ГЛАВА 26

ГЛАВА 26

В большом зале все были в сборе. Пять дней без еды и воды давали о себе знать. Ноги дрожали.

Путь обратно показался особенно долог.

По дороге никто не разговаривал, и было понятно почему каждый думал о своем. Гранитная щель уже не казалась такой узкой. Ее прошли легко. На выходе нас ждали.

Братья из разных общин перед нами выполнили полный этикет. Мне стало стыдно. Чувствовал, что такого почтения не заслужил.

Здесь недалеко, — сказал Ням, и мы, еле поднимая ноги, пошли за ним.

Шли долго. Силы таяли, как снег под солнцем. Меня мучили последние видения. Что же это было?

Опять я ощутил какую-то опасность. Неужели могу не получить в жизни ответ на последнее видение?! Опасность давила на все тело. Таким сильным оно было впервые. Нас, вышедших из Священного места, окружили плотным кольцом. За спинами ничего не было видно.

Опять нападение. Устало вздохнув, я не выдержал и лег на холодный снег. Так часто сталкиваться со смертью — это слишком!

За плотным, окружившим нас кольцом шел бой. Стоны, прерывистые крики… У меня не было сил. Горячие слезы текли по втянутым щекам. Я начал глотать снег. В голове внезапно услышал чужие мысли. Что это? Стало ясно — Учитель!

"Их слишком много! В последнее время все тяжелее и тяжелее. За десять лет только раз — и его хотят раздавить!"

Я вдруг понял: Ням не имеет права вступать в бой. Он может только показывать технику, прожигать своей энергией рельсы, разрубать стволы деревьев, но драться он не имел права.

Спины начали редеть. Моим глазам открылось потрясающее зрелище. Людей в черном было огромное количество — во много раз больше, чем тех, которые провожали нас с места Силы. Мы явно проигрывали в численности. Юнг закричал и кинулся в бой. Больше из нас не встал никто. Не было сил. Приходилось сидеть и ждать смерти.

"Все! — мелькнуло у меня в голове. — Я так и не узнаю, что это был за огонь, пожирающий животных и обнаженных женщин!" Я вспомнил горящие волосы и обуглившиеся женские тела. Захотелось перед смертью вдоволь наесться снега.

Я ел снег и рыдал. Было много неизвестного. Почему Ням не имеет права вступать в бой? Жив ли еще Юнг? Что это были за женщины с горящими волосами? Наверное, на эти вопросы нет ответов.

Я содрогнулся от звука, который, казалось, раздался на всю Вселенную. Непередаваемый вой, от которого — стало ясно — способно остановиться сердце, сбившись с ритма. Нет, это был даже не вой — неописуемая звуковая вибрация. Я поднял голову вверх. Увиденное отшвырнуло на несколько метров. Сил не было, но понял: это от испуга. Мои ноги уперлись в землю и бросили в сторону.

Я был в центре боя. Оставшаяся кучка братьев по Школе билась, обливаясь кровью. Они были, как всегда, без оружия, а рядом возле меня стояло чудовище из кошмарного сна. Огромный, с серебряной чешуей, волнообразно согнувшийся дракон. "Он живой!" — понял я. И вдруг вой раздался снова. Вместо головы у чудовища были длинные белые волосы. Оно начало медленно поворачиваться. Лицо Учителя Его взгляд на мгновение остановился на мне.

Но ведь этого не может быть! И тут я понял: Ням не вполне руководит собственным состоянием.

Остекленевшие глаза не спеша осматривали место боя. Дракон приподнялся и, оперевшись на хвост, стоял на задних лапах. Огромные когти глубоко врезались в землю.

Я упал, уткнувшись лицом в снег. Больше не видел ничего. Но звуки разрывающейся плоти проходили даже через ладони, которыми я зажал уши.

Кто-то стиснул мое плечо.

"Учитель!" — понял я и затрясся от ужаса.

— Сынок! — послышался спокойный голос Няма. — Не бойся! Этого ты еще не должен был видеть. Но не все бывает гладко. Так получилось. Пойдем, поищем Юнга!

Я открыл глаза и встал. Спокойный, грустно усмехающийся Учитель.

Огромное пространство, заполненное кусками еще дымящейся плоти. Разорванная в клочья черная одежда. Красная поляна. Крови было так много, что снег совсем не осветлил ее. Кровь растопила белые кристаллы и медленно застывала. Я обратил внимание на страшные следы. Примерно такие (если б не знал, откуда они) могла оставить огромная хищная птица. Следы дракона. След смерти.

Так вот он. Верховный Разрушитель! Он действительно жуткий! Но разве Разрушение может быть другим?

Слава Создателю! Юнг был жив!

А ведь уже время! — вдруг произнес Ням.

Вдали послышался рев машины. Из углубления выползал вездеход.

Запрыгивай! — приказал Ням. Учитель последовал за мной. Машина дернулась и поехала. Водителя не было видно. Мы с Нямом остались наедине. Он протянул мне флягу, и я жадно напился. Учитель сделал несколько больших глотков.

Не спеши, — посоветовал он.

Сколько можно пить?

Сколько хочешь, но не спеши! Тебя мучает последнее видение? — вдруг спросил Учитель.

— Да.

Ты не понял?

Нет, — мотнул я головой.

Все очень просто. Я когда-то рассказывал тебе об астрологических гексаграммах.

Да, Учитель.

— Ты помнишь, кто ты?

Помню. — Я утвердительно кивнул головой.

Ты Овен-Крыса. Овен — это символ жертвенной воли — первый, стоящий в кругу Воли, и первый знак Огня — знак чрезмерной силы. Тебе не совсем повезло, потому что и Крыса ты. Огненная — высший символ агрессивных чувств. Все это пожирает тебя. Люди с этим знаком редко доживают до двадцати пяти. Тебя спасла Школа, но не полностью. От двадцати до тридцати ты жил в безумии. Ошибки прошлого ранят в самое сердце.

Я помню это!

Займись своей силой и своей совестью. Ты пережил двадцать пять лет. Но ты пренебрегал Школой. Людей твоего знака обязательно за что-то убивают. Это не значит, что убивают люди, — убить могут и эмоции! Могут убить страх, любовь. Телу тяжело выдержать два Огня. Школа помогла тебе, но удерживаться от контактов с женщинами ты должен сам. Ты ведь знаешь, ученик, случайно не бывает ничего. Школа дала тебе одну женщину. Обрати на нее внимание так, как должно! Но и у нее не бесконечное терпение, так же как и у Школы. Если ты сожжешь еще кого-нибудь, то Школа направит твой Огонь против тебя. Это было определено изначально. Вот так, Сергей! — Учитель впервые назвал меня по имени. — Уничтожь в себе сексуальную силу, и сила Школы войдет в тебя. Это самое тяжелое испытание в твоей жизни.

Мы ехали долго и вернулись к тому месту, откуда вездеход увозил меня к Учителю.

Прощай! — Учитель прижал мою голову к своей груди.

Как?! — изумился я. — Это все?

Мало? — усмехнулся Ням. — Это будет приходить к тебе до конца жизни.

Я не попрощался с Юнгом и ребятами.

Значит, еще увидитесь!

Когда?

Иди! — ответил Учитель. Он указал на гостеприимный дом. — Там о тебе позаботятся…

Учитель! — Я кинулся к нему.

Иди! — жестко повторил он. — И передай привет от меня Фу Шину.

Как? — удивился я.

Узнаешь потом.

Учитель, я в чем-то провинился?

Нет. В этот раз провинился я. Но думаю, со временем ты сумеешь меня простить.

Учитель! — снова вырвалось у меня.

Иди! Остальное — потом. Больше нельзя ни слова! Ням развернулся и пошел вглубь города. Я хотел догнать его, но он исчез.

Звук лифта доходил до самого сердца. Вот эта дверь, в которую заходили и выходили прекрасные люди и которую мне удалось снова увидеть. Дверь. За ней — женщина, любящая и ждущая. Эти полгода показались вечностью. Когда тебя особенно ждут, а ты еще и хочешь этого, — день идет за тысячу лет!

Мы стояли обнявшись, долго не обращая внимания на радостно скачущего Конфурика.

Вот ты и приехал, — прошептала Татьяна мне в ухо. — А я боялась. У тебя, наверное, было много приключений. Как-нибудь расскажешь?

Ты знаешь, наберусь смелости и напишу книгу.

А врать не будешь?

Не-а, может, чуть-чуть. И только тебе.

Да, — засмеялась она. — Напиши, что ты высокий, светловолосый и синеглазый.

И Татьяна потащила меня в нашу единственную комнату. Неделя полного блаженства. Я смотрел телевизор, о существовании которого ухитрился полностью забыть. Еще ни одна душа не знала, что я вернулся. Моя живность была в полном здравии. Я закармливал ее и заласкивал. Очень им нужны были мои ласки. Особенно здоровенному бенгальскому варану.

Но когда же ты все расскажешь? — не выдержала жена.

А поверишь?

Поверю — если врать не будешь.

В дверь постучали. Жена, оторвавшись от меня, пошла открывать. В коридоре раздались радостные вопли. Так мог орать только Гончаренко. Первым зашел Андреич. Остальные — за ним. Лопоухий Шурик был особенно возбужден.

После этикета мы повопили все вместе. Потом Андреич объявил:

Как хорошо. Серый, что я решил на всякий случай зайти к тебе — вдруг приехал!

— И что?

А то, родной. У меня появилась возможность отвезти тебя к Фу Шину. А ты ему что-нибудь да расскажешь.

Когда? — спросил я.

Завтра — самолет. Шесть часов до Алма-Аты, а там будет ждать автобус, который и отвезет в Чуйскую долину.

Куда? — удивился я.

В Чуйскую долину.

Это ж там, где Тянь-Шань?

Угадал! — подтвердил Андреич.

Ого! — восхитился я и понял, что отдохнуть в ближайшее время не получится.

А как это произошло?

Да вот, понимаешь, Фу Шин вспомнил обо мне, прислал гонца.

А почему автобус? — спросил я.

Серый, он считает, что пришло время отдать свои знания. Он спрашивает, есть ли у меня хорошие друзья и ученики, не забыл ли я Школу. Возьмем человек пятнадцать. Ты — своих, я — своих. Покажем, что у нас есть хорошие ребята.

Ну уж дудки! — вмешалась Татьяна. — Больше без меня он никуда не поедет!

Так что, едем? — Я повернулся к ней.

Давно ты меня никуда не возил.

Танюша! Но ведь это Чуйская долина! Ты знаешь, что там с температурой и климатом? Это не курорт!

Не волнуйся, в школе училась. И жди, пока ты свозишь меня на курорт!

Так что, едем? — спросил Андреич.

Кто едет?

Я, ты с женой и наших пятнадцать ребят. Игорь с Гончаренко пока побудут здесь. Будут присматривать за залами. До завтра соберешься?

Успеем, Андреич, — ответила жена.

Ну что, Шурик? — спросил я. — За залом посмотришь? Лопоухий закивал головой, не в состоянии выразить радость.

Андреич, мой Учитель Фу Шину просил передать привет.

Вот и передашь.