Выводы

Выводы

Весь изложенный выше материал целиком заимствован нами из трудов историков религии, находящихся на классических, ортодоксальных позициях. Ими был предложен целый ряд более или менее остроумных объяснений наблюдаемого тождества христианства и «язычества», но само обилие и разнообразие такого рода объяснений показывает, что вполне убедительных среди них нет. Кроме того, ни одно из них не объясняет всех известных фактов.

Конечно, ни одному из историков не приходило в голову самое простое и естественное (после всего того, что мы уже выяснили в предыдущих главах) объяснение, состоящее в том, что все так называемые «языческие» боги и герои возникли лишь в эпоху Возрождения как переосмысление отвергнутых официальной церковью имен и качеств христианского бога и христианских святых. Подтверждением этому служит и тот факт, что языческий пантеон воспроизводит отношения феодального общества (см. гл. 10, § 2).

В период IV—X веков н.э. имена Зевса (от «Зао» — живу), Юпитера, Иеговы (и быть может, многие другие) употреблялись как равноправные (хотя, возможно, в разных местах одно имя предпочиталось другому), а под именами Иисуса, Вакха, Аполлона и др. почитался один и тот же бог (или богочеловек), быть может, с выпячиванием различных его качеств. Когда из хаоса различных направлений христианства выкристаллизовались официальные католическая и православная церковь (а также, как мы ниже увидим, иудаизм и мусульманство), в употреблении остались только известные нам официальные имена, а прочие были оттеснены в локальные (быстро исчезнувшие) культы и народные верования. Их связь с официальным культом была скоро забыта, и, более того, официальная церковь вела с ними усердную борьбу. Теперь уже, по–видимому, невозможно сказать, когда и как возникла их интерпретация как «древних», дохристианских богов, хотя, быть может, детальное исследование документов и даст на этот вопрос ответ.

Интересно, что под давлением фактов традиционные историки весьма близко подходили к этой концепции (по модулю, конечно, хронологии). Вот что, например, пишет Н. Румянцев: «Перед нами прошел целый ряд страдающих, умирающих и воскресающих богов древнего мира, мы видели их мифы, знакомились с посвященными им праздниками, обрядами и т.п. Но, несмотря на то, что у них разные имена, своеобразные мифы, различна родина или арена деятельности все же невольно чувствуется, что в основе их всех лежит что–то одно; что–то общее. Больше того, на этот момент обратили свое внимание и сами древние, для которых они были близки, дороги и которые в них находили удовлетворение своих религиозных потребностей. Действительно, если мы посмотрим на последние века до и первые после так называемого р.х., то найдем там любопытную картину. Все перечисленные выше божества со всем тем, что было с ними связано, тесно переплелись друг с другом, иногда даже до неразличимости. Озирис, Таммуз, Аттис, Дионис и пр. образовали какой–то один общий, слитый образ, вылились в какое–то одно синкретическое (смешанное) божество, и оно почти безраздельно царило по всей обширной территории Римского государства… Божества превратились в одного многоименного (!!! — Авт.), но, в сущности, единого спасителя, такое тесное слияние произошло особенно в эпоху Римской Империи и, в частности, в самом Риме» ([97], стр. 44–45).

Изложенная концепция Морозова разъясняет многие трудности, перед которыми встают в тупик историки. Например, известно, что в одном из стихотворений Вергилия подробно излагается евангельская история благовещения и рождения малютки божественного предназначения. «Отцы церкви», например, Лактанций, видели в стихотворении Вергилия пророчество о рождении Иисуса Христа, а стандартное современное объяснение состоит в том, что здесь Вергилий имеет в виду внука Августа. Однако, как справедливо замечает Румянцев, в связи с этим объяснением, «возникает ряд новых вопросов: откуда заимствовал свой образ Вергилий, кто небесная Дева, небесный младенец, «пагубный Змей» и т.п.» ([97], стр. 127).

С точки зрения Морозова, здесь никаких проблем нет. Более того, у Морозова смыкаются воедино и церковная и современная светская версия, ввиду утверждаемой им родственной связи Иисуса с императорским домом.

Заметим, в заключение, что если в языческих богах и содержится «человеческий» элемент, то он, как правило, целиком поглощен «божественным». Не означает ли это, что «иисусовы» аналоги эллинского пантеона (Аполлон, Вакх и т.п.) ведут свое происхождение от сект монофизитского толка?