ЧЕЛОВЕК И КОСМОС

ЧЕЛОВЕК И КОСМОС

Человеческое тело и его четырехкратная связь с земным миром

Функциональный способ рассмотрения, который востребован сегодня повсюду, в действительности не может быть осуществлен без основательного изменения представлений о человеческом организме. Тот, кто рассматривает видимую физическую телесность как единственно действительное, смотрит на ее функции как на нечто вторичное. Можно даже признавать обратное действие функции на орган (например, через упражнения) или влияния изменений среды и тому подобное - однако вокруг жесткого представления о физическом органе всегда будут снова кристаллизоваться жесткие представления. И, тем не менее, все результаты исследований, полученные за последние десятилетия в клинике и лаборатории (я упомяну лишь проблему функции почек, гормоны и витамины), стремятся вытеснить науку за рамки прежних представлений об ограниченных, действующих только на своем месте органах.

Так, Г. фон Бергман в своей «Функциональной патологии» на основании собственных наблюдений случаев обстипации приходит к понятию дискинезии, которым он охватывает все нарушения нормальной координации различных больших и малых движений и тонических состояний кишечника. В ходе наблюдений выяснилось, например, что гаустры поперечной ободочной кишки, которые до этого рассматривались как твердые анатомические образования, изменяют свою форму и положение, т. е. являются зависимыми от функций образованиями. И, наконец, выяснилось, что «раздраженный» в результате длительной дискинезии кишечник («пилокарпиновый кишечник без пилокарпина») склонен к образованию дивертикулов, и что застои и предрасположенность к воспалениям, даже к аппендициту, являются только выражением и следствием подобного нарушения функции.

Далее, если также проходящий в рамках «раздражения» colitis mucosa рассматривать как выражение «аллергического состояния» и по аналогии с бронхиальной астмой определить его как «астму толстой кишки», и, наконец, если понятие дискинезии фон Бергмана также распространить на нарушения функции желчного пузыря, от застоя до воспаления и образования камней, то в этом развитии и расширении понятия дискинезии мы будем как раз иметь пример того, как клинически точное исследование выводит за рамки наблюдения отдельных органов и охватывает весь организм, но в то же время приводит к освобождению понятия функции от чисто анатомического способа рассмотрения отдельного органа. Ибо, без сомнения, фон Бергман при дискинезии предполагал интактную нервную систему. Если бы он первичную причину дискинезии видел в раздражении парасимпатической нервной системы, то было бы непонятно, как рекомендуемые фон Бергманом терапевтические мероприятия могли бы ее устранить, ибо те воздействовали не на центральную нервную систему, а на периферийный орган. Если фон Бергман «дискинезию» рассматривает как «высшестоящее понятие» по отношению к названным явлениям, то образование такого понятия только тогда имеет смысл, когда оно не только служит для обозначения симптомокомплекса, но, сочетаясь с ее противоположностью, эукинезией, за рамками симптомов указывает на высший принцип движения и тонизирования, от внедрения или не-внедрения которого в органы зависит состояние эукинезии или дискинезии.

Многочисленные наблюдения такого рода заставляют нас признать лабильные, автономные функциональные взаимосвязи, которые образуют переход от души к телу и на чье функционирование может быть оказано двоякое влияние, без того чтобы в результате сразу же в органе или в нервной системе развилось органическое нарушение.

Следуя духу времени, Вирхов попытался свести болезнь к действию мельчайших единиц жизни, а именно, клеток. Этот образ мыслей нашел свое естественное продолжение в молекулярной биологии, где, например, «причину» заболевания видят в изменениях в последовательности аминокислот. С методической точки зрения это редукционизм. Но нужно подчеркнуть, что исследование этих вещественных процессов вполне обосновано, чтобы показать механизм происходящего. Однако таким образом никогда не найти причины происходящего, поскольку это целостная проблема.

Исходя из этих ощущений, в последние десятилетия взгляд все более поворачивается от локального рассмотрения в сторону рассмотрения целого организма. Выражением этого является исследование общего адаптационного синдрома (Селье) с далекоидущими последствиями для понимания духовно-душевных связей с телом (например, проблема стрессов), не оставляя при этом без внимания данные локальных исследований. То же самое можно сказать в отношении «неспецифической мезенхимальной реакции»[23] а также «Системы основной регуляции»[24] Пишингера, чтобы отметить только некоторые из этих направлений. Даже такие понятия как аллергия, хотя и существуют уже давно (Pirquet, 1906), могут направить взгляд более на общие реакции организма, чем на локальные явления.

Но конечной целью «функциональной» анатомии и физиологии должно быть познание всего организма как «формирующей функции », то есть как выражение «системы автономных функций ». Именно это имеется в виду, когда мы, например, употребляем понятие «тело образующих сил ». Однако ему мы можем приписывать только пластичность и жизненные функции организма, какими мы их видим в первозданной простоте у растения.

Уже у животного мы наблюдаем действие еще одной функциональной системы на формирование организма (нервно-чувственная система, система дыхания, двигательная система), которая в постэмбриональной жизни функционально включается в чувственное восприятие, дыхание и движение. Мы назвали эту систему «телом ощущений» (астральным телом). У человека относительная независимость этой системы от организма создает возможность нарушений: гипотонии (если тело ощущений слишком слабо включается в организм) или гипертонии (если оно включается слишком сильно), и понятие дискинезии вполне попадает в эту область.

В первой главе мы рассматривали человеческий организм как четырехчленную систему сил, в которой собственная действенность отдельных членов ориентирована на четвертый, на Я. Однако каждый из трех сверхчувственных членов существа своим особым способом охватывает вещества земного мира; и результатом этого сложного воздействия является видимая телесность. Человек потому представляет собой величайшее противоречие, что его Я, имеющее духовную природу, живет в телесности, отобранной у физического окружающего мира.

При научном рассмотрении отношений между телом и окружающим миром сегодня на первом месте стоит химический анализ. В прежние времена дело обстояло иначе. Греки, например, рассматривали природу расчлененной на землю, воду, воздух и тепло («огонь»). И для гиппократовой медицины это членение имело, как известно, основополагающее значение. Но мы извратим их смысл, если будем видеть в них только то, что в них в первую очередь видится сегодня; «земля » была представителем всего твердого, вода - всего жидкого и т. д. Так, костная система в организме была «землей », все газообразное - "воздухом».

Сегодня мы бы сказали: греки делили природу по агрегатным состояниям, тогда как нам кажется более важным химический анализ. Без сомнения, греки исходили из переживания природы человеческим организмом, тогда как научным идеалом современности является максимальное отделение всякого познания природы от непосредственного человеческого переживания и перенесение процесса познания в область физических и химических опытов. Мы не будем здесь обсуждать, в какой мере в этой кажущейся объективации познания скрыт субъективный элемент (например, в порядке проведения опытов); в любом случае эти методы сами по себе имеют свое обоснование.

Но если речь идет о связи человеческого организма с внешней природой, то мы не можем при этом оставить без внимания структуру организма, а это требует наряду с анатомическими, гистологическими, эмбриологическими, химическими и физиологическими рассмотрениями также рассмотрения агрегатных состояний: костная система тверда, обмен веществ происходит в жидком, дыхание связано с воздухом, а регуляция собственного тепла постоянно должна учитывать тепловое состояние внешнего мира. Без сомнения, важнейшие биологические процессы организма тесно связаны с четырьмя агрегатными состояниями. Поэтому принятие во внимание агрегатных состояний имеет основополагающее значение для понимания структуры органов. Что касается кости, то мы уже видели, что ее анатомическая структура может быть понята только тогда, когда мы познаем ее предназначение опорной структуры, то есть для твердого агрегатного состояния. Аналогично, структура органов обмена веществ предназначена для приема и приготовления жидких веществ, а процесс образования легких происходит так, как если бы в самом воздухе были заложены силы, действие которых вызывает выпячивание легочных альвеол.

Функциональная анатомия и физиология, которые пытаются понять организм как систему автономных функций, должны обращать внимание на агрегатные состояния внешнего мира. В агрегатных состояниях нам, собственно, является физическая «слоистость» внешнего мира, которая связывает общими закономерностями химически разнородные субстанции. Структура человеческого организма отчетливо показывает, что существует некое соответствие с этими физическими слоями внешнего мира; позже нужно будет исследовать, насколько с этим связаны слои человеческого сознания. Несмотря на свое необозримо сложное строение из основных химических веществ, внешний мир предстает нам ясно расчлененным благодаря соответствию со слоями нашей телесности; а наша телесность благодаря переходу одних агрегатных состояний в другие носит для нас характер единой закономерности, так же как, с другой стороны, наш организм получает свою единую структуру благодаря соотнесенности с Я, то есть благодаря своей Я-организации. Я как таковое не могло бы переживать себя в этой телесности, если бы она не была организована в плане дифференцированного подхода к четырем агрегатным состояниям. Итак, Я-сознание тесно связано с этой особенной структурой физической телесности (ср. главу «Я-организация»).