Глава 18 Магометанин-чудодей (Афзал Хан)

Глава 18

Магометанин-чудодей (Афзал Хан)

– Несколько лет назад, как раз в той самой комнате, которую ты теперь занимаешь, один магометанин-чудодей показал мне четыре чуда.

Шри Юктешвар сделал это удивительное заявление во время первого визита в мою новую квартиру. Сразу же после поступления в Серампурский колледж я снял комнату в соседнем пансионе, называвшемся Пантхи[1]. Это был большой старинный кирпичный дом, выходящий на Ганг.

– Какое совпадение, учитель! Неужели эти по-новому отделанные стены на самом деле наполнены древними воспоминаниями? – С пробудившимся интересом я осмотрел свою просто меблированную комнату.

– Это долгая история, – улыбнулся гуру воспоминаниям. – Этого факира[2] звали Афзал Хан. У него открылись необычайные способности благодаря случайной встрече с одним индийским йогом.

"Однажды к мальчику Афзалу в маленьком селении восточной Бенгалии обратился покрытый пылью саньясин:

– Сын мой, я хочу пить, принеси мне воды.

– Учитель, я магометанин. Как можете вы, индус, принять питье из моих рук?

– Твоя правдивость мне нравится. Я не соблюдаю безбожных правил остракизма и сектантства. Пойди поскорей принеси мне воды.

Почтительное послушание Афзала было вознаграждено взглядом, светящимся нежностью.

– Ты обладаешь хорошей кармой прежних жизней, – торжественно заметил йог. – Я думаю научить тебя йоговскому методу, который даст власть над одной из незримых сфер. Великими силами, которые станут твоими, следует пользоваться для достойных целей, никогда не применяй их эгоистично! Но, к сожалению, я чувствую, что ты принес из прошлого некоторые семена пагубных тенденций. Не давай им пустить ростки, орошая свежими дурными поступками. Сложность предыдущей кармы такова, что ты должен воспользоваться этой жизнью, чтобы совместить йоговские достижения с высшими целями гуманизма.

Научив изумленного мальчика сложной технике, учитель исчез.

Афзал с вдохновением занимался этими упражнениями двадцать лет. Его чудеса начали привлекать широкое внимание. Казалось, его всегда сопровождал бесплотный дух, которого он звал Хазрат. Эта незримая сущность была в состоянии выполнять любое желание факира.

Затем, игнорируя предостережение учителя, Афзал стал злоупотреблять своими силами. Какого бы предмета он ни коснулся, положив его затем на место, тот бесследно исчезал. Такая приводящая в замешательство способность обычно делала магометанина нежелательным гостем. Время от времени он навещал крупные ювелирные магазины в Калькутте, выдавая себя за возможного покупателя. Любой драгоценный камень, которого касалась его рука, исчезал вскоре после того, как он покидал магазин.

Часто Афзал бывал в окружении сотен студентов, привлекаемых надеждой научиться его секретам. Время от времени факир приглашал их в путешествия. На вокзале он ухищрялся коснуться рулона билетов, а затем возвращал их служащему, заметив: «Я передумал, сейчас я не буду их покупать». Но когда Афзал со своей свитой садился в поезд, необходимые билеты оказывались в его распоряжении[3].

Эти необычные поступки вызывали взрыв негодования, ювелиры и продавцы билетов Бенгалии были доведены до нервного истощения! Полиция, пытаясь арестовать Афзала, обнаружила свою беспомощность: факир мог уничтожить улику преступления, сказав просто: «Хазрат, убери это» ".

Прервав рассказ, Шри Юктешвар поднялся с места и прошел на балкон комнаты, выходивший на Ганг. Я последовал за ним, страстно желая услышать еще что-нибудь о сбивающих с толку розыгрышах магометанина.

"Эта комната в Пантхи прежде принадлежала одному моему другу. Он познакомился с Афзалом и пригласил его сюда. Друг позвал также человек двадцать соседей, в том числе и меня, тогда еще молодого и испытывающего живое любопытство к этому пользующемуся дурной славой факиру. – Учитель засмеялся. – Я принял меры предосторожности, не надев ничего ценного. Афзал пытливо посмотрел на меня, потом заметил:

– У тебя сильные руки. Спустись в сад, найди гладкий камень и напиши на нем мелом свое имя, потом забрось этот камень подальше в Ганг.

Я послушался. Едва камень исчез в далеких волнах, магометанин вновь обратился ко мне:

– Наполни кувшин водой из Ганга около этого дома. Когда я вернулся с сосудом полным воды, факир воскликнул:

– Хазрат, положи камень в кувшин!

Камень сразу появился в нем.

Вынув его из сосуда, я нашел свою подпись настолько же разборчивой, как и тогда, когда написал.

У Бабу[4] – одного из моих друзей в этой комнате – были массивные золотые старинные часы с цепочкой. Факир бросил на них взгляд, полный зловещего восторга. Вскоре и часы и цепочка исчезли!

– Афзал, верни, пожалуйста, мою фамильную ценность! – почти плакал Бабу. Некоторое время магометанин хранил молчание, потом сказал:

– У тебя дома, в железном сейфе, лежат пятьсот рупий. Принеси их мне, и я скажу, где найти часы.

Расстроенный Бабу сразу отправился домой. Скоро он принес и вручил Афзалу требуемую сумму.

– Пойди к мостику у твоего дома, – сказал факир Афзал. – Обратись к Хазрату с просьбой, чтобы он дал тебе часы.

Бабу, умчавшись прочь, вернулся с улыбкой облегчения и безо всяких драгоценностей.

– Когда я приказал Хазрату, как было сказано, – заявил он, – часы упали из воздуха в мою правую руку! Можешь быть уверен, теперь прежде, чем вновь присоединиться к вам, я запер фамильную драгоценность в сейф!

Друзья Бабу, свидетели трагикомедии с выкупом часов, негодующе впились взглядом в Афзала. Тут он умиротворяюще заявил:

– Назовите любой напиток, какой хотите, Хазрат подаст его вам.

Одни попросили молока, другие – фруктовых соков. Я не очень удивился, когда Бабу попросил виски. Магометанин отдал приказание, услужливый Хазрат послал запечатанные сосуды, которые проплыли по воздуху и упали на пол. Каждый нашел тот напиток, которого пожелал.

Перспектива очередного захватывающего события, несомненно, возбуждала нашего хозяина, – продолжал Шри Юктешвар. – Афзал предложил мгновенно подать целый ланч! Бабу мрачно предложил:

– Закажем-ка самые дорогие блюда, за свои пятьсот рупий я хочу изысканной еды. Все должно быть подано на золотых блюдах!

Как только каждый назвал то, чего бы он желал, факир обратился к неистощимому Хазрату. Последовала большая суматоха, золотые тарелки, наполненные кари, горячими лючи сложного приготовления и множеством фруктом, не соответствующих сезону, приземлялись из ниоткуда у наших ног. Вся еда была очень вкусной. Часок поужинав, мы начали покидать комнату. Страшный шум, как будто тарелки громоздились одна на одну, заставил нас обернуться. Смотрите-ка! Там не осталось и признака сверкающих блюд или остатков пищи!"

– Гуруджи, – прервал я его, – если Афзал был в состоянии легко получить такие вещи, как золотые блюда, зачем ему было домогаться чужой собственности?

– Факир был не высоко развит духовно, – пояснил Шри Юктешвар. – Владение определенной йоговской техникой открывало ему доступ в некий астральный план, где любое желание немедленно материализуется. Через посредство одного астрального существа, Хазрата, действием могучей воли магометанин мог образовать атомы любого объекта из эфирной энергии. Но такие астрально произведенные объекты структурно неустойчивы и долго не сохраняются[5]. Афзал же тянулся к мирскому богатству, которое, хотя труднее зарабатывается, отличается большей надежностью.

– Оно тоже исчезает иногда весьма необъяснимо, – засмеялся я.

– Афзал не был человеком, осознавшим Бога, – продолжал учитель, – чудеса устойчиво благотворной сути делают подлинные святые, ибо привели себя в созвучие со Всемогущим Творцом. Афзал же был только человеком с необычайной способностью проникновения в определенную тонкую сферу, в которую как правило не вступают простые смертные раньше самой смерти.

– Теперь я понимаю, гуруджи. По-видимому, тот мир обладает каким-то очарованием. – Учитель согласился:

– С того дня я никогда более не видел Афзала, – сказал он, – но спустя несколько лет ко мне зашел Бабу, чтобы показать газетное сообщение о публичном покаянии магометанина. Из него я и узнал о факте раннего посвящения Афзала индийским гуру. Содержание последней части этого опубликованного документа, как помнил Шри Юктешвар, было следующим:

"Я, Афзал Хан, пишу эти слова как покаяние и предостережение тем, кто стремится к обладанию чудесными силами. Несколько лет я злоупотреблял способностями, переданными милостью Бога и моего учителя. Меня опьянила самовлюбленность и мысль, что нахожусь вне обычных законов морали. Наконец настал день расплаты.

Недавно на дороге за Калькуттой я повстречал одного старика. Хромая и еле волоча ноги, он нес какой-то блестящий предмет, похожий на золото. Я обратился к нему с алчностью в сердце:

– Я Афзал Хан, великий факир. Что там у тебя? – Этот золотой шар – единственное материальное благо, он не может представлять интереса для факира. Я молю исцелить мою хромоту.

Коснувшись шара, я пошел прочь, не ответив ни слова. Старец ковылял за мной. Вскоре он поднял крик:

– Мое золото пропало! Когда же я не обратил на это никакого внимания, он заговорил вдруг мощным голосом, странным образом звучавшим в его хилом теле:

– Ты не узнал меня? Я онемел, потрясенный запоздавшим открытием, что этот неприметный старец калека был не кто иной, как тот великий святой, что когда-то, давным-давно, посвятил меня в йогу. Он выпрямился, тело его стало юным.

– Так! – посмотрел на меня гуру огненным взглядом, – теперь я собственными глазами вижу, что ты используешь свои силы не для того, чтобы помогать страдающему человечеству, а ради того, чтобы грабить его, подобно самому обычному вору! Я отбираю у тебя оккультные дарования, Хазрат отныне свободен от тебя. Ты не будешь больше ужасом для Бенгалии!

С болью в голосе я позвал Хазрата, и впервые он не явился внутреннему зрению. Но какой-то темный покров вдруг слетел с меня – я ясно увидел все богохульство в своей жизни.

– О, гуру, благодарю вас за то, что вы пришли рассеять мое долгое заблуждение, – рыдал я у его ног, – обещаю отказаться от мирских стремлений и удаляюсь в горы для уединенных медитаций на Боге и в надежде искупить мое дурное прошлое.

Учитель взглянул на меня с безмолвным сочувствием:

– Я чувствую твою искренность, – сказал он наконец. – За послушание в ранние годы и за теперешнее раскаяние я дарую одно благо. Все твои иные силы теперь пропали, но, когда понадобится еда и одежда, ты с успехом можешь обратиться к Хазрату, чтобы он их доставил. Посвяти себя сердцем божественному разумению в уединенных местах гор.

Затем гуру исчез, предоставив меня слезам и мыслям. Прощай, мир. Я иду искать прощения Космической Возлюбленной".