Глава 33 Суть эффективной помощи

Глава 33

Суть эффективной помощи

— Всё! Я — дома! — почти шепотом воскликнула Ира в темноте цокольного этажа, усаживаясь прямо на пол и доставая сигареты.

Зив и Лоренц, встречавшие ее очень бурно во время ее посещений в качестве гостьи, нынче лишь сверкали глазами во мраке. Они сидели втроем в полной тишине и темноте примерно с полчаса. Потом Ира поднялась к себе в спальню, где, едва раздевшись, тут же рухнула в кровать, не поняв в какой момент уснула: когда уже легла, или еще до того.

— Зив! Лоренц! — позвала Ира, в предутренней тьме нежась в постели.

— Мы здесь, — промурлыкал Лоренц, просачиваясь вслед за Зивом в открытую им дверь.

— Скажите честно, я изменилась?

— А сама как чувствуешь? — вопросом на вопрос ответил Зив.

Ира задумалась.

— Кстати, — как бы между прочим промурлыкал Лоренц, вклиниваясь в Ирины размышления, — мы для твоего любимого Женечки проход в твой дом открыли. Можешь его обрадовать!

— Постойте! — Ира резко села в кровати. — Это что! Теперь мой любимый Женечка сможет беспрепятственно шастать ко мне, когда бы ему ни заблагорассудилось?

— Ты не рада? — Лоренц изобразил удивление.

— Знаете, как-то не очень…

— С чего бы это? — не унимался язвить Лоренц.

— Как-то, знаете, совсем не улыбается постоянно быть готовой к тому, что в любой момент рядом со мной может внезапно материализоваться кто бы то ни было. Даже Женечка.

— Ира, не переживай, — попытался успокоить ее Зив. — Женечка не лишен тактичности, а потому не будет почем зря мотаться к тебе в любое время, и, к тому же, мы же не собираемся держать проход нараспашку! В определенные моменты не только через проход, но и через обычные двери мы к тебе никого не пустим. Ира, не забывай, я ведь по совместительству еще вроде бы и сторожевая собака, как-никак!

Снизу послышался звук отпираемой двери.

— Татьяна Николаевна, — «сквозь зубы» констатировал Лоренц, и они вдвоем с Зивом помчались вниз изображать довольную возвращением хозяйки живность.

Ира спустилась чуть позже.

— Здравствуйте, Татьяна Николаевна!

— Батюшки! Ирочка! Ты когда приехала?

— Вчера поздно ночью.

— Что ж заранее не предупредила? У меня и накормить-то тебя особо нечем.

— Ничего страшного, Татьяна Николаевна. Давайте чайку или кофейку выпьем, а потом я позвоню Женечке, чтоб привез чего-нибудь пожевать.

— Так он тоже не в курсе, что ты вернулась?

— Не-а! Никто не в курсе.

— Ой, Ирочка! Ну и конспиратор же ты!

— Есть немного. Напрягать никого не хотелось.

— Ну, рассказывай, как съездила-то?

И Ира принялась рассказывать: как неожиданно ее избавили от необходимости общения с «главными конями», как прекрасно она сработалась с Раулем, как чудесно отдохнула с Лешкой, и какую несусветную помпу закатил инвестор, когда начался выпуск.

Татьяна Николаевна с интересом выслушала Иру и уже было затеялась перемывать весь и без того сияющий чистотой дом, но Ира, выдав ее зарплату с премией, сказала, что сегодня у нее заслуженный выходной, и отпустила домой, предупредив, что ни с обедом, ни с ужином возиться не стоит, а вот заглянуть вечерком на чаёк, очень даже нелишнее. Татьяна Николаевна ушла, а Ира набрала Женечку.

— Здравствуй, Женечка!

— Здравствуй, Ирочка!

— А я уже дома!

— Поздравляю с прибытием.

— Женечка, а не хочешь ли ты зайти ко мне, а?

— Палладина! Да ты меня, никак, в гости приглашать изволишь!

— Как ты догадался?

— Признаться, с трудом!

Ира рассмеялась Женечкиному веселому кривлянью.

— Женечка, я тебя не просто в гости приглашаю. Я имею честь тебя известить, что отныне тебе не придется терпеть кислую мину таксиста, не горящего желанием гробить свой автомобиль на подступах к моему дому.

— О как! Ты серьезно?

— Абсолютно!

— Что ж, попробуем, коль и вправду не шутишь!

Женечка отключился, а Ира заговорщически подмигнула Зиву и Лоренцу, которые слышали весь разговор, благодаря тому, что Ира предусмотрительно держала трубку подальше от уха.

— Палладина, ты где?

— На кухне, — ответила Ира.

— Что ты там забыла? — с легкой слащавой иронией спросил Женечка, собственной персоной появляясь в дверном проеме. — Ирка! Что с тобой!

Внезапный истошный выкрик Женечки не на шутку перепугал Иру и напрочь отвлек от уже почти готового кофе, который, воспользовавшись моментом, кинулся наутек.

— Блин! Женька! Ты чего так орешь? — Ира впопыхах схватила турку, но было поздно: кофе сбежал почти весь и красовался огромным темно-коричневым пятном на плите. — Не знаю, что со мной, но с плитой полный звездец! — раздраженно возмутилась она и подняла глаза на Женечку. — Женька! Что с тобой?

Женечка стоял бледный как полотно, мертвой хваткой вцепившись в дверной косяк. Ира бросила в раковину турку и губку, которой собиралась приводить в достойный вид плиту, и подскочила к нему.

— Ты чего, Жень?

Казалось, что Женечка близок к обмороку. Ира взяла его под руки, довела до дивана и усадила. Села рядом и, положив его руку к себе на колени, стала гладить, увещевая как ребенка:

— Женечка, ты чего так испугался? Со мной все в полном порядке. Жень… Же-ня.

Женечка медленно приходил в себя, затравлено кидая короткие взгляды на Иру.

— Вот так долбануло беднягу! — промяукал Лоренц.

— Ира, уйди. Мы попытаемся привести его в нормальное состояние, — проурчал Зив и, поставив передние лапы на плечи Женечке, стал облизывать ему лицо, тем временем Лоренц терся о его ноги.

Ира собрала всю свою волю, чтобы взять себя в руки, но пока она протирала плиту, мыла турку и заново варила кофе, сердце так и продолжало биться где-то сразу везде. Когда она появилась в гостиной, Женечка уже слегка порозовел, но все еще пребывал в ступоре.

— Женечка! Со мной, в отличие от тебя, все в полном порядке, если не считать того, что ты своими воплями перепугал меня до полусмерти, так что давай-ка возвращайся в сей бренный мир.

Женечка продолжал молчать, уставившись в ведомую только ему точку, но, судя по внешнему виду, его состояние уже не было критическим. Зив и Лоренц отошли в сторону, предоставив его заботам Иры.

— Жень, — сказала она, протягивая ему чашку. — Держи, она не горячая.

Женечка взял чашку из ее рук и, отхлебнув, достал из кармана пачку сигарет.

— Ир, извини, что напугал, — медленно произнес он, сделав несколько затяжек.

— Извиняю. Только, может, все ж откроешь тайну: чего это ты во мне углядел?

— Не знаю…

— Вот пристала к человеку! — мурлыкнул Лоренц. — Лучше переключила бы его внимание куда-нибудь подальше от собственной персоны, а то даже мне его жалко.

— Вот именно, — подхватил Зив. — Вон, уволоки-ка его лучше по магазинам за продуктами. Сама же Татьяну Николаевну отдыхать отпустила, а на вечер в гости позвала.

Ира едва заметным кивком поблагодарила за хороший совет и, докурив, забралась к Женечке на колени, обняла его:

— Ты как?

— Да вроде ничего уже…

— У меня предложение, если ты, конечно, не возражаешь…

— Какое?

— Ты сейчас здесь приляжешь, чтоб окончательно оклематься, а я ненадолго тебя покину.

— И куда это ты собралась?

— Видишь ли, я не предупредила Татьяну Николаевну о своем возвращении и, соответственно, мой холодильник совершенно стерилен. Сам понимаешь, не погоню же я пожилую женщину на глобальные закупки, а Влад еще с сессии не вернулся. Так что отдыхай, а я — по магазинам.

Ира уверенно поднялась с Женечкиных коленей, но тут он цепко схватил ее за руку:

— Палладина, неужто ты думаешь, что я позволю тебе самой заниматься глобальными закупками?

— Женечка! Ты ведь чуть живой!

— Я чуть живой?! — Женечка лихо подскочил с дивана, правда, немного покачнулся, но выглядел очень даже обнадеживающе. — Ну что, такси или по проходам?

Ира мельком глянула на Зива с Лоренцем. Те еле заметно качнули головами.

— По проходам! — уверенно сказала она.

— Кто ведет? — спросил Женечка.

— Я! — уверенно ответила Ира.

— А умеешь? — с легким смешком спросил Женечка.

— Наверное, да, — уверенности в Ирином голосе заметно поубавилось.

— Тогда давай-ка я поведу. А то народ почем зря перепугаешь.

— Знаешь, а Татьяна Николаевна меня не испугалась!

— Ну да! Ты ведь перед ней из ниоткуда не выскакивала?

— Я что, перед тобой из ниоткуда, что ли, выскочила?

— Палладина! Никогда не думал, что ты такая бестолковая! Я не себя сейчас в виду имею, — Женечка смотрел на нее с ехидной ухмылочкой. — Ну? Уразумела?

— Во блин! Я как-то и не подумала, — в конце концов, догадалась Ира, что именно он имеет в виду.

— Поздравляю! Приехали! Сначала учил ее не думать, а теперь придется восстанавливать утраченные мыслительные процессы, — Женечка рассмеялся своим обычным издевательским смехом. Это Иру несказанно обрадовало, возвещая о том, что он пришел в себя окончательно. — Всё! В путь на решение продовольственной программы!

И они отправились…

Ира никогда не удивлялась находящемуся в Женечкином кошельке разнообразию монет и купюр, относящихся к различным валютам мира, зная, что он по этому самому миру немало разъезжает. А будучи далеко необразцовой хозяйкой, никогда не задавалась вопросом, откуда у него такое разнообразие продуктов, несвойственных ассортименту сочинской продуктовой сети. Если бы пришлось решать ей, куда отправиться для решения продовольственной программы, то она выбрала бы направление поближе к одному из сочинских «Магнитов» или к рынку, но Женечка мыслил, мягко говоря, гораздо шире, а именно, в мировом масштабе. Так что к концу закупок содержимое Ириного холодильника имело все шансы стать дополнительным пособием к учебнику географии.

— Да-а-а… — протянула Ира, плюхнувшись на диван после того, как их деятельность добытчиков подошла к завершению. — Мне бы и в голову не пришло…

— Даже не сомневаюсь! — перебил ее Женечка, прекрасно догадываясь, что именно не пришло бы ей в голову. — Видишь ли, нужно знать не только, как пользоваться проходами, но и зачем. А в этом «зачем» вариантов бесчисленное множество. Говорят, что не боги горшки обжигают, а я бы сказал по-другому: боги горшки не обжигают.

— Что? — не поняла Ира.

— Неважно, — с улыбкой изрек Женечка и скрылся на кухне.

Пока Женечка колдовал там, Ира внимала колким замечаниям Зива и Лоренца относительно собственной непрактичности в противоположность «своему любимому Женечке». По поводу того же прошелся и он, торжественно внося поднос, источающий изысканный запах, способный свести с ума любого гурмана.

— Жень, с одной стороны, ты прав: мне бы даже не пришло в голову, что, умея пользоваться проходами, можно посещать не только сочинскую сеть розничной торговли продуктами питания. Однако, в отличие от тебя, я не владею иностранными языками, а заодно и иностранной валютой.

— Ладно тебе оправдываться! Знаешь, территория распространения русского языка охватывает всю Россию, между прочим, а еще, его прекрасно до сих пор понимают и на всей территории бывшего СССР. А по поводу валюты, если ты, конечно, заметила, я расплачивался с помощью пластиковой карты.

Беседуя с Ирой, Женечка кидал на нее лишь короткие взгляды, впрочем, как и во все время их кругосветного путешествия по магазинам.

— Так! Всё! Хватит уличать меня в бытовой непрактичности! Я что, спорю что ли, что хозяйка я даже не плохая, а вовсе никакая?

— Нет. Конечно, не споришь! Однако, Ирочка, получая более широкие возможности, пытаться находить для них все более и более широкое применение, притом в самых обыденных сферах — совершенно нелишнее.

— А он, между прочим, прав! — ехидно промурлыкал Лоренц.

— Вот привязался! — воскликнула Ира в притворном раздражении.

— Кто? Я? — ехидно спросил Лоренц.

— Женечка! — интонация сего восклицания у Иры получилась очень многогранной, и вполне соответствовала как окончанию предыдущего заявления, вроде как обращенного к Женечке, так и ответу Лоренцу, а также началу следующей мысли. — Как мне кажется, ты уже несколько свыкся с тем, что увидел во мне, лишь переступив порог, хоть и удостаиваешь меня пока лишь короткими взглядами. Я понимаю, что, скорее всего, мой вопрос лежит в сфере, названной тобой «праздное любопытство», однако, оно меня так мучает! Женечка! Ну, пожалуйста! Ответь: что ты увидел? Ты сказал, что не знаешь. Я понимаю, что ты не в состоянии объяснить увиденное, но хоть как-нибудь описать-то ты можешь?

Женечка уставился в потолок и задумался.

— Знаешь, Палладина, в данном случае твое любопытство совсем не праздное, точнее не совсем праздное.

— Ну надо же!

— Ирка, не язви! Тем более что я готов удовлетворить твое не совсем праздное любопытство, но небескорыстно.

— Женечка, а ты, оказывается, не лишен меркантильности!

— Палладина! Я ж просил: не язви!

— Я стараюсь, но у меня не получается.

— Ладно. Я в свою очередь постараюсь не обращать внимания на повышенное содержание в твоей крови гормона радостной гадостности. Кстати, а ты не забываешь, что кровь-то нынче в твоих жилах течет не только твоя?

— Спасибо, что напомнил. А что, вышеупомянутый гормон стал еще радостнее или еще гадостнее?

— Ой, Ирка! Вот это уже праздное любопытство чистейшей воды!

— Я знаю, а посему вышеспрошенный вопрос целиком и полностью относится к разряду риторических.

— Спасибо за уточнение.

— Не стоит благодарности, Женечка! Так почем у Вас нынче удовлетворение не совсем праздного любопытства?

— Не переживай! Тебе — по карману! Так что предупреждаю сразу: торг неуместен, — Женечка усмехнулся.

— Я внимательно слушаю…

— Слушай, — Женечка поднялся и начал вещать, прохаживаясь из стороны в сторону, и, одаривая Иру короткими взглядами. — Так вот, твое любопытство я отнес к разряду не совсем праздного исходя из того, что ты явно чувствуешь в себе кое-какие изменения. Именно поэтому к разряду «не совсем», а не к «совсем не». То есть ты, скорее всего, правда, может быть, и лишь отчасти, понимаешь, что в тебе стало другим. Тебе, естественно, интересно, как это выглядит для меня, тем более что я, не будучи готов к сему зрелищу, чересчур бурно отреагировал.

— Как я понимаю, сейчас ты это сам себе все объясняешь, — вставила Ира. — Ближе к делу! По возможности.

— Попытаюсь, госпожа Палладина! Так вот, ты, если и не знаешь точно, то наверняка догадываешься относительно причины изменений, ставших столь яркими для меня. А суть сделки заключается в следующем: я тебе по возможности пытаюсь адекватно описать, что я увидел, а ты — рассказываешь, что, по твоему мнению, явилось причиной сих метаморфоз. Идет?

— У-у-у, Женечка! А я-то думаю, и чего это мое, с моей точки зрения, любопытство именно праздное, ты удостоил чести признать не совсем праздным? Оказывается, не менее праздное любопытство просто обуревает тебя самого! Знаешь, торг здесь действительно неуместен. Ты слишком загнул цену, так что сделка не состоится.

— О как!

— Знаешь, у меня есть все основания предполагать, что Влад, как только сдаст свою сессию и вернется, непременно увидит то же самое, что и ты. А я хоть и терзаюсь любопытством, но не настолько, чтоб не набраться терпения и не подождать, тем более что вернется он со дня на день.

— Та-а-а-ак! Ну и что там тебе твоя гадюка нашипела?

Женечка, что называется, кинул на стол козырного туза, и вид имел соответственный. Даже посмотрел на Иру в упор, но долго держать так взгляд, тем не менее, не смог, что-то определенно пугало его в ней. Может, конечно, и не пугало, но однозначно вызывало некое благоговение, с которым он не мог так быстро свыкнуться.

Ира не стала играть. Она заставила себя почувствовать пойманной за руку, и теперь молча сидела на диване сконфуженная и потерянная, не зная, что ответить.

Женечка достойно выдержал победную паузу. Он точно просчитал удар, и по истечении времени, необходимого для постановки «распоясавшейся Палладиной» на место, смягчился:

— Ир, я знаю, что со стражами проходов шутки плохи, однако тебе на данную проблему следует смотреть несколько шире. Я не призываю тебя отказаться от пользования предоставленной тебе сетью и тем более рвать отношения со стражем. Я всего лишь прошу: пожалуйста, будь осторожна! Ира, ты не могла сама обнаружить проходы, точнее, в принципе могла, но если бы ты обнаружила их сама, то непременно поделилась бы своим открытием со мной. Следовательно, тебе, мягко говоря, намекнули на их существование и к тому же научили ими пользоваться, ведь так быстро и так здорово освоиться с ними самостоятельно ты тоже не смогла бы.

Ира, я тебе говорил, что вся наша земная флора и фауна состоит из исключительно милых созданий, только вот милы они лишь до определенного предела. Скажем, мы с тобой тоже очень милые создания, но тоже лишь до определенного предела. Я думаю, ты с этим согласна. Ни я, ни ты не знаем целей иных форм жизни, так что нужно постоянно оставаться начеку. То есть не позволять втягивать себя в не свои игры. Я скажу тебе, чем ты меня сразила наповал. Скажу, не требуя взамен отчета о том, как это с тобой случилось, но заклинаю, пожалуйста, попытайся разобраться, чем это ты так заинтересовала, так сильно привлекла внимание животного, а может быть, и растительного мира нашей чудесной планеты.

— Жень, неужто духи безобиднее?

— Нет, конечно, но им при этом абсолютно параллельно, чем это мы тут занимаемся. Им совершенно по барабану, каким макаром мы живем и живем ли вообще.

— Что-то мне так не кажется…

— Может, ты и права, но их взаимодействие с нами, тем не менее, лишено поиска решений собственных проблем. Может, они и забавляются нами, но без далеко идущих последствий. Конечно, они могут ради забавы сжить со свету какого-нибудь индивида, однако, не вмешиваются в ход принципиально иной для них формы жизни в целом.

— Жень, но ведь мы, по сути, примерно так же относимся к флоре и фауне, не совсем, конечно, но в чем-то похоже.

— Мы — да, а вот они — нет. А посему, как только отношения человека с животным и растительным миром выходят за рамки общепринятых, нужно осознавать, что это подобно сидению на пороховой бочке с зажженным фитилем.

— Так, Женечка, по посвящению меня в ужастики земной жизни ты сегодня план перевыполнил, так что давай-ка колись: чего во мне углядел? Женечка, можно сказать, только что сам обещал!

— Да, обещал… Ира, ты стала больше. Точнее не больше… Точнее больше, но не во вне, а в глубину. Признаюсь честно, я соврал, сказав, будто не знаю, что с тобой. Знаю, но не смогу тебе сейчас объяснить так, чтобы ты поняла… Но попытаюсь… Пример, конечно, далекий от совершенства…

Представь ванну, наполненную водой. У нее есть дно, целостность которого обеспечивается пробкой. И вот, представь, эту пробку выдергивают. Глубина ванны тут же увеличивается до беспредельности. За счет целеустремленного движения воды возрастает интенсивность. В случае с ванной интенсивность обеспечивается только движением вглубь и вскоре из-за исчерпанности запасов воды, если их не пополнять, иссякает. В твоем случае движение осуществляется как вглубь, так и наружу, сохраняя интенсивность плюс-минус на одном уровне.

— Ясно, — оборвала его Ира.

— Прям таки так сразу и ясно?

— Да. Я, конечно, затрудняюсь представить себе, как это для тебя выглядело, но у меня больше нет желания мучить тебя расспросами.

На самом деле у нее вообще отпало желание общаться с ним, как минимум, сегодня. Воцарилось натянутое молчание.

— Мне уйти? — наконец спросил Женечка.

Ира молчала. Теперь ей по-настоящему стало неловко. Она совсем не так представляла себе встречу с ним по окончательному возвращению.

— Ир, если не возражаешь, я загляну вечерком.

Она кивнула. Женечка чмокнул ее в щеку и спустился в цоколь.

Ира сидела в неприятном оцепенении.

— Ир, а мне твой Женечка начинает нравиться, — пытаясь завязать разговор, промурлыкал Лоренц.

— А мне — перестает, — с горьким вздохом проговорила Ира.

— Так уж прям и перестает! — неожиданно весело проурчал Зив. — Ира, да не переживай ты! Не зацикливайся!

Он хотел еще что-то сказать, но тут радостно запел мобильник.

— Здравствуйте, Ира. Как себя чувствуете? — спросила трубка голосом Радного.

— Здравствуйте, Стас. А чувствую я себя вполне нормально.

— Не думаю, что в данный момент Вы до конца искренни, но это неважно. Ира, некоторый период, пока не привыкните, будет немного не по себе. Это нормально, так что воспринимайте эти временные неудобства как должное. Займитесь своими привычными делами — насколько я помню, Вам есть чем заняться из разряда привычного для Вас — и со временем освоитесь. Я надеюсь, Вам понятно, о чем я?

— Да, Стас.

— Вот и замечательно.

Не прощаясь, Радный отключился. Ира какое-то время сидела, задумчиво крутя в руках мобильник, и вдруг решительно набрала Женечку.

— Жень, надеюсь, ты не успел далеко уйти?

— Нет… а что, Палладина?

— Ты меня несколько выбил из колеи своими воплями, и я напрочь забыла, зачем на самом деле хотела тебя видеть.

— И зачем же?

— Женечка! Хватит обиды корчить! Я жду тебя.

— Как скажешь, Палладина!

Через минуту Женечка поднимался в гостиную.

— Садись, — скомандовала Ира и, не дав ему прокомментировать удивление ее приказным тоном, продолжила. — Во-первых, к моим изменениям гадюка никакого отношения не имеет, — выпалила Ира уверенно. — Это так, к слову, чтобы ты при каждом удобном случае не начинал сызнова мусолить тему тотальной угрозы флоры и фауны.

— А во-вторых? — спросил Женечка.

— А во-вторых, Жень, все ближайшее время я собираюсь посвятить лишь двум вещам: поющему дому и твоей книге.

— Приятно слышать, — вполне спокойным тоном сказал Женечка, но полностью скрыть нервозность у него не получилось.

— Жень, ты мне друг?

— Наверное, да. А почему ты спрашиваешь?

— Я хочу попросить тебя о помощи.

— Ир, чем же я теперь могу помочь тебе?

— Самая эффективная помощь — это рядом постоять и за руку подержать. И об этом я могу просить только тебя.

— И в чем нынче состоит «рядом постоять и за руку подержать»?

— Давай всерьез зададимся целью издать твою книгу. Обозначим сроки и займемся этим вплотную.

— Ты думаешь этого достаточно?

— Может быть и нет, но хоть что-то…

— Ладно, как скажешь.

— Так, а сколько у нас нынче времени? — Ира посмотрела на экранчик мобильного. — Ого! Женечка, есть предложение совместными усилиями приготовить ужин, чтоб вечерком мирно расслабится в компании Татьяны Николаевны.

— Возражений нет, Палладина!

Вечер пролетел тепло и уютно, по-домашнему. Татьяна Николаевна ушла домой часов в девять, а Ира с Женечкой, проводив ее, вернулись в исходное положение в гостиной.

Сколько раз по очереди варили кофе — сбились со счета. В конце концов, от него стало стучать в висках, а от сигарет, казалось, что дым уже из ушей валит. Будь ее воля, Ира бы уже давным-давно улеглась спать, но ей ужасно хотелось, чтобы Женечка сегодня остался с ней, чего он явно делать не собирался. Правда, и покидать ее тоже не спешил. Первой призналась, что сломалась Ира:

— Жень, пойдем спать.

— Да… надо бы… — Женечка еще немного помялся, но все ж собрался с духом. — Ир, извини, я нынче к себе.

— Я догадалась…

И тут случилось то, от чего у Иры, что называется, челюсть отвисла. Хоть Женечка и оказался в самой крайней степени изумления, и, тем не менее, Ира не без оснований решила, что край ее крайности изумления лежит гораздо дальше и глубже Женечкиного.

Пока Ира предлагала идти спать, Женечка соглашался, но извинялся, что не может сего предпринять в ее постели, а она в ответ известила о своей догадливости, в этот самый момент Лоренц оказался у Женечки на коленях, и, после сообщения Иры о собственной догадливости, томно потершись о Женечкину грудь, вдруг изрек:

— Чего ты боишься? Не сожрет она тебя.

В соответствии с тем, как кардинально изменился в лице Женечка, Ира поняла, что ценное замечание Лоренца он слышал не хуже нее. А Лоренц, тем временем, обратился к Ире:

— А ты чего уставилась? Что, первый раз в жизни говорящего кота увидела?

— Маленькое уточнение, — в упор глядя на Лоренца, ровным голосом произнесла Ира. — Говорящего с Женечкой.

— А-а. Ты об этом… — томно промурлыкал Лоренц и непринужденно разлегся на Женечкиных коленях.

— И что все это значит? — обрел голос Женечка.

— Евгений Вениаминович, — вмешался в разговор Зив, от чего Женечке поплохело еще больше, особенно, видимо, от обращения к нему здоровущего пса по имени-отчеству, — это значит, что гадюка действительно не имеет никакого отношения к сети проходов, которой пользуется Ира. Извините нас, мы прекрасно понимаем, что Вы пережили сильное потрясение сегодня утром, а мы, можно сказать, подливаем масла в огонь, еще и на ночь глядя. Видите ли, мы действуем в интересах Иры, а она именно сейчас очень нуждается в Вашем присутствии, и, смею Вас заверить, изменение ее энергетической структуры не нанесет ни Вам, ни ей никакого вреда. Пожалуйста, поверьте на слово, так как мне, да и Лоренцу тоже, будет очень сложно объяснить почему. Все ж не забывайте, мы, всего-навсего собака и кот, а следовательно, не наделены достаточным объемом мозга для полноценной вербализации идей.

Женечкин лик осенила радостная безысходность:

— Ира, пойдем спать, — в блаженстве безысходности изрек он.

— Пойдем, — отозвалась Ира.

— Э-э-э! А нам кофе? — слегка возмутился Лоренц, спрыгивая с Женечкиных колен.

— Лоренц, не наглей! — огрызнулся Зив. — Ты же прекрасно видишь, что людям не по себе!

— Они что, кофе любят? — отрешенно спросил Женечка.

— Да, — ответила Ира. — Иди, ложись. Я сама сварю.

— Ты, наверное, думаешь, что я вообще в ауте? — пытаясь показаться достаточно бодрым, спросил Женечка.

— Жень, я не думаю, я вижу.

Тем не менее, Женечка остановил ее:

— Отдыхай. Я — сам, — сказал он и отправился на кухню.

Ира хотела последовать за ним, но Зив остановил ее:

— Не мешай. Себя вспомни, как за хозяйство вцеплялась, когда почва из-под ног уходила.

Ира согласилась и послушно откинулась на спинку дивана.

— Ир, извини, — послышался через некоторое время из кухни голос Женечки, — я не в курсе, куда наливать.

— В чашки! Куда ж еще! — крикнула Ира.

Женечка вышел из кухни с подносом, на котором стояли четыре чашечки.

— Э-э не-ет! — промурлыкал Лоренц. — Так дело не пойдет! Вы — спать! И не вздумайте болтать на сон грядущий! И так уже людей только отдаленно напоминаете!

Ни Женечка, ни Ира возражать не стали и молча скрылись в спальне.

— Ира, ты уверена, что полностью контролируешь ситуацию? — спросил Женечка, раздеваясь.

— Жень, даже не пытаюсь что-либо контролировать. И вообще — нам дали очень хороший совет: не болтать на сон грядущий.

— Как скажешь… — тяжело вздохнув, сказал Женечка и буквально упал на кровать.

Ира упала рядом, и они тут же уснули.