Глава 16. Молчуны
Глава 16. Молчуны
Андрей снова шагал в посёлок за хлебом, пригласив Сергея составить ему компанию, и повел его какой-то окружной дорогой. Переходя реку вброд, он с удовольствием зачерпнул немного холодной воды и умылся. Проделав это три раза, он негромко запел гортанную восточную мантру.
— Давай, присоединяйся! — посоветовал он Сергею, — Вода не просто очищает тело, она ещё снимает негатив и уносит прочь усталость. Я, конечно, имею в виду чистую воду правильной, живой природной структуры.
После того, как Сергей умылся, Андрей повёл его по узкой, только ему ведомой тропке.
— Я давно хочу спросить, — начал Сергей, — Вот тут, на Поляне, несколько раз мне приходилось слышать, что нет ни добра, ни зла. Что воспринимать их в мире — детский сад, в общем. А, с другой стороны, слышал то же самое «нельзя», но только по другой причине: потому что, если думаешь, что в мире есть зло — то оно проявится в твоей жизни. А надо думать только о добром и хорошем. Зла, типа, вообще нет. И, в любом случае, войны — это, мол, не зло, а необходимость. А в общем, создавай мыслеобразы «светлого будущего», хоть личного, хоть общественного, проси о нем высшие силы — и не будет никаких проблем.
— Да, самопрограммирование бывает полезным. В терапевтических целях, — отвечал Андрей, — Но, кажется, ты не об этом хотел поговорить?
— Да, я хотел бы выйти на тему объективности зла, если можно так выразиться.
— Сложно не думать о синей обезьяне? — засмеялся Андрей.
— В общем-то, да. А ещё, не хочется быть безмозглым существом, которое заглатывает любую готовую информацию без всякого её ментального переваривания. И не хочется быть кивающим болванчиком, жадно раскрывающим клювик, в который падает то, что «будет дано», только глотать успевай, лишь бы ты был послушным и сидел на «правильном» канале, подключался и хавал! Желательно, без размышлений. В общем,
Бедные Энштейн, Дирак и прочие —
Так много думали! Они не знали Гоча…
Сидеть и думать — это профанация.
Нам по каналу льется информация!
— Экспромт, — закончил Сергей. Я что-то путано сегодня изъясняюсь, а Гоч — это какой-то широко известный в узких кругах эзотерический светила, я здесь о нём слышал, но не шибко в курсе, кто это такой. И в общем, не знаю, куда меня понесло, я что-то всё время уклоняюсь от темы… Просто, вопреки совету восточных обезьянок — продают такие сувенирные фигурки: три обезьянки, закрывающие одна — рот, другая — глаза, третья — уши; не говорю о зле, не вижу зла, не слышу о зле, — я хочу поговорить о… Зле! Неужели, если по принципу страуса зарыться головой в песок, то мировое зло исчезнет?
— Ну, раз уж мы коснулись этой темы… Во многих традициях, как западных, так и восточных, существует не только иерархия сил Света, но и своя структуральная демонология. А это на что-то намекает. И битва за души вполне реальна, — тихим шёпотом начал Андрей, — Я расскажу тебе на эту тему сказку… Жил-был один… Учитель. Это был простой парень, который обладал духовной мощью и смог пробить сильный энергетический канал. Воображение у него было очень сильно развито, он выдавал штуки, ни на что не похожие, даже не знаю, как о них рассказать. Этот человек мыслил знаками, образами, легко считывал с людей информацию и получил связь с каналом, который я бы назвал Душой Мира, и который символизируется крестом в круге, розой и солярным символом. Душа ищущего — птица, летящая к центру. Знаки и символы — язык этой странной птицы. Учитель щедро раздавал написанные им знаки всем просящим, и, данные его рукой, рисунки, значки и символы — работали. Всё давалось ему легко. Слишком легко. Но это не могло насторожить его, поскольку он был первопроходцем по этой невидимой тропе. Энергии усиливались, количество учеников росло. У его учеников появлялись свои ученики. К нему устремлялись также толпы пациентов, поскольку он мог лечить людей энергиями. Многие из его учеников в дальнейшем стали преследовать свои собственные цели в этой игре, иметь свою собственную паству, а некоторые даже из зависти мечтали полностью заменить собою Мастера.
И в это самое время Учитель увидел, что Душа Мира отбрасывает тень. И эта тень начинала расти. И ещё он понял, что, если получить канал и черпать энергию от сил света, то непременно тобой рано или поздно заинтересовываются и силы тьмы. И они не только пугают людей своей бесплотной оболочкой, но и действуют через окружающих, своих слуг. Они добиваются того, что человек тратит на них все свои силы и теряет равновесие.
Тень мира имеет свои, устрашающие людей, образы. Страх — наименьшее из того, что они вызывают. Следом идёт одинокое отчаяние… Западный человек очень полярен. Масштабы теней в его мире почти равны свету. Это на востоке существуют только природные духи и демоны. На западе же существуют и Меч Света, и Князь мира сего. Взявший в руки Меч Света вынужден бороться и победить Князя. Который вполне реален. И ждёт своего часа.
Учитель должен был сразиться с Князем на его территории. Князь нацепил на себя маску, похожую на его собственное лицо, принял его обличье. Многие стали отождествлять Учителя с Князем и силами тьмы, бояться его, воспринимать как Зло… Ибо, кто вызвал на себя свет, должен справиться в одиночку, отрезанный от мира, и с Князем, и со своею тенью. И даже с самим собою. БЕЗ света. Один на один. Это — не кара за неверный шаг. Это — правила игры. Мигом прекратились энергии, идущие к Мастеру сверху. Не стало учеников, кроме одного, разделившего с ним ношу и прошедшего весь путь до конца. И последней горстки подвижников, которые однажды дожидались его прихода в холодном осеннем лесу. И он пришёл, чтобы передать им знания и навсегда проститься с ними. Потому что Учитель не хотел больше подвергать чью-либо жизнь смертельной опасности.
За Князем стояли легионы бесов, могущих заставить человека исполнять свою злую волю. Кому много дано — с того спросится строже. И теперь ценой поединка была душа Учителя. Битва прошла по его территории. Ставкой в битве для Князя стали поколения учеников, что последуют за Учителем.
Конечно, он имел выбор… Либо умереть, либо стать на сторону Князя. Для остального мира он мог бы во втором случае стать дипломированным экстрасенсом, но, не имея уже своего канала, пользовался бы при этом энергией других людей. Он мог бы вести группы, получить новую паству и нести ей завораживающий бред, предоставляя Князю подушную подать с каждого из них и играя с ними в его игру по его правилам…
Он ушел честно. Это произошло в далекой сибирской тайге, куда он уехал, удалившись от мира. И где он, наконец, остался один на один с Князем и самим собою, смог перебороть себя, обуздать свою тень и освободиться. Он ушел из этого мира — к Свету. И был спокоен, уходя. Потому, что понял, что не страшно не оставить следа и воспоминания. Мир достоин молчания… Кто помнит — тот будет знать.
— Тень Мира… Интересный образ, — промолвил Сергей, — мне он говорит о чем-то. Кажется, что иногда я её чувствую… Быть может, когда свет разума на Земле померкнет, а здесь останутся только демонические структуры, то весь мир погрузится в тень. И тогда придёт Калки Аватар на белом коне, чтобы уничтожить оставшихся демонов.
— К счастью, до этого события остается ещё множество тысячелетий. И у нас есть возможность к этому времени оказаться где-то далеко, в каком-то другом из многочисленных миров этой многоликой Вселенной. Если, конечно, мы не будем полными идиотами, — усмехнувшись, подытожил Андрей.
В это время они приблизились к посёлку, который, казалось, несмотря на полдень, ещё не пробудился ото сна. На улицах посёлка их почему-то очень сильно насмешила деревянная покосившаяся изба с заколоченными окнами и дверью с большим амбарным замком, на которой красовалась гордая вывеска: «Банк».
— Это у нас, по-моему, разрядка пошла, — отсмеявшись, сказал Андрей, — А значит, у нас был не простой разговор…
Они прошли ещё немного по сельской улице в сторону магазина.
— А это — местная почта. И универмаг. В одном помещении, — прокомментировал Андрей, — Я сейчас, на минутку заскочу во внутренний двор, там растёт ничейная яблоня, и я каждый раз нахожу под ней два яблока. Уж не знаю, почему именно два. А ещё, я на почту загляну. Жди меня здесь.
Андрей юркнул за калитку, и действительно, через некоторое время вернулся с двумя яблоками, одно из которых предложил Сергею. После чего они снова пошли вдоль по пыльной, не асфальтированной улице по направлению к булочной. Внезапно Андрей остановился перед одним из домов и спросил резко:
— Посмотри! Что это? — Только, отвечай не задумываясь!
— Ой! На стене дома — какая-то удивительная мозаика, выполненная вся в сине-зелёных тонах. Оригинально. Просто чудо! Как же это сделано? Будто бы листья винограда… А сверху на мозаику наброшена светло-зелёная сеть, — удивился Сергей.
— Да нет же! А теперь — смотри снова. Это — просто стена дома с облупившейся зеленой краской.
— Ой! — воскликнул Сергей.
— Это была небольшая проверка. Тест на адекватное восприятие действительности… Впредь будь внимательней и не ведись…
На обратном пути Андрей, немного не доходя до большой поляны, свернул с широкой дороги в сторону. И они с Сергеем оказались на уже знакомой им небольшой полянке. Здесь почти никого не было: только на краю полянки, в тени, сидел с закрытыми глазами Гера, прислонившись спиной к стволу дерева. Вытянув вперёд длинные ноги и положив на них гитару, он, должно быть, дремал.
Андрей с Сергеем присели неподалёку от спящего Геры на бревно.
— Есть такая духовная практика: молчание. Она нужна, чтобы человек почувствовал свой внутренний мир и окружающее более остро, а также лучше понял значение и ценность слова. Давай, ты попробуешь немного помолчать? Прямо здесь и сейчас, — предложил собеседнику Андрей.
— Хорошо, — легко согласился Сергей.
— Сейчас я тебе дам молитву молчания. Я её уже зачитывал вам с Натальей на речке. Но теперь я тебе дам её, записанную мною на листке бумаги. Эту молитву мы принимали с людьми, живущими здесь, неподалеку, в строительном вагончике. А записал я её так, как учил меня всё записывать один московский учитель. Дело в том, что, как он считает, русский язык в том виде, в котором он существует сегодня, не работает. На моих глазах нередко шёл прием информации на различных языках: латыни, греческом, старославянском, а иногда даже на неизвестных мне или искусственно созданных. И все они работают! А русский, как считает этот учитель, не может сейчас работать как язык сакральный, молитвенный: он слишком забит словами, не несущими носителю языка никакой эмоциональной информации, или же словами с негативной информацией. А, хотя простое понимание смысла и важно, но не менее важным является и непосредственное, почти неуловимое и неосязаемое воздействие языка как некой единой структуры. Необходимо прежде всего интуитивное восприятие входящего текста, а лишь затем его перевод. А потому, этот учитель работал над тем, чтобы создать свой, работающий, русский язык. Письменность он тоже создал свою, хотя большинство букв в ней — старославянские, включая ер, ерь и ять. Вот таким способом письма я и записал молитву молчания. Способ очень прост и вполне понятен. Прочти её, не проговаривая вслух. Желательно, тридцать три раза. И после этого — молчи. Что бы вокруг тебя ни происходило. Пока я снова не разрешу тебе вновь говорить!
Сергей развернул лист и стал читать.
— … славу воздают небесам,
и лишь Отцу поют песнь хвалебную.
Он неучастием спасает мир.
И я в Отце — спаситель мира…
Будь бесстрастен, ибо страсти — от мiра,
А кротость моя не от мiра сего,
И мiр не знает её,
Ибо говорит лишь о себе.
Кротость моя — благое молчание.
Возлюбил я вас более, нежели себя,
И отдал себя для мира…
Так пребудь же во мне вовек!
И ты будь мой спаситель —
Ибо спасая себя, ты спасаешь меня,
А, спасая тебя — я спасаю полмiра.
Потому ты спаситель для них,
Как и я — спасатель для тебя.
И царство мое в тебе,
Коли ты спасаешь себя.
А спасая себя — ты должен
Отдать всё мiру!
Ибо в царствии моем
Благое молчание
Бессуетности желаний мiра…
Сергей прочел всю молитву три раза и теперь сидел, тупо уставившись в одну точку. Его разум, наконец, успокоился. Он почувствовал канал, который условно назвал каналом «истинного христианства». Сергей продолжил читать далее, ещё и ещё.
— А теперь — пора и в лагерь! — сказал Андрей, медленно поднимаясь, когда Сергей закончил работу с молитвой.
* * *
В старом портфеле, с которым Сергей приехал на Поляну, Наталья взяла рекомендованную ей Сергеем книгу про магические пассы Карлоса Кастанеды, и, поскольку в посёлок за хлебом её не пригласили, уединилась для чтения на берегу реки. Она расположилась под большим раскидистым деревом, находящемся не на самом берегу, но таким большим, что его мощные ветви простирались почти до середины реки. Там Наталья некоторое время честно пыталась читать. Но мысли рассеивались, строчки путались, а свет казался слишком ярким. В результате Наталья, положив рядом с собой книгу, стала молча сидеть и смотреть на реку, пока, сама не заметив, как, погрузилась в сон.
Ей приснилось, будто палаточный лагерь эзотериков находился на берегу моря, где она шла по берегу, слушая шум волн. Пройдя мимо палаток, затем она удалилась от моря к обрывистому, скалистому склону, который начинался за обширной песчаной отмелью. Потом она долго карабкалась по нему вверх, а поднявшись, оказалась в лесу. Дальше она шла по этому лесу — и наконец, увидела изгородь, за которой росли редкие растения, и среди них — необычный цветок, который манил и притягивал её к себе. Она перелезла через ограду и направилась к цветку, рассмотрела его поближе и вдохнула в себя его сильный, кружащий голову аромат. Наталья, осторожно сорвав цветок, тут же поспешила обратно, чтобы поскорее принести его в лагерь и показать всем. Но, снова преодолев ограду и пройдя немного по тропе, она услышала окрик. И, обернувшись, увидела женщину, одетую во всё черное: черную шляпу, черный пиджак, чёрную узкую юбку… Ее голова была опущена вниз — так, что невозможно было разглядеть лицо. Женщина медленно приближалась к ней. Затем подняла голову. Это была Диана. Она укоризненно посмотрела на Наталью, качая головой и будто заставляя почувствовать, что Наталья совершила нечто страшное и опасное. «Неужели, цветок ядовит?» — в ужасе подумала Наталья. И в этот момент проснулась.
Проснувшись, она некоторое время не могла сообразить, где находится и что здесь делает, пока не поняла, что полулежит под деревом, а рядом с ней валяется на траве раскрытая книга. Неподалеку, за кустами, в тени соседних деревьев, находились люди: слышались их голоса. Напевный и сильный голос принадлежал Диане, она что-то громко рассказывала, а робкие голоса других женщин и девушек изредка вклинивались в её монолог своими вопросами. Наталья, пребывая в полудремотном состоянии, прислушалась.
— Всё это очень просто, — поясняла кому-то Диана, — Наша Земля была ещё слишком юна, слишком неопытна, когда появился Люцифер. Он полюбил её. Но это произошло слишком внезапно, слишком рано. Люцифер ворвался на Землю падшей звездой, иной планетой — и оплодотворил её: появились растения, животные, люди… Наша Земля, юная и прекрасная, слишком рано стала матерью. Кормилицей. Не все сферы Земли были оформлены, не родилось ещё устойчивости, надёжности, подходящих климатических условий… Никто и ни в чем не был виноват. Просто, из-за раннего развития, Земля пошла по особому, очень сложному и трудному пути. Потому и стали посылаться на Землю представители иных планет, иных цивилизаций, чтобы выправить ход планетарной истории: добровольцы-миссионеры с Венеры и далёких иных миров — звёздных систем Орла, Кассиопеи, Ориона… Да, конечно, Венера сейчас, с нашей точки зрения, непригодна для жизни, но она когда-то была на месте Земли, и на ней гораздо раньше появилась цивилизация, которая уже прошла наш этап развития, и её обитатели перешли на другой, более высший план сознания. Венера переместилась ближе к Солнцу. Её высокоразвитые духовные сущности теперь посылаются иногда к нам на Землю, живут среди нас, чтобы помочь нашей планете и нам, её жителям…
У Натальи внезапно закружилась голова, и она почувствовала, как уже было однажды, что куда-то летит, проваливается, и вот уже находится в ином пространстве, в тёмном коридоре или колодце, и смотрит вверх. Там, впереди — яркая вспышка света, к которой она устремляется сознанием. И вдруг там, впереди, она видит перед собой необычайно красивых, далёких и прекрасных людей, которые смотрят на неё сверху, и будто безмолвно, взглядом, сообщают ей что-то очень важное…
— Возвращайтесь! Сейчас же — возвращайтесь! — слышит она откуда-то издалека голос Дианы, — Я заканчиваю свою работу, и вы должны вернуться. Не я вас лечу: это вы сами себя лечите. Поблагодарите мысленно все высшие силы, которые помогали нам в нашей работе, и постепенно пробуйте пошевелиться. Вот, всё хорошо! А теперь — вставайте!
* * *
Когда Сергей и Андрей вернулись в лагерь, дежурные уже сварили суп и многие эзотерики собрались за столом и на брёвнах вокруг костра, чтобы отобедать. Андрей повесил кулёк с хлебом на крюк над столом и вместе с Сергеем присел на одну из деревянных лавочек у костра. Как ни странно, сейчас никто здесь не спорил и не вёл задушевные беседы. Народ был всецело поглощён едой.
Вскоре появилась Наталья. Она поднималась к костру по крутому спуску, начинавшемуся за палатками. И вот она подошла к Сергею, присела рядом с ним на свободное место.
— Ну что, как сходили? Удалось купить хлеба? Как там посёлок? — непринуждённо спросила Наталья и удивилась, когда Сергей вместо простого ответа на простой вопрос промолчал и взглянул на неё жалостным взглядом затравленного зверя. Наталья очень сильно удивилась, но ничего не сказала. Молча принесла Сергею, а затем и себе, по тарелке с супом, поставив их на лавочку, так же молча подала Сергею его тарелку. Сергей несколько раз порывался ей что-нибудь сказать, но каждый раз вовремя останавливался. Со стороны казалось, что он всё время странно дёргается. Наталья растерянно вздохнула, села и принялась за суп.
Гера, пришедший чуть позже Натальи и стоявший с гитарой чуть поодаль, у дерева, подошёл поближе и сел на лавку напротив, рядом с Володей. Забренчал тихонько на гитаре.
— Спой что-нибудь, что ли, — попросил Геру Володя.
— Ну, тогда… Вот, слушайте… Небольшой экспромт. Про парня, который дал обет молчания, — провозгласил Гера и ехидно посмотрел на Сергея.
— Валяй, — одобрил Володя.
Гера начал медленно, постепенно всё убыстряясь.
— Я хочу порой
послать всё к черту,
Я хочу порой
набить всем морду,
Я хочу порой
взвыть от отчаянья,
Но мешает мне
глубина молчания!
Красота, пустота молчания!
— Как хотел бы я
уйти подальше,
От постылых рож —
в лесную чащу,
В чистоту небес,
глубину венчальную…
Но мешает мне
простота молчания.
Глубина,
чистота молчания.
Вовсе без тропы,
по траве некошеной,
С визою на въезд
у ментов не спрошенной,
К берегам иным,
в дали беспечальные,
Навсегда уйду
в глубину молчания.
В красоту,
в тишину молчания.
Наталья внимательно и в упор взглянула на Сергея и вдруг спросила:
— Это — что, ты у нас обет молчания дал? Ничего не говори — только кивни.
Сергей чуть не подавился супом, а потом скорбно посмотрел на неё, ничего не отвечая, но с видом человека, попавшего в совершенно безвыходное положение — и, наконец, кивнул.
— Такое выражение лица я уже однажды в-видел, — сказал Гера, — т-только тогда это было лицо… Кота. М-мои друзья, вместе со мной, пришли однажды к себе домой и открыли д-дверь, не включив света. Вошли в т-темный коридор. Через некоторое в-время хозяин д-дотянулся до выключателя и включил свет. И — что мы видим? Мой друг, оказывается, н-наступил в темноте своему коту на хвост. А т-тот судорожно пытается вырваться, но не м-может, и мяукнуть — тоже не может: он как раз д-добрался до миски с китикетом и набил им полный рот. Мяукнуть ему никак нельзя… М-морда у кота была страдальческая, и произнес он что-то типа: «Бу-бу-бу»!
Все засмеялись.
— А в-вообще, у меня свой собственный канал. Он называется «что вижу, то пою». Холодильник вижу — пою про холодильник, собаку — про собаку пою… Иногда за то, что я пою про то, что перед собой вижу, меня бьют.
— Ну, канал — это нечто совсем другое! Это когда идёт информация. Свыше. От Учителей, — пояснил Володя, — Если ты полностью чист, то у тебя открывается канал на Учителя.
— А как ты поймёшь, что канал идёт от сил света? И какую информацию следует считать важной, а какую — фуфлом? — поинтересовался Гера.
— Ну, важна та информация, которая тобой только принимается, а идёт от более высокого сознания. И содержит истину, — сказал Володя.
— А каким образом она идёт? — спросил Гера.
— Ну, это только Учителя знают, — задумавшись, ответил Володя.
— А кто такие эти Учителя с большой буквы и почему мы должны им верить? Может, это кто-то просто уже открыл с-секрет передачи мыслей… К примеру, с помощью волн особой частоты, какого-нибудь с-секретного прибора. И теперь вещает по индивидуальным к-каналам на свободные уши? — спросил Гера.
— Нет, информацию нам передают только Учителя. Тот, кто принимает такую информацию, это сразу чувствует, потому что испытывает трепет и благоговение. Учителя — это владыки семи лучей. Ну, там — Эль Мория, Кутхуми, — начал Володя.
— П-подожди! — прервал его Гера, — Ну, Мория — это ещё понятно. Это — из властелина колец. А вот что такое — Эль? И в-вообще, кто читал Юнга? М-мне кажется, что информационный канал — это спонтанное п-подключение к Коллективному Бессознательному. И туда, в него и на его подпитку, уходит информационный заряд ушедших в иной мир людей. А некоторые м-медиумы могут входить в контакт с этими информационными оболочками. К-коллективное бессознательное — это информационная копилка человечества, живущая по каким-то своим определённым законам… Быть может, его Карлос Кастанеда н-называл Орлом, поглощающим осознание. Но, я думаю, что всё же лучше, если оно тебя пока ещё н-не кушает. Орёл тогда пробует тебя на вкус — а п-потом морщится… Гадость! Невкусное осознание! Просто — чистая п-пустота! А ты — и был таков. Живёшь дальше. Где-то в других м-мирах этой необозримой Вселенной.
— Тьфу ты! Я вначале подумал, что ты что-то серьёзное толкуешь, а ты, как оказалось, прикалываешься! — обиделся Володя.
— Я очень серьезно прикалываюсь. Над космическими, можно сказать, вещами. И очень серьёзно скажу: к Коллективному подсознательному п-подключаться-то — подключайся, а приманку — не хавай.
— Какую такую приманку? — спросил Володя.
— Говеную, — ответил Гера, — После которой — всё коту под хвост.
— Шут ты какой-то, а не человек! Всё ты говоришь несерьёзно! — обиделся Володя.
— А что? Шут — хорошее амплуа, если других не дано. К мнению шута прислушивались иногда короли. Шуту дана и мудрость, и свобода — редкостное сочетание. Свобода слова… Магия защиты, развитие ума, чувственник, — добавил он как на автомате.
Андрей с интересом зыркнул на Геру, продолжая, по-прежнему, молчать в унисон с Сергеем.
Неподалёку от той лавочки, где сидели Гера и Володя, на лежащее неподалёку от костра бревно, присели тетя Роза в длинном халате и домашних тапочках и Надежда, похожая на пионервожатую, хранительница «вечевого колокола».
— Мы только что обсуждали с Евграфием и Эльмирой предстоящий Магнит. Краснодарцы их убедили, и они их теперь поддерживают в том, что всё-таки ментал — менталом, а главное — не забывать посылать всем окружающим любовь. Особенно, во время работы в Магните. А то мы об этом в последнее время забыли. А ведь какие чувства ты испытываешь к ближнему своему, такие к тебе потом и возвращаются. Это — закон Кармы, закон воздаяния, — глубокомысленно вещала Надежда.
В это время к ним подсела и матушка Мария с кружкой мятного чая и присоединилась к беседе.
— А главное — это любить Отца Творца! Вся остальная любовь — ложная. Я, когда поняла, как хорошо соединяться в любви с Отцом Творцом, просто вся внутренним светом озарилась! Это так чудесно! Просто счастье неземное! Да, вы правильно понимаете, что пока мы все здесь, на земле, то нужно ещё и всех окружающих любить! Но только благодаря любви к Отцу Творцу это становится возможным.
— Да, конечно. Хотя иногда это бывает очень сложно: любить окружающих. Вот недавно, к примеру, у меня сосед отравил кошку. И я, признаюсь честно, вначале сильно разозлилась. Но потом вспомнила, что я должна любить этого соседа, и почувствовала к нему только любовь! — восторженно сказала Надежда.
— И — что… Вы, ранее не испытывая к соседу никаких чувств, после убийства им кошки — возлюбили его? — громким театральным шепотом спросил услышавший их беседу Гера, — Да вы — п-прямо Гертруда какая-то… Бедное, не отмщённое животное! — закончил он громко.
— Ты смеешь здесь шуточки шутить, потому что для тебя нет ничего святого! — накинулась на него матушка Мария, — Ты — бесчувственный, праздный, чёрствый интеллектуал! Твой разум сухой! Твои знания мёртвые! А все твои проблемы в жизни от того, что ты отрицаешь Отца Творца!
— Н-ну, допустим, что я принимаю факт его с-существования. Что дальше? Всё равно мы с ним не зайдём друг к другу на чашку чая и не побеседуем о том, как устроена Вселенная.
— Да как ты смеешь говорить об Отце Творце как о личности! Отец Творец — это Акаша! — воскликнула матушка Мария.
— Если я н-ничего не путаю, Акаша — это такой м-ментальный слой у индусов, оттуда спускаются все идеи, или — их первообразы, — начал Гера.
— Ерунда, — ответствовала матушка Мария, — Акаша — это одно, что Отец Творец. Единосущный и вечный. Когда мы достигаем слоя Акаши, мы сливаемся с Отцом Творцом, и это возможно только через любовь, а не через разум.
— А если я, допустим, не испытываю к Акаше никакой л-любви? Что т-тогда делать? — спросил Гера, — Я в-вот такой интеллектуальный ч-червь. Это вы здесь все — чувственники…
— Мы — чувственники?! — яро вспылила матушка Мария, — Да мы всякие там чувства давно уже прошли! Это всё — вчерашний день! Астральный план! Да я столько книг интеллектуальных прочитала, что и ментальный план давно отработала! А затем ещё и каузальное тело! И всё это, заметь, делала в соответствии с настоящей наукой! У меня недавно в гостях была, проездом в нашем городе, Любовь Борисовна из Сибири, она — профессор. Докторскую защитила по теме «Ноосферные влияния и каббала», она также с рунным языком работает, может на нём часами говорить! Это достигается прохождением всех существующих уровней и выходом напрямую на Акашу — на Отца Творца, значит. И вовсе не чувственно, а после всех иных слоёв, из которых астрал и ментал — два самые первые! Их все до одного пройти надо, и только тогда любовь Отца Творца тебе открывается, а с ней и любые знания спускаются, все великие истины!
— З-зато глаза закрываются! На р-реальную действительность. Спускаются они на веревочке, эти истины — только глотать успевай! А п-потом — раз, и… Палата номер шесть, — изрёк Гера, — И вообще, лично я не п-представляю, как можно любить м-ментальный слой… Странная п-персонификация — мыслию по древу.
— Отец Творец — он един в трёх лицах. Обращаться к нему надо как хочешь, как умеешь. Молиться почаще, — сказала, сидя с закрытыми глазами и слегка покачиваясь вперед-назад, Надежда, — Можно и в виде Христа Спасителя представлять его.
— Т-так мыслят христиане: Бог-отец, Бог — сын и Бог — дух святой. Но там нет ничего про Акашу. И вы же — не христиане? — спросил Гера.
— Почему?! — возмутилась матушка Мария, — Мы — христиане! И в Бога веруем!
— А — символ веры сможете сейчас прочитать? — спросил Гера.
— Нет, это просто детский сад какой-то! — запротестовала матушка Мария, — И я совсем не хочу с тобой говорить, лишь в последний раз обращусь к тебе с советом: выходи на план Отца Творца. Пока не поздно! До Перехода совсем немного времени осталось, а после — очень немногие здесь останутся, попадут в шестую расу. До Перехода нужно успеть в достаточной степени развиться, а самый верный путь наибыстрейшего развития — это слияние с Творцом. А для выхода на это слияния нужно работать с Учителями. А Учителя сейчас уже индивидуально ни с кем не работают, только с группами. Потому что так достигается скорейший результат. А ты тут битый час не можешь понять такой элементарной вещи!
— П-почему вы меня н-ненавидите? — тихо спросил Гера, в упор уставившись на матушку Марию.
— Я? — удивилась та, — Я просто хочу до тебя донести… Да я — и не ненавижу тебя вовсе! С чего ты взял? Я тебя даже люблю, — и она натянуто улыбнулась.
— Как Надежда соседа… Вы меня п-приняли то ли за свою противоположность, то ли за средоточие мирового зла… Или это одно и то же — для большинства людей… Так они воспринимают мир, — тихо и печально произнёс Гера.
Потом он взял гитару и пошёл прочь.
— Странный молодой человек, — заметила матушка Мария, — Но даже он для нас не безнадёжен. Должны же мы, однако, привлекать на свою сторону даже подобных скептиков, не способных пока уверовать.
— Конечно, матушка Мария! Необходима широкая массовая работа! — согласилась Надежда.