О справедливом судействе

Одной из самых важных проблем, связанных с проведением спортивных соревнований, остается проблема справедливого, беспристрастного судейства.

Чтобы избежать разногласий и споров, которые в противном случае были бы неизбежны, раз и навсегда было установлено общее правило, в соответствии с которым все участники соревнований безоговорочно должны подчиняться решению судей. Такой подход к делу, возможно, решает проблему для тех, кого судят, но не для тех, кто судит; ибо, если эти последние искренни в выполнении своих функций, то чем больше им оказывается доверия, тем больше усилий они должны прилагать, чтобы их судейство оценивалось как справедливое. Поэтому я с самого начала накладываю запрет на все случаи такого судейства, когда определенное решение принимается, так сказать, заранее из соображений политических или каких-либо иных. Ибо, хотя, к сожалению, подобные случаи встречаются слишком часто, все согласны в том, что это низко и человеческое достоинство требует, чтобы подобного рода случаи не имели права на существование.

Обычно принято думать, что все обстоит благополучно, если судейство основано на глубоком знании технических приемов той или иной спортивной дисциплины и достаточной беспристрастности судящего. Однако в основе такого судейства все же лежит чувственное восприятие, доводы которого обычно считаются неопровержимыми. В действительности же такое восприятие страдает неопределенностью и неточностью. В самом деле, деятельность органов чувственного восприятия индивида находится под прямым влиянием его психологического состояния, а это приводит к тому, что данные, получаемые посредством этих органов, могут изменяться, искажаться, извращаться тем или иным образом под влиянием чувств, испытываемых воспринимающим по отношению к воспринимаемому.

Например, любой участник какой-либо группы или объединения может испытывать по отношению к другим ее членам крайние чувства – от излишней мягкости и снисходительности до чрезмерной, несправедливой строгости. С точки зрения истины одно ничуть не лучше другого, поскольку в обоих случаях отношения основываются на чувстве, а не на объективной и беспристрастной оценке фактов.

Приведенный пример самоочевиден, но и не обращаясь к таким крайностям, можно утверждать, что ни один человек – если только он не йогин – не свободен от целой массы разнообразных чувств, основу которых составляют противоположности – симпатия, влечение, с одной стороны, и отвращение, отвержение, с другой, причем деятельное сознание человека редко отмечает проявление этих психологических мотивов в своей чувственной жизни, несмотря на то, что они оказывают значительное влияние на всю деятельность его чувств.

Только тот, кто возвысился над всеми своими пристрастиями и антипатиями, над всеми желаниями и увлечениями, способен смотреть на вещи с полным беспристрастием; его абсолютно объективное чувственное восприятие становится подобием в высшей степени тонкого, точного, безошибочно действующего механизма, поддерживаемого светом живого озаренного сознания.

И в этом деле на помощь нам приходит йога, позволяющая человеку творить собственный характер с такими высокими качествами, которые позволяют ему стать орудием истины.

Бюллетень, ноябрь 1949 г.