69 Жизнь после смерти

69 Жизнь после смерти

I

Как это странно — распался, разрушен мистический союз души, духа и тела. А ты, ласковый, так легко меня успокоивший, на духа моего, со мной до твоего прихода сущего, похожий, ты — дух Смерти? Да, конечно, ты ответил, не говоря, и я как-то поняла тебя. Скажи, что протянул ты мне? Что это блистающее в руках твоих? Почему и для чего ты это присоединяешь к моей сущности? Я поняла. Ты говоришь, что это новое чувство. Как назвать его? Я буду как бы слышать мысли, окружающих меня, и мои мысли всеми читаться будут. Как это странно. Как это неудобно. Если бы я знала, я давно гнала бы от себя мысли тёмные и некрасивые. Я приучилась бы на земле, когда была в теле, только красиво мыслить. Что делать… Ты прав. Надо брать то, что дается… В какое странное тело облечена я! Куда мы несемся? Ты говоришь: в новую сферу, на землю, похожую только тем, что на ней и я жить буду. А эти души? Куда провожают их, на тебя похожие, но более грозные? Они против нас летят… Многие летят ниже нас… А, это на земли кругов концентрических. Внимай: они жалуются на свою участь, они ругают тебе подобных и в высотах Сущего. Ах, какой визг, стон и вой и крик! Скорее, скорее! Неси меня скорее! Хорошо, что мы разминулись с ними… А где мой дух, так много со мной переживший? Он встретится со мной в сфере иной, опять со мной будет? Или только встречаться со мной будет? О, я рада, что увижусь с ним снова.

Мы прибыли. Ты меня оставляешь. Нет моего друга. Мне страшно. Останься немного времени… С меня спадает тело, как бы для дороги мне данное. В новое тело облекаюсь я… Как много существ странных окружает меня, ко мне не приближаясь. Я понимаю — они хотят дать время мне оглядеться. А эти, с ласковыми лицами ко мне подходящие? Не мои ли это близкие: не отец ли мой, не мать ли моя, ранее меня с земли ушедшие? Я рада вас видеть. Понимаю, вы рады встретиться со мной. Как будто горе тех, кого я на земле оставила, уравновешивается вашей радостью. Но все же мне нестерпимо жалко мною оставленных. Здесь много лучше, чем на земле покинутой. Вы говорите, что здесь быстро время летит, что скоро увижусь я с покинутыми. А мой дух? Во время сна сольется он со мной. Скорее бы… Он указал бы мне здесь работу великую. Как будто несколько иными были на земле все чувства мои. Я понимаю ваши мысли, но я слышу что-то более прекрасное, чем музыка земли. Что это, гармония сфер? Нет, это наш разговор… Да, я проникаю в смысл его. С каждым звуком я постигаю все более и более. Всю глубину, всю сложность ваших мыслей, всю обширность ваших знаний. О, радость! Я могу тоже звуками отвечать вам и вы эти звуки воспринимаете… Я давно уже вижу вас, но начинаю видеть, как мне кажется, и духов, в вас сущих. Как прекрасны, как величавы они. Ах, не пойму — в вас, около вас они, или только эманациями своими озаряют вас?

Кто ты, руку мне давший? Да, я рада, что ты поможешь мне познакомиться со всем, что здесь находится. Я вижу, у меня имеется слух, и аромат доходит до меня и до сознания моего; я читаю мысли твои и всех, около меня сущих; у меня имеется вкус и я осязаю те предметы, которые окружают меня, которые так красивы и употребление которых часто непонятно мне. Все старые и одно новое чувство имеются у нового тела моего… Жизнь, здесь текущая, мало от жизни людей отличается. Здесь живут так, как на земле Он жить учил, как Его первые ученики со своими учениками жили. Вы стремитесь к познанию в верхах и в низах около вас сущих. Вы знакомы с искусствами, более прекрасными, чем искусства Земли. У вас то же, что и у нас (на Земле, хочу я сказать), но все красивее, лучше и, как будто, далеко от того, что злом именуется, отстоит. У вас нет низких страстей и инстинктов, но все же, говоришь ты, имеются недостатки, и гордость — один из них.

Кто это — такие спокойные, бесстрастные, сосредоточенные и, как мне кажется, могучие? Они стоят на страже для того, чтобы пошлость зла в лице откуда-то являющихся даже в аспекте эманации своей не проникла сюда. А если она проникает, они борются со злом, исцеляя раны, им нанесенные, стараясь помешать ему расцвести пышным цветом. Ах, я поняла! Я хочу подойти к ним и спросить, можно ли мне работать вместе с ними… Я понимаю, здесь то же, что на Земле, но лучше, выше, привлекательнее. Скажи, здесь есть страдания? Духовные? Более тягостные иногда, чем физические? Ваши тела совсем иные, чем на землях. Из чего сотканы они? Ты называешь это надматерией, чем-то средним между материей и астральным началом сущим. Мне кажется, утончились и ощущения моей души, телом новым облеченной. Я так недавно, до боли едва выносимой, жалела моих близких, на земле оставленных, и только уверенность, что я свижусь здесь с ними, уничтожила эту боль.

Ах, прости! Для того, чтобы жить здесь, мы все должны работать. Я готова. В чем же моя работа? О, она так кратковременна, а потом я делать могу, что хочу и умею… А, это ты. Ты пришел ко мне и не оставишь меня? Ты так недолго был в своих обителях. Там иное время и ты многое узнал и сделал, что узнать и сделать можно и надо было. Ты опять будешь со мной и в этом мире сверкающем? Я загорюсь пламенем звездным и в этом мире сделаю шаг к высотам несказанным. Как я благодарна тебе. Ты давно мог бы подняться высоко-высоко, но здесь в низах остаешься. Ты войдешь в меня, когда сон посетит мое тело. Тогда я снова не буду чувствовать себя отдельно от тебя, и ты как бы сольешься со мной, нечто цельное образуя. Ты опять отказываешься от высшего блага, от индивидуальности. Позволь мне не принять твоей жертвы. Иди в высоты, а я останусь здесь, где должна остаться, новые силы накопляя. Иди в святую землю. Иди на бой с Тёмными, туда, где их лицом к лицу встретишь. А я буду помнить о тебе, мой светлый и радостный.

Он снова подошел ко мне радостный и улыбающийся. Я видела его и раньше. Не помню, сколько раз. Быть может, много раз, но один раз я хорошо помню, как мы оба передвигались, и он как будто нес меня. Он взял меня за руку и мы снова понеслись куда-то…

II

Я понял, я вспомнил: я — умер. А ныне вечно юная душа моя заменила меня, и я, бестелесный, точнее, сама душа моя, куда-то примчалась. Что за странный мир, как будто из волн квазиводных и в волны квазивоздушные погружаюсь я. А вскоре после этого в чем-то на огонь похожем, а далее в волнах световых, тепловых и в волнах ароматов как бы купаюсь я, и опять и опять крещусь я в волнах стихий, мне неведомых, и нарастает около меня тело новое, как бы от души голубых звезд заимствованное.

Пытаюсь смотреть я, и смутны очертания, меня окружающего. Как будто, плохо постигаю я сущее, как плохо постигает его новорожденный человек на новой далекой родине, о которой иногда вспыхивали воспоминанья мои. Но вот смотрю я какими-то очами далеко-далеко и понимаю, что не смотрю я, а что-то другое (не знаю что именно) делаю. Вижу волны света ослепительного, и трудно, больно мне смотреть в верха. Как странно. Что-то, очевидно, единое и вместе с тем из множества отдельных единиц состоящее, что-то полное сил, жизнь дающих и вверх зовущих, что-то несказанное сверкает в верхах, недоступных даже отчетливому зрению моему. Хочется мне внимательно присмотреться к тому, что в далях блистает, но слышу я голос предостерегающий: «Пришлец новый, будь осторожнее. Опусти книзу надочи твои, иначе слепота постигнет тебя и ничего, буквально ничего не увидишь ты из того, что ниже высот непостижимых расположено. Смотри ниже, еще ниже. Смотри правее, еще правее…»

И я опустил глаза, мне до сих пор необычные, и посмотрел вправо. Я вижу прекрасных дам, о которых мечтали рыцари Земли во времена далекие. Я вижу их с розами в руках и в венках из роз, огнями многоцветными сияющих. Я как бы читаю их мысли. Мне чудится, что они советуют мне все силы мои отдать на служение тем, кто не такими сильными являются, как я. Советуют мне чаще в верха смотреть, но и то, что вокруг меня, не забывать вниманием своим и больше всего работать над тем, чтобы тех, кто невысоко стоит, хотя бы они ничтожнейшими червячками были, в верха поднимать. Заповедали они мне души тёмных зверей, птиц, рыб, насекомых просветить и ввысь поднять. Говорили они мне о том, что благо суждено тому, кто не только жалеет животных, но и создает для них обстановку, в которой они могли бы духовно расти. Говорят они, что все же важнее для меня работа по поднятию мне подобных, что зорко должен я смотреть, не нуждается ли кто в моей помощи для того, чтобы подняться после падения. Больше времени, мощи и средств моих должен я употребить для того, чтобы другим служить и меньше для себя самого.

Все скрылось из глаз моих, глаз новых, по-новому видящих. Какая-то фигура заслонила все, на что я смотрел, и элегантное, похожее на меня существо, но все же существо, некоторую тревогу во мне вызывающее, встало передо мной и заговорило:

«Простите, что так неожиданно являюсь перед вами. Вы поняли, что в новом мире находитесь? Я хотел бы предупредить вас и посоветовать вам не верить той мистической болтовне, которой стараются некоторые обитатели этой страны сбить вас с толку».

«Как же сделают они, или как попытаются сделать это?»

«Очень просто. Прежде всего они постараются уверить вас, что имеется тот, кого они Богом называют, и убедят вас, что ваша жизнь будет продолжаться за пределами мира этого после вашей смерти».

«Меня не надо убеждать в этом. Я уже убежден. Я сохраняю еще воспоминанья о прежней моей жизни. Я видел новым зрением моим, здесь полученным, сиянье Бога и мир светлых духов, мне разные советы давших».

«Вот этого-то я и боялся. Мистическое только внутренним мистическим чувством познаться могло бы (если бы существовало), а виденное вами сиянье Бога и мир высших духов — все это простая галлюцинация, или, если хотите, гипнотическое внушение, настолько яркое, что оно кажется вам действительностью. Возможно и нечто худшее: вас несколько раз подвергли гипнозу и внушили вам видеть во сне гипнотическом все то, что вы сейчас реальной действительностью считаете. Я — доктор, говорю вам: если ваше заболевание настолько сильно, что вы не сможете побороть психическое расстройство и вам будет чудиться, что вы в каком-то новом мире живете, постарайтесь отрешиться от внушения, что имеется тот, кого люди Богом называют. Подумайте сами: отбросив вашу галлюцинацию, вы не сумеете привести ни одного довода в пользу Его существования. Его никто не видел и не слышал. Никогда, нигде не совершилось ни одного чуда, доказывавшего Его существование».

«Он бы Богом не был, если бы был нам подобным, если бы Его видеть или слышать можно было. Если бы мы увидели чудо, оно тотчас бы чудом перестало бы быть и стало бы, в лучшем случае, редко наблюдаемым явлением. Вроде шаровидной молнии или миража в северных и южных широтах земли».

«Я, конечно, читаю вашу мысль: показывая, что слаба, аргументация тех, кто не верит в существование Бога (как слаба все-таки и аргументация тех, кто верит в Него), вы думаете, что должна быть в начале всего творческая сила, что без нее ничего бы не было и не могло бы быть, что эта творческая сила существует, как свойство Бога, а не как сила от Него отдельная. А она, эта сила, не олицетворение; она, ничего общего не имея с Богом, существовала извечно. Конечно, приписав те свойства, которые Богу присущи, какой-то творческой силе, вы, сами того не замечая, на место Бога, сотворенного по вашему мнению в помыслах теми, кто доискивался начала начал, поставили творческую силу (нечто совершенно абстрактное, а значит непонятное, иначе говоря, несуществующее). Не очень умна эта подмена: частью — целого, производным — производящего. Но ведь мы знаем, как явилась идея Бога: видели сны люди, видели обмороки, решили, что в человеке два „я“, из которых одно покидает человека и живет во время сна и обморока далеко от него, а потом приходит к нему снова. Потом это второе „я“ вождей и патриархов стало жить и после смерти, далеко уйдя от трупа и, считая это „я“ по-прежнему могучим, люди обращались к нему с просьбами. А так как зачастую умершие вожди назывались такими именами, как Солнце, Звезда, Луна, Большой Змей, Медведь, то и явилась легенда, ставшая потом верой, что когда-то эти существа были вождями и потом ушли куда-то, откуда все равно могут править людьми. Поэтому их надо просить о милости и о помощи. Таким образом явилось обоготворение светил небесных, грозных сил природы („ветром“ назывались быстроногие вожди, „молнией“ — умевшие наносить сильные удары и т. п.), явилась вера в богов».

«Зачем ты говоришь обо всем этом? Не все ли равно, каким способом дал представление о себе первобытным людям Тот, кого они Богом называли? Не трудись много говорить. Лишним это будет. Конечно, обоготворяли люди и надлюди не очень-то высокие существа, над ними сущие. Я знаю это. Знаю и то, что тот, кто не был осиян светом звездным, светом верховным, тот, раз ты ему шепнешь слово сомнения, будет думать, что нет Бога и попадет под власть твою и тебе подобных. Но в веках и в мирах все познается. Потомки в недрах тропических лесов живущих дикарей поверят в то, во что не верят их предки, поверят в то, что живут высококультурные люди, владеющие чудесами техники. Подождем. Разовьются духовные способности и ныне сущих, и они и ты, если ты не притворяешься, говоря, что не веришь, познают, что существует Непознаваемый».

«Ну, хорошо, скажи мне, кто Он. Каковы свойства Его?»

«Одно только свойство у Него, нами постижимое: все, что мы ни скажем о Нем, будет ложь и вздор. Он непостижим, но все от Него и к Нему, что было и есть».

«Даже грязь материальная и духовная земель? Даже грязь мглы тяжелой?»

«Конечно. Померкло все, что далеко от Него, но все к Нему приблизятся».

«Ты безнадежно сумасшедший!»

И, сказав это, исчезло существо, на меня похожее. А вдали я вижу, как прямо на меня, а потом взяв вправо и влево от меня, медленно и торжественно проходят те существа, которые богами страны Кеми и других стран были, и среди них немало фантомов, духами беззаботной и неблагостной фантазии из далеких бесконечностей принесенных.

Многих из них узнаю я: вот идут боги страны Кеми, боги Индии, боги заморских стран, земель, на западе расположенных. Вот боги Вавилона, Ассирии, Карфагена, севера Азии, её Востока, боги эллинов, римлян, галлов, северных и западных народов. Вот бог евреев и тех, кто себя последователями Христа на земле считали; проходят разные фантомы древнейшего, древнего и новейших времен, проходят боги Африки, Австралии и только бога атлантов нет в шествии этом. И я в смущении закрыл глаза.

Открываю и вижу: подходят ко мне с приветом жители нового мира, куда я вошел с проводником, меня оставившим, и спрашиваю я окруживших меня: не сон ли снился мне? Спрашиваю о нравах, жизни, мышлении той страны, куда попал я, и убеждаюсь, что я на земле, в другом аспекте сущей. А что земля, то земля, кто бы ни жил на ней, какой бы вид и каких бы жителей не имела она.

Это земля, но нет на ней недочетов земель, мною покинутых. Не освещается она солнцем каким-либо. Вся атмосфера, в которой она находится, светящейся является, как будто в солнце гигантском, но нас не ослепляющем и не сжигающем, находится земля эта. Говорят мне, что силы тёмные не могут долгое время в её атмосфере пребывать, как не может долго человек под водой оставаться, но тех из нас, кто в родстве с Легом состояли, они всегда так же, как меня встречают, на короткое время погружаясь в огненную воду нашу…

Скоро участвовал я в хорее веселой, хорее мистической, и появились в ней гелы, на нижней из трех земель с нами бывшие… правда, не со всеми нами. Поднимались мы с хореей мощною, но силой отблеска воли, в нас сущей, мы на землю свою опускались, ибо знали, что на ней многому нам научиться можно тому, что жизнь нашу духовную облегчит в мире еще более высоком.