Сфинкс и аспид, эмблемы фараона

Сфинкс и аспид, эмблемы фараона

Позы таких сфинксов (количество которых не превышает 40 или 60 у входов во второстепенные храмы) отличаются одна от другой и по своему развороту, и по основной символике. У одних лапы поджаты под корпус, в то время как у большей части они выдвинуты вперед. Наконец — но это скорее исключение попадаются и женские головы. Их прически и украшения весьма различны, но, в общем, позы имеют вид присевшего сфинкса.

Что же в точности означали эти скопления сфинксов и положения их тел в глазах египетских жрецов? Здесь на ум приходит многое. Здесь достаточно сказать, что ядовитая змея (аспид) и сфинкс являются атрибутами фараонов, олицетворявшими власть, данную им Божественным.

Сфинкс, в частности, символизировал силу, объединенную с разумом. В залах Лувра можно увидеть небольшого сфинкса из розового мрамора, который, как говорят, изображает фараона в качестве гонителя Моисея и евреев.

Непосвященные имеют привычку интерпретировать символы без достаточных знаний и без раздумий.

Мы же здесь хотели бы привести в качестве доказательства — и это без желания обидеть кого-либо из наших современников — шутки Св. Клемента из Александрии, который видел в изображениях лошади, змеи, крокодила из храмов Египта всего лишь своего рода божественных зверушек.

Менар ответил на такое элементарное представление, выдумав сюрприз одного египетского жреца древности, который вошел в наши дни в одну из католических церквей, приблизившись к алтарю. Там он увидел пасхального ягненка, немного похожего на быка из Мемфиса, а также голубя Святого Духа, который напомнил ему божественную мудрость Тота с головой ибиса.

Разве не бесполезно думать о змее Сера-писе, рассматривая символические изображения, рыб ранних христиан на стенах их катакомб? И что тогда можно сказать о римлянах, которые слова святого причастия понимали превратно, обвиняя приверженцев апостола Петра в поедании младенцев?

Чтобы не впадать в ошибки или предубеждения, не следует смешивать символику с идолопоклонством.

Правда заключается в том, что египетские посвященные так далеко продвинули предосторожности по маскировке эзотерической доктрины, что мало-помалу внешняя оболочка религии смешивалась с ее сутью, а поэтому для большинства людей форма затемняла ее основы.