Новый год нужно будет встречать где-нибудь в лесу, в пустыне, на море, в воздухе, где угодно, но только не на Красной площади. Буквально несколько лет назад на Красной площади было так чудесно, так замечательно, потому что было тепло от людской радости, было хорошо и чисто, и приходили люди по зову души и сердца. Мало было народу. А сейчас туда приходят, потому что это официально назначено центральное место встречи Нового года, и там такие фейерверки дурацкие, грязные бутылки, стаканы, обёртки, закуска летят в воздух. В общем, народ пьяный вдрызг. Невозможно туда пройти, натащили туда омоновцев, милицию. Невозможно туда пройти к Красной площади даже переулочками. Сделали сцену выступления и почти пол-Москвы затащили туда, наверное, благодаря рекламе. Люди просто прочувствовали, т. е. эта грязь вся ползёт с Запада им, с Европы, именно башку повернули почему-то в эту сторону. Люди стараются встречать Новый год как-то оригинально, наверное, для того чтобы запомнить это на всю жизнь. Но таким образом это запомнить невозможно, если ты будешь сидеть и пить шампанское на Красной площади с миллионной толпой. Вот ещё 3 года назад это было так чудно, так оригинально, так хорошо, и сейчас это всё испортилось. К сожалению, это так. А в следующий Новый год обязательно надо найти оригинальный способ встречи Нового года и делать это надо тогда так…