102 Тансебы

Нед рассказывал.

Меня позвал «всех, кроме себя, жалеющий» в страну Нирванид сострадательных и, усталый, я прибыл туда. Они, как будто, не замечали меня, быть может, показывали вид, что не замечают. Предо мной расстилалась бесконечная равнина, сверкающая каким-то белым цветом: цвет это напоминал цвет снега тех земель, которые золотыми солнцами озаряются, но был много ярче и светлее его. Я увидел большие здания, стены которых сверкали, как снежинки на солнце, и напоминали собой ровный слой снеговых кристаллов разнообразных форм. Блестками разноцветных холодных огней сверкали стены удивительных по красоте, как бы в высоты рвущихся зданий и, когда раскрывали двери их, я видел ряды высоких стройных колонн, видел перелетающие с места на место разноцветные огни, видел ряды лампад, горящих к верху рвущимся пламенем ослепительно белого цвета. Я не мог ранее представить себе, что существует свет такой белизны, но только секунду я мог смотреть на него, тотчас же отводя сразу устающие глаза. Что-то наполняло пространство около стен внутри здания.

Мне казалось, что я вижу неясные, непонятные призраки странных предметов, постоянно меняющих свои формы, все более и более прекрасных, полупризрачных, как бы мерцающих и дрожащих. Мне казалось, что все эти мерцающие предметы издают по временам музыкальные звуки, сливающиеся в странные, хватающие за сердце мелодии. Когда распахивались двери зданий этих, я видел входящих и уходящих духов, не напоминающих существ, мною ранее виданных. Как опишу я их? Они были более, чем прекрасны, и сияли какой-то трогательной, тихой, невыразимо грустной и, вместе с тем, совершенной красотой. Как будто бы мечта поэта, времен близкой гибели миров прекрасных, осуществилась и воплотилась в этих существах, и только изредка загорались взоры их больших очей страшной силы и энергии. Я прислушивался к их речам и иногда понимал их. Они говорили о своем путешествии в страну чарн, о своих выступлениях в далеких бесконечностях, и поразительны были рассказы их, хотя не все понимал я рассказы эти.

Тот, кто «всех, кроме себя, жалел», отошел от меня, сказав, что явится по первому моему зову, а я пошел за одной из Нирванид. К ней присоединились две её подруги, и я увидел, что они охвачены были чувством, которое я далеко не вполне понял. Я, наверное, очень приблизительно и условно назову это чувство так: «пробил в нас час неизбежности встречи близкой». Как мощное воспринимал я это чувство. Они не могли бороться с ним и, грозные, как-то странно напряженные, шли они к одному из громадных зданий, которые, в отличие от домов, к верхам рвущихся, с окнами, напоминающими стрелы, вверх летящие, казались невысокими, как бы к низам прижавшимися, но все же очень высокими, хотя и не очень стройными.

Вошел я, нед, за духами в один из домов этих. В нем господствовала фиолетовая полутьма. Присмотревшись, я увидел невысокие кресла, в которых сидел какие-то исполины, образы которых едва выделялись в фиолетовом полусумраке. Я видел, как встали эти исполины навстречу Нирванидам, и трое из них уступили им свои места, сев напротив. Нирваниды просили исполинов отказаться от бездействия странного, бездействия полного. Понял я из разговоров существ странных, что исполины полны мощи невероятной, что они могли бы совершить великие дела и подвиги, но не хотят что-либо сделать. Глубокое разочарование, нет, глубокое безразличие звучало в их ответах. Немногое понял я: часто слова, мне понятные, сменял свет колеблющийся, свет зеленоватый, от Нирванид исходящий, и с каким-то, напоминающим красный, цветом, от исполинов исходящим, сливающийся. Какие-то странные иероглифы рисовались при столкновении этих цветовых волн, и мне казалось, прекрасно понимали исполины и Нирваниды значение и смысл иероглифов этих. Кое-что я услышал и понял из разговора странного, так как все время присутствовал при нем, причем один из исполинов уступил мне свое место рядом с местами, Нирванидами занятыми.

Исполины говорили, что они ничем не интересуются, что они вовсе не хотят подняться в миры более высокие, что они не хотят иметь больше чувств, чем у них имеется, больше знаний, чем ими приобретены. Они утверждали, что все ощущения, все знания в высших и низших мирах имеющиеся, не стоят того, чтобы стремиться к ним. Очень высоко или очень мелко знание какое-либо, оно только приближение к истине, и как приближение, а не истина, не стоит того, чтобы исполины интересовались им. В мирах, численность которых неисчислима, столько зла, что

не хочется думать о нем; и если Бог Великий не считает нужным преодолеть и уничтожить это зло, не хотят бороться с ним и исполины. Мрачной, но спокойной насмешкой над Богом звучали слова эти, и я не вмешивался в разговор, как потому, что не все понимал, так и потому, что Нирваниды умели ответить на слова исполинов.

«Мы расскажем вам одно из наших последних посещений бесконечности далекой, — говорили Нирваниды, — быть может вы поймете, что нельзя праздными оставаться, когда столько злодейства и ужасов в мирах существует. Быть может, вы войдете в ряды воинов, услышав крики призыва о помощи, которых вы слышать не хотите, отгородившись от них стеной фиолетовой».

«Мы всегда готовы выслушать вас, что бы ни хотели вы сообщить нам», — говорят Нирваны, и глубокое безразличие против их воли звучит в словах этих.

«Я, — начала свой рассказ одна из Нирванид, — превратила себя в существо, столь малое, что побывала на одной из земель, вокруг солнца вращающейся, одного из тех солнц, миллионы которых в телах людей носятся, и, увидев людей на планетах этих мельчайших, я спустилась на те планеты, которые вращаются вокруг солнц, внутри этих людей сущих. И, слушайте, Нирваны, везде я видела людей, в верха рвущихся и во имя цели высокой активные группы борцов бесстрашных организующих…»

Переглянулись Нирваны и какая-то тень пробежала по лицам их. Говорит та же Нирванида: «Покинула я обители эти. Прошла через миры разные, прошла и через наш мир, и высоко, высоко поднялась я. Вот увидела я светлые существа и поняла, что в светлый мир попала я. Вижу: чёрная, громадная молния несется по миру светлому, и бессильны против нее существа бесконечности, в которую так недавно переселились мы. Схватила я молнию чёрную и препоясалась ею, и под ликующие клики обитателей светлых спустилась, чёрной молнией опоясанная, в миры наши и заперла её в одной из хижин наших».

Опять переглянулись Нирваны, снова на мгновенье оживились лица их, но молчат они, замолчала и Нирванида.

Говорит тогда вторая Нирванида: «Я была в далекой, далекой бесконечности. Там на громадном диске плоском живут существа, поразительно на людей похожие, но люди эти очень умны, справедливы, вежливы, образованны, блестящи. Много среди них мудрецов, серьезных ученых. Прекрасны и изящны их женщины, великолепно они все одеваются. Часто звучит на их собраниях прекрасная музыка, читаются интересные лекции. Красиво и шумно катятся в этой стране волны жизни. Только в низах общества я увидела обделенных, обиженных существ, выполняющих в мире этом работу, которую не хотели делать прекрасные обитатели земли той. Увидела я, как по земле этой ходили три суровых мужа, настойчиво твердя, чтобы уравнены были обиженные с теми, на кого они работали. Но не слушали проповедников жители этой земли плоской и заставляли работать обездоленных, устраивая празднества свои.

Со странным чувством смотрела я на миры эти и боялась, что не пройдет для них даром несправедливость, ими допущенная. Я хотела позвать своих подруг и сойти в миры эти, проповедуя светлое равенство, но вдруг увидела, как тансебы безобразные спустились громадной толпой на землю эту. Высокие, тощие, как бы из высохших костей составленные, почти без лбов, с узкими, злыми, кровавым огнем горевшими глазами они окружили страну существ, с людьми схожих. Я увидела, как нагнулись они и схватили своими лапами обитателей страны, в которой была я. Вижу я, что одно из чудовищ и меня лапой схватить хочет, и я схватила его за лапу когтистую и, пригнув к земле, смотрела, что дальше будет. Увидела я, что чудовища, схватив людей в лапы свои, начали их перекидывать друг к другу. Как мячи летали люди и странно беспомощно вертелись во время полета. От страха и смущения громко кричали люди, как мячи перекидываемые, и от невыразимого испуга теряли сознание женщины. А тансебы, поиграв с людьми, тихонько поставили их на землю и со злобным хохотом исчезли. А я вспыхнула негодованием и, свернув в комок хотевшего меня схватить тансеба, бросила его в дальние бесконечности. Я видела, как смущены были люди земли плоской, с каким ужасом говорили они о происшедшем, и оросилась я в свои обители звать Нирванид на помощь.

Мирна Нирванид согласилась со мной, и мы прилетели на землю плоскую невидимыми для людей. Мы увидели, как ходили по земле проповедники, говоря, что только в обители равных не посмеют прилететь духи дикие, и колебались люди, говоря, что если еще раз появятся духи эти, то они устроятся так, что равенство засияет на их землях. И снова прилетели духи ужасные и схватили людей в свои лапы железные, а мы сравнялись с ними ростом, вынули из лап их людей, свернули их самих в клубки и швырнули их в бесконечность далекую. Мы помчались за тансебами, нами брошенными и настигли их в икс-бесконечности, где они бесновались около каких-то прозрачных стен высоких, не имея возможности перелететь через них. А за стенами виднелся высокий, как бы из лучей солнц далеких сотканный крест и внизу его, как бы на страже, стояли четыре отряда Легов вооруженных. Видели мы, как шли к кресту этому то по одиночке, то по двое, то по нескольку человек сразу обитатели мира, стенами окруженного, дойдя до креста словно с удивлением поднимали на него очи свои и, как будто чему-то обрадовавшись, проходили мимо, а Леги провожали их. Но едва выходили они из света, от креста исходящего, от них отделялось нечто тёмное и старалось спрятаться под формой какого-либо растения, или камня придорожного. Лишь едва заметный туман чёрный клубился над растениями и камнями этими.

Отойдя от креста, возвращались люди другой дорогой в селения свои, и проследили их путь Нирваниды. Увидели Нирваниды, что возвратившиеся вступали в своих городах в давно существовавшие там организации людей воинственных, и с непреклонной волей вели они там борьбу с силами тёмными. Когда видел такой человек тёмное начало в ком-либо из людей, сильно развившееся, то он уговаривал человека сходить к кресту, и если тот шел туда, все оканчивалось так же, как и с пославшим его, а если не соглашался на такое, то посылавший сам выбрасывал из тела тьму, в нем находящуюся, и она уносилась, как будто каким-то вихрем, а потом входила в какой-либо камень или растение.

Мы подождали некоторое время: оно для нас мигом показалось, а для существ страны креста сияющего столетиями было. И когда увидели, что вся тьма тяжелая собралась в камни и растения, мы выбросили камни и растения эти за стены прозрачные, и на них бросились тансебы, разбили камни, разорвали растения, и тьма тяжелая вошла в духов этих. А мы снова бросили тансебов подальше от стен высоких, боясь, что перебросят они тьму обратно…»

Замолчала Нирванида, а Нирваны говорят: «Не оставят тансебы, тьмой подкрепленные, своих нападений на мир просветлевший. Что вы сделали?»

Переглянулись Нирваниды, радуясь, что заинтересовали Нирванов, и ответила третья: «Я последовала за тансебами и увидела, что они стали еще ужаснее и тёмнее. Они слились с тьмой, выброшенной из страны Креста высокого, и если не будут они в Ничто брошены, много зла причинят мирам далеким. Вы знаете, что мы не решимся кого бы то ни было в Ничто бросить и не сумеем преобразить этих духов злобных. Но я знаю, что Нирваны могли бы помочь нам справиться с тансебами.»

Встали Нирваны, как бы желая сказать что-то. Огнем загорелись лица их, но они переглянулись, ничего не сказали и опять сели в кресла свои… Как бы с пренебрежением взглянули на них Нирваниды. Погас в них огонь встречи желанной, и они ушли, ни разу не оглянувшись. Нирваны не двигаясь смотрели им вслед, но смущение и страдание отразилось на их лицах.

Я встал и пошел к выходу. На пороге я повернулся и сказал Нирванам: «Как хорошо, что вспоминая о вашем космосе, я Нирванид вспоминать буду…»